к ним, чтобы  завязать  разговор.  Несмотря  на  теплую
погоду, он надел поношенную  кожаную  куртку,  скрывающую  его  красивый
камзол, снял со шляпы перо и  заменил  шитую  золотом  перевязь  простой
кожаной.  Пара  старых  сапог  довершала  облик  опустившегося  бретера,
готового водить дружбу с кем угодно.
   Шагая вразвалку и покуривая глиняную трубку, полковник приблизился  к
носильщикам с видом человека, располагающего свободным временем. Сидящие
на перекладинах портшеза  парни  ничего  не  имели  против  того,  чтобы
скоротать время, слушая хвастливую болтовню незнакомца, на которую можно
было рассчитывать, судя по его внешности.
   Холлс не разочаровал  их.  Он  без  устали  говорил  о  чуме,  войне,
господствующем при дворе фаворитизме,  из-за  которого  командные  посты
достаются неопытным хлыщам,  а  закаленные  старые  солдаты  вроде  него
вынуждены  прохлаждаться  на  зараженных  лондонских  улицах.   Подобная
характеристика  собственной  персоны  насмешила  носильщиков,   которые,
усмотрев в этом  непомерное  тщеславие,  ослепившее  бретера,  принялись
вовсю потешаться на его счет. В конце концов, Холлс пригласил их выпить,
на что они охотно согласились, не возражая,  чтобы  он  доставил  им  не
только умственное, но и  физическое  удовольствие.  Радуясь  возможности
выпить на  денежки  глупого  задиры,  носильщики  хотели  отправиться  в
таверну Грейнджа. Но у  Холлса  имелось  немало  причин  предпочесть  ей
маленькую незаметную пивную на углу Португал-Роу, куда он и повел  своих
новых друзей.
   Когда они,  наконец,  расстались,  так  как  носильщикам  нужно  было
возвращаться на свой пост к семи часам, со  стороны  Холлса  последовали
многословные заверения в вечной  дружбе.  Полковник  заявил,  что  парни
пришлись ему по сердцу, и он обязательно придет повидаться с ними снова.
Носильщики возвратили комплименты, а по дороге к театру от души смеялись
над глупым хвастуном, за чей счет они неплохо выпили.
   Их веселье несколько уменьшилось бы, если бы они могли видеть мрачную
коварную усмешку на губах "глупого хвастуна",  удалявшегося  от  пивной,
где они отлично провели время.
   На следующий вечер. - это была суббота - носильщики  мисс  Фаркуарсон
насмешливо приветствовали Холлса, появившегося  в  тот  же  час,  что  и
вчера.
   - Добрый вечер, сэр Джон! - воскликнул один из них.
   - Добрый вечер, милорд! - присоединился другой.
   Полковник,  чья  раскачивающаяся  походка  должна  была  предполагать
легкое опьянение, рассматривал обоих совиными глазами, широко  расставив
ноги.
   - Я не сэр Джон и не милорд, - возразил  он,  вызвав  смех  обоих,  -
хотя, уверяю вас, мог бы быть и тем и другим, если  бы  меня  ценили  по
заслугам. Любой сводник из Уайт-холла, которого именуют милордом,  имеет
на это меньше прав, чем я.
   - Это ясно каждому, кто хоть раз посмотрит на вас, - сказал Джейк.
   - Даже круглому дураку, - иронически и двусмысленно добавил Натаниел.
   Полковник, очевидно, счел эти слова весьма лестными для себя.
   - Вы славные ребята, - похвалил он. - Что бы вы сказали насчет  кубка
канарского?
   Глаза носильщиков заблестели. Они охотно согласились бы и на эль.  Но
канарское!  Этот  аристократический  напиток  им  не  часто   доводилось
пробовать. Парни посмотрели друг на друга.
   - Что скажешь, Джейк? - спросил Натаниел.
   - Немного выпивки никогда не повредит, Нэт, - ответил Джейк.
   - Верно, - согласился Нэт. - А этим вечером у нас есть много времени,
так как ее милость будет упаковывать веши.
   Взяв полковника под руки, они снова  направились  в  пивную  на  углу
Португал-Роу. Их новый знакомый сегодня был еще  более  разговорчивым  и
откровенным. Он сообщил им, что встретил  старого  товарища  по  оружию,
которому повезло в жизни, и у кого ему удалось занять кругленькую сумму,
так что, по-видимому, пройдет немало дней, прежде  чем  он  окончательно
протрезвеет. Холлс  вновь  заявил,  что  считает  носильщиков  отличными
ребятами и прекрасными собутыльниками в эти скверные деньки, когда город
стал тоскливым, словно женский монастырь.
   Войдя в пивную, полковник усадил новых друзей  в  углу,  подальше  от
окон и света. Хлопнув по столу эфесом шпаги, он  громогласно  потребовал
хозяйку, а когда та появилась, пресек ее протесты заказом:
   - Три пинты канарского, сильно разбавленного бренди!
   Когда хозяйка удалилась, Холлс уселся на трехногий табурет, глядя  на
носильщиков, облизывающихся в предвкушении выпивки.
   - Не каждый день встретишь товарища по оружию,  которому  повезло,  и
который готов поделиться своей удачей. Вина, мэм! И самого лучшего!
   Вино было подано, и веселая парочка с жадностью набросилась на  него,
дегустируя напиток, закатив глаза и звучно причмокивая  ртом.  Они  даже
прекратили насмешки  над  тем,  кто  снабдил  их  этим  нектаром.  Когда
полковник  предложил  вторую  пинту,  их   лица   обрели   торжественное
выражение, а когда он заказал третью, они уже были готовы  обращаться  с
ним уважительно.
   Слегка покачиваясь  на  табурете,  полковник  устремил  бессмысленный
взгляд на собутыльников.
   - Почему вы на меня так смотрите? - осведомился он.
   Носильщики подняли головы от вновь наполненных кружек, к которым  они
еще не успели приложиться. Манеры Холлса внезапно обрели суровость.
   - Вы, может быть, думаете, что у меня не хватит  денег  заплатить  за
это пойло?
   Ужас обуял их обоих, так как полковник в точности прочитал их мысли.
   - Вы, мошенники, считаете, что джентльмен  может  заказать  вино,  не
имея денег, чтобы заплатить  за  него?  Пускай  вот  это  успокоит  ваши
грязные умишки!
   Сунув руку в карман, он вытащил оттуда горсть золотых монет,  которые
со звоном покатились по грязному столу и еще более грязному полу.
   Парочка  инстинктивно   бросилась   подбирать   деньги,   ползая   на
четвереньках. Когда они поднялись, каждый подобострастно  положил  перед
полковником две монеты.
   - Ваша честь должны более осторожно обращаться с золотом,  -  заметил
Джейк.
   - Вы могли потерять одну-две монеты, - добавил Нэт.
   - Да, в какой-нибудь другой компании, - ответил  полковник.  -  Но  я
сразу вижу честных ребят и умею выбирать друзей. В этом можно положиться
на солдата удачи. Благодарю вас.
   Дрожащими руками он собрал монеты и сунул их в карман.
   Джейк подмигнул Нэту, который спрятал свою физиономия в кружке,  дабы
полковник не заметил усмешки, которую он не в силах был сдержать.
   Пара провела отличный и весьма прибыльный вечер в  обществе  томимого
жаждой хвастуна.
   Они  продолжали  пить.  Попробовав  очередную  порцию,  Джейк   шумно
причмокнул губами.
   - По-моему, оно похуже прежнего, - пожаловался он.
   Полковник с беспокойством хлебнул из своей кружки.
   - Я пил и лучшее, - заявил он. - Но и это достаточно хорошее - ничуть
не хуже предыдущего.
   - Может быть, мне показалось, - согласился Джейк, а Нэт молча кивнул.
   Полковник возобновил шумную и хвастливую болтовню.
   Хозяйка, которой начал не  нравиться  вид  клиентов,  подошла  ближе.
Полковник поманил ее пальцем и сунул ей в руку золотую монету:
   - В счет оплаты, - торжественно заявил он.
   Трактирщица, пораженная подобной щедростью,  присела  в  реверансе  и
сразу же удалилась, думая о том, насколько обманчивой бывает внешность.
   Полковник возобновил разговор. То ли от его тоскливой болтовни, то ли
под действием выпивки, веки Джейка стали такими  тяжелыми,  что  он  еле
удерживал их в  поднятом  положении.  Нэт  пребывал  в  едва  ли  лучшем
состоянии. Вскоре, поддавшись охватывавшей его сонливости, Джейк положил
руки на стол и склонил на них голову.
   Встревоженный Нэт стал его тормошить.
   - Проснись, Джейк! Мы должны нести домой ее милость.
   - Черт бы побрал ее милость, - проворчал Джейк, уже засыпая.
   Осоловело уставившись на  полковника,  Нэт  попытался  объяснить  ему
ситуацию.
   - Слишком... много... выпил, -  произнес  он,  с  трудом  выговаривая
слова. - Не привык... к вину...
   Нэт попробовал подняться, потерпел неудачу и  не  стал  упорствовать.
Подобно уже храпящему Джейку, он  сделал  подушку  из  собственных  рук,
опустив на нее голову.
   Через минуту оба носильщика спали мертвым сном.
   Полковник Холлс осторожно отодвинул  табурет  и  поднялся.  Несколько
секунд он раздумывал, нужно ли возвращать две или  три  монеты,  которые
плутоватая парочка, несомненно, присвоила. В конце концов, он  счел  это
излишней жестокостью.
   Хозяйка, увидев, что Холлс встал, двинулась ему  навстречу.  Взяв  ее
под руку, полковник свободной рукой вложил ей в ладонь еще одну  золотую
монету, торжественно прищурив один глаз и указывая на спящую пару.
   - Мои друзья - отличные ребята... - сообщил он заплетающимся  языком.
- Но не привыкли к вину... Пусть спят спокойно...
   Трактирщица улыбнулась, судорожно вцепившись в монету.
   - Конечно, пусть спят, ваша честь. Вы ведь заплатили за все.
   - Вы славная женщина, - Холлс окинул ее критическим взглядом. -  И  к
тому же красивая! Ну, пускай они поспят. Да благословит вас Бог.
   Хозяйка ожидала поцелуя, но полковник разочаровал ее. Он отпустил  ее
руку, повернулся и, пошатываясь, вышел на улицу. Пройдя несколько шагов,
Холлс обернулся назад. Убедившись, что за ним  никто  не  наблюдает,  он
двинулся дальше, уже более не  шатаясь.  Походка  его  стала  твердой  и
уверенной. Полковник на ходу что-то выбросил, после чего  раздался  звук
разбитого стекла. Это был флакон с сильным наркотиком, который он подлил
в вино носильщикам, покуда они ползали в поисках рассыпанных им денег.
   - Скоты! - с презрением промолвил Холлс и выбросил их из памяти.
   Когда на церкви Святого Клемента Датского часы били семь, он  подошел
к задней двери театра, где мисс Фаркуарсон поджидал никем не  охраняемый
портшез. Немного поодаль, на узкой  улице,  лениво  прохаживались  двое,
которых на расстоянии можно  было  принять  за  носильщиков,  оставшихся
спать в пивной. По крайней мере, ливреи  и  круглые  широкополые  шляпы,
оставлявшие  их  лица  едва  видимыми,  были  точно  такими  же,  как  у
носильщиков мисс Фаркуарсон.
   Холлс осторожно приблизился к ним. Улица была практически пустынна.
   - Все в порядке? - спросил он.
   - Публика вышла из театра минут десять назад, - ответил один  из  них
на посредственном английском.
   - Тогда по местам. Если начнутся вопросы, вы помните, что отвечать?
   Они кивнули и подошли к театру, опершись о стену рядом  с  портшезом,
дабы походить на его носильщиков. В случае если мисс. Фаркуарсон заметит
подмену, они должны были сказать ей, что Джейк внезапно заболел, и  Нэт,
боясь, что у него чума, остался с ним, упросив их исполнить  обязанности
носильщиков.
   Холлс укрылся в дверном проеме, откуда мог  наблюдать  за  сценой,  и
стал  ждать.  Ожидание  оказалось  долгим.  Как  Джейк  говорил   своему
товарищу,  мисс  Фаркуарсон  сегодня  задерживалась  с  уходом.  В  этот
последний вечер в Герцогском театре она должна была  упаковать  вещи,  а
актеры - проститься  друг  с  другом.  Некоторые  из  них  уже  вышли  и
отправились в путь пешком. Однако мисс Фаркуарсон еще не появилась, хотя
вечерние тени уже начали сгущаться на улице.
   Несмотря на нетерпение,  Холлс  понимал,  что  задержка  в  некотором
отношении ему  на  руку.  То,  что  он  намеревался  осуществить,  лучше
проделать в сумерках, а еще предпочтительнее - в полной темноте. Поэтому
он молча ждал вместе с двумя французскими лакеями Бэкиигема, переодетыми
носильщиками. Эти двое были выбраны и по той  причине,  что  знали  мисс
Фаркуарсон в лицо, дважды видев ее вблизи:  один  раз  во  время  визита
девушки в Уоллингфорд-Хаус, а другой - в день так  называемого  спасения
на Полс-Ярде.
   Наконец чуть позже  половины  восьмого,  когда  предметы  на  далеком
расстоянии уже казались неопределенными, актриса появилась в дверях.  Ее
сопровождал Беттертон, за  ними  следовал  театральный  привратник.  Она
остановилась, давая последние указания  относительно  ее  багажа.  Затем
мистер Беттертон галантно проводил ее к портшезу. Носильщики уже были на
местах, подбежав к ним при появлении хозяйки. Один стал сзади  портшеза,
прикрываясь его поднимающейся  на  шарнирах  крышей;  другой  поместился
спереди, защищенный от взглядов самим корпусом портшеза.
   Накинув капюшон, девушка  шагнула  в  портшез.  Беттертон,  прощаясь,
склонился над ее рукой. Когда  он  отошел,  носильщик  спереди  задернул
полость,  а  носильщик  сзади  опустил  крышу.  Затем,  заняв  место   у
перекладин, они подняли портшез  и  двинулись  вперед.  Мисс  Фаркуарсон
изнутри помахала  изящной  ручкой  Беттертону,  который  стоял,  склонив
непокрытую голову.

Глава семнадцатая
ПОХИЩЕНИЕ

   Портшез  пронесли  мимо   Темпл-Бара   -   причудливого   деревянного
сооружения - и потащили по Флит-Стрит  в  сгущающихся  сумерках  летнего
вечера. Это был обычный путь, поэтому до сих пор ничто не тревожило мисс
Фаркуарсон. Но когда носильщики собирались  свернуть  направо,  в  узкий
переулок, ведущий к Солсбери-Корту, оттуда  внезапно  вынырнул  какой-то
человек и преградил им дорогу. Это был Холлс,  добравшийся  туда  раньше
их.
   - Назад! - воскликнул он, когда портшез приблизился к нему.  -  Здесь
вы  не  сможете  пройти.  Кто-то  взломал   зараженный   дом,   и   чума
распространяется по всем направлениям. Так что поворачивайте.
   - Куда же нам идти? - спросил передний носильщик.
   - А куда вы направляетесь?
   - К Солсбери-Корту.
   - Ну, тогда мне с вами по пути. Нам придется обогнуть  Флитский  ров.
Следуйте за мной, - и он быстро зашагал по Флит-Стрит"
   Портшез   понесли   в   указанном   направлении.   Когда   носильщики
остановились,  мисс  Фаркуарсон  высунулась  из  окна,   чтобы   слышать
разговор. Когда ее несли по переулку при дневном свете  несколько  часов
назад, она не заметила там никакого запертого дома. Но девушка не видела
причин  сомневаться  в  услышанном.  Зараженные  дома,   словно   грибы,
вырастали на лондонских улицах, и она испытывала облегчение  при  мысли,
что закрытие театра позволит ей отправиться в деревню, подальше от  этой
зачумленной атмосферы.
   Откинувшись назад с усталым видом, мисс  Фаркуарсон  молча  позволила
нести себя дальше.
   Однако, когда они подошли к Флитскому рву, носильщики,  вместо  того,
чтобы свернуть направо, продолжали двигаться  прямо,  вслед  за  высоким
мужчиной  в  плаще,  предложившим  проводить  их.  Они  уже   находились
посередине  моста,  когда   мисс   Фаркуарсон   заметила   происходящее.
Высунувшись,  она  окликнула  их,  сказав,  что  они  ошиблись  дорогой.
Носильщики не обратили на нее никакого  внимания,  словно  они  внезапно
оглохли, и продолжали упрямо идти вперед. Девушка  крикнула  громче,  но
результат оставался таким же. Перейдя мост, они свернули направо к реке.
Мисс Фаркуарсон решила, что их провожатому, очевидно, известен  какой-то
путь назад, о котором она не знала.
   Поэтому, хотя девушке и казалось странным, что носильщики были  глухи
к ее требованиям, она позволила им идти дальше. Но  когда  вместо  того,
чтобы перейти ров в обратную  сторону,  носильщики  свернули  налево,  в
направлении Бейнардс-Касла, ее сомнения удвоились.
   - Стойте! - крикнула мисс Фаркуарсон. - Вы идете не в ту  сторону.  -
Видя, что носильщики не обращают внимания, она добавила:
   - Немедленно поставьте портшез!
   Однако они молча  продолжали  двигаться  дальше,  даже  ускорив  шаг,
рискуя споткнуться в темноте о  грубые  булыжники  мостовой.  В  девушке
пробудилась тревога.
   - Натаниел! - позвала она, высунувшись и тщетно, пытаясь  достать  до
плеча переднего носильщика. - Натаниел!
   Ее тревога усиливалась. Был ли это  в  самом  деле  Натаниел  или  же
кто-то другой? В молчаливом упорстве, с  которым  парень  шагал  вперед,
ощущалось нечто зловещее. Высокий мужчина, указывающий дорогу,  замедлил
шаг, давая возможность портшезу обогнать его.
   Мисс Фаркуарсон привстала, пытаясь поднять крышу портшеза, отодвинуть
полость спереди, но ни то, ни другое ей не удалось. В конце концов,  она
поняла, что крыша и полость закреплены снаружи. Это уничтожило последнюю
надежду, которой девушка все еще обманывала себя. Охваченная ужасом, она
стала звать на помощь, и ее крики отозвались эхом  в  безмолвной  улице.
Высокий мужчина обернулся,  выругался  и  властно  приказал  носильщикам
поставить портшез. Но когда он отдавал распоряжение, на углу  Полс-Чейнс
внезапно вспыхнул факел, в желтом свете которого  можно  было  различить
силуэты трех или четырех движущихся  фигур.  Застыв  при  звуках  криков
девушки, они быстро двинулись в сторону портшеза.
   - Пошли! - скомандовал носильщикам Холлс и двинулся  вперед.  За  ним
понесли портшез с мисс Фаркуарсон, продолжающей звать на помощь и бешено
колотить по крыше и полости.
   Она также заметила этих посланных небом  спасителей,  бросившихся  им
навстречу, и видела блеск обнаженных клинков при свете факела.
   Это были трое  джентльменов,  возвращавшихся  домой  в  сопровождении
мальчика-факельщика. Они были молоды, отважны и готовы обнажить шпаги  в
защиту дамы, попавшей в беду.
   Однако к подобной встрече Холлс  был  подготовлен,  заранее  продумав
выход из положения.
   Первый из спешивших на помощь остановился перед полковником, направив
ему в грудь острие шпаги.
   - Стой, негодяй! - патетически воскликнул он.
   - Стой сам, болван! - презрительным тоном  ответил  Холлс,  не  делая
попыток защищаться. - Отойдите отсюда - вы рискуете жизнью! Мы несем эту
бедную леди домой. У нее чума.
   Храбрецы тут же отпрянули, наступая друг  другу  на  ноги.  Не  боясь
вооруженных людей, они испытывали  панический  ужас  перед  смертоносным
невидимым врагом, о чьем присутствии им было объявлено.
   Мисс Фаркуарсон, услышавшая  предупреждение  полковника  и  понявшая,
какой парализующий  эффект  оно  окажет  на  ее  спасителей,  склонилась
вперед, боясь вновь оказаться в западне, из которой нет выхода.
   - Он лжет! - закричала она. -  У  меня  нет  чумы!  Клянусь  вам!  Не
слушайте его, господа! Спасите меня от  этих  негодяев!  Ради  Бога,  не
покидайте меня, иначе я погибла!
   - Бедняжка повредилась в уме, - печально заговорил Холлс. - Я ее муж,
господа, а она принимает меня за врага. Говорят, такое часто  происходит
с теми, кого поражает эта ужасная болезнь.
   Это была правда - весь Лондон знал, что чума  нередко  сопровождается
помрачением рассудка и странными галлюцинациями.
   - Должен предупредить вас, джентльмены, что я  сам,  очень  возможно,
уже успел заразиться. Умоляю вас не задерживать меня и отойти в сторону,
чтобы мы успели домой, покуда у меня еще не иссякли силы.
   Из портшеза все еще доносились бешеные отрицания мисс Фаркуарсон и ее
жалобные мольбы о помощи.
   Если джентльмены и  продолжали  сомневаться,  то  они  не  осмелились
удостовериться,  обоснованы  ли  их  сомнения.  Более  того,   сам   тон
говорившей, казалось, подтверждает слова о ее безумии. Несколько  секунд
они неуверенно топтались на месте, затем один из них  внезапно  поддался
охватывающему его ужасу.
   - Бежим! - завопил он и понесся что есть силы по  улице.  Его  паника
моментально передалась товарищам, тут же устремившимся за ним. Факельщик
замыкал шествие.
   Мисс Фаркуарсон со стоном откинулась назад, чувствуя себя покинутой и
истощенной усилиями. Но когда один  из  носильщиков,  повинуясь  приказу
полковника, отодвинул полость,  она  тут  же  выскочила  из  портшеза  и
бросилась бы бежать, если бы второй носильщик не поймал  ее.  Он  крепко
держал девушку, пока товарищ обматывал ей голову длинным шарфом, который
вручил ему Холлс для этой цели. Сделав это и связав ей  руки  за  спиной
носовым платком, они втолкнули ее в портшез и задвинули полость.
   Мисс Фаркуарсон сидела внутри совершенно беспомощная и полузадушенная
шарфом, который не только заглушал ее крики,