ами,  предав  Веру,
которую ранее доблестно защищал, предав собственную честь и своего  Господа,
дон Педро де Мендоса замыслил взять в жены еретичку. Вас  также  обвиняют  в
богохульстве, естественном для продавшей душу дьяволу. Признаете ли вы  вашу
вину?
     - Признаю ли я свою вину?  Признаю  ли  я  себя  ведьмой?  -  Это  было
слишком даже для такой отважной женщины,  как  леди  Маргарет.  Она  прижала
руку ко лбу. - Господи, мне кажется, я попала в Бедлам!
     - Бедлам? Что это значит? - Фрей Хуан обратился к  Фрею  Луису,  и  тот
объяснил намек.
     Инквизитор пожал плечами и продолжал, пропустив мимо ушей  высказывание
Маргарет.
     - Итак,   если   обвинение   соответствует   истине,   ваш   довод    о
правонарушении,   совершенном   испанским   джентльменом,   отпадает.   Ваше
требование обратиться  в  светский  суд  с  помощью  французского  посла  мы
вынуждены  отклонить.  Вы  предстали  перед  трибуналом  святой  инквизиции,
потому что совершили грех, околдовав испанского аристократа, и он повлек  за
собой неизмеримо больший грех перед Верой и великим Господом  нашим.  Теперь
вы  понимаете,  сколь  тщетны  ваши  претензии?  Вы  должны  снять  с   себя
обвинения, предъявленные вам, и лишь потом обращаться в любой  светский  суд
с иском к дону Педро де Мендоса и Луна.
     - Это было бы нетрудно, если  в  Испании  еще  руководствуются  здравым
смыслом, - незамедлительно парировала  Маргарет.  К  ней  вернулось  прежнее
самообладание. - Кто мой обвинитель? Дон Педро? Неужто он прячется  за  этой
гротескной ложью, желая избежать кары за  содеянное  зло?  Как  же  можно  в
данном случае полагаться на свидетельство подобного человека? Его не  принял
бы ни один суд, имеющий малейшее представление о справедливости.
     Инквизитор снова оставил ее вопрос без внимания, пока  не  перевел  его
членам трибунала и не выслушал их мнения, а также,  на  сей  раз,  и  мнение
Фрея Луиса.
     - Все это ясно нам так же, как и  вам,  -  заявил  он  наконец.  -  Вас
обвиняет  не  дон  Педро.  Обвинение  вынесено  на   основании   независимых
свидетельских показаний человека, способного  делать  правильные  выводы.  -
Фрей  Хуан  сделал  паузу.  -  Не  в   наших   правилах   разглашать   имена
осведомителей. Но мы сделаем для вас исключение,  чтобы  вы  не  сочли  себя
обиженной правосудием. Вас обвиняет Фрей Луис Сальседо.
     Маргарет повернула золотую головку в сторону монаха, сидевшего рядом  с
нотариусом.  Их  взгляды  встретились,  и  мрачный  доминиканец  с  горящими
глазами  спокойно  выдержал  презрительный  взгляд  Маргарет.  Она  медленно
обернулась к грустному участливому Фрею Хуану.
     - Именно к Фрею Луису я  обратилась  с  мольбой  о  защите,  когда  мне
угрожала самая страшная для добродетельной женщины  опасность.  Стало  быть,
это он утверждает, что я занимаюсь колдовством?
     Инквизитор снова обратился к членам трибунала. Они наклонили головы,  и
помощник прокурора что-то сказал резким голосом нотариусу. Тот, порывшись  в
бумагах,  извлек  оттуда  какой-то  документ  и   протянул   его   помощнику
прокурора. Помощник прокурора, быстро проглядев его, протянул документ  Фрею
Хуану.
     - Вы услышите  полный  текст  обвинения,  -  сказал  инквизитор.  -  Мы
проявляем к вам терпение и учтивость, - и  с  этими  словами  он  перешел  к
чтению доноса.
     Так леди Маргарет узнала, что  в  ночь,  когда  ее  доставили  на  борт
"Девушки из Нанта", Фрей Луис подслушал у дверей каюты все, что  ей  говорил
дон Педро, а потом записал подслушанное,  действительно  используя  слова  и
выражения дона Педро. Слушая обвинения Фрея Луиса, Маргарет  припомнила  тот
разговор. Фрей Луис ничего не сочинил. Это был точный скрупулезный  пересказ
подслушанного.
     Среди прочих высказываний дона Педро одно особо привлекло ее  внимание,
ибо инквизитор выделил его своим красивым  звучным  голосом:  "Я  не  просил
ниспослать мне любовь к вам. Это произошло помимо моей воли. Во  мне  зажгли
любовь. Я не знаю, откуда пришел этот зов, но я не мог  ослушаться,  он  был
непреодолим".
     Цитата завершала длинное обвинение и казалась решающим  доказательством
и подтверждением аргументов, выдвинутых Фреем  Луисом.  Вначале  создавалось
впечатление, что обвинение нацелено против дона Педро.  В  нем  указывалось,
как он ступил на  борт  корабля,  прибывшего  за  ним  в  Англию,  вместе  с
женщиной, похищенной  им,  как  выяснилось  позже.  Фрей  Луис  ссылался  на
прошлое  дона  Педро,  на  его  достойный,   добродетельный   образ   жизни.
Набожность, характерная для  всех  его  поступков,  привела  его  в  третий,
мирской орден святого Доминика, сделала членом Воинства Христова.  Напоминал
он и о чистой крови в его жилах. Фрей Луис  подчеркивал:  ему  не  верилось,
что такой человек способен по своей воле  совершить  преступление,  которому
он был свидетелем. Фрей  Луис  испытал  облегчение,  узнав,  что  дон  Педро
намерен жениться на этой женщине, но оно сменилось  ужасом:  оказалось,  что
возлюбленная дона Педро - еретичка. В голове не укладывалось, что дон  Педро
совершил  такое  грубое  насилие  ради   удовлетворения   похоти,   но   еще
невероятнее было то, что он  спокойно  воспринимал  свой  несравненно  более
тяжелый грех, на который  указал  ему  Фрей  Луис.  Из  ответов  дона  Педро
явствовало, что он не задумывался над вопросом Веры, не счел нужным  узнать,
какую религию исповедует его будущая жена. Подобное небрежение само по  себе
достойно  порицания,  но  в  данных  обстоятельствах  это  грех.  Дон  Педро
косвенно признал его, поручив Фрею Луису обратить еретичку в истинную  веру.
Но у Фрея Луиса создалось впечатление, что ему поручили  заняться  еретичкой
не из ревностного отношения к Вере,  какое  должен  был  проявить  испанский
аристократ дон Педро, а только из соображений выгоды.
     Далее следовал подробный отчет о попытках монаха обратить  еретичку  на
путь истинный, об их полном провале,  о  бохохульных  шутках  и  дьявольских
аргументах   англичанки,   свободно   цитировавшей   Священное   писание   и
извращавшей его в собственных  интересах  с  хитростью,  столь  свойственной
сатане.
     Именно тогда  Фрей  Луис  впервые  догадался  об  адском  источнике  ее
вдохновения и понял, что странное поведение дона Педро объясняется тем,  что
он околдован. И впоследствии он нашел  много  подтверждений  своей  догадке.
Взять хотя бы святотатственные угрозы дона Педро, ни во  что  не  ставившего
священническое  звание  Фрея  Луиса,   его   монашескую   сутану;   яростное
сопротивление, оказанное служителям инквизиции в Сантандере, грех за  кровь,
пролитую при аресте. Но самое главное и решающее  -  признание  самого  дона
Педро, заключенное в процитированных словах; кощунственная любовь  была  ему
навязана какой-то силой извне; ее источника он не знал,  но  не  мог  против
нее устоять.
     Так что это за сила, учитывая все обстоятельства, как  не  дьявольская,
вопрошал Фрей Луис. Ее посредником явилась женщина, продавшая душу  дьяволу,
чтобы  овладеть  кощунственным  искусством  обольщения.   Какова   же   цель
обольщения? Несомненно, отравить  Испанию  ядом  ереси  через  околдованного
дона Педро и потомство ужасного союза, о котором он помышлял.
     Чтение доноса закончилось. Инквизитор положил на стол последний лист  и
устремил на Маргарет соболезнующий взор.
     - Теперь вы знаете, кто ваш обвинитель, и предъявленное вам  обвинение.
Отрицаете ли вы изложенные в обвинении факты?
     Маргарет, бледная и молчаливая, без вызова в глазах,  без  тени  улыбки
на  лице  смотрела  на  инквизитора.  Она  поняла,  какую  страшную  ловушку
уготовили ей предрассудки, суеверие и логика фанатиков.  Тем  не  менее  она
предприняла отчаянную попытку защитить себя.
     - Я  не  отрицаю  ни  одного  из  этих  фактов,  -   спокойно   заявила
Маргарет. - Они изложены со скрупулезной точностью, свойственной честному  и
достойному человеку. Они верны так же,  как  неверны  выводы,  сделанные  из
них, ложные и фантастичные.
     Фрей Луис перевел ее ответ, и нотариус тотчас записал  его.  Фрей  Хуан
снова приступил к допросу.
     - На  какую  силу,  помимо  упомянутой  здесь,  ссылался  дон  Педро  в
разговоре с вами?
     - Откуда я знаю? Вероятно,  дон  Педро  образно  высказал  свою  мысль,
пытаясь смягчить красивой выдумкой чудовищное преступление.  Его  объяснение
ложно, как и ваши выводы. Здесь все строится на лжи. Абсурд  громоздится  на
абсурде. Господи милостивый! Какой-то ночной кошмар, безумие!
     В отчаянии она произнесла эти слова с неожиданной пылкостью.
     Но инквизитор проявил поистине ангельское терпение.
     - Если  вы  не  воздействовали  на  дона  Педро  своими   чарами,   как
объяснить, что он позабыл про честь, веру, долг - все то, что по рождению  и
воспитанию свято для него? Вы  не  знаете  истории  великого  рода  Мендоса,
всегда  верного  Богу  и  королю,  иначе  вы   бы   поняли,   что   подобное
предательство исключается для отпрыска этого рода, если только он  не  сошел
с ума.
     - Я не  утверждаю,  что  он  сошел  с  ума,  -  возразила  Маргарет.  -
Разумеется, это  единственное  объяснение  его  поведения.  Я  слышала,  что
мужчины сходят с ума от любви. Возможно...
     - Вы  очень  находчивы,  -  мягко  прервал  ее  инквизитор  с  грустной
улыбкой.
     - Сатана наделил ее своей хитростью, - проворчал Фрей Луис.
     - Вы очень находчивы и сразу подменяете правильное объяснение тем,  что
вам выгодно. Но... - Инквизитор вздохнул и покачал головой. - Но это  пустая
трата времени, сестра моя. - Фрей Хуан, поставив локти на  стол,  наклонился
вперед и заговорил спокойно  и  проникновенно.  -  Мы,  ваши  судьи,  должны
помочь вам, сослужить вам добрую службу, и эта обязанность  по  отношению  к
вам важнее судейской. Искупление греха бесполезно, если  оно  неискренне.  А
искренне  оно  лишь  в  том  случае,  если  сопровождается   отречением   от
богомерзких чар, которыми наделил вас дьявол-искуситель. Мы  скорее  жалеем,
чем виним вас за лютеранскую  ересь,  ибо  грех  за  нее  ложится  на  ваших
учителей. Мы преисполнены сострадания к вам и в остальном: вы  склонились  к
греху, потому что за ним - еретическое  учение.  Но  мы  хотим,  чтобы  наша
жалость была  действенной  и  направлялась,  как  повелевает  нам  долг,  на
избавление ума от греховной ошибки, а души - от страшной  угрозы  проклятия.
И вы, сестра моя,  должны  сотрудничать  с  нами  -  искренне  раскаяться  в
преступлении, в котором вас обвиняют.
     - Раскаяться? - вскричала Маргарет. - Раскаяться в чудовищном  абсурде,
в этих ложных выводах? -  У  нее  вырвался  короткий  злой  смешок.  -  Леди
Маргарет Тревеньон должна раскаяться в колдовстве? Да поможет  мне  Бог!  Да
поможет он вам! Думаю,  что  вам  понадобится  больше  доказательств,  чтобы
подтвердить столь гротескное обвинение.
     Помощник  прокурора,  выслушав  ее  заявление,  попросил   Фрея   Луиса
перевести ответ.
     - Дополнительные доказательства, возможно, и потребуются  трибуналу,  и
мы надеемся, что вы их нам  предоставите.  Мы  заклинаем  вас  сделать  это,
чтобы ваша душа не горела в вечном огне.  Если  дух  сокрушенный,  искреннее
раскаяние не заставят вас исповедаться, у Святой  инквизиции  есть  средства
заставить самого упрямого отступника сказать правду.
     При  этих  словах,  холодно  произнесенных  Фреем  Луисом,  у  Маргарет
мурашки пробежали по  спине.  На  мгновение  она  лишилась  дара  речи.  Она
чувствовала на себе взгляды трех инквизиторов в капюшонах; сострадание  Фрея
Хуана де Арренсуэло было почти божественно в своей беспредельности.
     Он  поднял  руку  в  знак  того,  что  обвиняемая  свободна.  Один   из
охранников коснулся ее плеча. Слушание дела было приостановлено.
     Маргарет машинально поднялась и, познав, наконец, страх в полной  мере,
покорно вернулась темным холодным коридором в свою камеру.


ГЛАВА XVIII

                               Domini Canes*

     ______________
     * Букв. - псы Бога (лат.).

     Два дня леди Маргарет Тревеньон размышляла  в  безотрадном  одиночестве
своей тюрьмы. Последние слова помощника прокурора,  вызвавшие  ее  страх,  и
были рассчитаны на то, чтобы сломить ее сопротивление и упорство.
     Однако ее размышления приняли совсем  не  то  направление,  на  которое
рассчитывали  инквизиторы,  что  и  обнаружилось   на   следующем   судебном
заседании.
     Тем  временем  произошло  изменение  в  составе   суда.   Председателем
оставался Фрей Хуан де Арренсуэло, священника  епархии  представлял  тот  же
румяный насмешливого вида человек, что сидел  по  правую  руку  от  главного
инквизитора. Но помощник прокурора был другой - устрашающего вида, с  тонким
ястребиным носом, злым, почти безгубым ртом, близко  поставленными  глазами,
излучавшими, казалось, извечную суровость и недоброжелательность. Он  хорошо
понимал английский  и  сносно  на  нем  изъяснялся.  Заменили  и  нотариуса.
Нынешний доминиканец вполне прилично владел английским и мог  обходится  без
переводчика. Присутствовал и Фрей Луис.
     Фрей  Хуан  продолжил  заседание  с  того  пункта,   на   котором   оно
закончилось накануне. Он заклинал обвиняемую заслужить милосердие  полным  и
искренним раскаянием в своих грехах.
     Но если,  с  одной  стороны,  леди  Маргарет  была  подавлена  чувством
страха, то, с другой -  в  ней  крепло  негодование,  вызванное  собственным
открытием. И Маргарет выразила его в полной мере.
     - Вам не кажется, что святейшей  инквизиции  не  подобает  прибегать  к
уловкам? - спросила она председателя трибунала.  -  Поскольку  вы  называете
себя поборниками правды во всем, позвольте правде поднять голову.
     - Правде? Какой правде?
     - Я отвечу на ваш вопрос. Невероятно, но факт: вы кое-что  упустили  из
виду. Порою люди не замечают того, что у  них  перед  носом.  Дон  Педро  де
Мендоса и  Луна  -  гранд  Испании,  высокопоставленный  джентльмен  в  этом
великом королевстве. Он вел себя, как злодей,  и  любой  гражданский  суд  -
мирской, как вы его называете, должен был его покарать. Поступки дона  Педро
ставят под сомнение его веру в Бога. К тому же, как я понимаю,  он  совершил
святотатство, угрожая священнику, и святотатственное убийство, пролив  кровь
служителей инквизиции.  За  эти  подтвержденные  свидетельскими  показаниями
преступления его должен наказать  суд  инквизиции.  Казалось  бы,  ничто  не
спасет его от правосудия. Но поскольку он высокопоставленный джентльмен...
     - Не  торопитесь,  сестра  моя,  -  прервал  ее  нотариус,  писавший  с
лихорадочной поспешностью, пытаясь поспеть за ней.
     Маргарет  сделал  паузу,  чтоб  он  наверстал  упущенное.  Она,  как  и
нотариус, и остальные члены суда, была кровно заинтересована  в  том,  чтобы
ее слова были занесены в  протокол  заседания.  Потом  она  продолжила  свою
речь, стараясь говорить медленнее:
     - Но  поскольку  дело  осложняется  тем,  что   он   высокопоставленный
джентльмен, несомненно очень влиятельный, надо взвалить его вину на  кого-то
другого, найти козла отпущения. Нужно доказать, что он не отвечает  за  свои
злодейства перед людьми и Богом, что он был околдован  английской  еретичкой
и по ее злой воле ступил на стезю порока, способную погубить и  его,  и  его
бессмертную душу.
     На сей раз Маргарет прервал резкий голос помощника прокурора:
     - Вы порочите себя постыдными предположениями.
     Доброжелательный председатель трибунала поднял  руку,  призывая  его  к
молчанию.
     - Прошу вас, не прерывайте обвиняемую.
     - Я уже все сказала, господа, - заявила Маргарет. - Цель  ваша  ясна  и
проста настолько, насколько она ничтожна, низменна и  жестока.  Если  будете
упорствовать в ее достижении, рано или поздно вы за это поплатитесь.  Будьте
уверены.  Господь  не  потерпит,  чтоб  такое  зло  осталось  безнаказанным.
Надеюсь, его не потерпят и люди.
     Фрей Хуан дал нотариусу время закончить работу, потом  сурово  взглянул
на Маргарет.
     - То,  что  вы  приписываете  нам  такие  недостойные  мотивы,   вполне
естественно  при  вашем  воспитании  и  незнании   святой   инквизиции,   ее
искренности. Мы не держим против вас зла,  и  не  допустим,  чтобы  подобное
обвинение усугубило ваше положение. Но мы его отрицаем. Нам и  в  голову  не
приходит щадить кого бы то ни было, какое бы высокое  положение  человек  ни
занимал, если он совершил преступление перед  Богом.  Кару  несли  и  принцы
крови за грехи, в которых их обвинила Святая  инквизиция,  без  колебания  и
страха  перед  могуществом  и  влиятельностью  этих  лиц.  Мы   выше   таких
соображений. Мы  скорей  сами  взойдем  на  костер,  чем  поступимся  святым
долгом. Будьте в этом уверены, сестра моя. Возвращайтесь  в  свою  камеру  и
поразмыслите хорошенько над моими словами. Молю Господа, чтобы он помог  вам
достойно оценить происходящее. Мне ясно: ваше умонастроение не такое,  чтобы
наши старания помочь вам стали плодотворными.
     Но Маргарет не хотела уходить. Она просила у судей  разрешения  сказать
еще пару слов в свою защиту.
     - Ну что вы можете добавить, сестра моя? - удивился Фрей  Хуан.  -  Как
вы можете оспорить очевидные факты?
     Тем не менее он сделал знак охранникам отойти в сторону.
     - Я оспариваю не факты, а выводы, сделанные из фактов. Никто  не  может
подтвердить ваше фантастическое  обвинение  в  колдовстве;  никто  не  может
заявить, что видел, как я готовила приворотное  зелье,  шептала  заклинания,
призывала дьяволов или  производила  какие-то  действия,  которыми  славятся
ведьмы.  По  поведению  джентльмена,  -  к  моему   великому   огорчению   и
неудовольствию он ассоциируется со мной - занимающего  высокое  положение  в
обществе, делаются выводы, порочащие меня и одновременно оправдывающие  его.
Элементарный здравый смысл подсказывает: такие же выводы можно сделать  и  в
мою защиту.
     - Если бы это было возможно, - сказал Фрей Хуан.
     - Возможно, что я и надеюсь доказать.
     Твердость Маргарет, ее искренность и чувство  собственного  достоинства
невольно расположили к ней инквизитора. Подобные черты  характера,  казалось
бы, сами по себе опровергали обвинение в колдовстве. Но Фрей  Хуан  напомнил
себе, что сатана в своих проделках больше всего любит рядиться в  чистоту  и
святость.  Он  позволил  Маргарет  продолжать,  потому  что  правила,  коими
руководствовался трибунал, предписывали, что обвиняемого должно  поощрять  к
высказываниям: часто таким образом  тайное  становилось  явным.  И  Маргарет
спокойно задала первый вопрос, заранее обдуманный ею в одиночестве:
     - Вы утверждаете, что я околдовала дона Педро с  целью  женить  его  на
себе, а впоследствии обманом склонить к принятию  лютеранства,  что  обрекло
бы его, по вашим  представлениям,  на  вечные  муки.  Так  почему  же  я  не
удержала дона Педро в Англии, где могла в полной безопасности  претворить  в
жизнь свои злые умыслы?
     Фрей Хуан обернулся к помощнику прокурора, как  бы  приглашая  ответить
обвиняемой,  что,  собственно,  входило  в  его  обязанности.  Презрительная
улыбка искривила губы помощника прокурора.
     - Вы исходили из житейской мудрости. Граф Маркос  -  высокопоставленный
и богатый джентльмен, и вы, естественно,  хотели  бы  разделить  с  ним  это
богатство. Но стоило предать гласности тот факт, что граф Маркос  остался  в
Англии, женившись на еретичке, его  тотчас  лишили  бы  высоких  титулов,  а
богатство конфисковали. За такой грех  его  приговорили  бы  к  сожжению  на
костре. Поскольку в суд он бы не явился, сожгли бы его  изображение  с  тем,
чтобы потом отправить преступника на костер без суда, как только он  попадет
в руки святой инквизиции.
     Помощник прокурора усмехнулся, весьма довольный собой.
     - Вы  получили  ответ  на  свой  вопрос,  -  констатировал  Фрей  Хуан,
обращаясь к Маргарет.
     Она