сенте  Янес  Пинсон,  предчувствующий,   что   брату   может
потребоваться его поддержка.
   Мартин Алонсо взошел на палубу, приветственно поднял руку, улыбнулся.
   - Сохрани вас Бог, адмирал, и тебя, Висенте.
   Лицо Колона осталось суровым.
   - Наконец-то соизволили вернуться, - холодно процедил он. -  Хотелось  бы
знать, что вас задержало и почему.
   Пинсон продолжал улыбаться.
   - Мы начнем с почему, ибо я не могу взвалить на себя  ответственность  за
случившееся. Под натиском непогоды "Пинта" не могла плыть иначе.
   - Кроме как против ветра, - съязвил Колон.
   - Я испугался близости берега. Буруны указывали  на  подводные  рифы.  Мы
ничего не знали о течениях, которые вкупе  с  ветром  могли  принести  беду.
Поэтому я продолжал идти против ветра, удаляясь от суши, как  делали  и  вы,
когда я видел вас в последний раз.
   - Я делал это лишь потому, что продолжал  подавать  вам  сигналы,  требуя
разворота.
   - Сигналы? Пусть я умру на месте, если видел их.
   - У вас что-то с глазами или у всей команды?
   - Вы забываете, что видимость была хуже некуда и спускался туман.
   - Да, да, так оно и было, - подтвердил Висенте.
   - А как ваши уши? Вы еще и оглохли? Я приказал стрелять из бомбарды.
   - Правда? - глаза Мартина Алонсо изумленно раскрылись. - Должно быть, все
заглушил шум прибоя.
   - У вас на все готов ответ, - сердито бросил Колон.
   - Конечно, адмирал. - Пинсон нагло улыбнулся. - А исходя из того, что  вы
потеряли "Санта-Марию", осторожность моя более чем оправданна.
   - "Санта-Марию" я потерял совсем не в тот день.  Она  села  на  мель  при
полном штиле из-за халатности рулевого.
   - При полном штиле! Вот вам и доказательство  того,  что  приближаться  к
берегу опасно. Но что мы все препираемся, адмирал.  Не  стоит  сердиться  на
меня. Я не терял времени даром. Открыл бухту  на  востоке  и  реку,  которую
назвал Мартин Алонсо. Тамошние земли я объявил своей собственностью и собрал
все золото, которое там было.
   Лицо адмирала потемнело еще больше. Какое право имел этот человек  делать
то, что положено было только ему?
   - О чем вы говорите мне, сеньор? Вы прибрали себе часть Эспаньолы, хотя я
уже объявил весь остров собственностью владык Испании? Не слишком  ли  много
чести? Остров принадлежит королю и королеве, и более никому. Да еще  назвали
реку своим именем. Какая наглость! Об этом не может быть и речи.
   Мартин Алонсо побагровел.
   - При чем здесь наглость?
   - Действительно, при чем? - встрял Висенте. - Если он открыл реку  почему
он не может назвать ее своим именем?
   - Своим именем? Я открыл весь Новый Свет, но покажите мне хоть кусок суши
или воды, названный моим именем?
   Мартин Алонсо промолчал, но Висенте нашелся с ответом.
   - Вы могли бы это сделать, адмирал, будь на то ваше желание.
   - Вот именно, будь на то мое желание!  Есть  у  меня  одно  желание,  как
следует наказать этого зарвавшегося наглеца.
   - Сеньор! - возмущенно воскликнул Мартин Алонсо.
   - Разве для наречения новых земель не хватает имен наших  повелителей?  А
когда они иссякнут, нет ли в вашем распоряжении имен всех святых? Хватит  об
этом! Вы нанесете реку на мою карту, и мы подберем ей  подходящее  название.
Значит, вы нашли немало золота. Что вы с ним сделали?
   Мартин Алонсо переступил с ноги на ногу.
   - Половину раздал команде, половину оставил себе и готов  поделить  ее  с
вами. Ваша доля - почти тысяча песо.
   Если Мартин Алонсо и рассчитывал, что  таким  щедрым  даром  вернет  себе
расположение адмирала, он ошибся. Колон сухо улыбнулся.
   - Неужели  вы  не  слышали  моей  установки,  что  все  найденное  золото
принадлежит короне?
   - О, слышал. Но ведь и  мне  принадлежит  определенная  доля  добычи.  Не
забывайте, что я субсидировал экспедицию и имею право на восьмую часть.
   - Поэтому вы оставляете себе, сколько хочется, до  того,  как  подсчитана
вся добыча. Интересная у вас логика, сеньор.
   Мартин Алонсо сдался.
   - Я сожалею, что заслужил ваше неудовольствие.
   - Я тоже. Что касается золота, то с ним мы разберемся  по  возвращении  в
Испанию, где я потребую от вас точного отчета. Вскорости мы отправимся туда.
Но сначала взглянем на открытую вами реку. - И саркастически добавил:
   - Реку Мартина Алонсо.
   Они  вошли  в  устье  на  следующий  день.  Колон,  разумеется,  тут   же
переименовал ее в Рио де ла Грасиа,  немало  задев  этим  самолюбие  Мартина
Алонсо. Но его беды этим не кончились, потому что в этот  же  день  адмирал,
кипя от гнева, поднялся на борт "Пинты".
   Туземцы при появлении кораблей бросились в лес, точно так же, как и в тот
раз, когда эскадра впервые подошла к Эспаньоле. Один из лукаянцев, посланный
вдогонку, доложил Колону, что причина тому - грубое  обращение  с  индейцами
Пинсона, который силой захватил и увлек на "Пинту"  четырех  мужчин  и  двух
женщин. Поэтому и отправился адмирал на корабль Мартина Алонсо.
   - Действительно ли вы держите  в  трюме  шестерых  туземцев,  захваченных
против их воли? - сурово спросил Колон.
   - Ну и что из этого? - вскинулся Пинсон. - Или вы отказываете мне в праве
взять несколько рабов?
   - А кому я давал такое право?
   - Кому? Святой Боже! Да и сейчас на "Нинье" с дюжину индейцев.
   - Но не рабов. Все они плывут с нами по доброй воле. Я приказывал, и  вам
хорошо об этом известно, держаться с индейцами учтиво, чтобы те считали  нас
своими друзьями. Только в этом случае я могу не опасаться  за  жизнь  сорока
человек, оставленных в Ла Навидад. А насилием вы только показываете, что  от
христианина добра не жди. Вы учите их не доверять, но остерегаться  нас.  За
такие  действия,  учитывая  ваше  прошлое  непослушание,  мне  следовало  бы
повесить вас на рее.
   Мартин Алонсо усмехнулся.
   - Хорошенькая награда за то, что я помог вам подняться столь  высоко.  От
такой невиданной наглости у адмирала даже перехватило дыхание.
   - Вы помогли мне подняться!  Вы!  Святая  Мария!  Я  думал,  вы  достигли
предела в своей гордыне, назвав реку собственным именем. А вы,  оказывается,
пошли и дальше. Хватит!  -  Он  сдвинул  брови.  -  Приведите  ко  мне  этих
индейцев.
   Мартин Алонсо даже не шевельнулся. Наоборот, расправил плечи.
   - Позвольте спросить, для чего?
   - Приведите их, - повторил Колон.
   Их взгляды встретились и долго не расходились. Очень уж хотелось  Пинсону
не подчиниться. Он мог  рассчитывать  на  поддержку  братьев,  да  и  больше
половины матросов "Пинты" тут же встали бы  на  его  сторону.  Осторожность,
однако, напоминала ему, что, поднимая мятеж против  адмирала  моря-океана  и
вице-короля Индий, не следует забывать и об ответе, который придется держать
по возвращении в Испанию.
   И в итоге, пожав плечами, он отвел глаза.
   - Мы еще посчитаемся, - пробурчал он.
   - Вполне возможно, - холодно ответил Колон.
   От тоже осознавал щекотливость ситуации.  И  не  хотел  полного  разрыва,
потому что в этом случае Мартин  Алонсо  мог  пойти  напролом,  не  думая  о
последствиях.
   Шестерых пленников вывели из трюма. Они сжались при виде адмирала, но тот
постарался успокоить их улыбкой и добрыми словами.
   Что он сказал,  они  не  поняли,  но  тон  не  оставлял  сомнений  в  его
намерениях. В довершение всего Колон погладил их по склоненным  черноволосым
головам, а затем, под сердитым взглядом Мартина  Алонсо,  свел  в  шлюпку  и
перевез на "Нинью". Там он накормил индейцев хлебом и медом, угостил  вином,
одарил женщин рубашками и бусами и отправил на берег, чтобы  они  рассказали
всем и вся о щедрости испанцев.

Глава 33

ОБРАТНЫЙ ПУТЬ

   В обратный путь они тронулись в середине января.
   Полмесяца шли  не  северо-восток,  возможно,  надеясь  попасть  в  полосу
восточных ветров, о которых  сказал  матросам  Колон,  пытаясь  развеять  их
страхи, вызванные постоянством западного ветра. И  действительно  обнаружили
эту полосу тридцатью восемью градусами севернее. Было  ли  это  случайностью
или доказательством его правоты, мы не знаем.  Но,  поймав  попутный  ветер,
Колон повел корабли на восток.
   К моменту отплытия с Эспаньолы Колон полностью уверовал в то, что  достиг
Азии. Последние подтверждения он получил  от  тех,  кто  плавал  с  Мартином
Алонсо.  От  индейцев  они  слышали  об  острове,  называющемся   Мартинино,
населенном только женщинами, и  других  островах,  на  которых  жили  то  ли
карибы, то ли канибы, питающиеся человеческим мясом. Марко Поло упоминал  об
амазонках и людоедах, обитающих на островах у побережья Китая.
   Слышал  Колон   и   о   других   чудесах,   не   описанных   венецианским
путешественником. О людях с  хвостами,  обитающих  в  самых  глухих  уголках
Эспаньолы. А  сирен,  выныривающих  из  воды,  чтобы  издали  посмотреть  на
корабль, он видел сам. И не было нужды привязывать его к мачте, как  Улисса,
поскольку песен эти сирены не пели и не  отличались  красотой,  заставляющей
матросов прыгать за борт, чтобы погибнуть в их объятиях. Скорее всего  Колон
видел морских коров, но по наивности и незнанию сделал  вывод,  что  древние
просто преувеличивали красоту сирен.
   И куда больше радости доставили морякам встречавшиеся в  изобилии  тунцы,
которых ловили, поднимали на борт и ели, поскольку с другими припасами у них
было не густо.
   В отличие от плавания в Индии обратный путь  стал  непрерывной  битвой  с
непогодой, и едва ли не ежедневно смотрели они смерти в лицо.
   Три самых страшных  дня  пришлись  на  середину  февраля,  когда  на  них
накатился жестокий шторм. Шли они с голыми реями под одним лишь триселем,  и
каждый миг мог оказаться последним. Волны сотрясали хрупкую "Нинью", и сорок
человек, сбившиеся в кучу на шкафуте, то и дело прощались с жизнью. Хотя они
безоговорочно верили своему адмиралу, матросы, да и сам  Колон  чувствовали,
что для спасения от буйства природы человеческих сил будет  недостаточно.  И
все  они  дали  обет,  если  дева  Мария  сохранит   им   жизнь,   совершить
паломничество, босиком, в рубищах, со свечами в руках, в церковь Санта-Клара
де Мигэр, около порта Палос, и прослушать благодарственную мессу.
   Тревожила Колона и мысль о том, что с его смертью Испания может  лишиться
плодов открытия Индий. Не забывал он и о маленьком гарнизоне,  оставшемся  в
Ла Навидад. И решил подстраховаться.  Несмотря  на  сильную  качку,  написал
короткий отчет об экспедиции, завернул его в вощеную бумагу, пакет положил в
коробку и залил растопленным воском. Коробку сунул  в  бочку,  забил  дно  и
бросил бочку за  борт  в  надежде,  что  ее  вынесет  на  берег  и  послание
каким-нибудь образом  попадет  к  правителям  Испании,  которым  адресовался
отчет. В послесловии Колон отметил, что причитающуюся  ему  награду  следует
разделить в полном соответствии с завещанием,  хранящимся  у  дон  Луиса  де
Сантанхеля. Пожизненную пенсию, поскольку  он  первым  увидел  землю,  Колон
отписал Беатрис Энрикес.
   И  со  спокойной  совестью,  так  как  он  сделал  все,  что  мог,  Колон
сосредоточил все внимание  на  управлении  маленькой  каравеллой,  не  теряя
надежды выиграть и эту битву с океаном.
   Тем же самым занимался  на  борту  "Пинты"  Мартин  Алонсо.  С  темнотой,
спустившейся вечером четырнадцатого февраля, ветер  еще  более  усилился,  а
волны все яростнее набрасывались на  судно.  В  полумиле  от  кормы  он  еще
различал сигнальный фонарь "Ниньи".  Видел,  как  она  взлетала  на  гребень
волны, на мгновение замирала, а затем проваливалась в глубокую впадину между
валами.
   А потом черная беззвездная ночь, пелена дождя и водяных  брызг  поглотили
"Нинью". Мартин Алонсо, держась за спасательный конец, наклонился к стоящему
рядом брату и прокричал ему в ухо, чтобы перекрыть рев урагана:  "Боюсь,  мы
видели "Нинью" в последний раз".
   Младший же Пинсон больше думал не о "Нинье", а о своей душе,  готовясь  к
встрече с создателем.
   - Ты думаешь, мы переживем эту ночь?
   - Если только чудом, но, клянусь Богом, я не сделал ничего такого,  чтобы
заслужить его. Но меня более заботит "Нинья" и Висенте. Удивительно, что она
до сих пор не рассыпалась на куски. Она и так текла, как  решето,  а  каждый
удар волны образует в корпусе все новые щели. "Нинья" пойдет ко дну  еще  до
зари. Господи, помоги Висенте.
   - Висенте, конечно, жалко, - кивнул Франсиско. -  А  сколько  на  "Нинье"
золота, - вздохнул он.
   Время, казалось,  остановилось,  и  прошла  целая  вечность,  прежде  чем
занялся рассвет. "Пинта" осталась на  плаву,  хотя  в  трюме  ее  плескалось
немало воды. Матросы работали как бешеные, откачивая ее, а Пинсоны  тревожно
оглядывали серо-зеленый океан. Но  не  видели  ничего,  кроме  череды  волн:
"Нинья" исчезла.
   Мартин Алонсо, смертельно уставший, с налитыми кровью глазами, в насквозь
промокшей одежде, повернулся к брату. Всю ночь он не отпускал его  от  себя,
вероятно полагая, что утонуть лучше вместе.
   - Я оказался хорошим  пророком.  Адмирал  утонул,  взяв  с  собой  нашего
Висенте. Упокой, Господи, их души!
   - Не могло ли нас раскидать в стороны? - спросил Франсиско.
   - Это невозможно, - покачал головой Мартин Алонсо. -  Мы  шли  под  одним
ветром, с голыми реями. Если бы "Нинья" не  пошла  ко  дну,  мы  обязательно
увидели бы ее.
   Они посмотрели друг на друга, скорбя о смерти брата, думая о том,  что  и
сами едва избежали этой участи.
   "Пинта",  пусть  маленькая,  но   сработанная   на   совесть,   сохранила
плавучесть, а главное - бизань-мачту. Ветер постепенно  стихал,  и  два  дня
спустя, когда установилась хорошая погода, Пинсоны  начали  осознавать,  что
гибель "Ниньи" принесла им немалую выгоду. И если бы не  смерть  брата,  они
могли бы сказать, что выгода эта с лихвой компенсировала их потери.
   - Раз "Ниньи" нет, открытие Индий принадлежит нам, -  подвел  итог  своих
рассуждений Франсиско.
   - Мне уже приходила такая мысль, - кивнул Мартин Алонсо.
   - К счастью, у нас на борту есть пара индейцев, добрый запас золота да  и
другие свидетельства нашего прибывания в Индиях.
   - Доказательств у нас достаточно, - согласился Мартин Алонсо.
   К теме этой они не возвращались с  полмесяца,  пока  "Пинта"  не  бросила
якорь в бухте Байоны. Благополучное прибытие в Европу не могло не порадовать
их, но болезнь Мартина Алонсо, из-за которой он не выходил из каюты, привела
к тому,  что  они  оказались  далеко  от  Палоса.  Франсиско  менее  опытный
мореплаватель, увел каравеллу на запад.
   Только  теперь,  находясь  в  полной  безопасности,  Мартин  Алонсо  смог
оценить, сколь благосклонна оказалась к нему судьба. Открывшиеся  перед  ним
радужные перспективы приободрили его, вернули силы, растраченные на борьбу с
жестокими штормами. Слава, принадлежавшая Колону, сама  катилась  к  нему  в
руки.  Единственный  оставшийся  в  живых  капитан  великой  экспедиции,  он
становился наследником всех  привилегий,  причитающихся  открывателю  Нового
Света. Он  по  праву  мог  претендовать  на  титул  адмирала  моря-океана  и
вице-короля  Индий.  Плавание  это  открывало  ему  дорогу  в  высший   свет
испанского дворянства.
   Конечно,  могли  возникнуть  осложнения.  Жадноватый   король   Фердинанд
добровольно не расстался бы ни с одним мараведи. Но у  Мартина  Алонсо  были
куда более веские аргументы. Ему принадлежали секреты открытия, он знал путь
в Индии, у него  находились  подробные  карты.  Новый  Свет  ждал  следующей
экспедиции, предназначением которой становилось освоение открытых ранее  ими
земель, разработка месторождений золота, которые они пусть и  не  нашли,  но
обилие золотых изделий красноречиво свидетельствовало об их наличии. На этот
раз через океан следовало посылать  не  три  жалкие  каравеллы,  но  могучую
эскадру, ибо фантазии Колона обернулись явью.  И  ключ  от  этой  экспедиции
держал в руках он, Мартин Алонсо.
   - Я еще понадоблюсь, Франсиско, - заверил он брата. - Если их  величества
не проявят должной щедрости, придется с ними поторговаться. И я приложу  все
силы, чтобы моя награда, стала ничуть не меньше обещанной Колону. Упокой Бог
его душу.
   - Действительно, упокой Бог его душу, - отозвался Франсиско. - Может, и к
лучшему, что он  утонул.  Останься  он  жив,  в  своем  высокомерии  он  мог
попытаться отнять у нас то, что принадлежит нам.
   - Наверняка попытался бы. И тому у нас есть доказательства.  Бог  наказал
его за гордость и жадность, - воскликнул Мартин Алонсо и тут  же  зашелся  в
кашле. А оправившись от приступа, продолжал уже более спокойно:
   - Справедливость восстановлена, только и всего. В конце концов, кому, как
не мне, обязан он открытием Индий? Если бы не моя вера в его проект, стал бы
фрей Хуан Перес убеждать королеву? Если бы не моя  поддержка,  нашел  бы  он
моряков, которые поплыли бы с ним? Без меня не было бы и открытия.  И  плоды
его принадлежат мне, и только мне.
   - И небо, похоже,  позаботилось  о  том,  чтобы  они  достались  тебе,  -
поддакнул Франсиско. - Да, Мартин, а ведь есть еще  нечестивцы,  которые  не
верят в божественную справедливость.
   И перед тем как отплыть из  Байоны,  Мартин  Алонсо  отправил  письмо  их
величествам, сообщая  о  своем  возвращении  из  Индий.  Коротко  перечисляя
открытые острова, расписал обширность территорий, богатства тамошних земель,
упомянул о гибели "Ниньи" и  Колона  на  обратном  пути.  Указал,  что  лишь
благодаря его мужеству и самообладанию  экспедиция  завершилась  успешно,  и
смиренно просил их величеств принять его с дарами новых земель, над которыми
развевается отныне испанский флаг.
   Курьер повез запечатанное письмо в Барселону, где по, сведениям Пинсонов,
в те дни находился двор, а "Пинта" подняла якорь, взяв курс на Палос.
   Преодолевая встречный  ветер,  они  шли  вдоль  побережья  Португалии,  в
полдень  четырнадцатого  марта  обогнули,  мыс  Сан-Висенти   и   к   вечеру
пятнадцатого подошли к песчаной косе Солтрес.
   Состояние Мартина Алонсо ухудшалось с каждым днем.  Но  его  поддерживала
мысль о славе.
   Бодрый духом, ввел он каравеллу в  порт  Палоса,  и  уже  собирался  дать
команду запалить фитиль, чтобы выстрелом из бомбарды отметить возвращение  в
родной город, когда перед его глазами открылось зрелище, от  которого  кровь
отхлынула от лица.
   Прямо перед ним, на якоре, с парусами, подтянутыми к  реям,  покачивалось
потрепанное непогодой знакомое судно.
   Франсиско Пинсон схватил его за плечо.
   - "Нинья"! - со злостью выкрикнул он, забыв на миг, что на каравелле плыл
его родной брат. - Как она здесь оказалась?
   - Не иначе, с помощью дьявола, - прохрипел Мартин Алонсо.
   Бомбарда так и не выстрелила, а он сам пошатнулся и упал  бы  на  палубу,
если бы Франсиско вовремя не поддержал его.
   Жажда  жизни   покинула   Мартина   Алонсо.   Надежда   на   божественную
справедливость не оправдалась. Сердце его было разбито.
   Мартина Алонсо перенесли на берег, в его большой и красивый дом, где он и
скончался по прошествии нескольких дней.

Глава 34

ПРИБЫТИЕ

   Возможно, наиболее  удивительным  совпадением  в  этой  истории  является
прибытие двух каравелл, разлученных месяцем ранее штормом в  родной  порт  в
один и тот же день, с разницей лишь в несколько часов,  куда  они  добрались
разными курсами, после невероятных приключений.
   "Нинья", ведомая  твердой  рукой  Колона,  с  многими  течами  в  бортах,
восемнадцатого февраля  вошла  в  порт  Санта-Мария  на  Азорских  островах.
Встретили  их  не  слишком  приветливо.  На  следующий  день   португальский
губернатор приказал арестовать двадцать матросов, когда те,  босоногие  и  в
рубищах, двинулись в церковь, чтобы прослушать мессу во  исполнения  данного
на борту каравеллы обета. Колон и губернатор  долго  обменивались  взаимными
угрозами, но в конце концов адмирал взял верх и сразу же после  освобождения
матросов вышел в море. Опять попали в шторм,  каравеллу  отнесло  далеко  на
север, и им пришлось искать убежище в устье реки Тежу. Зде