ветить правдиво,
но не на последний вопрос.
   -  Сформулировав  свои  выводы,  я,  прежде  чем  представить  их  королю
Португалии, решил проконсультироваться с Паоло Тосканелли.  Ознакомившись  с
моими расчетами, он прислал мне письмо и карту. Последняя отличалась от той,
что лежит перед вами только в одном: расстоянии  до  суши  при  плавании  на
запад. По моему разумению, оно меньше, чем считал Тосканелли.
   - Да это и неважно, - заметил Талавера. - Главное - принцип, и тут  слово
величайшего космографа имеет первостепенное значение.
   Сидевшие слева и справа от него согласно закивали.
   -  Я  имею  честь  уверить  вас,  что  в  принципе  Тосканелли  полностью
согласился со мной, - твердо заявил Колон.
   - Мы хотели бы не только слышать ваши заверения, но и увидеть саму карту.
   Этой фразой Колона прижали к стенке.
   - К сожалению, я не могу положить ее перед вами. Карту у меня украли.
   Повисла зловещая тишина. Колон увидел, как округлились глаза  Сантанхеля,
как побледнело обычно  румяное  лицо  Десы.  Фонсека  что-то  шепнул  своему
соседу.
   - Но, сеньор, - бесцветным голосом спросил Талавера, - кто мог украсть  у
вас эту карту?
   - Мой господин, ответить на этот вопрос - выше моих сил. Да сейчас это не
суть важно. Карты у меня нет. Но если бы она и была, клянусь вам, на ней  вы
увидели именно то, о чем я и говорил.
   Он услышал чей-то смешок. Ему словно отвесили пощечину.  Колон  вспыхнул.
Глаза его полыхнули ярким пламенем. Но он ничего не  успел  сказать,  потому
что Талавера задал следующий вопрос:
   - Сеньор Колон, по  приезде  в  Испанию  вы  показывали  кому-нибудь  эту
карту?
   - Никогда. Никому.
   - Значит, теперь, после смерти Тосканелли, подтвердить  ее  существование
можете только вы?
   - Совершенно верно, - признал Колон.
   - И, если я правильно понял  дона  Луиса  де  Сантанхеля,  их  величества
собрали эту комиссию только потому, что вы заверили их в существовании  этой
карты?
   - Карта была лишь одним из доводов. Не более того.
   - А мне представляется, - проскрипел Фонсека, - что наша комиссия никогда
не собралась, если б их величества знали, что никакой карты нет.
   И тут Колон не сдержался.
   - Если  вы  намекаете,  что  я  ввел  в  заблуждение  короля  и  королеву
необоснованными претензиями, то я подобные обвинения отвергаю.  Я  обманывал
бы их величеств, если бы карты не существовало. На самом же деле карта есть,
и я посмею лишь добавить, что и  не  собирался  представлять  ее,  поскольку
считаю, что убеждать должны логика и математические выкладки, а  не  громкие
имена.
   Едва ли последняя фраза оказалась удачной. Если кто-то из членов комиссии
все еще симпатизировал Колону, то после нее он потерял последних  союзников.
Даже глаза Десы посуровели. Сантанхель и Кинтанилья старались не смотреть на
него.
   - Вы вот сказали, что были при дворе короля Жуана, когда получили карту и
письмо, - напомнил доминиканец Варгас. - Вы показывали их королю?
   - Да.
   Брови доминиканца взметнулись вверх.
   - И тем не менее король Жуан не счел нужным дать вам корабли?
   - Благодаря этому, - ответствовал Колон, - владыкам Испании  представился
шанс получить в свое распоряжение богатства новых земель.
   Фрей Хустино Варгас лишь презрительно улыбнулся.
   Талавера подождал еще немного, но так как желающих выступить не  нашлось,
откашлялся.
   - Если вам нечего добавить, сеньор, позвольте нам перейти  к  обсуждению.
Вы можете удалиться.
   Но даже в атмосфере всеобщего недоверия Колон решился на последнее слово.
   - Я вынужден повторить, мой господин, что все сказанное мною о документах
Тосканелли - истинная правда, и я  призываю  в  свидетели  Господа  Бога.  Я
благодарю вас, господа, за Терпение, с которым вы выслушали  меня,  и  целую
ваши руки.
   Он поклонился и направился к двери.
   Но прежде чем Колон закрыл за собой дверь, он услышал голос Фонсеки: "Мне
думается, господин мой епископ,  нам  не  стоит  терять  время  на  подобные
пустяки. Совершенно ясно, что нас собрали понапрасну. К счастью, мы  вовремя
это выяснили".

Глава 19

ДОКЛАД

   Гордость поддерживала Колона до тех пор, пока  взгляды  упирались  в  его
спину, но не секундой больше.
   Как только двери зала заседаний захлопнулись, голова его  поникла,  спина
согнулась под свалившейся на него непосильной ношей, и, ослепленный обидой и
злобой, Колон, волоча ноги, еле доплелся до скамьи у стены.
   Два пажа шептались в углу. Охранник застыл у дверей. Они не  обращали  на
него ни малейшего внимания, а кроме них, в полутемной приемной  не  было  ни
души. Никто не видел его жестокого поражения. И оставался он в  приемной  не
потому, что в нем еще теплилась надежда на успех. Просто  не  мог  уйти,  не
объяснившись с Сантанхелем.
   Глубоко  задумавшись,  он  не  замечал  бега  времени.  И  вздрогнул   от
неожиданности, когда раскрылись двери, выпуская  из  зала  заседаний  членов
комиссии. Ему показалось, что не  прошло  и  пяти  минут,  как  он  вышел  в
приемную. На самом же деле комиссии потребовалось полчаса,  чтобы  прийти  к
единому мнению.
   Талавера шел первым, за ним - Мальдонадо и Ресенде.
   Инстинктивно Колон встал. Их взгляды, привлеченные его движением, тут  же
скользнули в сторону, едва они увидели, кто поднимается со скамьи.
   Четвертым показался Деса с низко опущенной головой. Деса,  который  верил
ему, которого он убедил в своей правоте, который защищал его перед владыками
Испании. Деса тоже увидел его и тоже прошел, не сказав ни слова, не подав ни
знака, из которых  он  мог  бы  понять,  принимают  ли  его  за  бесчестного
шарлатана, не останавливающегося ни перед какой низостью.
   Фонсека не удостоил Колона и взгляда, оживленно беседуя о чем-то с  одним
из доминиканцев, и Колон уже проклинал себя за то, что сразу же  не  покинул
приемную, а остался, подвергаясь новым унижениям.
   Наконец появился Сантанхель, молча шагающий рядом с Кинтанильей. По  телу
Колона пробежала дрожь. Неужели и этот верный  друг,  которому  он  стольким
обязан, покинет его? Но нет, Сантанхель, заметив Колона, прямиком направился
к нему. На лице его отражалась тревога. Он тяжело вздохнул и  покачал  седой
головой, прежде чем заговорить.
   - Пока не могу обещать вам ничего хорошего, мой дорогой Кристобаль.
   Но все еще можно поправить. Мы должны приложить все силы,  чтобы  вернуть
карту.
   - Спасибо и за то, что вы хоть верите в ее существование. Другие-то сразу
решили, что карты никогда и не было. Эти господа... Рука Сантанхеля легла на
его плечо.
   - Чем дольше я живу, дорогой Кристобаль, тем больше убеждаюсь, сколь мало
в человеке милосердия.
   - Тогда мне все ясно. Комиссия приняла меня за шарлатана,  а  предложение
мое, как искренне полагает Фонсека, - за сплошной обман.
   - Поменьше думайте об этом наглом священнике, да  и  вообще  постарайтесь
успокоиться. Сегодня я загляну к вам. А теперь идите.
   Он похлопал Колона по плечу, чтобы подбодрить, но едва ли вдохнул в  него
хоть каплю надежды. Домой тот ушел в отчаянии, потрясенный совершившимся.
   С трудом преодолевая каждую ступеньку, он поднялся  по  лестнице,  открыл
дверь и оцепенел, увидев Беатрис, сидящую у стола.
   Она метнулась ему навстречу; черная, обшитая кружевами мантилья  осталась
на спинке стула.
   - Я не могла не прийти, Кристобаль. Хотела дождаться тебя и сразу  узнать
обо всем. Я не находила себе места от волнения. Ты победил, дорогой мой?!  Я
знаю, что ты победил!
   Он шагнул к окну, и Беатрис увидела, как печально его лицо. В  ужасе  она
отшатнулась.
   - Кристобаль!
   Улыбка его более всего напоминала гримасу боли. Он усадил ее на стул, сам
опустился перед ней на колени, уткнулся лицом в ее платье.
   - Все кончено, - простонал он.  -  Я  лишился  всего:  надежды,  доверия,
собственной чести. До наступления вечера королю и королеве  доложат,  что  я
обыкновенный лгун и  обманщик.  Если  они  проявят  милосердие,  мне  просто
прикажут покинуть Испанию, если же король  Фердинанд  решит,  что  я  должен
расплатиться за жалкие гроши, которые выдавались мне, меня бросят в тюрьму.
   Руки ее нежно гладили  Колона  по  волосам.  Наконец  он  поднял  голову,
посмотрел на Беатрис.
   - Меня ограбили.
   - Ограбили? - От внезапно нахлынувшего страха Беатрис осипла. - Что?  Что
у тебя украли?
   - Все! - Он поднялся. - Все, кроме  жизни.  Оставили  только  отчаяние  и
стыд, которые будут меня преследовать до  последнего  часа.  У  меня  украли
оружие, которым я мог сокрушить этих твердолобых ученых из Сала-манки,  этих
священников, которые не видят дальше собственного носа.
   И Колон закружил по комнате, как разъяренная пантера,  передавая  Беатрис
все насмешки, все намеки, которые пришлось ему выслушать.
   Она сидела не дыша, побелев как полотно, ее глаза не отрывались  от  лица
Колона. А потом он остановился перед ней, горько улыбнулся.
   - Таков конец всех моих грез, моя Беатрис. Я должен идти в  другие  края,
предлагать мои услуги кому-то еще, но едва ли меня захотят  слушать,  потому
что, как выяснилось сегодня, бумажкам поверят куда больше, чем человеку.
   Беатрис уперлась локтями о стол, обхватила голову руками. Она пыталась  в
точности вспомнить, какие слова удалось вырвать из нее Галлино. А  вспомнив,
поняла, как много сказала, сколь важные сведения узнал от нее венецианец.
   И заставила себя заговорить.
   - Когда ты в последний раз видел эти документы?
   - Когда? Откуда мне знать? У меня и мысли не было проверять, на месте  ли
они. Даже в среду, когда я положил  в  жестянку  письмо  для  Сантанхеля,  о
котором я тебе говорил, я не стал перетряхивать содержимое,  уверенный,  что
документы в полной сохранности.
   - А может, ты не положил карту на место, когда последний  раз  работал  с
ней?
   - Невозможно. Я держу ее в этой жестянке, и больше нигде. Кроме  того,  я
все перерыл.
   - Вчера тебя не было дома целый день, - напомнила ему Беатрис.  -  Может,
тебя ограбили в твое отсутствие?
   - Я не нашел следов взлома. Все замки  целы.  Правда...  -  Колон  что-то
вспомнил. - Сегодня утром, открыв сундук, чтобы достать  карту,  я  заметил,
что вещи лежат в беспорядке. Во всяком случае, не так, как  я  их  клал.  До
того я открывал сундук в среду утром, после твоего ухода. - И он помолчал. -
Пожалуй... да, меня могли ограбить вчера. Но как? Замок на  сундуке  цел.  И
кто мог знать, где я храню ключ?
   - Я знала.
   - Ты? - он уставился на Беатрис. - Ты полагаешь, раз я  сказал  тебе,  то
мог сказать и кому-то еще? Но я не говорил. И даже ты  не  знала,  какая  из
лежащих в жестянке карт вычерчена Тосканелли.
   Она поняла, что должна рассказать ему обо всем, чем бы это ей ни грозило.
   - Послушай, Кристобаль... - Но встретилась взглядом с  его  полными  муки
глазами, и решимость покинула ее. Она не могла, не  могла  вылить  еще  одну
каплю в чашу страданий, которую ему пришлось испить в этот день.
   - Я слушаю, любовь моя.
   - Нет, ничего... ничего. - У нее перехватило дыхание. -  Глупая,  шальная
мысль.
   Колон наклонился, поцеловал ее в холодные губы.
   - Когда я встретился с тобой, Беатрис, я так нуждался в тебе. А теперь ты
нужна  мне  еще  больше...  но  я  должен  отказаться  от  тебя.  Ответа  не
последовало. Беатрис словно обратилась в статую.
   И тут раздался стук в дверь.
   Колон подошел, открыл ее и оказался лицом к лицу с Сантанхелем.
   - Дон Луис! - Он отступил в сторону, давая казначею войти.
   Сантанхель переступил порог и, увидев Беатрис, остановился.
   - Я, похоже, не вовремя.
   - Нет, нет. Это мой близкий друг, сеньора Беатрис Энрикес. Она  навестила
меня в час, когда большинство друзей отвернулось от меня.
   Дон Луис сдернул шапочку с  головы  и  поклонился.  Он  узнал  в  Беатрис
танцовщицу, которую Колон защищал  от  насмешек  маркизы  Мойя.  Его  острый
взгляд отметил не только удивительную красоту девушки, но и темные круги под
глазами, и следы слез на щеках.
   - Я решил незамедлительно поставить вас в известность, Кристобаль, что их
величества смогут принять епископа Авилы только вечером.  Я  вырвал  у  него
обещание перечеркнуть изложенные в докладе комиссии выводы,  если  до  этого
времени пропавшая карта будет найдена.
   Взгляд Колона потеплел.
   - Пусть я умру, если у меня есть более верный друг...
   Сантанхель лишь махнул рукой.
   - Карта, - вернулся он к интересующей его теме.  -  Кто,  по-вашему,  мог
украсть ее?
   - Понятия не имею.
   - А вы подумайте, подумайте. Все  зависит  от  этого,  даже  ваша  честь.
Вспомните старинную пословицу: "Cue bonofuerit?" - "Кому это выгодно?"
   - Знаете, я подумал о португальцах. Но скорее потому, что  больше  ничего
не пришло в голову. Подозрения мои, разумеется, ничем не обоснованы.
   Дон Луис раздраженно закружил по комнате.
   - Ну ради чего Деса заговорил о Тосканелли! Мы достигли бы своего  и  без
этой карты.
   - Он хотел мне помочь.
   Дон Луис печально покачал головой.
   - Да, конечно. Намерения  у  него  были  самые  добрые.  Но  результат-то
ужасен. Даже Деса, ваш верный друг, отвернулся от вас. Как и  остальные,  он
решил, что история о краже - чистая выдумка. Он вам больше не верит.
   Ярость охватила Колона.
   - Помоги мне, Господи! Ну почему в человеке видят только плохое? С  какой
легкостью его лишают  чести!  Как  же  завидуют  иностранцу,  который  может
добиться расположения владык Испании! Как хочется им объявить меня лгуном!
   Сантанхель грустно вздохнул.
   - Если вы не укажете мне на возможных похитителей... - Он пожал  плечами,
не договорив.
   Беатрис, сжавшись, сидела у стола. Ее распирало желание выложить все, что
ей известно, но страх перед разрывом с Колоном заставлял молчать.
   - Я пойду к королеве, - прервал молчание дон Луис. - У нее доброе  сердце
и проницательный ум. Я еще поборюсь за вас!
   - Спасибо, друг мой. Ибо я оказал вам плохую услугу.
   - Посмотрим. Посмотрим. Не теряйте мужества. Я еще загляну к вам.  Может,
сегодня вечером.
   Едва  он  ушел,  поднялась  и  Беатрис.  Ее  уже  ждали  у  Загарте.  Она
опаздывала.
   - Да, - кивнул Колон. - Тебе надо идти. А я-то обещал вызволить  тебя  из
этого вертепа. Смех, да и только.
   Она выбежала из дому, но на полпути к харчевне Загарте  остановилась  как
вкопанная. Ей недоставало мужества сказать все Колону, но уж  с  Сантанхелем
она могла бы поговорить. А потом исчезнуть из Кордовы, чтобы не  сгореть  со
стыда.  Ей  понадобилось  лишь  несколько  секунд,  чтобы  принять  решение.
Загарте, спектакль и публика подождут.
   Она повернулась и вновь застыла  на  месте.  Перед  ее  мысленным  взором
возник несчастный Пабло, томящийся в грязном, вонючем подземелье,  умоляющий
спасти его даже ценой собственной чести. Вновь ей приходилось выбирать между
братом и любовником. Только предав и пожертвовав  одним,  она  могла  спасти
второго.
   Проходивший  мимо  солдат  подтолкнул  ее  и  игриво  шепнул  пару  слов,
предложив весело провести вечерок. Беатрис разом  очнулась.  Одним  взглядом
отшив солдата, она поспешила к Мечети. Дон Луис жил на  улице,  выходящей  к
западной стене кафедрального собора. Охранник у  ворот  только  осведомился,
что ей нужно, как из дома вышел Сантанхель.
   Беатрис смиренно попросила выслушать  ее.  Отказывать  ей  Сантанхелю  не
хотелось, но он очень спешил.
   - Вы выбрали неудачную минуту. Я иду к королеве. Полагаю,  вы  понимаете,
почему я должен немедленно увидеться с ней?
   - То, что я собираюсь рассказать вашему высочеству, возможно, поможет вам
в разговоре с королевой.
   Его добрые глаза всмотрелись в бледное, полное страданий лицо Беатрис.
   - Пойдемте со мной.
   Они пересекли залитый солнцем двор и вошли в прохладный вестибюль.  Слуги
бросились им навстречу, но Сантанхель отослал их  прочь  и  ввел  Беатрис  в
маленькую гостиную.
   - Так что вы хотите мне рассказать?
   - Я знаю, кто воры и где их найти, -  выпалила  Беатрис  и,  увидев,  как
изумленно раскрылись глаза Сантанхеля, продолжила:
   - Это агенты государственных инквизиторов Венеции.  Их  двое  -  Рокка  и
Галлино. Рокка утверждает,  что  входит  в  состав  посольства  Венецианской
республики при королевском дворе Испании. Живут они в "Фонда дель Леон".
   Сантанхель шагнул к ней.
   - Откуда вы все это знаете?
   - Зачем вы спрашиваете меня? - с болью в  голосе  отозвалась  Беатрис.  -
Разве вам недостаточно их имен?
   - Недостаточно, если возникнет необходимость задержать их. Тем более, как
вы сами сказали, один из них пользуется дипломатической неприкосновенностью.
- И тут же добавил:
   - Кристобаль знает об этом?
   - Я не решилась сказать ему.
   - Ага! - Его густые брови сдвинулись к переносице, но заговорил он  очень
мягко:
   - Почему же? Будьте со мною откровенны, дитя мое.
   Колебалась она недолго.
   - В Венеции мой брат брошен в подземелье Подзи. Его обвиняют в  краже,  и
на то есть основания,  и  в  государственной  измене,  хотя  никакой  он  не
шпион...
   Беатрис рассказала все, ничего не утаивая. Сантанхель слушал внимательно,
с непроницаемым лицом, не упуская ни единого слова.
   - ...Я знаю, какой мерзавкой выгляжу в ваших глазах, - закончила Беатрис.
- Я сама себе противна. Однако клянусь госпожой нашей девой Марией  -  я  не
хотела предать Кристобаля, когда Галлино  вытянул  из  меня  то,  что  хотел
узнать. Ибо любовь, которую  требовалось  лишь  изобразить,  превратилась  в
настоящую.
   - И не надо отказываться от нее, - улыбнулся Сантанхель. - Бедная вы моя.
Какой жестокий выбор выпал на вашу долю - между братом и возлюбленным.
   - Но так ли я выбрала? - взмолилась она.
   - Вы поступили по справедливости, - твердо заявил  Сантанхель.  -  Вы  не
можете нести ответственность за вину вашего брата. В тюрьме он  оказался  не
из-за вас и не должен требовать, чтобы вы принесли себя в  жертву  ради  его
освобождения. Этим он лишь умножает  свои  грехи.  Кристобаль  же  угодил  в
западню. Причем вас использовали как приманку. Ваша любовь к нему или его  -
к вам не имеет тут никакого значения. Ваш долг - любой ценой  вызволить  его
из этой западни.
   Облегчение отразилось на лице Беатрис. Доводы  Сантанхеля  показались  ей
убедительными.
   - Вы так думаете? Какая тяжесть свалится с моих плеч!
   - Это же легко проверить. Пойдите и исповедуйтесь. Ни один  священник  не
отпустит вам грехи,  пока  вы  не  сделаете  все  от  вас  зависящее,  чтобы
уменьшить нанесенный вами ущерб. Так что не терзайтесь угрызениями  совести.
Идите с миром. А я приму необходимые меры. Немедленно повидаюсь с алькальдом
Кордовы, и мы займемся этими венецианцами.
   - Вам потребуются мои свидетельские показания.
   Улыбаясь, Сантанхель покачал головой.
   - Они-то мне как  раз  и  не  нужны.  Ваши  показания  вынудят  алькальда
арестовать вас.
   - Я знаю. Но меня это не волнует.
   Улыбка Сантанхеля стала шире. Он видел, что Беатрис готова принести  себя
в жертву.
   - Дитя мое, арест - это ваша погибель, а  я  не  уверен,  что  Кристобаль
поблагодарит меня, если узнает, какой ценой я спас его честь. Положитесь  на
меня. Я управлюсь без вас. Лучше не теряйте времени и  расскажите  обо  всем
Кристобалю. Ничего не утаивая.
   По телу Беатрис пробежала дрожь.
   - Я... я не решусь. По крайней мере, сейчас...  -  Она  помолчала,  затем
продолжила:
   - А не могли бы вы... Ваше  высочество,  рассказать  ему?  Пусть  он  сам
решит, как поступить со мной.
   Сантанхель задумался.
   - Если хотите. Но поверьте мне, дитя мое, будет лучше, если обо  всем  он
узнает от вас.
   Беатрис заломила руки.
   - Я не решусь. Не решусь до тех пор, пока ему не возвратят карту.
   - Ладно, ладно, - закивал Сантанхель. - Именно этим мы сейчас и займемся.
А остальное может и подождать. Не будем терять времени.
   Дело оказалось не столь простым, как рассчитывал дон Луис. Дон Мигель  де
Эскобедо - верховный судья Кордовы - свято чтил дух  и  букву  зако