ной неизвестности. А вы просите  меня  дать  вам  чин  в
армии, представить вас на всеобщее обозрение, в том числе перед  глазами
и памятью короля, которые в этих вопросах не ослабевают.
   - А как же  Акт  об  амнистии?   - воскликнул Холлс, в ужасе  видя,  что  его  надежды
рассыпаются в пыль.
   Олбемарл с презрением фыркнул.
   - Где вы жили все это время, если не знаете, что стало с  многими  из
тех, кто понадеялся на этот закон?  -  Он  мрачно  улыбнулся  и  покачал
массивной головой.  -  Никогда  не  принуждайте  человека  к  обещаниям,
которые он  дает  с  величайшей  неохотой.  Такие  обещания  никогда  не
выполняются, даже будучи скрепленными узами закона. Я выжал этот билль у
его величества, когда он все еще был лишенным  трона  скитальцем.  Когда
король находился в Бреде, я договорился с ним и с Кларендоном , что из  Акта  об  амнистии  будут  только
четыре исключения. Однако после Реставрации ,  когда  закон  был
подготовлен, определение числа исключений было предоставлено парламенту.
Я понял, к чему это  ведет,  умолял,  спорил,  напоминал  о  королевском
обещании. Наконец условились, что количество  исключений  увеличится  до
семи.  Мне  пришлось  согласиться,  так  как  я  не   имел   возможности
противостоять королю de facto  .   Но   когда   билль   представили   на
рассмотрение палаты общин, раболепно исполняющей королевские  пожелания,
она определила двадцать исключений, а палата лордов  пошла  еще  дальше,
исключив из закона всех,  кто  принимал  участие  в  суде  над  покойным
королем, и даже некоторых, не участвовавших  в  нем.  И  это  называлось
биллем об амнистии! За ним последовала декларация короля, предписывающая
сдаться властям в течение четырнадцати дней всем,  замешанным  в  смерти
его отца. Дело было представлено как простая  формальность.  Большинство
оказалось достаточно разумным,  чтобы  не  поверить  этому,  и  покинуло
страну. Но некоторые повиновались, рассчитывая,  что  отделаются  легким
наказанием.
   Монк немного помолчал,  откинувшись  в  кресле.  На  губах  человека,
лишенного чувства юмора, мелькнула усмешка.
   - Несмотря на объявление, что не  подчинившиеся  будут  исключены  из
Акта об амнистии,  а  подчинившиеся  останутся  под  его  защитой,  дела
последних были переданы  в  суд,  где  лояльные  присяжные  признали  их
виновными и  приговорили  к  смерти.  Первым  был  казнен  генерал-майор
Харрисон  ,  которого
четвертовали в Черинг-Кроссе. За ним  последовали  другие,  пока  народ,
насытившийся ежедневными кровавыми зрелищами, не  начал  роптать.  Тогда
был сделан перерыв,  после  которого  казни  начались  снова.  Обвинения
предъявлялись постепенно - Ламберт
и Вейн  предстали перед  судом  только  в
1662 году. Но они не были последними. Казней не происходило лишь в  этом
году, но, возможно, конец еще не наступил.
   Монк  вновь  сделал  паузу,  а  когда  он  заговорил,  в  его  голосе
послышалась горечь.
   - Я сообщаю  вам  все  это  с  глазу  на  глаз  не  для  того,  чтобы
критиковать  действия  его  величества.  Не  дело  подданного   осуждать
монарха, особенно сына, стремящегося отомстить за то,  что  он  считает,
справедливо или нет, убийством  своего  отца.  Я  говорю  это,  стремясь
заставить вас понять, что несмотря на мое горячее желание быть полезным,
я не могу оказать вам помощь тем путем, на который вы рассчитываете, так
как это обратит на вас, прямо или  косвенно,  внимание  его  величества.
Отмщение не заставит себя ждать. Ваше имя Рэндал Холлс, и...
   - Я могу изменить имя! - воскликнул  полковник,  осененный  внезапным
вдохновением. Затаив дыхание, он смотрел на задумавшегося Олбемарла.
   - Может найтись кто-нибудь, кто знал вас раньше, - заговорил  герцог,
- и кто с удовольствием разоблачит обман.
   -  Я  готов  рискнуть,  -  весело  говорил  Холлс,   оправившись   от
безнадежности, в которую поверг его пространный монолог Олбемарла.  -  Я
рисковал всю жизнь.
   - А как же я? - осведомился герцог, в упор глядя на него.
   - Вы?
   - Мне ведь придется участвовать в этом обмане.
   - Можете не сомневаться, что я вас не выдам.
   - И тем не менее, мне придется в этом участвовать.  -  Тон  Олбемарла
стал более серьезным, чем прежде.
   Черты лица Холлса постепенно вновь обретали мрачное выражение.
   - Вы понимаете меня? - печально спросил герцог.
   Но Холлс не желал понимать. Приподнявшись в кресле, он оперся  руками
о стол.
   - Но в военное время, когда  Англия  нуждается  в  опытных  офицерах,
должно же быть какое-то оправдание для...
   И  снова  Олбемарл  покачал  головой,  его  лицо  было  серьезным   и
печальным.
   - Для лжи не существует оправданий.
   Несколько секунд они молча смотрели друг на друга,  и  Холлс  пытался
скрыть охватившее его отчаяние. Затем он медленно  опустился  в  кресло.
Некоторое  время  он  сидел,  уставившись  на  полированный  пол,  потом
вздохнул, пожал плечами и потянулся за лежащей рядом шляпой.
   - В таком случае... - Холлс сделал паузу, чтобы  проглотить  комок  в
горле, - ... мне остается только откланяться...
   - Нет-нет! -  Герцог  склонился  вперед  и  положил  ладонь  на  руку
посетителя. - Мы не можем расстаться таким образом, Рэндал.
   Холлс смотрел на него,  все  еще  изо  всех  сил  стараясь  сохранить
самообладание. Он печально улыбнулся.
   -  У  вас  полно  дел,  сэр.  На  ваших  плечах  бремя   государства,
ввергнутого в войну, а я...
   - Тем не менее вы останетесь пообедать.
   - Пообедать? - переспросил Холлс, спрашивающий  себя,  где  он  будет
обедать в следующий раз, ибо разоблачение состояния его дел должно  было
неминуемо последовать за неудачей попытки их улучшить, и комфорт "Головы
Павла" станет для него недоступным.
   - Пообедать и возобновить знакомство  с  ее  светлостью,  -  Олбемарл
встал и отодвинул кресло. - Она,  безусловно,  будет  рада  вас  видеть.
Пойдемте. Обед уже подан.
   Холлс медленно и неуверенно поднялся. Его самым большим желанием было
покинуть Уайт-холл и остаться наедине со своими горестями. Тем не менее,
он подчинился, дабы не сожалеть впоследствии о своем отказе. К  тому  же
его  душу  согрела  мысль  о  доброжелательном  приеме  со  стороны   ее
светлости.
   Когда Олбемарл провел его в соседнюю комнату, массивная,  неопрятного
вида женщина уставилась на гостя, затем хлопнула себя по бедрам, выражая
свое изумление, и бросилась к нему навстречу.
   - Клянусь Богом, это же Рэндал Холлс! - воскликнула она.  Прежде  чем
полковник смог догадаться о ее намерениях,  женщина,  вцепившись  ему  в
плечо, приподнялась на цыпочки и чмокнула его в щеку. - Джорджу повезло,
что он привел вас в качестве оправдания. Обед стоит уже десять  минут  -
хорошее мясо стынет и портится! Ну, пошли!  За  столом  расскажете  мне,
какая удача привела вас сюда.
   Взяв гостя под руку, она повела его к столу,  который  мистер  Пепис,
обладавший пристрастием к земным  благам,  описывал  заваленным  дрянным
мясом и грязными тарелками. Стол  и  впрямь  походил  на  герцогский  не
более, чем его хозяйка на герцогиню. Нэн Кларджес, дочь и вдова кузнеца,
была ранее швеей и  любовницей  Монка,  когда  лет  двадцать  назад  его
заключили  в  Тауэр  , на которой в недобрый, по общему мнению, час он
впоследствии женился, чтобы узаконить их детей.
   У нее было мало друзей в том мире, где ныне  вращался  ее  супруг,  а
прежние друзья давно исчезли из ее  поля  зрения.  Поэтому  она  хранила
добрую память о тех немногих, кого могла назвать этим именем.  Одним  из
них был Рэндал Холлс. Из  глубокого  уважения  к  Монку,  а  отчасти  из
природной доброжелательности он  в  ранние  дни  брака  Монка  выказывал
должное  почтение  к  его  супруге,  к  которой  большинство  друзей   и
соратников мужа относились с нескрываемым презрением. Миссис Монк холила
и лелеяла это почтение, как может делать только женщина в ее  положении,
и память о нем запечатлелась в ее голове навсегда.
   Кларендон,   подобно   многим,   не   выносивший    супругу    Монка,
охарактеризовал ее следующей  фразой:  "Nihil  muliebris  praeter  copus
gerens"  .  За  ее  неопрятной
внешностью он не разглядел женское сердце, быстро откликающееся  как  на
ненависть, так и на любовь. Холлс мог бы просветить его  на  этот  счет.
Но, увы, они никогда не встречались друг с другом.
   Самое незначительное добро, сделанное нами на  протяжении  жизненного
пути, может явиться семенем, дающим богатый урожай, который  понадобится
нам в час нужды.
   В данный момент Холлс хорошо это понимал. За обедом хозяйка  засыпала
гостя вопросами, пока  не  вытянула  из  него  информацию  не  только  о
состоянии его кошелька, но и о причинах возвращения в Англию,  надеждах,
которые он питал,  и  разрушении  этих  надежд  ее  супругом.  Последнее
привело в ярость достойную леди.
   - Черт возьми! - завопила она на своего повелителя. - Ты дал  Рэндалу
от ворот поворот, словно нищему попрошайке?!
   Честный и бесстрашный Джордж Монк, всю жизнь твердо  шагавший  прямой
дорогой и не  боявшийся  ни  одного  человека,  включая  самого  короля,
которого он посадил на  трон,  опустил  гордый  взгляд  перед  сварливой
мегерой. Как  вам  известно,  Монк  был  храбрым  солдатом,  в  одиночку
усмирившим мятежный  полк  в  Уайт-холле,  который  спасовал  перед  его
властностью. Но своей вульгарной и скандальной герцогини  он,  возможно,
страшился больше, чем другие люди страшились его.
   - Видишь ли, любовь моя, не в моих возможностях... - неуверенно начал
он.
   - Не в твоих возможностях! - с презрением прервала его она. - Скудные
же у тебя возможности, Джордж, если они не позволяют тебе помочь другу!
   - Я могу помочь ему угодить на виселицу, - запротестовал Монк. - Имей
терпение и дай мне объяснить.
   - Видит Бог, я нуждаюсь в терпении! Ну, говори!
   Герцог мягко улыбнулся, как бы подчеркивая снисходительное  отношение
к неподчинению его власти. Не обращая внимания на прерывающие  его  речь
презрительные возгласы, он описал ситуацию столь же подробно, как только
что описывал ее Холлсу.
   - Ты стареешь, Джордж, - заметила герцогиня, выслушав его. -  Ты  уже
совсем не тот, каким был раньше.  А  еще  "делатель  королей"!  Тьфу!  -
воскликнула она с уничтожающим презрением. - Где же твои мозги,  которые
вернули трон Карлу Стюарту?  В  те  дни  ты  не  отступал  перед  первым
препятствием. Интересно, что бы ты делал без меня? Придется мне  научить
тебя, как помочь другу, не привлекая при этом к нему внимания, чтобы ему
не повредить.
   - Если ты сможешь сделать это, дорогая...
   - Можешь поджарить половину моих мозгов себе на ужин, если не  смогу!
Все равно тогда бы они больше ни  для  чего  не  годились!  Разве  ты  в
состоянии предоставить ему командный чин только здесь, в Англии?
   Брови Монка дрогнули, словно откликаясь на ее вопрос.
   - Разве у королевства нет колоний?  Например,  Индий  -  Восточной  и
Западной ?  Туда  все   время   назначают   офицеров.   Кто   там   будет
интересоваться именем Рэндала?
   - Клянусь Богом! Это идея! - Герцог устремил на Холлса  просветлевший
взгляд. - Что вы скажете на это, Рэндал?
   - А для меня там есть пост? - с энтузиазмом осведомился полковник.
   - В данный момент нет. Но вакансии появляются  время  от  времени.  В
дальних странах люди умирают  или  устают  от  тамошней  жизни,  находят
климат невыносимым и возвращаются. Конечно, риск остается...
   - Я уже сказал вам, что рискую всю жизнь, - прервал его  Холлс.  -  А
насколько я понял, на родине мне грозит куда больше опасностей. Так  что
я с радостью пойду на риск. К тому же я не так привязан к Старому Свету,
чтобы не поменять его на Новый.
   - Ну, тогда посмотрим. Немного терпения,  и  мне,  возможно,  удастся
предложить вам место за границей.
   - Терпения! - повторил Холлс, у которого вновь отвисла челюсть.
   - Ну, посты за границей ведь не растут, как яблоки. Дайте мне  знать,
где вы проживаете, и я сообщу вам, как только появится вакансия.
   - А если вы скоро не получите от него сообщения, Рэндал, то приходите
ко мне, и мы его поторопим, - сказала ее  светлость.  -  Джордж  славный
человек, но он стареет и становится тугодумом.
   При этом  великий  воин,  устрашавший  одним  взглядом  целые  армии,
благожелательно улыбнулся своей половине.

Глава четвертая
ВИШНИ В ЦВЕТУ

   Полковник Холлс опустился на колени на сиденье  у  открытого  окна  в
своей  приемной  в  "Голове  Павла".  Склонившись  на  подоконник,   он,
казалось, задумчиво созерцал маленький сад с двумя вишневыми  деревьями,
на которых еще оставались запоздалые цветы.  Холлс  действительно  видел
перед собой вишни в цвету, но не из сада миссис Куинн. Два дерева  этого
миниатюрного оазиса в центре Лондона размножились  перед  его  мысленным
взором в вишневый сад, росший в минувшие годы в Девоне.
   Это явление не было  новым  для  полковника.  Вишни  в  цвету  всегда
вызывали у него видения, подобные тому, которое он с тоской  представлял
себе теперь.  Крошечный  садик  миссис  Куинн  превратился  в  обширный,
залитый солнечным светом вишневый сад. Справа над деревьями  устремлялся
в голубое небо шпиль, увенчанный флюгером в форме рыбы, являвшейся,  как
смутно  припоминал  Холлс,  эмблемой  христианства   .  Слева  виднелась  заросшая  плющом   стена,   сверху   уже
начинавшая  разрушаться.  Через  нее  украдкой   перелезал   длинноногий
светловолосый юноша, черты лица  которого  напоминали  его  собственные,
отличаясь отсутствием морщин - примет возраста и тяжелой жизни. Ловко  и
бесшумно, как кошка, парень спрыгнул на землю с другой стороны  стены  и
застыл, слегка пригнувшись, с улыбкой на губах и во взгляде серых  глаз.
Он  наблюдал  за  девушкой,  которая,  не   замечая   его   присутствия,
раскачивалась на качелях, коими служила веревка, протянутая между  двумя
деревьями.
   Она  едва  вышла  из  детского  возраста,  но  обладала  той   гибкой
грациозностью, которая обманывала посторонних, считавших девушку  старше
ее пятнадцати лет. В лице ее не было томной бледности -  загорелая  кожа
свидетельствовала о здоровой жизни на природе, вдали от городов.  И  все
же; глядя  в  ее  ярко-голубые  глаза,  украшавшие  хорошенькое  личико,
становилось  ясно,  что  сельская  жизнь  не  сделала  ее  простодушной.
Девушка, безусловно, обладала достаточным количеством женской  хитрости,
унаследованной от праматери Евы  ее  возлюбленными  дочерьми.  Разумному
мужчине следовало быть настороже, когда она казалась особенно скромной и
застенчивой.
   Распущенные  каштановые  волосы  развевались  позади,  когда  девушка
взлетала на качелях вперед, и падали  ей  на  лицо,  когда  она  неслась
назад, напевая в ритме движения качелей:
   Где прячешься, моя любовь?
   Я жду, чтоб стать твоей женой.
   Песня перешла в визг.  Юноша,  по-прежнему  не  замечаемый  девушкой,
бесшумно появился из-за деревьев, и, когда она в очередной раз  отлетела
назад, обхватил ее за талию  своими  сильными  руками.  Среди  множества
нижних юбок мелькнули две ножки  в  черных  чулках,  после  чего  качели
полетели вперед пустыми, а нимфа очутилась в объятиях юного  сатира.  Но
только на миг. С бешенством, реальным или притворным, она  вырвалась  от
него, тяжело дыша, с румяными щеками и сверкающими глазами.
   - Вы позволяете себе странные вольности, Рэндал, - заявила она, давая
ему пощечину. - Кто приглашал вас сюда?
   - Мне показалось, что вы меня звали, - ответил  юноша,  нисколько  не
испуганный пощечиной и грозным видом собеседницы. - Признавайтесь, Нэн!
   - Я? Я вас звала? - Она возмущенно выпрямилась.
   - Разумеется, вы станете это отрицать, будучи женщиной  с  головы  до
пят. Но я все слышал. - И он запел, подражая девушке:
   - Где прячешься, моя любовь?..  Я  прятался  за  стеной  и  сразу  же
откликнулся на зов. А в благодарность за риск порвать новую пару  штанов
я получил пощечину.
   - Если вы здесь задержитесь, то получите еще кое-что.
   - Надеюсь. Иначе я бы не пришел.
   - Но это может вам не слишком понравиться.
   - Будь что будет. А пока что вернемся к пощечине.  Такую  вещь  я  не
потерплю ни от кого. Мужчине я бы ответил своей шпагой...
   - Вашей шпагой!  -  девушка  расхохоталась.  -  Да  у  вас  нет  даже
перочинного ножа.
   - У меня есть шпага. Сегодня я получил ее от отца в подарок  на  день
рождения. Мне исполнилось девятнадцать, Нэн.
   - Как быстро вы растете! Чего доброго, скоро  станете  мужчиной!  Так
ваш отец подарил вам шпагу?  -  Склонившись  на  ствол  дерева,  девушка
лукаво посмотрела на собеседника. - Весьма опрометчивый поступок  с  его
стороны. Вы, безусловно, порежетесь ею.
   Юноша улыбнулся, но менее самоуверенно.
   - Вы отклоняетесь от темы. Речь шла  о  пощечине.  Если  бы  вы  были
мужчиной, то боюсь, что мне пришлось бы убить вас, повинуясь требованиям
чести.
   - Убить вашей шпагой? - невинно осведомилась девушка;
   - Разумеется.
   - Фи! Джек - убийца великанов   в
вишневом саду! Вы должны понять, что вам здесь не место. Вы мне  никогда
не нравились, Рэндал, а теперь просто  отвратительны.  Несмотря  на  ваш
нежный возраст, у вас такие кровожадные намерения. Даже думать боюсь, во
что вы превратитесь, став мужчиной.
   Юноша проглотил насмешку.
   - А я с удовольствием думаю, во что превратитесь вы,  став  женщиной.
Мы еще к этому вернемся. А пока что поговорим о пощечине...
   - О, как же вы утомительны!
   - Это потому, что вы меня отвлекаете. Я уже  сказал  вам,  что  бы  я
сделал с мужчиной, который ударил бы меня.
   - Надеюсь, вы не думаете, что я вам поверила.
   Но на сей раз Рэндал не позволил себя отвлечь.
   - Вопрос в том, что делать с женщиной. - Он подошел к ней. - Когда  я
смотрю на вас, мне представляется возможным лишь одно наказание.
   Рэндал взял девушку за плечи с неожиданной твердостью,  и  в  ее  еще
недавно насмешливом взгляде мелькнула тревога.
   - Рэндал! - воскликнула она, догадываясь о  его  коварном  намерении,
которое юноша тут же осуществил.  Поцеловав  девушку,  он  отпустил  ее,
ожидая неминуемого взрыва, которого, однако, не последовало.  Она  молча
стояла перед ним, и румянец медленно  исчезал  с  ее  щек.  Внезапно  он
вернулся вместе с трогательным дрожанием губ  и  подозрительным  блеском
глаз.
   - Что с вами, Нэн? - спросил юноша, встревоженный  столь  неожиданной
реакцией.
   - О, почему вы это сделали? - спросила она со слезами в голосе.
   Если бы девушка снова дала ему пощечину, это его бы  не  удивило.  Но
то, что она вместо  ожидаемых  упреков  обратилась  к  нему  с  жалобным
вопросом, заставило его разинуть рот от изумления. Ему пришло в  голову,
что им, возможно, найден способ приручить  ее,  и  он  пожалел,  что  не
прибег к нему раньше. Тем временем вопрос девушки требовал ответа.
   - Я ждал этого целый год, - просто ответил Рэндал, - и  хочу  сделать
это снова. Нэн, дорогая, неужели вы не знаете, что я люблю вас?  Неужели
вам это не было ясно без моих слов?
   Настойчивые вопросы помогли девушке взять себя в руки. Ее взгляд стал
твердым.
   - Это заявление должно было предшествовать вашему...  оскорбительному
поступку.
   - Оскорбительному? - протестующе воскликнул Рэндал.
   - А какому же, по-вашему? Разве не оскорбление целовать  девушку,  не
спросив на то позволения? Будь вы мужчиной, я бы вас не простила. Но так
как вы всего лишь мальчишка, - в  ее  тоне  зазвучало  презрение,  -  то
будете прощены, если обещаете, что это больше не повторится.
   - Но я же сказал, что люблю вас, Нэн! - настаивал он.
   - Вы развиты не по годам, юный Рэндал. Очевидно,  этому  способствуют
игры со шпагой. Я скажу вашему отцу, что вы больше нуждаетесь в  хороших
манерах, чем в оружии.
   Девушка подвергала Рэндала  изощренному  наказанию,  но  это  его  не
обескуражило.
   - Нэн, дорогая, я прошу вас выйти за меня замуж.
   Она подскочила при этих словах, и ее глаза расширились.
   -  Боже,  какая  снисходительность!  По-ва