Рафаэль Сабатини.
    Каролинец


   (The Carolinian)
   Историко-приключенческий роман
   © Перевод с английского Елены Поляковой и Петра Полякова
   Email: pelepo@mail.ru.



Оглавление

   Часть первая
   Глава I. Два письма
   Глава II. Чини
   Глава III. Губернатор Южной Каролины
   Глава IV. Фэргроув
   Глава V. Мятежник
   Глава VI. Ошибка
   Глава VII. Мендвиавелли
   Глава VIII. Треклятый адвокат
   Глава IX. Расправа
   Глава X. Мешок с почтой
   Глава XI. Пат
   Глава XII. Откровение
   Глава XIII. Dea ex machina
   Глава XIV. Решение
   Глава XV. Венчание
   Глава XVI. Капеллан
   Глава XVII. Грокетова пристань
   Глава XVIII. Выстрел
   Часть вторая
   Глава I. Супружеская жизнь
   Глава II. Форт Салливэн
   Глава III. Разрыв
   Глава IV. Губернатор Ратледж
   Глава V. Джонатан Нилд
   Глава VI. Наступление Превоста
   Глава VII. Ратледж нервничает
   Глава VIII. Шпион
   Глава IX. В сетях лжи
   Глава X. Относительно табака
   Глава XI. Via crucis
   Глава XII. Проверка
   Глава XIII. Стратегия Ратледжа
   Глава XIV. Арест
   Глава XV. Пробуждение
   Глава XVI. Допрос
   Глава XVII. Кара Господня
   Глава XVIII. Примирение
   Примечания переводчика


   Гарольду Терри
   Мой дорогой Гарольд! Несколько лет назад мы вместе с Вами углублялись в
романтическую историю Каролины, отыскивая материал для пьесы об американской
войне за независимость. Теперь я использовал найденные факты в этой  книге и
посвящаю ее  Вам.  Я  делаю так не только  потому, что питаю  к Вам глубокое
уважение, но и сознавая свой долг.
   С уверениями в искренней дружбе,
   Ваш Рафаэль Сабатини.


 * ЧАСТЬ ПЕРВАЯ *

Глава I. Два письма

   Гарри Лэтимер читал письмо, и лицо его постепенно  каменело. Дочитав до
конца, он бессильно выронил листки из рук.
   В последнее  время посланник тайной организации мятежников "Каролинские
Сыновья  Свободы"  Лэтимер  в  интересах  всей  Колониальной партии  пытался
расшевелить людей  в  Джорджии,  вывести их из апатии,  чтобы они поддержали
северян,   давно   уже   сопротивляющихся    жестоким   мерам   королевского
правительства.
   И   вот,   здесь,   в   прибрежном   городке   Саванна,   его   нагнала
корреспонденция, адресованная в его чарлстонский дом и переправленная оттуда
управляющим, одним  из немногих  людей, кого  он в ту пору  извещал  о своих
скрытых переездах. Первое письмо было  написано дочерью его бывшего опекуна,
сэра  Эндрю  Кэри; жениться  на  Миртль Кэри  долгое  время  являлось  самым
сокровенным желанием молодого человека, но письмо перечеркнуло его  надежды.
Из  сгибов  листа  выкатилось  кольцо, некогда  оставленное  ему  матерью  и
подаренное им девушке  по случаю помолвки. Миртль Кэри писала, что  ей стала
известна  подлинная  причина  долгого  отсутствия  Гарри  в  Чарлстоне[1]  -
оказывается,  он стал изменником.  Мисс  Кэри  потрясена  резкой  переменой,
которая с ним произошла. Еще большее потрясение она испытала, когда узнала о
его  нелояльности  по отношению к  королю не только в мыслях или  сердце, но
даже в поступках. Ее жених принял участие в  открытом мятеже! Все содержание
письма указывало на хорошую осведомленность девушки о некоторых предприятиях
мятежников. Она слышала, к примеру, что апрельское  нападение на королевский
арсенал было  подготовлено  и  проведено под руководством Лэтимера.  А в это
время все, кроме его приятелей-бунтовщиков, думали, что он  устраивает  свои
дела в Бостоне!
   Завершалось письмо  горькой  фразой  о том, что каковы  бы  ни  были  в
прошлом ее чувства к Гарри, какая бы нежность к нему ни сохранилась еще в ее
сердце, она не может  выйти замуж за человека, виновного  в  ужасной измене.
Лэтимер обесчестил  себя навсегда, но мисс  Кэри  будет молить  Бога,  чтобы
Гарри  вновь  обрел разум,  и тогда,  кто  знает,  возможно,  он еще  сможет
избежать сурового наказания, которое рано или поздно настигает тех, кто идет
по греховному пути.
   Лэтимер перечитал  письмо  трижды и с каждым разом задумывался над  ним
все  глубже.  Боль в его душе росла,  но удивление постепенно  ослабевало. В
самом  деле,  на  что  еще он  мог рассчитывать, хорошо  зная своего бывшего
опекуна? К его яростным нападкам, когда ушей старого тори[2] достигнут вести
об  отступничестве  воспитанника,  Гарри  Лэтимер,  по  правде  говоря,  был
подсознательно   готов,  ибо  во   всей   Америке   не   найдется   большего
фанатика-лоялиста, чем  сэр Эндрю Кэри. Любовь к королю  стала для него чуть
ли  не  религией,  и,  подобно  тому,  как  гонения   лишь  укрепляют  веру,
преданность  сэра  Эндрю  вспыхнула еще  горячей,  едва  в  воздухе  запахло
мятежом.
   В  свое  время монархические убеждения сэра  Эндрю  повлияли на Гарри и
заставили его  колебаться, когда он задумал вступить в борьбу за Свободу; но
четыре  месяца назад,  в  Массачусетсе, увидев,  до  какой степени  беден  и
угнетен народ в этой провинции, он принял окончательное решение.
   Баронет воспитывал Гарри с  раннего детства, и тот  чувствовал глубокую
привязанность  к нему за доброту и многолетнюю  неустанную  заботу. Поэтому,
когда Лэтимер с жаром  взялся за дело, подсказанное ему совестью  и чувством
справедливости, пыл молодого человека постоянно охлаждали мысли о том  горе,
которое принесет  сэру Эндрю известие  о  разрыве его воспитанника с партией
тори,  и о неизбежном вслед  за этим разрыве с самим баронетом. А  ведь Кэри
был ему почти отцом.
   Одного только Гарри до  сих пор не вполне себе представлял: для Миртль,
воспитанной в атмосфере абсолютной преданности трону, верность королю так же
свята, как для ее отца. Письмо расставило все по своим местам.
   Прочитав его в первый раз, Лэтимер ощутил горечь и бессильный гнев. Как
она  смеет  его обвинять, да еще в таких  выражениях!  Как смеет,  ничего не
зная,  осуждать  его  образ действий! Но, поразмыслив,  он  решил быть более
терпимым -  ведь для Миртль компромисс со  своей совестью так же неприемлем,
как для него самого.  До сих пор Лэтимер  был готов на все, лишь бы добиться
ее руки,  и нет  такой жертвы,  думал Гарри,  которую он  не  принес бы ради
этого, ибо не представлял себе большего горя, чем потеря Миртль. Но имеет ли
он право руководствоваться сугубо личными мотивами, когда речь идет о долге,
о  деле, которому  он поклялся служить? Поступившись  своей совестью, он так
или иначе  станет недостоин Миртль. Он вспомнил слова  Ловеласа: "Я  не смог
бы,  дорогая,  так  сильно  любить  тебя, когда  бы честь  не  возлюбил  еще
сильнее".
   Выбора не было.
   Лэтимер  взял  перо  и начал  быстро писать - чересчур, видимо, быстро,
потому что, вопреки собственному желанию, излил свою горечь:
   "Вы  слишком  нетерпимы, а нетерпимость  всегда порождает  жестокость и
несправедливость.  Вам никогда  не поступить более жестоко  и несправедливо,
потому  что  Вы никогда  не  найдете столь  же любящего, и оттого  так остро
страдающего сердца. Я  принимаю это страдание как первую рану,  полученную в
служении  избранному делу. И  я  вынужден  смириться  с  нею, ибо не  вправе
поступиться  своей  совестью,  чувством справедливости и изменить долгу даже
ради Вас".
   Он запер  на два оборота  захлопнутую ею дверь; упрямство и одержимость
воздвигли стену между двумя сердцами.
   Лэтимер  сложил  письмо,  перевязал его  бечевкой  и  запечатал,  затем
позвонил  своему  слуге  Джонсу,  высокому   и  подвижному  молодому  негру,
неизменному спутнику в скитаниях, и приказал проследить за отправкой почты.
   Потом Лэтимер надолго застыл в  оцепенении; глубокая  морщина прорезала
его  лоб над переносицей. Наконец  он  очнулся, вздохнул и протянул руку  ко
второму письму,  тоже полученному  нынешним утром  и  еще не распечатанному.
Адрес  был надписан знакомым почерком его друга - Тома Айзарда.  Сестра Тома
не  так  давно  вышла  замуж  за  королевского губернатора  провинции  Южная
Каролина,  сэра Уильяма  Кемпбелла.  Скорее  всего,  в  письме,  как обычно,
содержатся  новости  чарлстонской  светской  жизни,  однако Лэтимера  сейчас
нимало не  интересовала светская жизнь. Так и не  сорвав печать, он  отложил
письмо в сторону и устало поднялся из-за стола. Подойдя к окну, остановился,
потерянно глядя сквозь стекло.
   Двадцати  пяти лет  отроду,  высокий  и  по-юношески  стройный, Лэтимер
одевался со  скромной  элегантностью аристократа.  Он не носил  парика;  его
каштановая  густая  шевелюра хорошо  сочеталась с матовой  чистой  кожей,  и
бледность   худого  лица  не   казалась  нездоровой.  Тонкая  линия   слегка
крючковатого носа, четко очерченные  насмешливые  губы и  твердый подбородок
говорили  о   решительности   характера.  Ярко-голубые,   иногда  казавшиеся
зелеными, глаза  обычно  глядели  на белый свет с  изрядной долей иронии, но
сейчас из-за острой душевной муки потускнели и наполнились тоской.
   Стоя у окна, он снова и снова обдумывал свое положение,  пока, наконец,
взгляд  его  не  ожил.  Он  немного расслабился. То, что случилось, конечно,
скверно,  но нет худа  без  добра. По  крайней  мере не надо больше думать о
соблюдении секретности. Тайное стало явным; сэр Эндрю узнал обо всем, и  как
бы  тяжело это  ни ударило сейчас  по Гарри,  ему отныне можно не  опасаться
угрозы неожиданного разоблачения, и Лэтимера больше не  будет угнетать мысль
о том, что он обманывает сэра Эндрю.
   С  размышлений  о значении  письма  он  вдруг  перескочил к тому, каким
образом   все  это   открылось.  Они,  конечно,   могли   прослышать  о  его
отступничестве смутно или в общих чертах, но откуда им стало  известно о его
участии в апрельском  нападении на арсенал? Никто, кроме членов Генерального
комитета  Провинциального конгресса[3],  не  знал  о пребывании  Лэтимера  в
Чарлстоне. Да,  комитет слишком многочислен, а  тайну не сохранить, если она
доверена многим. Кто-то, к сожалению, оказался недостаточно сдержан. Если уж
быть  точным,  то  настолько болтлив, что  узнай губернатор,  кто  руководил
нападением, которое ничуть не уступало грабежу или подстрекательству к бунту
и могло считаться почти  боевыми действиями, - и Лэтимера вместе с двадцатью
соучастниками по мятежному предприятию ждала бы виселица.
   Да, но ведь,  если о  его деятельности осведомлены даже  домочадцы сэра
Эндрю, то о ней наверняка знает и губернатор! Лэтимер достаточно изучил сэра
Эндрю,  чтобы не обольщаться на его счет: несмотря на все, что их связывает,
баронет первый поделился бы сведениями с лордом Уильямом.
   Теперь  ему  стало  ясно, что  это была не  просто  неосторожность.  По
неосторожности можно раскрыть какие-то общие  обстоятельства, но никак не те
подробности, которые знала  Миртль; более того - столь важную  и опасную для
жизни  многих  людей   тайну  трудно  выдать   случайно.  Лэтимера  охватили
подозрения, что тут поработал  активный, сознательный предатель, и он понял:
необходимо  связаться  с  друзьями в  Чарлстоне, чтобы  предупредить  их. Он
немедленно напишет Молтри, своему другу и одному  из самых больших патриотов
Южной Каролины.
   С этой мыслью он  вернулся за письменный стол, и ему снова попалось  на
глаза письмо Тома  Айзарда.  А  может, в сплетнях Тома  он  найдет  какую-то
зацепку?  Лэтимер сломал печать  и развернул  лист бумаги.  Содержание этого
письма превзошло все его ожидания.
   "Мой  дорогой  Гарри,  -  писал  словоохотливый   завсегдатай  светских
приемов,  - где бы ты  ни  находился и чем  бы  ни  занимался, советую  тебе
отложить  все  и  вернуться,  чтобы заняться  делами,  которые  настоятельно
требуют твоего  присутствия. Хотя по  возвращении ты  вполне  можешь вызвать
меня на  дуэль за то,  что я осмеливаюсь намекнуть  на  возможную неверность
Миртль, я не могу оставить тебя в неведении относительно того, что произошло
в   Фэргроуве.  Тебе,  я  полагаю,  известно,   что  вскоре  после  боя  при
Лексингтоне[4] генерал  Гэйдж прислал  сюда из  Бостона капитана  Мендвилла,
дабы с его помощью придать надлежащую жесткость исполнению вице-губернатором
обязанностей,  возложенных  на  него  королем.  Так  вот,  капитан  Мендвилл
обосновался у нас, и за два  месяца приобрел такую хватку в  делах провинции
Южная  Каролина,  что  фактически  стал  руководителем  и  наставником моего
шурина, лорда  Уильяма, который две недели назад прибыл из Англии. Мендвилл,
назначенный  теперь  конюшим,  стоя  в  тени  губернаторского  кресла,  стал
реальным правителем Южной Каролины, если считать, что Южная Каролина все еще
управляется  королевской   администрацией.  Все  это,  может  статься,  тебе
известно, но,  я уверен, для  тебя будет новостью  близость  -  истинная или
притворная - между этим субъектом и твоим бывшим опекуном, сэром Эндрю Кэри.
Старый  упрямец пригрел сей оплот королевской власти на своей широкой груди.
Когда служба не удерживает его в городе, галантный капитан постоянно  торчит
в Фэргроуве. Позволь заметить, что Мендвилл, несомненно, человек способный и
пользуется  большим успехом у женщин -  сведения  из надежного источника. За
ним  закрепилась  дурная  репутация  охотника  за  приданым.  Он  стеснен  в
средствах и, как многим в  Англии хорошо известно,  поступил на колониальную
службу с нескрываемым намерением найти выгодную партию. Мендвилл обладает не
только  красивой  фигурой и изысканными манерами - у него  есть еще  и дядя,
граф  Челфонт, и капитан является его ближайшим наследником.  Как я понимаю,
они  в настоящее время  в  натянутых отношениях. Не  могу себе  представить,
зачем человеку с  его амбициями и талантами столь усердно посещать Фэргроув,
не  будь  у него  надежды  найти в  семье Кэри то,  что  он  ищет.  Ты очень
рассердишься  на  меня, я знаю. Но  каким  я был  бы тебе  другом,  если  бы
побоялся  вызвать твой гнев; и лучше уж я отважусь на это сейчас, чем  потом
услышу твои упреки, что не предупредил тебя вовремя".
   И далее постскриптум:
   "Если твои  обстоятельства таковы, что ты не сможешь вернуться и  лично
расставить все точки над  "i", то не следует ли мне найти повод  для ссоры с
капитаном и проучить его? Я тебя люблю, и давно бы  так сделал, но шурин мне
никогда бы этого не простил,  да и Салли была бы в  ярости. Ведь бедный лорд
Уильям окажется  совершенно беспомощным без  своего конюшего. Кроме того,  я
полагаю, этот Мендвилл, как и многие подобные мошенники, -  отменный стрелок
и чертовски ловко владеет шпагой".
   В другое время такая приписка вызвала бы у  Лэтимера улыбку,  но сейчас
его  лицо осталось угрюмым,  а губы  сжатыми. Письмо  Тома позволяет сделать
определенное умозаключение.  Дело не  в  том,  сообщил  или  нет  сэр  Эндрю
губернатору  о мятежных делах Гарри  Лэтимера, потому  что все произошло как
раз  наоборот:  этот тип, Мендвилл, о котором  он уже слышал  раз или два за
последнее время, сообщил о  них сэру Эндрю. Если намерения Мендвилла таковы,
какими их представляет Том Айзард, то посеять вражду между Лэтимером  и Кэри
было, очевидно, в интересах капитана.
   Но откуда эти сведения у Мендвилла? Возможен один-единственный ответ: в
Совете Колониальной партии действует шпион.
   Лэтимер вдруг принял  решение: он не  станет писать, а сам отправится в
Чарлстон и разоблачит вражеского агента. Слишком велика угроза, исходящая от
него.
   По сравнению с этой задачей работа Лэтимера в Джорджии выглядела теперь
второстепенной.



Глава II. Чини

   Командиром  Второго Провинциального полка  недавно был назначен  Уильям
Молтри  из  Нортхемптона.  Об  этом  свидетельствовал  сертификат,  выданный
Провинциальным конгрессом,  который хотя  и чувствовал  себя уже  достаточно
уверенно, но пока не настолько, чтобы раздавать офицерские патенты.
   Ранним июльским  утром полковника  разбудил полуодетый слуга. Полковник
оторвал от подушки большую голову в ночном колпаке, повернул к нему широкое,
заспанное лицо. Из-под нависших бровей  блеснули маленькие  доброжелательные
глазки и тут же зажмурились от яркого света свечи, горящей в руках у негра.
   - А-а-а... который час? - зевнув, пробормотал полковник.
   - Около пяти часов, маса.
   - Пя...  пять часов! - Молтри окончательно  проснулся  и сел. -  Какого
черта, Том?..
   Том  протянул хозяину сложенный  лист бумаги.  Полковник  протер глаза,
озабоченно развернул  его и начал  читать. Затем откинул одеяло,  спустил на
пол волосатые ноги,  нашаривая домашние туфли,  и велел  Тому  подать халат,
поднять шторы и ввести посетителя.
   Несколько  минут спустя в  бледном  утреннем  свете  перед полковником,
забывшим скинуть ночной колпак, предстал Гарри Лэтимер.
   -   Что  случилось,   Гарри?  -   Старые   друзья  обменялись   крепким
рукопожатием.  -  Что  заставило  тебя  вернуться? -  Пытливые глаза  Молтри
скользнули  по  пыльным сапогам,  забрызганном  грязью  верховом  костюме  и
остановились на усталом лице молодого человека.
   - Выслушав меня, вы решите, что я вернулся прямиком на виселицу. Но это
было необходимо.
   - Так что все-таки произошло? - голос полковника прозвучал резко.
   Лэтимер сообщил главную новость:
   - Губернатор знает о моей роли в нападении на арсенал.
   - О-о! - поразился Молтри, - откуда тебе это известно?
   - Прочтите эти  письма - они  все объяснят. Получены в Саванне три  дня
назад.
   Полковник взял протянутые бумаги и, подойдя к окну, углубился в чтение.
   Среднего роста, но  крепкого  сложения, полковник был  на  двадцать лет
старше Гарри, которого знал с рождения.  Молтри - один из близких друзей его
отца, погибшего  во время кампании Гранта против индейцев племени чероки,  и
потому Гарри  и  пришел  в первую  очередь  к  нему, а  не к Чарлзу  Пинкни,
президенту  не   признанного  королевским   правительством   Провинциального
конгресса, или к Генри Лоренсу[5], президенту комитета безопасности, который
королевское   правительство  признавало  еще   меньше.   В  соответствии   с
занимаемыми ими  постами, тот  или другой должны были первыми услышать столь
важное конфиденциальное  сообщение. Но как  бы то ни было, Лэтимер предпочел
обратиться к человеку, тесно связанному с ним лично.
   Читая, Молтри раз-другой тихо  выругался, затем в задумчивости  почесал
бровь и вернул письма Лэтимеру, тем временем присевшему к столу.  Все так же
молча  полковник  взял трубку  и  медленно  набил ее  табаком  из оловянного
ящичка.
   -  Клянусь  честью,   -  проворчал  он  наконец,   -  твои   подозрения
небеспочвенны. Кому вне комитета могло прийти в голову, что ты приезжал сюда
в апреле? Видит Бог, город кишит шпионами. Сначала этот парень, что служил в
милиции, -  Кекленд. Он,  видимо, поддерживал связь между  лордом Уильямом и
тори  из  дальних  районов.  Мы  остерегались  его   трогать,  пока   он  не
дезертировал и не приехал  опрометчиво в Чарлстон вместе со вторым негодяем,
по имени Чини. Но не успели мы до него добраться,  как лорд Уильям  отправил
его  на военный  корабль, который вышел из порта  и стоит  теперь на  рейде.
Чини, правда, повезло меньше.  Хотя  он-то ведь не  дезертир, черт возьми, и
что с ним делать - ума не приложу. А в том, что он шпион, только дурак может
сомневаться.
   -  Да-да, - нетерпеливо  прервал  его  Лэтимер, - но те шпионы - мелкая
сошка по сравнению с этим. - И он возбужденно постучал костяшками пальцев по
письмам на столе.
   Молтри раскуривал  трубку  от  пламени  свечи,  оставленной негром.  Он
посмотрел на Гарри, и Лэтимер ответил ему гневным взглядом.
   - Этот человек -  в нашем  совете; он  один из  нас! И один  Бог знает,
каких  бед он  натворит, если мы его  не разоблачим и не расправимся с  ним.
Жизнь  двадцати  человек уже  в  опасности. Не думаете же вы,  что он  выдал
губернатору меня и не назвал всех остальных?
   Трубка  раскурилась,  Молтри  затянулся  и задумчиво  выпустил  дым  из
ноздрей.  Он  старался  не  поддаться  возбуждению,  охватившему   Гарри,  и
успокаивающе положил руку ему на плечо:
   -  Угроза твоей жизни,  мой мальчик,  не  очень  се