. От последнего он уже не ждал ничего хорошего.
   Май подходил к концу, и белокаменный город Кордова купался в жарких лучах
андалузского солнца. Еще несколько дней,  и  горы,  подступившие  с  севера,
побелеют от цветущих апельсиновых деревьев, а  в  садах  Алькасара  зацветут
гранаты.
   Через  открытое  окно  до  Колона   долетал   уличный   шум:   треньканье
колокольчиков мула, крики водоноса, детский смех, жужжание прялки.
   Всем недовольный, он улегся  на  кожаный  диванчик.  Скромная  обстановка
комнаты  указывала,  что  ее  обитатель  не  из  богачей.  Кровать  в  нише,
задернутой выцветшей портьерой. Дубовый стол  посередине  комнаты  на  голом
полу. Гладильная доска у стенки. Небольшой сундучок под окном. Пара  стульев
с высокими спинками.
   Выбеленные стены украшала овальная картина в бронзовой  раме.  Изображала
она деву Марию с  золотистыми  волосами,  белоснежной  кожей,  в  очаровании
юности. Картину эту Колон купил много  лет  назад  в  Италии,  и  она  всюду
путешествовала с ним. Нарисовал ее Алессандро Филипепи, более известный  как
Боттичелли. Иногда в молитве Колону казалось,  что  дева  Мария  на  картине
оживает, вслушиваясь в его слова.
   Мрачно вглядывался он в низкий потолок комнатки, столь  несоответствующей
его честолюбию. Куда уютнее он чувствовал себя во дворцах. Хотя,  по  правде
говоря, после возвращения двора в Кордову, он редко появлялся  в  Алькасаре.
Придворные подталкивали друг друга, когда он проходил мимо, как, впрочем,  и
восемнадцать месяцев назад, когда он впервые предстал перед очами  короля  и
королевы, но теперь эти подталкивания сопровождались насмешливыми  улыбками.
Он устал от этих улыбок и начал опасаться, что в какой-то момент не выдержит
и как следует отделает одного из этих улыбающихся бездельников. Из-за этого,
да и потому, что наряды его изрядно пообтрепались, он потерял всякий интерес
ко двору, занятому войной с маврами,  политическими  интригами  с  Францией,
подготовкой к изгнанию евреев и не имеющему ни одной минуты, чтобы  обдумать
его заманчивое предложение.
   А не поставить ли точку, подумалось ему.  Утром  Кинтанилья  прислал  ему
ежеквартальное пособие, так что он мог купить себе  мула  и  отправиться  во
Францию, чтобы попытать счастья  там.  Но  кто  мог  гарантировать,  что  во
Франции его не ждет новое разочарование? Ничего другого он  пока  не  видел.
Все силы зла поднялись на борьбу с ним, возводя  на  пути  к  желанной  цели
преграду за преградой. Огорчится ли кто-нибудь, если он уедет? Скорее  всего
двор даже не заметит его отсутствия.
   Тут он, однако, возразил сам себе. По крайней мере двое будут сожалеть  о
таком решении: Сантанхель, не оставляющий его без поддержки, и маркиза Мойя.
При мысли о маркизе перед ним возникло  ее  лицо,  улыбка  на  влажных  алых
губах, огромные глаза,  бархатистая  кожа.  Чувственная  женщина,  на  груди
которой он мог бы забыть о  бесконечной  череде  неудач.  Но  прочная  стена
отделяла их друг от друга. Стену, конечно,  он  мог  и  сломать,  но  открыв
дорогу к сердцу маркизы, он лишился бы благоволения  королевы.  Так  что  не
оставалось ничего иного, как только мечтать о юной красавице.
   Скрип ступеней прогнал ее образ.  Словно  она  убежала,  боясь  незваного
гостя. В дверь постучали. Не поднимаясь с дивана, Колон крикнул: "Входите" -
и повернулся к двери, чтобы посмотреть, кто пожаловал.
   В следующее  мгновение  он  уже  вскочил,  ибо  дверной  проем  заполнила
массивная  фигура  дона  Луиса  де  Сантанхеля,   сопровождаемого   стариком
Бенсабатом.
   Казначей переступил порог, дверь  закрылась,  и  от  роскоши  его  наряда
маленькая комнатка стала еще более голой и бедной.
   - Вы прячетесь от всех, Кристобаль, - в голосе дона Луиса слышался упрек.
   Колон пожал протянутую руку.
   - Лучше сидеть дома, чем выставлять себя на потеху обезьян.
   - Обиделись, да? - улыбнулся дон Луис.
   - Без всякой на то причины, скажете вы?
   - Нет, нет, причины на то были. Но у меня для вас новости.
   - Король и королева отправляются в Гранаду, они  решили  начать  войну  с
Францией, и еще собственной персоной будут присутствовать на поединке золота
Абарбанеля с дыбой и костром фрея Томаса де Торквемады. Видите, я и так  все
знаю.
   Сантанхель покачал головой.
   - Знаете, но не все. Ваш друг,  фрей  Диего  Деса  прибыл  ко  двору.  Он
справился о вас и учинил королеве скандал. Он решился с прямотой доминиканца
упрекнуть ее, что она забыла о вас,  хотя  обещала  совсем  другое.  Маркиза
поддержала его, и вдвоем они так нажали на ее величество,  что  в  Саламанку
отправили курьера. Он привезет ученых, чтобы те  вынесли  решение  по  вашей
теории. Для вас это новость, не так ли?
   - Новость, и чудесная. Впрочем, теперь чудо потребуется и  от  меня.  Как
иначе добиться того, чтобы слепые увидели свет?
   - Я думаю, вам это по силам.  -  Сантанхель  опустился  на  диван,  Колон
остался на ногах. - Как я  и  говорил,  Деса  справлялся  о  вас.  Неразумно
пренебрегать таким верным другом.
   - Я слишком долго обтирал стены приемных. В мире, где о человеке судят по
одежде, мне просто стыдно выходить на люди.
   - Об этом я позаботился. Бенсабат сшил вам такой  наряд,  что  вам  будет
завидовать весь двор. Ну что вы так рассердились. Меня же по  праву  считают
вашим другом, а друзья высшего  сановника  государства  и  должны  выглядеть
соответственно. Уж простите, что я сделал это без вашего ведома.
   - Если наряд сшит на меня, то, клянусь святым Фердинандом, я и заплачу за
него.
   -  Если  будете  настаивать,  то  заплатите.  Из   сокровищ   Индий,   по
возвращении. Помоги мне, Господи. Неужели ваша гордость не позволяет принять
подарок от старика, который любит вас?
   Колон смутился.
   - Я и так в огромном долгу перед вами.
   - За что? С моей стороны вы не видели ничего, кроме веры в вас.
   - Разве этого мало? Кто еще может похвастаться тем же?
   - Я могу назвать одного или двух. А теперь вот ради вас Диего Деса ставит
под угрозу свою репутацию. Этот добрый человек борется  не  только  за  вас.
Ревностный христианин и доминиканец, он тем не менее маран. Он надеется, что
открытие  Индий  и   богатства,   которые   потекут   оттуда,   приостановят
преследование евреев. - Чувствовалось, однако, что  в  последнем  Сантанхель
сильно сомневается. - Вы должны встретиться с ним завтра в Алькасаре. Нельзя
отказываться от его поддержки.
   - Вы помогаете мне из того же сострадания к евреям?
   - Даже если и так, причина это куда как веская.
   Колон, конечно, понимал, что только грубиян  или  круглый  дурак  мог  не
поблагодарить того, кто вызволил его из забвения, поэтому следующим утром он
появился в древнем мавританском дворце в великолепии черной и золотой парчи.
Роскошный наряд придавал ему сил, и он словно не замечал удивленные  взгляды
придворных.
   Впрочем, насмешники скоро прикусили языки, увидев,  как  беседует  с  ним
влиятельный доминиканец, наставник принца, и задумались, а не  поспешили  ли
они.
   Диего  Деса,  небольшого  роста,  с  выпирающим  животиком,  с   венчиком
каштановых волос вокруг тонзуры, часто моргая близорукими  глазами,  заверил
Колона, что долгое ожидание близится к концу.
   Колона он  оставил  в  прекрасном  расположении  духа.  Один  тот  пробыл
недолго. Двое мужчин подошли к нему. Граф Вильямарга, высокий  худощавый,  в
черном  плаще  с  вышитым  красным  мечом,  рыцарь  ордена  святого  Яго  де
Компостело, и грузный, цветущего вида мужчина со светлыми волосами и синими,
чуть навыкате глазами, которого граф представил как  мессира  Андреа  Рокка,
только что прибывшего к Испанскому двору из Венеции.
   Их общество ни в малой степени не  привлекало  Колона,  но  он  не  нашел
предлога  откланяться,  так  что  из  вежливости  ему  пришлось   стоять   и
поддерживать разговор ни о  чем.  Несколько  минут  спустя  граф  Вильямарга
покинул их, остановив взмахом руки проходящего мимо курьера.
   - Извините, но я должен кое-что передать дону Игнасио.
   Едва они остались вдвоем, венецианец перешел на итальянский.
   - Негоже итальянцам говорить на чужом языке. Тем более что с испанским  я
еще не в ладах, - под суровым взглядом Колона он рассмеялся. -  Я  надеялся,
что вы вспомните меня, мессир Кристоферо, но вижу,  что  напрасно.  Впрочем,
почему вы должны меня помнить? Моя роль в той истории была совсем маленькой,
тогда как вы стали ее героем. Я говорю о морском бое  в  Тунисе  десять  лет
назад, когда ваши решимость и мужество привели к разгрому турецкой эскадры.
   - Вы участвовали в том сражении? Рокка вздохнул и улыбнулся.
   - И вы спрашиваете об этом! Я служил под  командой  капитана  Ламбы,  еще
одного великого генуэзца. Потом я часто думал о вас. Мне хотелось знать, как
идут ваши дела. Представляете себе мое удивление, когда я увидел вас  здесь.
И Вильямарга рассказал мне о задуманной вами великой экспедиции.  Как  же  я
завидую тем, кто поплывет с вами. Какое счастье  -  стать  участником  этого
незабываемого путешествия. Какая честь служить под командой такого капитана!
   Колон попытался прервать поток лести.
   - Пока мне еще надо убедить в этом мир.
   - В вас говорит скромность, сеньор. За вами пойдут без оглядки.
   - Я имел в виду корабли. Заполучить из труднее.
   - Корабли? - Венецианец фамильярно взял Колона под руку и увлек к оконной
нише. - Из слов Вильямарга я  понял,  что  их  величества  готовы  дать  вам
корабли. Но если есть возможность принять участие в вашей экспедиции...  Что
ж, сеньор, я не слишком богат и не хотел  бы  упустить  шанс  умножить  свое
состояние. У меня хватит денег, чтобы снарядить один корабль. И  таких,  как
я, будет много.
   Он помолчал, пристально наблюдая за реакцией Колона.  А  тому  вспомнился
Пинсон, обратившийся к нему в Ла Рабиде с аналогичным предложением.
   Ответил он венецианцу точно так же, что и Пинсону.  Такая  экспедиция  не
возможна без поддержки короны. И прежде чем они продолжили беседу,  заиграли
трубы, возвещая о прибытии королевы Изабеллы и короля Фердинанда.
   Распахнулись  двойные  двери  в  конце  зала,  и  их  величества   вошли,
предшествуемые гофмейстерами. Король Фердинанд, весь в темном, в  темной  же
шапочке на светлых волосах, сопровождаемый  высоким,  элегантным  кардиналом
Испании, толстяком герцогом Мединским и Эрнандо  де  Талаверой,  и  королева
Изабелла, в золотом с красным, в сопровождении маркизы  Мойя  и  пышногрудой
герцогини Мединской. Мальчик-паж нес шлейф платья королевы.
   Медленно шли они мимо придворных, обращаясь к некоторым из них.  На  этот
раз ее величество заметила Колона.
   - А, сеньор мореплаватель, в последнее время мы постоянно думаем  о  вас.
Вы ждали долго, но вскорости можете рассчитывать на известие от нас.
   Колон низко поклонился.
   - Я целую ноги вашего величества.
   С трудом  ему  удалось  ничем  не  выдать  охватившее  его  ликование.  А
проходившая следом маркиза Мойя одарила  его  теплой  улыбкой.  И  отличного
настроения Колона  не  испортил  даже  суровый  взгляд,  брошенный  на  него
Талаверой.
   Рука Рокки легла на его плечо.
   - Слово от королевы, улыбка  от  самой  очаровательной  дамы  при  дворе.
Только не говорите, что вас тут не ценят.
   Колон только рассмеялся, не желая вспоминать о недавнем прошлом.

Глава 11

АГЕНТЫ

   В лучшем номере лучшей гостиницы  Кордовы  пышущий  здоровьем,  разодетый
мессир Рокка докладывал о своих успехах.
   - Я засыпал его комплиментами, а он в своем самодовольстве  словно  и  не
заметил их. Чего я только ему не наговорил. - И принялся  цитировать  самого
себя:
   - Моя роль в той истории была маленькой, тогда как вы стали ее героем.  Я
говорю о морском бое в Тунисе  десять  лет  назад,  когда  ваши  мужество  и
решимость привели к разгрому  турецкой  эскадры.  Как  я  завидую  тем,  кто
поплывет с вами.  Какое  счастье  -  стать  участником  этого  незабываемого
путешествия.  Какая  честь  служить  под  командой  такого  капитана.  -  Он
замолчал, переводя дух. - Потом я предложил снарядить корабль для участия  в
экспедиции. Если б он клюнул на это, я мог бы попросить  показать  карту,  и
тогда, возможно, мы бы нашли кратчайший путь к нашей цели.
   Рокка  ожидал  услышать  аплодисменты,  но   их   не   последовало.   Его
единственный слушатель, низкорослый, с квадратными  плечами  мужчина,  более
всего  похожий  на  огромную  обезьяну,  привык  ругаться,  а  не   говорить
комплименты. Его  костистое,  загорелое  лицо  напоминало  маску.  Маленькие
блестящие глазки буравили собеседника.
   - К  черту  эти  тонкости.  Мы  получили  четкие  указания  и  должны  их
выполнять.
   Рокка, однако, гнул свою линию.
   - Я и содействовал их  выполнению.  Теперь,  когда  я  втерся  к  нему  в
доверие, остальное проще простого. Кровь у него горячая, я в этом  убедился.
Разумеется, мы будем следовать полученным указаниям. Но  прямой  путь  может
оказаться куда как короче. Шесть дюймов металла между ребер  темным  вечером
и...
   - И все пойдет прахом, если  карты  у  него  не  окажется.  Первым  делом
необходимо выяснить, где  она.  Он  может  хранить  ее  у  казначея,  как  в
Лиссабоне. В этом случае  Беатрис  должна  уговорить  его  забрать  карту  и
принести ее домой. Если же карта и сейчас в его доме, тогда мы  можем  пойти
прямым путем, как ты предлагаешь. Но сначала мы должны знать наверняка,  где
она. Один неверный шаг, и мы все погубим, потому  что  он  и  так  настороже
после неудачного покушения в Лиссабоне.  Мессир  Саразин  ясно  дал  понять,
человек этот - тьфу, главное - карта. И не след тебе забывать об этом.
   - Я же сказал, мы в точности будем следовать полученным указаниям.
   - Именно этого от нас и ждут.
   - Но мы можем не  успеть.  Время  поджимает.  Мессир  Саразин  как-то  не
придает этому значения, а  зря.  Сегодня  я  узнал  от  Вильямарги,  что  их
величества вот-вот ускорят решение дела.  Они  вызвали  ученых  докторов  из
Саламанки, чтобы те высказали свое мнение.
   На мгновение собеседник Рокки встрепенулся, но тут же вновь расслабился.
   - Королевская комиссия? И ты говоришь мне, что у нас  мало  времени?  Ба!
Королевские комиссии ползут к цели, как улитки, и никогда не  достигают  ее.
Комиссия - благо для нас.
   - Рад это слышать.
   - Сказанное не означает, что  мы  должны  медлить.  Так  какие  отношения
установились у  тебя  с  мореплавателем?  Делла  Рокка  выложил  ему  все  в
мельчайших подробностях.
   - Хорошее начало, - кивнул мужчина. - А теперь пару дней надо  подождать.
- Говорил он властно, каждое свое слово расценивал,  как  приказ,  ибо  его,
Галлиаццо Галлино, лучшего агента Совета трех, назначили руководителем  всей
операции.
   В помощники ему Саразин назначил Рокку. Пару он подобрал  удачно,  потому
что каждый из них обладал  теми  качествами,  которых  недоставало  другому.
Рокка, любящий красиво одеться,  легко  сходившийся  с  людьми,  с  манерами
аристократа, в светском обществе чувствовал себя как рыба  в  воде.  Галлино
недоставало внешнего  лоска,  зато  он  обладал  большим  опытом  и  не  раз
показывал, что ему по силам дела,  о  которых  инквизиторы  предпочитали  не
говорить вслух.
   Рокка согласно кивнул.
   - Как скажете. - И тут же добавил:
   - А как наша девушка?
   -  Она  обо  всем  договорилась  со  своим  мавром,  как,  собственно,  и
ожидалось. Она работала  у  него  раньше  и  привлекала  посетителей  в  его
харчевню. Он рад, что она вернулась.
   - Прекрасно. А что у нас на обед?
   Они еще сидели за столом, когда в их номер зашла Ла Хитанилья.
   Вошла она без стука, да и они не потрудились встать, чтобы приветствовать
ее.  Легкой  походкой  девушка  направилась  к  столу,   откинула   капюшон,
скрывающий лицо, расстегнула и сняла длинный плащ, села.
   Простое черное платье еще более подчеркивало бледность ее щек. Под карими
глазами появились черные круги.
   - Галлино сказал мне, что вы уже устроились.
   Ла Хитанилья кивнула.
   - Все оказалось не так просто, как я предполагала.  Многое  изменилось  с
моего последнего приезда в Кордову.  Святая  палата  все  более  косится  на
морисков и маранов, и Загарте очень боится доминиканцев. Так что  теперь  он
ставит только те спектакли, которые могут прийтись по вкусу  Святой  палате.
Вроде "Мученичества святого Себастьяна".  Когда  я  предложила  выступить  в
перерыве между действиями, он  чуть  не  лишился  чувств  от  ужаса,  -  она
невесело рассмеялась. - Но, в конце концов, он не смог устоять перед  редкой
возможностью заработать приличные деньги. В Кордове полно  солдатни,  и  они
повалят валом, чтобы посмотреть, как я пою и танцую. На Себастьяна-то  никто
и не ходит, а те, что заглядывают в харчевню, мало едят и еще  меньше  пьют.
Сначала, правда, он мне отказал.
   - Отказал? - воскликнул Рокка. - Но...
   - Дайте мне договорить, - прервала его Ла  Хитанилья.  -  Я  помогла  ему
преодолеть сомнения. Я стану участницей его спектакля. Буду  исполнять  роль
Ирены, юной христианки, которая спасает Себастьяна от гибели, сама  принимая
мученическую смерть. Я заменю мальчика, играющего сейчас эту роль.
   На лице Рокки отразилось недовольство.
   - Зачем нам этот монашеский спектакль?
   - Монашеский? Я буду петь и танцевать. Что в этом монашеского?
   - В "Мученичестве святого Себастьяна"?
   - Такая возможность есть. Я  буду  петь  над  телом  Себастьяна,  под  ту
мелодию, которую так любили в Венеции.
   Глаза Рокки выкатились из орбит.
   - Девочка моя, да ты закончишь на костре.
   - Слова станут моей защитой. Не волнуйтесь. Да и танец  мой  будет  более
чем благопристойным.
   - Благочестие в танце! - Он испугался еще больше. - Святость в аду!
   Ла Хитанилья рассмеялась.
   -  В  Испании  мы  ухитряемся  совместить  несовместимое.   Вам   следует
посмотреть, как танцуют на страстной неделе  перед  алтарем  в  кафедральном
соборе Севильи.
   Галлино ухмыльнулся.
   - Сумасшедшая страна, в которой возможно и такое безумство.  Продолжай  в
том же духе.
   - Пока у Святой палаты нет никаких претензий к Загарте.  Так  что  и  вам
волноваться пока не о чем. А вот Колон... Что он за человек?
   Ответил ей Рокка.
   - Вспыхивает, как сера. При  дворе  шепчутся,  что  он  пытался  покорить
прекрасную маркизу Мойя, но потерпел неудачу. Женщин он не чурается. Так что
работа вам предстоит легкая.
   - Легкая? - недоверчиво переспросила она.
   - Да, да. В руках такой, как вы, он будет таять, словно воск.
   Ла Хитанилья продолжала хмуриться, глядя на веселое лицо Рокки.
   - Я намерена предложить Загарте  новую  мистерию.  Историю  Самсона.  Для
филистимлянки Далилы танец будет более естественным, чем для Ирены. В  танце
она будет соблазнять Самсона.
   - Прекрасно! - вскричал Рокка. Горечь  в  ее  голосе  осталась  для  него
незамеченной. - Блестящая мысль. Именно это нам и нужно.
   Галлино, однако, тут же охладил его энтузиазм.
   - Идиот, она же смеется над тобой.
   Улыбка сразу сбежала с лица Рокки.
   - Нет, сеньоры! - Ла Хитанилья покачала головой. - Если я  и  смеюсь,  то
только над собой.
   Галлино смерил ее суровым взглядом.
   - В таком настроении не следует браться за работу.
   - Если я сделаю все, о чем вы просите, что вам  до  моего  настроения?  -
возразила девушка. - Дайте мне выпить.
   Галлино налил ей стакан вина, которое она разбавила  водой  из  глиняного
кувшина.

Глава 12

У ЗАГАРТЕ

   В сопровождении говорливого мессира делла  Рокка  Колон  гулял  по  садам
Алькасара.
   Тень, отбрасываемая цветущими апельсиновыми  деревьями,  защищала  их  от
жаркого андалузского солнца.
   Венецианец старался расположить к себе Колона. С лестью он не  перегибал,
зато с присущим ему красноречием критиковал придворных, столь мало  внимания
уделяющих его спутнику. И Колон, окрыленный  новой  надеждой,  принимал  его
речи тем более благосклонно, что делла Рокка пообещал снарядить корабль