ерная,
другая красная, третья желтая. Под каждой балкой - по лозунгу: "Анархия  -
мать  порядка",  "Да  здравствует  чистое   искусство!",   "Долой   десять
министров-капиталистов!".
   Кондратий Степанович с гордым и независимым видом расхаживал по  клубу.
Так же гордо и независимо держались Бяшка с Севой. Они объявили Мише,  что
это последнее слово в живописи. Так теперь рисуют  во  всех  странах.  Так
рисовал и Маяковский, пока был художником. Бяшка попробовал объяснить Мише
значение какой-то кляксы, но запутался и ничего объяснить не смог.
   В кучке крестьян стояли Ерофеев и  председатель  сельсовета  -  молодой
парень,  демобилизованный  красноармеец.  Председатель   посмеивался   над
художеством Кондратия Степановича, но Ерофеев сказал:
   - Смешно-то смешно, да ведь денежки общественные. Приедут  товарищи  из
губернии или  из  уезда,  как  мы  им  такое  покажем?  Значит,  все  надо
переделывать. Опять расход. Не годится на ветер деньги бросать.
   - Большие ли тут деньги? - возразил председатель.
   - Хоть и небольшие, а народные, - сказал Ерофеев.
   - Деньги пропали, не о чем теперь говорить, - нахмурился председатель.
   - Разве я о деньгах?  -  возразил  Ерофеев.  -  Я  о  том,  что  нельзя
ребятишкам  такие  вещи  поручать.  Кондратий  Степанович  что?  Любит  он
малевать, все мы знаем. А комсомол в ответе. Надо бы прийти  в  сельсовет,
посоветоваться: можно такое дело Кондратию Степановичу поручать? А молодые
люди на себя понадеялись. Вот и нехорошо.



29. САМОХАРАКТЕРИСТИКИ

   Самохарактеристики - это самообсуждение. Каждого комсомольца  обсуждают
на общем собрании ячейки. Любой может выступить и сказать о нем  все,  что
хочет. Какие у него достоинства и недостатки (в основном,  конечно,  какой
он комсомолец, какой товарищ, как выполняет задания  и  поручения,  каковы
его моральные качества: честен ли он, правдив, смел, бескорыстен... А тот,
о ком говорят, должен молчать. Возражать  тут  нечего.  Слушай,  что  тебе
говорят, мотай на ус и исправляйся. Иначе на следующих самохарактеристиках
тебя еще больше раскритикуют.
   Процедура не слишком приятная. Сиди и слушай, как тебя честят. Особенно
плохо тем, кто стоит в начале списка.  На  них  направляется  первый  пыл.
Впрочем, и последним неважно: те, о ком уже  отговорили,  наваливаются  на
тех, кто стоит в конце списка.  Но  личные  счеты  никогда  не  сводились.
Достаточно было ребятам почувствовать даже оттенок этого, как все начинали
кричать: "Личные счеты!", "Личные счеты!" Они были чутки и  непримиримы  к
неправде, неискренности, несправедливости. Да и у кого бы повернулся  язык
сказать неправду здесь, в коллективе, перед лицом своих товарищей.
   Все   побаивались   самохарактеристик.   Даже   самые   лучшие,   самые
безупречные. Каждый знал за собой тот или иной недостаток и  понимал,  что
товарищи знают не только об этом недостатке, но и о многих других, которых
он сам за собой не  замечает  Перед  самохарактеристиками  все  вели  себя
по-разному.
   Одни  оставались  такими,  какими  были  раньше,  другие  менялись   до
неузнаваемости.
   Например, Генка. Просто удивительно было смотреть, в  какого  невинного
барашка превратился он в тот  день  и  час,  когда  узнал,  что  предстоят
самохарактеристики. Такой стал добрый, хороший, внимательный,  услужливый!
Особенно он старался  сдружиться  с  теми,  от  кого  ожидал  критики.  Но
критиковали его обычно все. И он пытался расположить к себе всех.
   Всем он теперь ласково улыбался. Ни на кого не повышал голоса. Если кто
в чем провинится, говорил:
   "Мало ли что с кем случается? Надо быть терпимым к  недостаткам  других
людей". И при этом заискивающе заглядывал  в  глаза  провинившемуся:  мол,
запомни, как я тебя защищал. Даже как-то отдал свою порцию обжоре Киту.
   Повелительные наклонения исчезли из его  речи,  ничего  не  приказывал,
кротко говорил: "Я бы на твоем месте сделал так", или: "Это дело, конечно,
твое, но я бы поступил таким образом..."
   Особенно заискивал он перед "борцом за справедливость" Бяшкой. Ходил  с
ним в обнимку, старался достать ему медикаменты  (Бяшка  ведал  санитарной
частью), убеждал нерях выполнять Бяшкины распоряжения.
   Но именно от Бяшки ему и досталось больше всех на самохарактеристиках.
   После обеда все уселись на лужайке в тени деревьев.
   Миша произнес вступительное слово. Он указал на  сложное  международное
положение Республики, на гнусные происки капиталистов и империалистов и  о
необходимости в связи с этим повышения ответственности каждого комсомольца
перед коллективом и перед самим собой.  Самохарактеристики,  сказал  Миша,
должны помочь каждому комсомольцу и  пионеру  увидеть  свои  недостатки  и
побыстрее изжить их.
   Первым по списку шел Генка.
   Слово взял Бяшка. Он встал, сделал серьезное лицо и сказал.
   - За последнее время мы подружились с Генкой. Но именно потому,  что  я
его друг, я обязан прямо сказать о  его  недостатках...  Самое  главное  в
Генке  -  это  неустойчивость  характера.  Не  может  он  сдержать   себя.
Чувствует, что не надо этого делать, не надо этого говорить,  а  делает  и
говорит. Комсомолец должен обдумывать и взвешивать свои поступки. А  Генка
не умеет ни обдумывать, ни взвешивать. Поэтому  он  и  попадает  в  разные
истории.
   И хоть  бы  кто-нибудь  защитил  бедного  Генку!  Даже  Зина  Круглова,
девочка, с которой он дружил, вскочила и быстро затараторила:
   - Генка недисциплинирован. Как  может  такой  человек  быть  помощником
вожатого отряда? Вместо  того  чтобы  подавать  пример,  он  сам  нарушает
дисциплину.
   История с тем, как он дразнил Игоря и Севу, говорит  сама  за  себя.  А
случай в Москве с бабушкой Игоря, а  гвозди  эти  несчастные?  Генке  пора
подумать о своем авторитете.
   - Генка груб, - сказала Некрасова Надя.
   - Генка легкомыслен, - добавила Некрасова Вера.
   - Генка любит дразнить! - в один голос прокричали Игорь и Сева.
   - Генка болтлив и не дает никому слова сказать, - объявил Кит.
   Генка с сожалением подумал о зря отданных Киту порциях каши.
   А Наташа Бойцова сказала:
   - Генка хвастлив и любит все приписывать себе одному.
   Последним о Генке говорил Славка:
   - Я думаю, что главная беда Генки в том, что  он  слишком  импульсивный
человек. Все его действия подчинены мгновенному чувству, то есть импульсу.
А наши поступки должны  быть  подчинены  не  импульсу,  а  трезвому  учету
обстоятельств.
   Здесь  Славка  пустился  в  длинные  рассуждения  о  воле,   характере,
импульсах и даже добрался до "категорического императива" Канта, о котором
прочитал в какой-то  философской  книге.  Книгу  он  не  понял,  но  слова
"категорический императив" ему очень понравились.
   Наконец Славка выбрался из  чащи  философских  рассуждений  и  закончил
Генкино обсуждение словами:
   - Перед Генкой стоит серьезная  задача:  переделать  самого  себя.  Он,
безусловно, честный комсомолец, предан делу революции, но  его  недостатки
мешают ему приносить обществу ту пользу, которую он мог бы приносить.
   Про Кита сказали,  что  его  обжорство  -  это  уже  не  физический,  а
моральный недостаток.
   - Чего можно ожидать от человека, который думает только о еде? - сказал
Игорь про Кита. - Он весь во власти своего желудка. Со  временем  из  него
вырастет  мещанин-чревоугодник,  он  будет  заботиться  только   о   своем
материальном благополучии. Вспомним комсомольцев гражданской  войны!  -  с
пафосом воскликнул Игорь.  -  Подумаем  о  комсомольцах  капиталистических
стран, особенно фашистской Италии. Разве они думают о еде? Представим, что
среди них есть вот такой Кит. И вот он попадает, скажем, в  сигуранцу  или
дефензиву. Его там допрашивают и пытают голодом. Разве Кит выдержит  пытку
голодом? Скажи, Кит, выдержишь?
   Кит поник головой.
   Славка заметил Игорю,  что  вопросов  задавать  нельзя.  Критиковать  -
критикуй, а если задавать вопросы,  то  получится  перебранка  и  ненужная
полемика.
   - Нет, Кит не выдержит пытки голодом, - с горечью произнес Игорь.  -  А
такой человек не может быть комсомольцем.
   Перешли к обсуждению Игоря и Севы.
   Их побег возмутил всех ребят. Разве они дети? Разве не понимают, что ни
в какую Италию они бы не попали, никаких бы фашистов  не  побили?  Вся  их
затея не только смешна. Она вызвана желанием порисоваться,  показать  себя
героями, а разве это большевистское качество?
   - Это попахивает этаким мелкобуржуазным индивидуализмом, - сказал Миша.
- Что хочу, то  и  делаю,  а  на  остальных  мне  наплевать!  Что  мне  до
товарищей, до родных! Пусть волнуются, пусть беспокоятся, а я вот  исполню
свою прихоть! Значит, прихоть дороже окружающих. Значит,  личные  интересы
поставлены выше общественных. Это называется эгоизмом. А  эгоизм  -  самая
отвратительная отрыжка буржуазной идеологии.



30. САМОХАРАКТЕРИСТИКИ ПРОДОЛЖАЮТСЯ

   На следующий день обсуждение начали с утра.
   О Славке Генка сказал так:
   -  Славка,  конечно,  хороший  комсомолец.  Честный,   справедливый   и
добросовестный. Но, - Генка поморщился, - нерешительный  он  какой-то.  Не
способен к быстрому действию.  Во  всем  сомневается...  "А  почему?",  "А
зачем?.." Так не годится! -  Генка  взмахнул  кулаком.  -  Во  всем  нужны
решительность, смелость, быстрота! Где у Славки волевые качества?  Главный
недостаток  Славки  -  это  замедленная  реакция.  -  Генка   обвел   всех
победоносным взглядом: когда надо, и он умеет щегольнуть ученым словом.  -
Вот.  Надо  тренировать  свою  волю.  А  с  чего  начать?  Начать  надо  с
физкультуры. Славка не занимается спортом, не развивается физически,  даже
увиливает от утренней зарядки. А что сказано? Сказано: "В здоровом теле  -
здоровый дух". Вот как сказано. И это надо помнить.
   Но остальные хвалили Славку. Его любили в отряде. Хвалил его и Миша, но
заметил, что Славка немного мягкотелый. Правда, он вырос в  интеллигентной
семье,  отец  его  "спец".  Но  надо   перевоспитываться   и   приобретать
пролетарские, рабочие качества.
   - А я не понимаю, - сказала Зина Круглова, - какие это особые  рабочие,
пролетарские  качества?  Человек  остается  человеком,  будь  он  рабочий,
служащий или интеллигент. Социальное происхождение здесь ни при чем.
   - Нет, при чем! - воскликнул Генка. - Интеллигенция - это промежуточная
прослойка, и она колеблется.
   Славка обиделся:
   - Выходит, я промежуточная прослойка?
   ...Сидели до самого вечера.  Всех  разобрали  по  справедливости,  даже
самого борца за справедливость - Бяшку Баранова: уж очень он кичится своей
борьбой за правду. Эта борьба превращается у него в самоцель. Его  уже  не
столько возмущает неправда сама по себе, сколько привлекает поза борца  за
справедливость.
   Миша, как и все, участвовал в-обсуждении.  Но  его  все  время  занимал
вопрос: будут обсуждать его или не будут?
   Вожатого отряда, например  Колю  Севостьянова,  никогда  не  обсуждали.
Теперь вожатый Миша. Значит, и его не должны обсуждать. С другой  стороны,
он такой же комсомолец, как и другие ребята. Но сам  факт  его  обсуждения
покажет, что он хоть и вожатый,  но  еще  не  настоящий,  не  такой,  как,
допустим, Коля Севостьянов. Однако запретить обсуждать себя  Миша  не  мог
Ребята расценят это как зазнайство. Ладно, пусть решают сами.
   Обсуждения кончились. Славка сказал:
   - Список исчерпан. Остался один Миша. Он вожатый, и  вожатого  мы,  как
правило, не обсуждаем. Но Миша наш  товарищ,  одноклассник  и  член  нашей
комсомольской ячейки. Как мы поступим? Миша, твое мнение?
   - Пусть ребята сами решают, - ответил Миша не без тайной  надежды,  что
все устали и будут рады на этом закончить.
   Но большинство высказалось за обсуждение. Против был  только  Кит:  ему
хотелось ужинать. Сказать об этом прямо, после того  как  его  только  что
раскритиковали за обжорство, он не мог, а потому он предложил не обсуждать
Мишу. Но остальные с ним не  согласились.  Киту  осталось  только  бросить
грустный взгляд на котелки.
   Первой взяла слово Зина Круглова.
   - Я не собиралась выступать о Мише, - сказала она, - но  меня  поразила
его нескромность.
   Миша с удивлением воззрился на Зину.
   - Да, да, - продолжала Зина, - у Миши спросили, надо ли его  обсуждать.
Я думала, он скажет: "Конечно, надо. Чем я  отличаюсь  от  остальных?"  Но
вместо этого он сказал: "Пусть ребята решают". Таким ответом Миша поставил
себя в исключительное положение, он выделил свою  персону  из  коллектива.
Это нескромно.
   Миша усмехнулся, но в душе признал справедливость этого обвинения. Надо
было прямо сказать, чтобы обсуждали,  и  все.  А  он  хотел  увильнуть  от
обсуждения.
   Потом слово взял Бяшка.
   - Мы давно знаем Мишу, -  сказал  он,  -  знаем  и  его  достоинства  и
недостатки. Но вот мы увидели Мишу в новой роли  -  вожатым.  В  общем  он
справляется  со  своими  обязанностями.  Но  у  неги  есть  один   крупный
недостаток: он любит секретничать с Генкой и  Славкой.  Это  секретничанье
отдаляет Мишу от коллектива.
   Кит проворчал:
   - Как  актив,  так  обязательно  секретничают!  И  потом,  Миша  делает
поблажки некоторым лицам.
   - Кому, например?
   - Генке, вот кому.
   - А...
   Миша встал и сказал:
   - Вот что, ребята. Насчет Генки, я думаю, Кит  не  прав.  Я  никому  не
делаю исключения, а Генке тем более. Насчет же секретов - в этом есть доля
истины. Но вспомните историю с кортиком. Если бы я не держал ее в секрете,
то мы бы ничего не нашли.
   - Тогда мы еще не были комсомольцами, - возразила Наташа Бойцова.
   - Это правильно, - согласился Миша, - и я вам все расскажу. Но  секрет!
- Миша оглянулся и понизил голос: - Дело идет о том,  чтобы  спасти  брата
Жердяя, его неправильно обвиняют в убийстве.  -  Мишин  голос  перешел  на
шепот: - У нас есть некоторые данные, лодочник не зря тогда на нас  напал.
Но надо проверить. И поэтому никому ни слова! Вот и весь наш секрет...
   Миша выпрямился, опять повысил голос:
   - Итак, самохарактеристики закончены. Каждый учтет, что о нем говорили,
и постарается  исправиться.  Ученые  говорят,  что  человеческий  характер
складывается к восемнадцати годам.  Так  что  времени  для  перевоспитания
осталось не так уж много, и надо торопиться. Предлагаю закончить наш  сбор
"Молодой гвардией".
   Все встали и запели:

   Вперед заре навстречу,
   Товарищи в борьбе,
   Штыками и картечью
   Проложим путь себе...



31. СЛЕДОВАТЕЛЬ В ЛАГЕРЕ

   Миша рассказал на сборе не все. Он только поделился своими подозрениями
насчет лодочника, но умолчал о старухе, о Ерофееве и парнях в лесу.  Но  и
того, что он рассказал, было достаточно. Все горели  желанием  разоблачить
злодея лодочника. Ребятам теперь был известен каждый его шаг. И каждый его
шаг толковался очень многозначительно, о чем немедленно сообщалось Мише. В
конце концов Мише так это надоело, что он запретил ребятам даже  подходить
к лодочной станции. Но разве ребят остановишь? Тем более  что  вскоре  вся
деревня была взбудоражена приездом следователя.
   Следователь приехал в сельсовет и  вызывал  туда  лодочника,  Ерофеева,
нескольких  крестьян,  даже   художника   Кондратия   Степановича.   Потом
следователь явился в лагерь якобы  затем,  чтобы  поговорить  с  Игорем  и
Севой. Игорю он задал только один вопрос: "Ну, как живешь?" На  что  Игорь
ответил, что живет хорошо. Севе  нездоровилось,  и  он  лежал  в  палатке.
Следователь посмотрел на него и отошел от палатки со словами: "Раз  болен,
пусть спит", хотя Сева вовсе не спал.
   Следователь долго ходил по  лагерю,  интересовался  распорядком:  когда
встают, когда ложатся, куда уходят на прогулки или  на  игры,  кто  в  это
время остается в лагере. И есть ли ночью  дежурные,  и  каков  маршрут  их
обхода.
   Вообще  этот  маленький  человек  вел  себя  очень  странно:  тщательно
осмотрел все  тропинки,  обследовал  кусты,  даже,  как  показалось  Мише,
обнюхал деревья. И что он здесь  высматривает,  непонятно!  Лодочник  -  у
своих лодок, парни - в лесу, а он ходит здесь и чего-то вынюхивает.
   - Может быть, вы и лес осмотрите? - насмешливо спросил Миша.
   Следователь спокойно ответил:
   - Лес большой, как его осмотришь...
   - Именно потому, что он большой, там и спрятаться легче.
   Продолжая осматривать дорожку, следователь сказал:
   - Но ведь это только твои подозрения.
   - Что?
   - Лодочник и парни в лесу.
   - Николая Рыбалина вы тоже только подозреваете, а арестовали.
   - Против него улики, а против этих нет улик.
   - А все же Николай не виноват, - объявил Миша.
   - Никто и не говорит, что виноват. Есть улики, вот и  держим.  А  парни
копают и пусть их копают.
   - А что они ищут? - спросил Миша, удивленный тем, что следователь знает
об этих парнях.
   Следователь засмеялся:
   - То, что обычно ищут в лесу: клад. Я родился в этих краях, и,  сколько
помню себя, здесь всегда искали клады, так землю перекопали, что и  пахать
не надо. Граф был богач и чудак. Добывал на Урале драгоценные камни, вот и
говорят люди, что зарыты здесь  драгоценности.  Никто  никогда  ничего  не
находил. А вот верят.
   - Может быть, Кузьмин знал, где зарыт клад, но не хотел рассказать, они
и убили его, - предположил Миша.
   - Зачем же убивать? - возразил следователь. - Наоборот, если  он  знал,
то они всячески оберегали бы его, в надежде, что рано  или  поздно  он  им
расскажет. Только никакого клада нет.
   - А почему лодочник напал на нас?
   Следователь пожал плечами:
   - Трудно сказать. Он утверждает, что  из-за  лодки:  думал,  что  лодка
Кузьмина. Врет, конечно. Но к делу это не имеет  отношения.  Лодочника  мы
знаем: старый рецидивист. Специальность - валюта и драгоценные  камни.  Но
не убийца. Нет, убивать он не будет. Тем более, что недавно из отсидки.
   Как же так! Известно, что лодочник вор, рецидивист, а он расхаживает на
свободе как ни в чем не бывало.
   И, точно угадав Мишины недоумения, следователь сказал:
   - Закон есть закон. Сажать его  пока  не  за  что.  А  скажи-ка,  -  он
повернулся к Мише, -  не  попадался  ли  тебе  здесь,  в  усадьбе,  совсем
незнакомый человек, мужчина средних лет, не местный житель?
   - Как будто нет, не видал.
   - Подумай,  -  настаивал  следователь.  -  Может  быть,  видел,  совсем
случайно, мельком. Здесь, на реке,  в  деревне...  Возможно,  твои  ребята
видели?
   Миша напряг память, но никого не мог вспомнить.
   - Нет, я никого не видел.
   - Не видел - значит, не видел, -  оборвал  разговор  следователь.  -  Я
просто так спросил.



32. НАДО ИДТИ В ЛЕС

   Следователь уехал.
   Такому следователю заниматься делами  о  похищении  кур,  а  не  искать
убийцу. Надо  самим  все  выяснить  и  доказать  невиновность  Николая  и,
наоборот, виновность лодочника. Короче - надо,  во-первых,  выяснить,  кто
такие Карагаевы, и, во-вторых, идти в лес.
   В Москву, в библиотеку, выяснить,  кто  такие  Карагаевы,  Миша  послал
Славку, а сам отправился к Жердяю.
   Жердяй топором обтесывал колья и подпирал ими обвалившийся плетень.
   - Хозяйствуешь?
   - Приходится.
   - От брата есть что?
   - А что от него может быть? В тюрьме сидит.
   - Слушай, Жердяй, - сказал Миша, - у меня есть новый план. Если мы  его
выполним, то сумеем доказать, что твой брат ни при чем.
   - Какой такой план? - вздохнул Жердяй.
   - Ведь Кузьмин раньше служил у графа лесником.
   - Ну и что?
   - Раз он служил лесником - значит, имеет отношение к лесу. Так ведь?
   - Выходит, что так.
   - А кто прячется в лесу? Парни, которым лодочник возил мешки. Так?
   -  Выходит,  что  так,   -   повторил   Жердяй,   напрягая   всю   свою
сообразительность, чтобы понять, к чему клонит Миша.
   - Значит, - заключил Миша, - есть связь между убитым лесником  и  этими
парнями в лесу.
   Как ни далеко было следствие  от  посылки,  но  Жердяю  оно  показалось
убедительным. Может быть, потому, что он никогда не изучал логики.
   - И верно, - сказал Жерд