- Мастер Ли, - спросил сэр Оливер, - сколько вы возьмете,  чтобы  отвезти
меня домой в Англию?
   - Ну что же, сэр Оливер, - ответил шкипер, - думаю, столько  же,  сколько
взял  с  вашего  брата  за  то,  чтобы  увезти  вас  оттуда.  Так  будет  по
справедливости. Одно, так сказать, покроет другое.
   - Вы получите вдвое больше, когда  высадите  меня  на  мысе  Трефузис,  -
прозвучал быстрый ответ.
   Глазки капитана прищурились, отчего его густые рыжие  брови  сошлись  над
переносицей. Такое поспешное согласие показалось капитану подозрительным. Он
слишком хорошо знал людей, чтобы не заподозрить подвоха.
   - Что вы замышляете? - ухмыльнулся мастер Ли.
   -  Замышляю?  Уж  не  против  вас  ли,  любезный?  -  Сэр  Оливер  хрипло
рассмеялся. - Силы небесные, ну и плут! Неужели вы думаете, что в этом  деле
хоть сколько-нибудь интересуете меня? Или вы, как и ваш сообщник, полагаете,
что я способен на столь мелкие чувства?
   Сэр Оливер  не  кривил  душой.  Гнев  против  Лайонела  охватил  все  его
существо, и он совершенно не думал о роли,  какую  сыграл  в  этой  авантюре
негодяй шкипер.
   - И вы дадите мне слово? - настаивал мастер Ли.
   - Дам слово? Черт возьми, я уже дал его! Клянусь, как только вы  высадите
меня в Англии, я выплачу вам то, что обещал. Этого вам достаточно? А  теперь
развяжите меня и покончим с этим.
   - Разрази меня гром, я рад иметь дело с разумным человеком. Вы понимаете,
что все было, как я рассказал, и я всего лишь орудие. А что до  виноватых  -
так это те, кто подсунул мне это дельце.
   - Всего лишь орудие! Грязное орудие, позарившееся  на  золото.  Довольно!
Ради Бога, развяжите меня: мне надоело сидеть связанным, как каплун.
   Капитан вытащил нож, подошел к сэру Оливеру и без дальних  слов  разрезал
связывавшие его веревки. Сэр Оливер резким движением выпрямился, но ударился
головой о низкий потолок и тут же снова сел. Вдруг  снаружи  раздался  крик,
заставивший капитана броситься к двери. Он распахнул ее, выпустив клубы дыма
и впустив солнечный свет. Мастер Ли вышел на ют, и сэр Оливер,  почувствовав
себя на свободе, последовал за ним.
   Внизу  несколько  матросов,  собравшихся   на   шкафуте   у   фальшборта,
всматривались в море.  Другие,  столпившись  на  баке,  пристально  смотрели
вперед, в сторону берега. "Ласточка" проходила мыс Рок, и  капитан,  увидев,
насколько сократилось расстояние между нею и берегом за  то  время,  что  он
оставил управление судном, обрушил  поток  проклятий  на  своего  помощника,
стоявшего у руля. Впереди, слева по борту, к ним под брамселями  приближался
большой корабль с высокими мачтами. Он вышел из устья Тежу,  где,  вероятнее
всего, и поджидал  какое-нибудь  сбившееся  с  курса  судно.  Идя  в  крутой
бейдевинд с зарифленными марселями и крюйселем на бизани, "Ласточка"  делала
не более одного  узла  в  час  против  пяти  узлов  "испанца".  О  том,  что
неизвестный корабль принадлежит Испании, можно  было  судить  по  бухте,  из
которой он появился.
   - Паруса к ветру! - проревел шкипер и,  подскочив  к  штурвалу,  с  такой
силой оттолкнул локтем своего помощника,  что  тот  чуть  не  растянулся  на
палубе.
   - Вы сами легли на этот курс, - попытался оправдаться помощник.
   - Недоумок! - зарычал шкипер. - Я велел тебе не  приближаться  к  берегу.
Если суша наступает на нас, мы что же, так и будем идти, пока не наскочим на
нее?
   Капитан вывернул штурвал и развернул судно по  ветру,  после  чего  вновь
передал штурвал помощнику.
   - Так держи! - скомандовал он и, рыча на ходу  приказания,  спустился  по
трапу. Повинуясь приказу, матросы бросились к  вантам  и  стали  карабкаться
вверх,  чтобы  отдать  рифы.  Несколько  человек  побежали   на   корму,   к
бизань-мачте. Вскоре "Ласточка", покачиваясь  на  волнах  и  разрезая  носом
зеленую водную гладь, на всех парусах летела в открытое море.
   Стоя на полуюте, сэр Оливер наблюдал за "испанцем".  Он  видел,  как  тот
взял примерно на румб вправо с явной целью не дать  им  уйти.  Теперь  ветер
более благоприятствовал "Ласточке", но "испанец",  имеющий  гораздо  большее
количество парусов, чем пиратская посудина капитана Ли, упорно нагонял их.
   Вернувшийся на корму шкипер мрачно  наблюдал  за  противником,  проклиная
себя и еще больше своего помощника за то, что они угодили в ловушку.
   Тем временем сэр Оливер считал орудия "Ласточки", которые были ему видны,
и прикидывал, сколько их может быть на верхней палубе. Он  спросил  об  этом
капитана, и  в  голосе  его  прозвучало  такое  равнодушие,  словно  он  был
сторонним наблюдателем и совершенно не думал  о  своем  положении  на  борту
преследуемого судна.
   - Чтобы я бежал от него, будь у меня достаточно орудий! Разве я похож  на
человека, который станет удирать от какого-то "испанца".
   Сэр Оливер все понял и замолчал. Он стал смотреть, как на шкафуте  боцман
и его помощники, шатаясь под  тяжестью  груза,  носят  абордажные  тесаки  и
разное оружие для рукопашного  боя  и  складывают  у  грот-мачты.  По  трапу
взлетел канонир, рослый смуглый малый, голый по пояс, с  вылинявшим  красным
шарфом, повязанным на голове  в  виде  тюрбана.  Он  подбежал  к  карронаде,
которая стояла у левого борта. От канонира не отставали двое подручных.
   Мастер Ли позвал боцмана и, велев ему стать к штурвалу,  отправил  своего
помощника на бак, где готовили еще одну пушку.
   Началось  преследование.   "Испанец"   неуклонно   сокращал   расстояние,
отделявшее его от "Ласточки". Земля за кормой уходила все дальше  и  наконец
превратилась в туманную полоску, едва различимую за сверкающей гладью моря.
   Вдруг от  "испанца"  отделилось  небольшое  облачко  белого  дыма,  затем
прозвучал грохот выстрела, и в  кабельтове  от  носа  "Ласточки"  послышался
всплеск.
   Загорелый канонир стоял около карронады с запальником в руке, готовый  по
первому слову шкипера дать ответный залп.  Снизу  поднялся  его  помощник  и
сообщил, что на верхней палубе все готово и он ждет приказаний.
   "Испанец"  дал  еще  один   предупредительный   выстрел   поперек   курса
"Ласточки".
   - Они недвусмысленно предлагают нам остановиться, - сказал сэр Оливер.
   Шкипер теребил свою огненную бороду.
   - У них более дальнобойные пушки, чем у большинства  испанских  судов.  И
все же я пока не стану тратить порох впустую. У нас его и так немного.
   Едва  он  успел  сказать  это,  как  грянул  третий   выстрел.   Раздался
оглушительный треск, и грот-мачта с грохотом обрушилась на палубу,  придавив
насмерть двоих матросов. По-видимому, бой начался всерьез. Однако мастер  Ли
ничего не делал второпях.
   - Стой! - крикнул он  канониру,  который  уже  собирался  пустить  в  ход
запальный фитиль.
   Потеряв  грот-стеньгу,  "Ласточка"  сбавляла  ход,  и  "испанец"   быстро
приближался к ней. Наконец шкипер  счел,  что  суда  достаточно  сблизились;
крепко выругавшись, он приказал стрелять. "Ласточка" сделала свой  первый  и
последний выстрел в этой схватке. Когда  смолк  грохот,  сэр  Оливер  сквозь
клубы удушающего дыма увидел, что их ядро пробило полубак "испанца".
   Проклиная канонира за слишком высокий прицел, мастер Ли  дал  сигнал  его
помощнику  стрелять  из  кулеврины.  Второй  выстрел  должен  был  послужить
сигналом для начала  огня  из  всех  орудий  верхней  палубы.  Но  "испанец"
опередил их. В тот самый момент, когда шкипер отдавал приказ, он всем бортом
полыхнул огнем и дымом.
   "Ласточка" содрогнулась  от  удара,  на  секунду  выровнялась  и  тут  же
накренилась на левый борт.
   - Проклятие! - проревел мастер Ли. - У нас пробоина ниже ватерлинии!
   Сэр Оливер увидел, что "испанец", как  бы  довольный  содеянным,  немного
отдалился от них. Пушка помощника канонира так и не выстрелила; не был дан и
бортовой залп с верхней палубы. Крен направил жерла орудий в море, и  минуты
через три вода уже заливала палубу. "Ласточка" получила смертельный  удар  и
тонула.
   Убедившись, что "Ласточка" уже не  представляет  опасности,  "испанец"  в
ожидании неотвратимого конца повернулся к ней наветренным бортом  с  твердым
намерением подобрать возможно больше рабов для пополнения  средиземноморских
галер его католического величества.
   Так свершилась судьба, уготованная Лайонелом сэру Оливеру,  но  разделить
ее пришлось и самому мастеру Ли, что отнюдь не входило в расчеты  корыстного
негодяя.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

САКР АЛЬ-БАР

Глава 1

ПЛЕННИК

   Сакр аль-Бар,  Морской  ястреб,  бич  Средиземного  моря,  гроза  и  ужас
христианской Испании, лежал у обрыва высокого холма на мысе Спартель.
   Над ним по гребню утеса тянулась темно-зеленая  полоса  апельсиновых  рощ
Араиша - то  был  знаменитый  Сад  Гесперид  <Сад  Гесперид  -  в  греческой
мифологии Геспериды, дочери титана Атланта, жившие  в  сказочном  саду,  где
росла яблоня, приносившая золотые плоды.> древних, где росли золотые яблоки.
Примерно в миле от него  к  востоку  виднелись  палатки  и  шатры  бедуинов,
ставших лагерем на плодородном изумрудном пастбище,  расстилавшемся  сколько
хватало глаз в сторону Сеуты. Несколько ближе  почти  голый  пастух,  гибкий
темнокожий юноша со шнурком из верблюжьей шерсти, повязанным  вокруг  бритой
головы, оседлав большой  серый  камень,  с  короткими  паузами  извлекал  из
тростниковой свирели заунывные монотонные  звуки.  Сверху,  из-под  голубого
купола  небес,  неслись   радостные   трели   жаворонка,   снизу   доносился
убаюкивающий шепот отдыхающего после прилива моря.
   Сакр аль-Бар лежал на плаще из верблюжьей шерсти, разостланном  у  самого
обрыва, среди роскошных папоротников и солеросов. По бокам от него сидели на
корточках два негра из Суса. Кроме белых набедренных повязок, на них  ничего
не было, и в лучах майского солнца их мускулистые тела блестели, как  черное
дерево. В руках они держали простые опахала из пожелтевших листьев финиковой
пальмы и медленно обмахивали ими голову своего господина, чтобы хоть немного
освежить его и отогнать мух.
   Сакр аль-Бар был мужчина во цвете лет.  Огромный  рост,  торс  Геркулеса,
мощные руки и крепкие ноги говорили о  его  исполинской  силе.  Снежно-белый
тюрбан,  надвинутый  почти  на  самые  брови,  подчеркивал  смуглость  лица,
украшенного ястребиным носом и черной раздвоенной бородой. Его  глаза  были,
напротив, удивительно светлыми. Поверх  белой  рубашки  и  широких  коротких
шальвар он носил длинную зеленую тунику из очень легкого шелка, затканную по
краям золотыми арабесками. Мускулистые, бронзовые от загара икры  оставались
обнаженными; ноги были обуты в мавританские туфли малиновой кожи с  длинными
загнутыми носами. При нем не было никакого  оружия,  кроме  острого  ножа  с
украшенной драгоценными камнями рукояткой в ножнах, плетенных из  коричневой
кожи.
   В одном или двух ярдах слева от Сакр аль-Бара  лежал  еще  один  человек.
Опершись локтями о землю и ладонями заслонив  глаза  от  яркого  солнца,  он
внимательно вглядывался в море. Это тоже был высокий, крепкий  мужчина,  при
малейшем движении которого  облегавшая  его  кольчуга  и  каска,  обмотанная
зеленым тюрбаном, загорались ярким огнем. Рядом с ним лежала большая  кривая
сабля в кожаных ножнах,  богато  украшенных  металлическим  орнаментом.  Его
красивое бородатое лицо  было  темнее,  чем  у  соседа,  а  тыльная  сторона
прекрасных рук с длинными пальцами была почти черной.
   Сакр аль-Бар не обращал на него внимания. Он смотрел вдаль поверх склона,
поросшего чахлыми пробковыми деревьями и вечнозелеными дубами, на котором то
здесь, то там желтело золото дрока и вспыхивали  зеленые  и  пурпурные  огни
кактусов, цеплявшихся за белесые камни. Внизу,  за  Геркулесовыми  Пещерами,
расстилалось море; его воды, мерно вздымаясь,  отливали  изумрудом  и  всеми
цветами и оттенками опала. Несколько дальше, под прикрытием  скал,  которые,
вдаваясь в море, образовывали небольшую бухту, на легких волнах покачивались
две   пятидесятивесельные   галеры   с   огромными   мачтами   и   небольшой
тридцативесельный  галиот.   По   обеим   сторонам   каждого   судна   почти
горизонтально тянулись длинные желтые весла, похожие на распластанные крылья
гигантской птицы. Не вызывало сомнения, что галеры и галиот либо  прятались,
либо укрывались в засаде. Над бухтой и над застывшими в ней  судами  кружила
стая крикливых назойливых чаек.
   Сакр аль-Бар смотрел через пролив в  сторону  Тарифы  и  далекого  берега
Европы, едва  различимого  в  густом  мареве  жаркого  летнего  дня.  Но  не
окутанный дымкой горизонт притягивал его  взгляд;  он  не  отрывал  глаз  от
прекрасного судна под белыми парусами, которое, идя круто  по  ветру,  легко
преодолевало течение милях в четырех от берега. Дул легкий  восточный  бриз,
и,  следуя  левым  галсом,  судно  быстро  приближалось;  его  капитан,  без
сомнения, высматривал у враждебного африканского побережья отчаянных морских
разбойников, которые избрали эти места  своим  логовом  и  собирали  дань  с
каждого христианского судна,  осмелившегося  заплыть  в  их  владения.  Сакр
аль-Бар улыбнулся, подумав о том, как  мало  подозревают  на  этом  судне  о
близости галер  и  сколь  безмятежным  должен  казаться  африканский  берег,
купающийся в лучах солнца, христианскому капитану,  рассматривающему  его  в
подзорную трубу. И со своей вершины, подобно ястребу, каковым его окрестили,
парящему в синеве неба перед тем, как броситься на добычу,  он  наблюдал  за
кораблем и ждал той минуты, когда можно будет напасть на него.
   Немного восточнее наблюдательного пункта Сакр аль-Бара в  море  выдавался
небольшой мыс с милю длиной. Он представлял  собой  нечто  вроде  волнореза,
образуя полосу штиля. Марсовому с фок-мачты его граница была  хорошо  видна,
он мог заметить то место, где исчезали белые барашки на гребнях волн и  вода
становилась спокойнее. Если, следуя тем же галсом, они решатся пересечь  эту
границу, то выбраться из заштиленной зоны им удастся не так быстро. Судно  в
полном неведении о притаившейся опасности уверенно  шло  прежним  курсом,  и
вскоре между ним и зловещим местом осталось не более полумили.
   Облаченный в кольчугу корсар заволновался. Он повернулся к  бесстрастному
Сакр аль-Бару, внимание  которого  было  по-прежнему  поглощено  неизвестным
судном.
   - Он подходит, подходит! - воскликнул он  на  франкском  наречии  -  этом
лингва-франка <Лингва-франка - смесь западных  языков  с  языками  коренного
населения (в данном случае арабским).> африканского побережья.
   - Иншалла! - последовал лаконичный ответ. - Да сбудется воля Всевышнего!
   Вновь наступило напряженное молчание,  а  судно  тем  временем  настолько
приблизилось, что благодаря килевой качке они заметили, как под  его  черным
корпусом поблескивает белое  днище.  Прикрыв  ладонью  глаза,  Сакр  аль-Бар
внимательно разглядывал квадратный флаг, развевающийся над  грот-мачтой.  Он
сумел рассмотреть не только красные и желтые квадраты, но также  изображения
замка и льва.
   - Судно испанское, Бискайн! -  прокричал  он  своему  товарищу.  -  Очень
хорошо. Хвала Всевышнему!
   - А они решатся? - вслух поинтересовался тот.
   - Будь спокоен - решатся. Они не  подозревают  об  опасности,  ведь  наши
галеры довольно редко заходят так далеко на запад.
   Пока они разговаривали, "испанец" подошел к роковой границе, пересек  ее,
и, поскольку ветер  еще  заполнял  паруса,  не  вызывало  сомнения,  что  он
собирается продолжать путь в южном направлении.
   - Пора! -  крикнул  Бискайн,  Бискайн  аль-Борак,  как  прозвали  его  за
стремительность, с которой он всегда наносил удар. Он дрожал от  нетерпения,
как собака на сворке.
   - Еще нет, - прозвучал спокойный ответ, сдержавший порыв Бискайна. -  Чем
ближе они подберутся к берегу, тем вернее их гибель. Дать сигнал мы  успеем,
когда они начнут поворот оверштаг. Подай мне пить, - обратился Сакр  аль-Бар
к одному из негров, которого он не без иронии прозвал "Уайт".
   Раб отвернулся, разгреб кучку  папоротника,  достал  из-под  нее  красную
глиняную амфору, вынул из горлышка пальмовые листья и налил  воды  в  чашку.
Сакр аль-Бар медленно пил, не сводя глаз с  судна,  каждая  снасть  которого
теперь уже четко прочерчивалась в прозрачном воздухе. Они  видели  людей  на
палубе, марсового на фоке.  Находясь  примерно  в  полумиле  от  них,  судно
неожиданно стало делать поворот оверштаг.
   Сакр аль-Бар вскочил и, выпрямившись во весь свой огромный рост, взмахнул
длинным зеленым шарфом. На его сигнал с одной из галер, стоявших в  укрытии,
откликнулась труба, затем раздались  резкие  свистки  боцманов,  послышались
всплески весел, скрип уключин, и две большие галеры вылетели из  засады.  Их
длинные, обитые железом борта кишели корсарами в тюрбанах.  Оружие  блестело
на солнце. Около дюжины корсаров  с  луками  и  стрелами  в  руках  оседлали
салинги грот-мачт, ванты по обоим бортам галер  чернели  от  людей,  которые
роились на них, подобно саранче, готовой накрыть свою добычу и пожрать ее.
   Внезапность нападения привела "испанца" в  смятение.  На  судне  началась
отчаянная суматоха: звенела труба, раздавались  крики  команды,  люди  сломя
голову, натыкаясь друг на  друга,  кидались  занимать  места,  указанные  их
опрометчивым капитаном. В этой суматохе  поворот  на  другой  галс  потерпел
неудачу, драгоценное время было упущено, и судно  едва  двигалось  с  лениво
повисшими парусами. В отчаянии капитан поспешил поставить корабль по  ветру,
полагая, что это - единственная возможность  избежать  западни.  Но  в  этом
закрытом месте ветер был слишком слаб, и попытка капитана не удалась.
   Галеры летели наперерез "испанцу"; боцманы без устали  работали  плетьми,
заставляя рабов до предела напрягать  мускулы,  и  желтые  весла  с  бешеной
скоростью мелькали в воздухе, вздымая серебристую пыль.
   Все это Сакр аль-Бар успел заметить,  пока  в  сопровождении  Бискайна  и
негров  покидал  заоблачное  убежище,  сослужившее  ему  верную  службу.  Он
перебегал от красного дуба к пробковому дереву  и  от  пробкового  дерева  к
красному дубу, перепрыгивал со скалы на скалу, спускался с уступа на  уступ,
руками цепляясь за траву или выступающий камень,  с  быстротой  и  ловкостью
обезьяны.
   Наконец он спустился на берег, в несколько прыжков оказался у самой  воды
и, пробежав вдоль черного  рифа,  поравнялся  с  галиотом,  который  корсары
оставили в укрытии. Галиот ожидал его, стоя на глубокой воде  на  расстоянии
длины весла от  скалы.  Когда  он  появился,  весла  приняли  горизонтальное
положение и застыли. Сакр аль-Бар прыгнул на них, его  спутники  последовали
за ним, и все четверо, пройдя по веслам, словно  по  сходням,  добрались  до
фальшборта. Перебравшись через него, Сакр  аль-Бар  оказался  на  палубе,  в
проходе между скамьями гребцов.
   За Сакр аль-Баром последовал Бискайн; последними  перебрались  на  палубу
негры. Они еще не перелезли через фальшборт, когда Сакр аль-Бар дал  сигнал.
Боцман и два его помощника побежали по проходу, щелкая длинными  плетьми  из
буйволовой кожи. Весла пошли вниз, галиот сорвался с места и полетел  следом
за двумя галерами.
   С саблей в руке Сакр аль-Бар стоял  на  носу  немного  поодаль  от  толпы
шумных, разгоряченных корсаров, которые с нетерпением  ожидали  той  минуты,
когда они смогут наброситься на своего христианского противника. По  реям  и
вверх по вантам карабкались  лучники.  На  мачте  развевался  штандарт  Сакр
аль-Бара - зеленый полумесяц на малиновом фоне.
   Нагие рабы-христиане, обливаясь потом, стонали от напряжения под  ударами
мусульманских  плетей,  понуждавших  несчастных  нести  гибель  христианским
собратьям.
   Впереди сражение уже началось. В  спешке  "испанец"  сделал  только  один
выстрел, не достигший цели, и  корсары  уже  зацепили  абордажными  крючьями
корму его левого  борта.  Тучи  смертоносных  стрел  осыпали  его  палубы  с
салингов  мусульманской  галеры,  а  по  обоим  бортам   карабкал