искусства  портрет  Мирабо  и  карикатура,  изображающая  триумф народа  над
Деспотизмом  - Обнаженный  Колосс,  придавивший  одной  ногой  гомункулов  в
пэрских коронах, а другой - столь же крошечных тварей в епископских миртах.
   - Превосходно, - одобрил гражданин эмиссар. - Если эти картины отражают
ваши убеждения, вас можно поздравить.
   Хозяин,  маленький  высохший человечек, удовлетворенно  потер руки.  Он
разразился  было пространной речью на  предмет своих принципов, но гражданин
представитель грубо его перебил,
   - Да,  да. Не нужно столько  слов. Я сам  выясню все, пока  буду жить у
вас. Мне много чего предстоит выяснить. -  В его тоне и улыбке проскользнуло
нечто зловещее. Хозяин поежился  под  недобрым взглядом  гостя  и  замолчал,
ожидая продолжения.
   Андре-Луи заказал обед. Хозяин осведомился, не желает ли он чего-нибудь
особенного.
   -  На  ваше усмотрение.  Путешествие было утомительным,  и мы  голодны.
Посмотрим,  как  вы  накормите   слуг  нации.  Это  будет  проверкой  вашему
патриотизму. После обеда  я приму  мэра и председателя вашего революционного
комитета. Известите их.
   Небрежным   жестом  руки  Андре-Луи   отпустил   раболепного   хозяина.
Буассанкур закрыл дверь и, приглушив могучий, зычный голос, пробормотал:
   - Ради Бога, не переиграйте.
   Андре-Луи улыбнулся, и  Буассанкур тоже заметил  недобрый огонек  в его
глазах.
   - Это невозможно. Никогда  еще страна не знала таких деспотов, как наши
апостолы Равенства. Кроме того, забавно видеть, как эти жалкие крысы танцуют
под музыку, которую сами же заказывали.
   - Возможно. Но мы здесь не для того, чтобы забавляться.
   Если качество поданных на  обед блюд служило демонстрацией патриотизма,
то владелец постоялого двора показал  себя самым непреклонным  патриотом. От
крепкого мясного бульона исходил  восхитительный  аромат, нежный и упитанный
каплун был зажарен безупречно, вино вызывало сладкие грезы о берегах Гаронны
свежий   пшеничный  хлеб  превосходил  по  качеству  все,  что  Андре-Луи  и
Буассанкур  ели за последний месяц. Гостям испуганно и проворно прислуживали
жена и дочь хозяина.
   -  Недурно,  недурно, - похвалил Буассанкур. -  Кажется, в провинции не
голодают так, как в Париже.
   - Члены правительства  не голодают нигде,  - резко заметил Андре-Луи. -
Что мы скоро и покажем голодному народу.
   После обеда, когда убрали со стола, в гостиницу прибыл мэр Блеранкура -
упитанный, луноликий коротышка лет  сорока с маленькими  красными  глазками,
которые придавали  ему нездоровый  вид. Коротышка  назвался Фуляром. От него
так и веяло самодовольством и, заметив это, Андре-Луи с самого начала избрал
агрессивную  линию поведения. Он даже не  привстал навстречу  посетителю,  а
лишь нарочито неторопливо отрвал взгляд от бумаг,  которые предусмотрительно
разложил  на  столе,  и недружелюбно  оглядел вошедшего, причем  взгляд  его
задержался на солидном чиновничьем брюшке.
   - Стало быть,  вы мэр, а? - произнес Андре-Луи вместо приветствия. -  Я
гляжу, вы чрезмерно упитанны. В Париже все патриоты исхудали.
   Гражданин  Фуляр  опешил. С него  разом  слетела  вся  самоуверенность.
Темные  глазки  растерянно  замигали  и  покосились  на  богатырскую  фигуру
Буассанкура, который  стоял  за  спиной  Андре-Луи.  Но  мэр  был  настолько
обескуражен,  что  не  осмелился  указать  гражданину  агенту  на   вопиющее
несоответствие его секретаря нарисованному образу истощенного патриота.
   - Жизнь в провинции не так тяжела, как в столице, - промямлил он.
   - Я  заметил. Вы  здесь жиреете.  И  не  только  это.  -  Таким образом
Андре-Луи  сразу  же  захватил инициативу в свои  руки. Мэр, который  пришел
задавать вопросы, обнаружил, что  сам оказался в положении допрашиваемого. И
плохо  скрытая угроза,  проглядывавшая  за  грубыми  манерами агента, в  его
агрессивном тоне, в суровом и презрительном выражении его угловатого лица, в
одно мгновение сбила с Фуляра всю  спесь и превратила его в подобострастного
и  послушного  слугу.  - Прежде,  чем  мы  перейдем к  делу, гражданин  мэр,
взгляните на этот  мандат  и ознакомьтесь с моими полномочиями. - Андре взял
со стола удостоверение агента  Комитета общественной безопасности и протянул
Фуляру.
   Мэр  робко  шагнул  вперед. Он пробежал  глазами документ и  вернул его
владельцу.
   - Я  к вашим услугам,  гражданин  агент. Располагайте мной, как сочтете
нужным.
   -  Мы  ждем  вашего  президента  и  вашего  коменданта.   -   Андре-Луи
нетерпеливо  постучал  под столом  ногой.  Вы тут не особенно торопитесь,  в
вашем Блеранкуре.
   Пока он говорил, дверь открылась и владелец гостиницы объявил:
   - Гражданин президент и гражданин комендант.
   Названные  граждане  вошли  в  комнату  с  высокомерным видом.  Тюилье,
местный деспот и провинциальный  про-консул, был другом и агентом Сен-Жюста.
Близкие отношения  с великим человеком обеспечивали  надежный  фундамент его
самоуверенности. Андре-Луи с одного взгляда распознал хамскую сущность этого
энергичного молодого  человека со смуглой кожей, черными сальными волосами и
неприятным  лицом,  которому  тяжелая,  выступающая  вперед  нижняя  челюсть
придавала  свирепое  выражение. Следом за ним вошел лейтенант  Люка, который
командовал  отрядом  Национальной  Гвардии   размещенном   в  Блеранкуре,  и
номинально именовался  комендантом. Светловолосый молодой  офицер производил
впечатление  человека  добродушного и  любезного.  В синем  мундире с  белой
отделкой и красными эполетами он выглядел почти джентльменом.
   Андре-Луи неспешно  оглядел своих посетителей. Он не поднялся с места и
не  потрудился убрать с лица  недовольное  выражение. Оценив по  достоинству
гражданина Тюилье,  он  не дал ему  открыть рта  и прибег к  той же тактике,
которая так благотворно подействовала на мэра.
   - Вы  заставили  себя ждать. Это  при  прежнем  режиме чиновники  могли
позволить  себе  безнаказанно  тратить впустую свое и  чужое  время,  Теперь
положение изменилось. Время чиновника принадлежит нации.
   Тюилье, как  и  мэра несколькими минутами  раньше, явно потрясло  такое
обращение. Какой же огромной должна быть  власть человека, который позволяет
себе  такой  тон  в  разговоре с президентом  Революционного  комитета!  Но,
поскольку самоуверенность Тюилье покоилась на  более  прочном основании, чем
самоуверенность мэра,  ее  было  не  так-то просто  разрушить.  Опомнившись,
президент надменно изрек:
   - Вам нет необходимости напоминать мне о моем долге.
   - Надеюсь, вы правы. Но если  я  замечу такую необходимость,  то сделаю
это без колебаний. Лучше взгляните сюда, гражданин  президент. - И Андре-Луи
снова предъявил свой мандат.
   Тюилье разглядывал документ долго  и внимательно. Среди других подписей
он  заметил  и  подпись  Сен-Жюста.  Мандат  произвел на  него  тем  большее
впечатление, что  он  имел весьма  смутное представление  о функциях  агента
Комитета общественной безопасности.  Прежде президент уже имел дело  с одним
или двумя  представителями власти  и знал,  насколько  широки их полномочия.
Агент Комитета  общественной безопасности был  чем-то  новым в его  опыте. В
этом  не было ничего удивительного, ибо агентов Комитета никогда не посылали
с подобными поручениями. Прекрасно сознавая это,  Андре-Луи рассчитывал, что
о  его полномочиях  будут судить  по  его  поведению.  Чем  более  властно и
заносчиво  он будет держаться, тем больше шансов,  что его полномочия сочтут
неограниченными.
   - Передайте  документ коменданту. Он должен знать, на каком основании я
буду отдавать ему приказы, если возникнет такая необходимость.
   Андре-Луи  прекрасно отдавал  себе  отчет в  том, что посягает на чужие
права. Тюилье нахмурился.
   - Если у вас будут приказы для коменданта, он получит их от меня или от
мэра.
   Андре-Луи смерял его суровым взглядом.
   - Пока я в Блеранкуре, Национальная Гвардия будет получать приказы и от
Комитета общественной  безопасности, чере  меня, его представителя. Я  хочу,
чтобы вы это четко себе уяснили. Я здесь не для того, чтобы в игрушки играть
или  спорить о  формальностях. Я здесь по делу.  По серьезному делу. Давайте
перейдем к нему. Буассанкур, подай гражданам стулья.
   Буассанкур поставил перед столом три стула, и вся троица  села лицом  к
Андре-Луи  и выжидательно посмотрела на  гражданина  агента. Мэр  растерянно
моргал  красноватыми  глазками,  Тюилье сохранял  надменное  и  неприступное
выражение лица,  Люка с независимым  видом развалился  на стуле  и поигрывал
саблей.
   Андре-Луи откинулся на  спинку стула и хищно разглядывал представителей
власти Блеранкура.
   -  Итак, - заговорил он веско, - этот невинный  с  виду  провинциальный
городишко   оказался  прибежищем   реакционеров,   оплотом  заговора  против
Республики, Единой и Неделимой.
   Тюилье попытался было вставить слово.
   - Но это было...
   - Не перебивайте меня. Я осведомлен о том, что здесь было. И я озабочен
делом, которое привело к аресту этого Торина.
   Для Тюилье наконец  все прояснилось.  Этого  агента прислал в Блеранкур
сам  Сен-Жюст.  Прислал,  чтобы  тот  добыл  -  а  если  понадобится,  то  и
сфабриковал  - доказательства, необходимые, чтобы отправить обманутого  мужа
госпожи Торин на гильотину. Тюилье  отчетливо понял, в чем состоит его долг.
Он обязан  работать  рука об руку с  этим ловким и  умелым  агентом Комитета
общественной безопасности. Хмурое настороженное выражение его лица сменилось
сочувственной серьезностью.
   -  Ах,  да. Это очень  печальный  случай,  гражданин  агент.  не  может
вспоминать о нем без стыда.
   Ответ Андре-Луи привел его в полное замешательство.
   - Я бы лучше думал о Блеранкуре, да и о вас, если бы вы представили мне
какие-либо  доказательства,  чтобы  мы могли  вырезать  эту раковую  опухоль
деспотизма.
   - Что вы имеете в виду?
   - Послушайте,  гражданин, не стоит  со  мной шутить. Где доказательства
вашей доброй воли, вашего патриотического рвения?
   - Но  разве мы не арестовали негодяя Торина,  не отправили его  в Париж
для суда?
   -  За участие в заговоре, - со  значением произнес  Андре-Луи  и сделал
выразительную паузу. - Ну же!  Где остальные? Где сообщники этого  мерзавца?
Где другие заговорщики? Вы их арестовали?
   Тюилье начал терять терпение.
   - О чем вы говорите? Нам ничего не известно о других.
   - Вот как?  Андре-Луи  вскинул  брови. На его лице  внезапно  появилась
полная сарказма  улыбка. -  Вы,  кажется, собираетесь меня  уверить,  что  в
Блеранкуре человек может  составить заговор в одиночку? Это что, особенность
жителей вашего края?
   Мэра поразила проницательность этого замечания.
   - Силы небесные! - воскликнул он и повернулся к Тюилье. - Ну конечно, у
этого типа должны быть сообщники! Человек не  может  участвовать в  заговоре
один. Гражданин агент совершенно прав.
   -  А, вы тоже это заметили? Я рад, что Блеранкур не лишен здравомыслия,
хотя и приходится прилагать усилия, чтобы его ообнаружить. Что же, гражданин
президент,  вы  оказались  не слишком бдительны.  Вы выяснили,  что Торин  -
заговорщик. Вы арестовали его  и на  сем  успокоились. Вы  не  взяли на себя
труда установить, кто сообщники этого типа. Честное слово, полагаю, Комитету
общественной безопасности самое время разобраться в этом вопросе.
   Андре-Луи взял карандаш и быстро написал на бумаге несколько строк.
   Мэр  выглядел совершенно  ошеломленным.  Тюилье  снова  нахмурился,  но
промолчал. Он сознавал, что,  чем меньше он скажет,  тем лучше. Дело обстоит
совсем  не так, как ему казалось вначале. Лучше он предоставит  своему другу
Сен-Жюсту разобраться с этим  наглым, пронырливым  молодым агентом. Сен-Жюст
быстро поставит на место этого субъекта. Больше он не будет совать нос, куда
не следует.
   Люка  в ходе беседы сохранял  непринужденный,  заинтересованный вид.  В
конце концов, он только инструмент исполнительной власти, и не несет никакой
ответственности за ее промахи и недостатки.
   Андре-Луи  поднял  глаза.  Тюилье  понял,  что  этот нахальный  молодой
проныра вовсе не собирается оставить его в покое.
   - Какова природа этого заговора, гражданин президент?
   Тюилье неловко заерзал на стуле.
   - Вы полагаете, что я держу в голове все дела своего комитета?
   - Нет, зачем же? А у вас в Блеранкуре было много заговоров?
   - Других не было.
   -  И вы  не  можете  вспомнить природу  этого единственного? Боюсь,  вы
выказываете  слишком мало интереса к  своим обязанностям. Вы вели  записи, я
полагаю?
   - Не помню, вел или нет.
   Андре-Луи приподнял  бровь  и впился в президента  долгим  внимательным
взглядом.
   -  Гражданин,  вы  вынуждаете  меня  напомнить  вам,  что  речь идет  о
серьезном деле. Этот Торин должен был  предстать  перед вашим комитетом  для
допроса.
   - Я допрашивал его лично.
   -  Это  в  высшей  степени  необычно  и  идет  вразрез  с  общепринятой
процедурой. Но  даже в этом случае вы  обязаны  были вести  записи. Протокол
допроса. Он должен был у вас сохраниться.
   - О, полагаю, я вел записи. Но откуда я знаю, где они сейчас?
   -  Вам  придется  отыскать  их, гражданин председатель. Кажется, вы  не
вполне отдаете себе отчет, насколько это важно. Когда  мы узнаем подробности
заговора, мы получим нить, ведущую к сообщникам Торина.
   -  Я понимаю. Да.  Конечно, я понимаю. -  Тюилье почувствовал,  что его
загоняют  в  угол, и решил показать зубы. - Но тысяча чертей! Говорю вам,  у
меня нет этих записей!
   Андре-Луи долго и испытующе  смотрел на него,  пока Тюилье, наконец, не
взорвался.
   - Что вы на меня глазеете? - завопил он, вскочив с места.
   - У вас нет записей? Как я должен это понимать?
   Тюилье, полагаясь на защиту  Сен-Жюста, ради которого он пошел на арест
Торина, позволил себе выйти из себя.
   - Можете понимать, как вам угодно.  Я устал от ваших вопросов. Думаете,
я допущу, чтобы меня запугивал какой-то шпион? Думаете...
   - Молчать! -  перебил  его Андре-Луи.  - Вы в  своем уме? Я представляю
Комитет  общественной  безопасности!  И  я  должен  сносить  оскорбления  от
председателя провинциального Революционного комитета? Хорошенькое дельце! Вы
полагает, мне нужны ваши речи? Я  задал вам простой вопрос, и вам нужно было
дать  на него ясный  ответ, не  больше. Но я начинаю  подозревать, что нам с
вами не о чем больше разговаривать.
   - Рад это слышать, - огрызнулся Тюилье и вздернул  нос. Он снова  сел и
быстрым  движением  закинул ногу  за ногу.  Вся его поза свидетельствовала о
гневе.
   Андре-Луи продолжал сверлить  председателя  недобрым взглядом. Затем он
взял  перо,  обмакнул его в чернила, придвинул  к себе чистый  лист бумаги и
принялся  быстро строчить.  Несколько мгновений в комнате не раздавалось  ни
звука, кроме скрипа пере и сердитого прерывистого дыхания гражданина Тюилье.
Наконец Андре-Луи закончил писать. Он отшвырнул перо в сторону, откинулся на
спинку  стула и  помахал бумагой, чтобы  высушить  чернила.  Потом гражданин
агент заговорил снова. На этот раз он обращался не только к , но и к Фуляру.
   - Стало  быть,  положение  таково: две недели назад  гражданина  Торина
арестовали  по  приказу  председателя  Революционного  комитета  Блеранкура,
предъявили  ему обвинение  в  заговоре  - и отправили  в  Париж  для суда. Я
приехал сюда, чтобы выяснить природу заговора  и  имена  сообщников  Торина.
Председатель  не  может  назвать  ни  того,  ни  другого.  Он  заявил мне  в
оскорбительных выражениях, что не сохранил никаких  записей. Делать выводы -
не мое  дело.  Их сделает  Комитет общественной безопасности. Но  уже сейчас
ясно,  что  возможны  только  два  объяснения. Либо  гражданин  председатель
проявил , либо он прикрывает остальных заговорщиков.
   - Что вы сказали? - Тюилье снова вскочил.
   Андре-Луи продолжал безжалостно и невозмутимо
   -  Какой из  двух  вариантов выбрать,  предстоит  решить Комитету.  Тем
временем, мой долг мне совершенно ясен. Гражданин мэр, не будете ли вы добры
подписать  этот  приказ?  -  И он протянул  мэру  бумагу, которую только что
заполнил.
   Фуляр читал; Тюилье с потемневшим от ярости лицом наблюдал за мэром.
   - Что это такое? - не выдержал он наконец.
   - Бог мой! - в тот же самый момент воскликнул мэр.
   - Приказ о вашем аресте, ясное дело, - ответил Андре-Луи.
   -  О моем аресте? Арестовать меня?  Меня?!  - Президент отшатнулся. Его
смуглое лицо внезапно приобрело зеленоватый оттенок.
   - Надеюсь, вы понимаете, что это совершенно необходимо, гражданин мэр?
   Гражданин мэр задумчиво облизнул губы. Его  красноватыеглазки сузились.
Он  взял  перо.  Показалось  ли  Андре-Луи  или на  лице  мэра действительно
мелькнула  улыбка, когда он  склонился  над  столом, чтобы подписать бумагу?
Нетрудно  было   представить   себе,  как  Тюилье  злоупотреблял  положением
председателя революционного комитета задирал и  унижал мэра, и  теперь Фуляр
одним росчерком пера сводил все старые счеты.
   Тут онемевший Тюилье пришел в себя.
   -  Вы сошли  с  ума?  Не  подписывайте,  Фуляр! Не смейте  подписывать!
Клянусь Богом, вы заплатите за это головой!
   -  Ха!  Запишите эту угрозу,  Буассанкур.  Она  дополнит  мой  отчет. И
позвольте напомнить  вам, гражданин Тюилье, что в данный момент под вопросом
сохранность вашей собственной головы.  Так что приберегите все, что вам есть
сказать,  для суда  и  ведите  себя  достойно.  - Андре-Луи  взял  бумагу  и
обратился к потрясенному офицеру. - Вот вам наш приказ, гражданин комендант.
Поместите  гражданина Тюилье в  местную тюрьму  и держите его там  вплоть до
моих дальнейших распоряжений. Приставьте к  нему надежную охрану  и следите,
чтобы он не мог ни с кем связаться без моего ведома. Он не должен отправлять
и  получать  письма,  не  должен ни с  кем  видеться. Вы  за  это отвечаете.
Предупреждаю вас: эта ответственность очень тяжела.
   -  Ей-Богу, вы правы! вскричал  побагровевший Тюилье. -  Кое-кто из вас
ответит за это. И ответит головой.
   - Уведите его, - приказал Андре-Луи.
   Комендант отсалютовал и повернулся к Тюилье.
   - Пойдемте, гражданин председатель.
   Тюилье  не  двинулся  с  места. На  его  скулах  играли  желваки,  губы
шевелились, но он  ничего  не произносил. Потом он  потряс кулаком в сторону
Андре-Луи.
   -  Вы  дождетесь,  наглый  выскочка!  Вы еще  посмотрите,  что  с  вами
произойдет.
   Андре-Луи посмотрел на него с презрением.
   - Сначала я увижу, что  произойдет  с вами, предатель. Впрочем, это я и
так могу предсказать с полной определенностью.
   И он небрежно махнул рукой в сторону двери.



Глава XXXIX. Доказательства

   Когда протестующего и  угрожающего  Тюилье  наконец увели, и  его крики
стихли за дверью, Андре-Луи обратился к Фуляру.
   - Что вы об этом думаете, гражданин мэр?
   Упитанный  коротышка  с  серьезным видом  покачал  головой ивынес  свой
печальный приговор:
   - Мне это не нравится.  Скажу вам откровенно, гражданин агент,  мне это
не нравится.
   - Что именно вам не нравится? Выражайтесь яснее, друг мой.
   Мэр подпрыгнул на стуле.
   - Мне не нравится поведение  Тюилье. Он не искренне. Патриот не стал бы
вести себя так.
   - Ха! стало быть, вы тоже заметили. С  этого момента я уверен, что могу
положиться на вашу проницательность и здравомыслие. Хотя, если  в Блеранкуре
чего  и  недостает,  то  это не здравомыслие.  Недостает  верности,  рвения,
патриотизма. У вас заговор, а председатель революционного комитета покрывает
заговорщиков.
   - Вы так считаете? Вы уверены?
   - А вы? - прогудел Буассанкур.
   - Я не знаю, что и думать, чему верить.
   Андре-Луи одарил его неприятной улыбкой.
   -  Придется нам что-нибудь отыскать для вас.  Надо порыться  в  бумагах
этого мошенника. Пойдемте, гражданин. Вы покажете дорогу к дому Тюилье. Вы с
нами, Буассанкур.
   Тюилье снимал комнаты  в доме на окраине городка.  Дом стоял в  глубине
густого  запущенного сада,  который в  эти декабрьские дни  выглядел в свое