м... - Его палец двинулся влево от Лиссабона. -  И,  пройдя  восемьдесят
градусов, попадаем в ту же  точку.  Как  видит  ваше  преподобие,  мы  можем
достичь востока, отправляясь на запад. От  золотого  острова  Сипанго  Марко
Поло, если плыть на запад, нас отделяет чуть больше двух тысяч миль.  Таковы
доказательства. И наши  умозаключения  никоим  образом  не  приводят  нас  к
выводу, что Сипанго - край земли. Нет, это  предел  знаний  венецианца.  Там
должны быть другие острова,  другие  земли,  империя,  которая  ждет  своего
открытия.
   Жар речи Колона опалил фрея Хуана. Простой пример с апельсином открыл ему
одну из очевидных истин, ранее  ускользавшую  от  его  проницательного  ума.
Энтузиазм  молодого  космогрофа  захватил  приора.  Но  неожиданно  возникло
препятствие, за которое смог зацепиться его холодный разум.
   - Подождите.  Подождите.  Вы  говорите,  должны  быть  другие  земли.  Вы
заходите столь далеко, что я не решаюсь последовать за вами,  сын  мой.  Все
это не более чем ваши убеждения, а убеждения могут оказаться ложными.
   Возбуждение Колона не спало. Наоборот, словно костер  раздуваемый  легким
ветерком, вспыхнуло еще сильнее.
   - Не только убеждения, ваше преподобие, не только. Есть  более  серьезные
доводы. Уже не математические, но теологические. Сошлюсь на  пророка  Ездру,
утверждавшего, что земля состоит из  шести  частей  суши  и  одной  -  воды.
Используйте это соотношение в предполагаемом мною расчете и скажите мне, где
я ошибаюсь? Или оставьте без  внимания  мои  воображаемые  земли,  но  тогда
получится, что не прав пророк. - Он бросил апельсин в блюдо. - Так что Индии
наверняка лежат в двух тысячах милях к западу от нас.
   - И что из этого? - Приор ужаснулся, представив себе безбрежный океан.  -
Две тысячи миль сплошной воды, таящих в себе Бог знает какие  опасности.  От
одной мысли об этом становится страшно. У кого хватит храбрости броситься  в
неведомое?
   - У меня! - Колон ударил  себя  в  грудь,  его  глаза  пылали  фанатичным
пламенем. - Господь Бог столь ясно указал мне  путь,  что  все  эти  доводы,
математика и карты - ничто рядом  с  осенившим  меня  вдохновением.  Бог  же
даровал мне силу воли, необходимую для реализации Его замысла.
   Колон шел напролом, его уверенность в себе отметала все сомнения. И  фрей
Хуан, уже убежденный логикой и космографическими выкладками незнакомца,  сам
того не замечая, стал верным его союзником.
   - В моем тщеславии, да простит меня Боже, я думал, что обладаю кое-какими
познаниями. Но вы помогли мне понять, что я просто  невежда.  -  Он  опустил
голову, задумавшись.
   Колон пил вино маленькими глотками, не сводя глаз с фрея Хуана.  Внезапно
приор спросил:
   - Но откуда вы, сеньор? Из вашей речи ясно следует, что вы не испанец.
   Колон помедлил, прежде чем ответить.
   - Я был при дворе короля Португальского, а теперь еду во Францию.
   - Во Францию? Но чего же вы ищите там?
   - Я не ищу. Я предлагаю. Предлагаю империю, о которой только что говорил.
- Он словно подразумевал, что империя эта уже у него в кармане.
   - Но Франция! - Лицо фрея Хуана превратилось в маску. - Почему Франция?
   - Однажды я предложил ее Испании,  но  суть  моего  предложения  разбирал
священнослужитель. Толку из этого  не  вышло,  что  вполне  естественно.  Не
просим же мы моряка быть судьей в теологическом споре. Потом я отправился  в
Португалию и потратил немало времени на ученых болванов, но мне  не  удалось
пробить броню  их  предрассудков.  Там,  как  и  в  Испании,  никто  не  мог
поручиться за меня. Я четко уяснил для себя, что  правители  этих  стран  не
услышат моего голоса, если только кто-то не замолвит  за  меня  словечка.  Я
мечтаю отдать все эти богатства Испании. Я мечтаю служить королеве  Изабелле
Кастильской. Но как мне получить аудиенцию у  ее  величества?  Будь  у  меня
поручитель, к советам которого она прислушивается, будь он достаточно  умен,
чтобы понять ценность моего  предложения,  и  настойчив,  чтобы  убедить  ее
принять меня, тогда... Тогда мне не было бы нужды покидать Испанию.  Но  где
мне найти такого друга?
   Приор рассеянно водил указательным пальцем по дубовому столу.
   Украдкой наблюдая за ним, после короткой паузы Колон сам ответил на  свой
же вопрос:
   - В Испании такого друга у меня нет. Вот  почему  я  решил  обратиться  к
королю Франции. Если и там я потерплю неудачу, то попытаю счастья в  Англии.
Наверное, вы теперь понимаете, почему я сравниваю себя с согрешившим  евреем
Картафилусом.
   Указательный палец приора продолжал путешествовать по столу.
   - Кто знает? - пробормотал наконец фрей Хуан.
   - Кто знает что, ваше преподобие?
   - А? О! Возможно, слова ваши не лишены истины. Но не  зря  говорят,  утро
вечера мудренее. Давайте выспимся, а потом вернемся к нашему разговору.
   Колон не  стал  возражать.  Из  трапезной  он  уходил  с  надеждой,  что,
возможно, не зря потратил время, приехав в Ла Рабиду.

Глава 3

ПОРУЧИТЕЛЬ

   За долгие годы мирной монастырской жизни ни  единого  раза  не  испытывал
фрей Хуан  столь  сильного  волнения,  как  после  разговора  с  Кристобалем
Колоном. Ночь, как потом признался  он,  прошла  для  него  беспокойно.  Ему
грезились золотые крыши Сипанго (под этим названием,  теперь  это  известно,
Марко Поло  имел  в  виду  Японию)  и  сверкающие  драгоценностями  острова,
заросшие гигантским тростником, из стволов которого, если их срезать, ударял
фонтан вина. Испанская душа фрея Хуана скорбела при мысли о том,  что  такие
земли будут потеряны  для  его  государей,  которые  нуждались  в  несметных
богатствах, чтобы залечить  раны,  нанесенные  стране  войной  с  неверными.
Вполне естественно, что, будучи одно время духовником королевы Изабеллы,  он
питал к ней не  только  верноподданнические,  но  и  отеческие  чувства.  Он
полагал, и небезосновательно, что вправе рассчитывать на взаимность.  И  что
его поручительство за странного гостя  не  останется  без  внимания.  Скорее
всего ему удалось бы убедить королеву  всесторонне  рассмотреть  предложение
Колона, в чем тому ранее отказывали.
   Лежа без сна на жесткой койке, добрый приор начал  уже  усматривать  руку
Господа в своей, как он полагал, чисто  случайной  встрече  с  Колоном.  Он,
разумеется, и не подозревал, что совсем не случай привел того в Ла Рабиду, а
холодный расчет. Колон делал  ставку  на  увлечение  приора  космографией  и
ниточку, связывающую его с королевой. Он шел в монастырь  только  для  того,
чтобы повидаться со старым францисканцем и переманить его на  свою  сторону.
Любопытство приора, подогретое  зычным  голосом  путника,  облегчало  задачу
Колона. Если бы приор не услышал его. Колон, получив хлеба и воды для  сына,
затем намеревался  попроситься  на  ночлег.  А  уж  за  вечер  он  нашел  бы
возможность переговорить с приором и разбудить  его  интерес  к  собственной
персоне.
   Но в голове фрея Хуана не было места подобным  мыслям,  и  он  уже  видел
божественное вмешательство в результат,  который  дало  его  гостеприимство.
Врожденная рассудительность, однако, сдерживала энтузиазм приора.  И  прежде
чем поддержать Колона, он  решил  обратиться  к  сведущим  людям,  чтобы  те
высказали свое отношение к дерзкой идее.
   Выбор он остановил на Гарсиа Фернандесе, враче из Палоса, знания которого
далеко выходили за пределы  медицины,  и  Мартине  Алонсо  Пинсоне,  богатом
купце, владельце нескольких кораблей, опытном мореплавателе.
   Ему без труда удалось убедить Колона отложить отъезд хотя бы на  день,  и
вечером, после ужина, когда маленького Диего уложили в постель, все  четверо
собрались в  келье  приора.  Обстановка  узкой  комнатки  состояла  из  трех
стульев, конторки, койки и двух полок с книгами у побеленной стены.
   Колона попросили повторить все то, что он рассказал приору  днем  раньше.
Он согласился с видимой неохотой, вроде бы не желая отнимать время у занятых
людей,  но,  начав,  уже  не  мог  остановиться,  все  более  загораясь   от
собственных слов. Вскоре он уже не мог усидеть на стуле и  начал  вышагивать
по келье, размахивая руками. В голосе  улавливалось  презрение  к  тем,  кто
пренебрег его талантом. Но Колон, похоже, не сомневался, что в конце  концов
кипящая в нем энергия сметет любые преграды на его пути к заветной цели.
   Задолго до того, как Колон перешел к подробностям, столь поразившим  фрея
Хуана, врач и купец были очарованы Колоном, ибо,  как  говорил  епископ  Лас
Касас, лично знавший его, Колон буквально влюблял в себя всех,  кто  смотрел
на него.
   Фернандес, врач, длинный, тощий, с яйцеобразной  головой  и  лысиной  под
маленькой шапочкой, слушал, перебирая бородку костлявыми пальцами, с  широко
раскрытыми глазами. Его скептицизм таял с каждым словом Колона.
   Пинсон же шел к приору, уже полный желания поддержать незнакомца,  потому
что вопросы, поднятые Колоном, давно занимали и его самого. В расцвете  сил,
широкоплечий, энергичный, с ярко-синими глазами, сверкающими  из-под  густых
черных бровей, он жадно впитывал сказанное Колоном.
   Апофеозом  лекции  стала  демонстрация  карты,  на  которую  Колон  нанес
территории, о существовании которых,  наряду  со  сведениями  Марко  Поло  и
пророчествами Ездры, говорил ему внутренний голос. Все присутствующие тут же
склонились над ней.
   Фернандес и Пинсон, которым довелось повидать немало карт, сразу отметили
совершенство  работы  Колона  и  полное  соответствие  его  карты  тогдашним
представлениям об окружающем мире, за исключением одной детали.
   На отличие и указал Фернандес.
   - Исходя из вашей карты, Лиссабон и восточная оконечность Азии  разделяют
двести тридцать градусов земной  окружности.  В  этом  вы,  как  я  понимаю,
расходитесь с Птолемеем.
   Колон только обрадовался замечанию врача.
   - Как Птолемей  поправлял  Марина  из  Тира,  так  и  я  поправляю  здесь
Птолемея. Обратите внимание, я поправил его и в местоположении Туле, который
западнее, чем предполагал Птолемей. Я это знаю, поскольку плавал туда.
   Но Фернандес стоял на своем.
   - С Туле все ясно. Вы поправили Птолемея, исходя из  собственного  опыта.
Но на чей опыт вы опирались, нанося на карту местонахождение Индии?
   Колон помедлил с ответом.
   - Вы слышали о Тосканелли из Флоренции?
   - Паоло  дель  Поццо  Тосканелли?  -  переспросил  Фернандес.  -  Кто  из
интересующихся космографией не слышал о нем!
   Фернандес ставил вопрос совершенно правильно, ибо среди людей  культурных
Паоло Тосканелли, недавно умерший, считался самым знаменитым  математиком  и
физиком.
   - Кто же его не знает? - прогремел следом Пинсон.
   - Я могу сослаться на него. Расчеты, поправляющие Птолемея, выполнены  не
только мною, но и им. Мы пришли к одинаковому  выводу.  -  И  тут  же  Колон
добавил:
   - Впрочем, не велика беда, если мы и ошиблись.  Какая  разница,  окажется
золотой Сипанго на несколько градусов ближе или дальше? Не в этом суть. И не
нужно ссылаться на авторитет  Тосканелли,  показывая,  что  на  сфере  можно
попасть в одну и ту же точку, двигаясь как на восток, так и на запад.
   - Действительно, как вы говорите, нет нужды ссылаться на  его  авторитет,
но ваша позиция будет значительно крепче, если вы сможете показать, что этот
великий математик придерживался того же мнения, что и вы.
   - Показать это я смогу, - торопливо ответил Колон и  тут  же  пожалел  об
этом, ибо сорвавшиеся с губ слова задевали его  тщеславие,  словно  намекая,
что кто-то помог ему получить конечный результат.
   Но брошенная второпях фраза вызвала столь жгучий  интерес,  что  пришлось
объясниться.
   - Как только я смог сформулировать свою теорию, я  послал  все  материалы
Тосканелли. Он написал мне, не только соглашаясь  с  моими  выводами,  но  и
прилагая свою карту, которая в главном ничем не отличается от той, что лежит
теперь перед вами.
   Фрей Хуан подался вперед.
   - И эта карта у вас?
   - Карта и письмо, подтверждающие сделанные мною выводы.
   - Это очень важные документы, - заметил Фернандес. - Я сомневаюсь,  чтобы
кто-то из живущих  сейчас  обладал  достаточными  знаниями,  чтобы  оспорить
мнение Тосканелли.
   С присущей ему горячностью Пинсон поклялся  Богом  и  Святой  девой,  что
считает любой спор на эту тему бессмысленным. У него, во всяком случае,  нет
сомнений в правоте сеньора Колона.
   А приор, сидевший на  койке,  разве  что  не  мурлыкая  от  удовольствия,
заявил:
   - Господь Бог осудит Испанию, если она не  воспользуется  этими  землями,
территории которых намного превосходят все  то,  что  открыли  мореплаватели
Португалии.
   Поведение Колона внезапно изменилось. Он заговорил жестко, ледяным тоном.
   - Испания уже получила свой шанс, но не использовала  его.  Отвоевывая  у
мавров одну провинцию, владыки Испании не заметили целой империи, которую  я
им предлагал. А король Португалии, который вначале благожелательно отнесся к
моему  предложению,  передал  его   в   жалкую   комиссию,   состоявшую   из
еврея-астронома, врача и священника.  Комиссия  отвергла  меня,  я  полагаю,
просто из зависти. Вот почему  я  оказался  вдалеке  от  дома.  Сколько  лет
потеряно зря! - И он начал складывать карту, всем своим видом показывая, что
говорить больше не о чем.
   Но проницательный Пинсон, знавший реальную жизнь лучше приора или  врача,
испытывал куда меньше почтения к коронованным особам, тем более к упоминанию
их имен. Он спросил себя, с какой стати этому человеку, вроде бы  решительно
настроенному на отъезд во Францию, подробно излагать перед ними свои  планы.
И пришел к выводу, что Колон, на словах отказываясь  от  сотрудничества,  на
самом деле ищет тех, кто поможет ему в  осуществлении  столь  захватывающего
замысла. Так что, заговорив, Пинсон уже знал наверняка, что не зря сотрясает
воздух.
   Он заявил, что недостойно испанца, поверив в услышанное, не  принять  все
меры к тому, чтобы  Испания  не  получила  плоды  этого  невероятно  важного
открытия.
   - Благодарю вас, сеньор, - последовал насмешливый ответ,  -  что  вы  мне
поверили.
   Пинсон, однако, на этом не остановился.
   - Ваши доводы столь убедительны, столь  совпадают  с  моими  собственными
размышлениями, что я даже смог бы принять участие в этом путешествии, помочь
его  подготовке.  Подумайте,  сеньор.  Давайте  еще  раз  вернемся  к  этому
разговору.  -  Пинсон  даже  не  пытался   скрыть   своего   желания   стать
первооткрывателем Индии. - Я могу поставить под ваше начало корабль или  два
и полностью снарядить их для плавания. Подумайте еще раз.
   - Позвольте мне вновь поблагодарить вас. Но  такая  экспедиция  не  может
быть частным предприятием.
   - Почему нет? Почему все блага должны доставаться лишь принцам?
   - Потому что в  столь  многотрудном  деле  необходима  поддержка  короны.
Управление далекими землями потребует очень  больших  усилий.  Я  говорю  не
только о сокровищах, которые будут найдены там, и деньгах,  но  и  о  людях.
Только монарх может обеспечить и то, и другое. Если бы не  это,  неужели  вы
думаете, что я потратил бы столько лет, стучась в двери  дворцов  и  получая
отказы от привратников.
   Вот тут приор счел необходимым вмешаться.
   - Думаю, что смогу помочь  вам,  сын  мой.  Особенно  теперь,  когда  мне
известно,  каким  грозным  оружием  вы  вооружены.  Я  имею  в  виду   карту
Тосканелли. Я, конечно, далек от двора,  но,  возможно,  моя  просьба  будет
услышана королевой Изабеллой. В милосердии  своем  ее  величество  сохраняет
добрые чувства к тому, кто когда-то был ее духовником.
   - Правда? - изумление Колона казалось искренним.
   С непроницаемым лицом выслушал он приора. Тот согласился с Пинсоном,  что
дело чести любого испанца добиться того, чтобы все эти  богатства  достались
Испании. Пусть сеньор Колон подождет еще  немного.  Он  ждал  годы,  что  по
сравнению с ними несколько недель. Завтра, если будет на то согласие сеньора
Колона, он, фрей Хуан, отправится ко двору в Гранаду или куда-то еще,  чтобы
использовать свое влияние на ее  величество  и  уговорить  королеву  принять
Колона и выслушать его. Фрей Хуан постарается добраться до дворца как  можно
быстрее, а в его отсутствие о Колоне и его сыне позаботятся в монастыре.
   В  голосе  приора  все  явственнее  проступали  просительные  нотки.  Ему
хотелось пробить ледяную стену, которой отгородился гордый путешественник.
   Когда фрей Хуан замолчал, сложив  на  груди,  словно  в  молитве,  пухлые
ручки, Колон тяжело вздохнул.
   - Вы  искушаете  меня,  святой  отец.  -  Повернулся  и  отошел  к  окну,
сопровождаемый двумя парами озабоченных глаз - приора и врача. Во взгляде же
купца Пинсона, хорошо знавшего жизнь  и  уловки  торгующихся,  озабоченность
уступила место недоверчивости.
   У дальней стены Колон обернулся. Высоко вскинул рыжеволосую голову, гордо
расправив плечи.
   - Невозможно отказаться от столь великодушного предложения. Пусть  будет,
как вы того желаете, святой отец.
   Приор засеменил к нему, благодарно  улыбаясь,  а  за  его  спиною  громко
рассмеялся Мартин Алонсо. Фрей Хуан решил, что тот  радуется  благополучному
исходу, на самом же деле Пинсон  смеялся  потому,  что  не  ошибся  в  своих
предположениях.

Глава 4

ЗАБЫТЫЙ ПРОСИТЕЛЬ

   Следующим утром приор Ла Рабиды оседлал мула и отправился в Гранаду,  где
владыки Испании готовились к наступлению на последнюю цитадель сарацин.
   Ехал он с уверенностью в успехе и не ошибся.  Королева  Изабелла  приняла
духовного отца  с  полной  почтительностью.  Внимательно  выслушала  его  и,
зараженная энтузиазмом фрея Хуана, вызвала казначея  и  приказала  отсчитать
двадцать  тысяч  мараведи  <Мараведи  -  испанская  золотая   монета.>   для
снаряжения  и  путевых   расходов   Колона.   И   отпустила   торжествующего
францисканца с тем, чтобы он привел к ней этого человека.
   Достопочтенный приор и не мечтал, что поездка его сложится так удачно,  и
поспешил в Ла Рабиду, чтобы передать Колону добрые новости.
   - Королева,  наша  мудрая  и  добродетельная  госпожа,  услышала  молитву
бедного монаха. Используйте этот шанс, и весь мир будет у ваших ног.
   И Колон, еще не веря своему счастью, тут же собрался  в  дорогу.  Сына  с
согласия приора он решил оставить на время в монастыре, а потом  вызвать  ко
двору их величеств.
   Перед самым отъездом к нему заглянул Мартин Алонсо Пинсон.
   - Я пришел пожелать вам удачи  и  поздравить  с  королевской  аудиенцией.
Клянусь Богом, вы не могли найти лучшего посланника, чем приор.
   - Я это понимаю, как и чувствую вашу благожелательность ко мне.
   - Благожелательность - еще не все. В конце концов, и я  приложил  руку  к
вашему успеху. - И, отвечая на вопрос во взгляде Колона, продолжил:
   - Поймите меня правильно, сеньор. Именно благодаря тому, что я  поддержал
вас, фрей Хуан отправился к королеве.
   - То есть я ваш должник, сеньор? -  в  голосе  Колона  зазвучал  холодок.
Мартин Алонсо рассмеялся. В черной  бороде  за  алыми  губами  блеснули  его
крепкие зубы.
   - Этот долг вы сможете отдать мне с прибылью для себя.  Помните,  сеньор,
что я готов поддержать ваш проект. Я люблю риск, у меня есть  деньги,  чтобы
оплатить его. Кроме того, как я и говорил вам, я умею командовать кораблями.
   - Вы вдохновляете меня на подвиг, сеньор, - с ледяной вежливостью ответил
Колон, - но, кажется, я выразился достаточно ясно, говоря, что частным лицам
такая экспедиция не по карману.
   - Однако разве вы не допускаете мысли  о  том,  что  частные  лица  могут
принять в ней участие? Почему, собственно, нет, если корона возьмет на  себя
львиную долю затрат?
   - Мне представляется, что корона, если поддержит меня,  должна  взять  на
себя все расходы.
   - Должна, но сможет ли? - не отставал  Алонсо.  -  Королевская  казна  не
переполнена золотом.  Война  порядком  опустошила  ее.  Король  и  королева,
возможно, примут вас благосклонно, но решатся ли на столь большие расходы? И
вот