лицом. Он ударил бы Мишу, но Генка и Славка уже карабкались в  его  лодку.
Генка так навалился всем телом на борт, что лодка накренилась...  Лодочник
покачнулся и закричал:
   - Не лезь, сволочь!
   Он наклонился к Генке, пытаясь достать его веслом, и в  ту  же  секунду
Славка, тихий, стеснительный Славка, схватил с другой стороны лодочника за
ноги и рванул к себе. Дмитрий Петрович полетел в воду.
   - Назад! - крикнул Миша.
   Мальчики поспешно влезли  в  свою  лодку.  Изрыгая  проклятия,  Дмитрий
Петрович метнулся за ними. На него испуганно смотрел ошалевший  от  страха
Жердяй.
   - Гребите! - завопил Миша.
   Генка и Славка торопливо, сталкиваясь веслами, начали  грести.  Дмитрий
Петрович был уже совсем близко. Он дернулся к корме, но промахнулся. Генка
и Славка ударили веслами  один  раз,  другой...  Набирая  скорость,  лодка
понеслась по реке. Расстояние между ней и лодочником все  увеличивалось...
Дмитрий Петрович постоял некоторое время, повернулся и пошел к берегу.
   Лодка неслась все быстрее. Поворот... За ним другой...  Вот  и  дерево,
под которым они прятались... Вот и два белых камня... Еще поворот... И они
выплыли на прямой, длинный отрезок реки,  уходивший  в  сторону  от  леса.
Здесь их лодочник уже не догонит.



18. В ЧЕМ ЖЕ ДЕЛО?

   И все же мальчики  продолжали  грести  изо  всех  сил,  тяжело  дыша  и
оглядываясь назад. Им казалось, что сейчас из-за поворота  опять  появится
лодочник. И не один, а с парнями, которых он оставил в лесу.
   Но страх, который вначале придал Генке и Славке силы, начал проходить.
   Они почувствовали себя совершенно изнеможенными и объявили,  что  не  в
состоянии больше грести. Миша и Жердяй сменили их.
   Очутившись на корме, Генка с  дружелюбной  насмешливостью  поглядел  на
Славку:
   - Славка-то, а? Как лодочника дернул!.. Вот уж от кого не ожидал!
   Никто ему не ответил.
   - А Жердяйчик наш перепугался, - продолжал Генка. - Прямо душа в  пятки
ушла.
   Жердяй покраснел:
   - Вам-то что? Уехали в Москву, и все, а мне с матерью здесь оставаться.
   - Ну и что?
   - Зарежут они нас, вот что! - убежденно ответил Жердяй.
   - Так уж и зарежут, - усмехнулся Генка.
   - А ты думаешь... Тут тебе не Москва. Зарежут, и все. Не первый случай.
   - Кто они и кого они зарезали? - спросил Миша.
   В ответ Жердяй только засопел и стал грести еще старательнее.
   Сидевший на носу Славка сказал:
   -  Все  же  непонятно,  почему  лодочник  к  нам  пристал.  Неужели  он
действительно думал, что мы на лодке убитого Кузьмина?
   - Эх ты, святая простота! - закричал Генка - Разве он  не  может  лодки
отличить?
   - У Кузьмина однопарка, а эта двухпарка.  Другой  двухпарки  у  нас  на
деревне нет, - сказал Жердяй.
   - Вот видишь! - подхватил Генка. - Нет, тут дело в другом.
   - В чем же?
   - Он боялся, что мы пойдем в лес и увидим этих парней и мешки. Вот чего
он боялся.
   - Правильно, только при условии, что в мешках  есть  что-то  тайное,  -
сказал Славка.
   Генка трагически воздел руки к небу.
   - Налицо банда, а ты сомневаешься! Нас только  что  хотели  утопить,  а
тебе кажется, что ничего не произошло.
   - Какие теперь банды? - возразил Славка.
   - Видали его! - закричал Генка. - "Какие банды"!  Кузьмина  они  убили,
это уж определенно!
   Жердяй перестал грести и испуганно смотрел на Генку.
   - Почему ты решил, что они убили Кузьмина? - спросил Славка.
   - А кто? Его брат? - Генка кивнул на Жердяя. -  Скажи,  Жердяй,  убивал
твой брат Кузьмина?
   - Не убивал он. - Жердяй снова начал грести.
   - А кто убил?
   - Не знаю.
   - А я знаю, - упрямо повторил Генка. - Они и убили.
   Миша не вмешивался в разговор Все только что происшедшее  казалось  ему
диким, невероятным.
   К убийству Кузьмина это может иметь прямое отношение По лицу  лодочника
видно, что он убийца. Увидал  Жердяя  в  лодке  и  испугался,  что  Жердяй
доискивается настоящего виновника. Вот и хотел их повернуть обратно, чтобы
они не напали на настоящий след.
   А вдруг...  Миша  даже  похолодел.  А  вдруг  это  связано  также  и  с
исчезновением Игоря и Севы? Может быть, с ними что-то случилось? И  именно
поэтому лодочник не хотел их пропускать вперед. Может быть, Игорь  и  Сева
оказались случайно свидетелями убийства или набрели в лесу на парней и  те
их убили, боясь разоблачения. Мало ли  в  какую  переделку  могли  попасть
ребята.
   В эту минуту раздался голос Генки:
   - Справа по борту шалаш!



19. УДИВИТЕЛЬНАЯ ВСТРЕЧА

   На берегу, в тени дерева, стоял крошечный шалаш, сделанный из  веток  и
листьев. Возле него горел небольшой костер.
   У костра сидели мужчина и женщина.
   - Спросим, не видели ли они ребят, - предложил Миша.
   Мальчики положили весла на борта. Лодка замедлила ход.
   Миша приставил ладони рупором ко рту:
   - Алло! На берегу!
   Мужчина и женщина обернулись. Оба они были в больших роговых очках.
   - Скажите, - крикнул Миша, - здесь не проплывали два мальчика на плоту?
   Мужчина  и  женщина  переглянулись.  Потом,  как  по   команде,   снова
обернулись к мальчикам, но ничего не ответили.
   - Глухие, что ли? - пробормотал Миша.
   - Это же нэпманы, - объявил Генка. - Как нелепо расплылася рожа нэпа...
Он толстый, лысый, в очках, у нее тоже волосы крашеные...
   Миша снова крикнул:
   - Вы двух мальчиков не видели на плоту?
   Мужчина и женщина опять переглянулись. Потом мужчина встал и крикнул:
   - Не понимай!..
   Мальчики во все глаза смотрели на него.
   - Иностранец, - пробормотал Генка.
   Перед ними стоял плотный лысый  человек  в  роговых  очках,  рубашке  с
короткими рукавами и серых широких брюках гольф,  спускающихся  чуть  ниже
колен на серые же, явно заграничные чулки.
   - Не понимай! - снова  крикнул  иностранец,  засмеялся  и  отрицательно
покачал большой круглой лысой головой.
   - Поговорить с ними, что ли? - нерешительно сказал Миша.
   - А чего, - поддержал Генка, -  посмотрим,  что  за  иностранцы  такие.
Шпрехен зи дейч...
   Мальчики подгребли к берегу, вышли из лодки и подошли к шалашу.
   Мужчина смотрел на ребят и улыбался.
   Женщина сидела у костра, помешивая ложкой в котелке. Мальчики  потянули
носами: из котелка пахло шоколадом.
   - Вы далеко кричать, а ми плохо понимать руськи, - сказал иностранец.
   Возле палатки лежали рюкзаки с ремнями  и  блестящими  застежками,  два
фотоаппарата на тоненьких ремешках, консервная банка  с  яркой  этикеткой,
термосы и еще какие-то мелкие вещи заграничного происхождения.
   "Иностранные туристы, решил про себя  Миша,  буржуазия.  Пролетарии  по
заграницам не раскатывают..."
   То же самое подумали Генка и Славка. Мальчики с неприязнью смотрели  на
представителей капиталистического  мира,  так  неожиданно  появившихся  на
берегу реки.
   Как сюда попали эти хищники и акулы?
   - Ви повторяйт ваш вопрос, - сказал иностранец.
   Вблизи оказалось, что он не так уж лыс. На голове у него  были  волосы,
но очень редкие и светлые, как пушок.  И  весь  он,  полный,  розовощекий,
походил на большого откормленного ребенка.
   Миша повторил свой вопрос:
   - Здесь не проплывали два мальчика на плоту?
   - Плет? Что значит плет?
   -  Это  как  лодка,  -  объяснил   Миша   и   показал   руками,   такой
четырехугольный, из бревен.
   Иностранец радостно закивал головой.
   - Понимайт, понимайт! - Он обернулся  к  женщине  и  произнес  какое-то
иностранное слово, потом опять радостно закивал головой: - Плет. Понимайт!
От слова "плить", "плавять". Понятно... Были здесь два  мальшик,  пайонир,
галстух. - Он тронул свою шею. - Пайонир, хорош пайонир. Биль тут, биль.
   - Когда?
   - Ночевал. Не эта ночь, а после эта ночь. Вчера утром дальше  плить  на
свой плет. Плет подчинял и поехал.
   У Миши отлегло от сердца. Значит, Игорь и Сева живы, здоровы, ничего  с
ними  не  случилось.  Вчера  преспокойно  сидели   здесь,   беседовали   с
иностранцами, и происшествие на Халзином лугу их никак не коснулось. Ну  и
прекрасно! Хоть с этим все в порядке. Теперь-то их наверняка  можно  будет
догнать. Расстояние между ними было два  дня,  а  теперь  только  один.  К
вечеру и нагонят.
   Из котелка распространялся аппетитный запах шоколада.
   Мальчики бросали на котелок голодные взгляды.
   Генка просто дрожал от жадности.
   Женщина что-то сказала мужчине. Улыбаясь, он проговорил:
   - Мальшики, кофей пить.
   Вот еще! Станут они  угощаться  у  буржуев!  Миша  отрицательно  качнул
головой,  продумывая  какую-нибудь  вежливую  форму   отказа,   но   Генка
прошептал:
   - Давай обожрем капиталистов...
   Мише это предложение  показалось  дельным.  С  Игорем  и  Севой  все  в
порядке, можно особенно не торопиться. Поесть то им все равно надо. А если
они будут сами варить обед, то потеряют еще больше времени.
   Мальчики  уселись  вокруг  костра.  Только  Жердяй  продолжал   стоять.
Стеснялся. В своей деревне он никогда не видел иностранцев. Миша велел ему
сесть, он присел на корточки, но на порядочном расстоянии от костра.
   Женщина разлила дымящийся  напиток  по  металлическим  стаканчикам.  Из
кожаного несессера были извлечены крошечные ложечки и щипчики для  сахара.
Все это женщина проделала проворно, но  молча,  без  улыбки.  У  нее  были
коротко подстриженные волосы рыжеватого оттенка, с  сильной  проседью.  За
очками вокруг глаз виднелась частая сеточка морщин. Руки худые, загорелые,
а на запястьях белые полоски.
   "Кисти не загорели из-за браслетов, -  подумал  Миша,  -  браслеты  она
оставила в гостинице. Боится, что ограбят".
   На  салфетке  лежали  тонюсенькие  ломтики  хлеба,  намазанные   чем-то
коричневым. Слава и Миша взяли по бутерброду и один  передали  Жердяю.  Но
Генка как накинулся на бутерброды, так уже не мог оторваться. Через минуту
салфетка была чиста. Славка его несколько раз подталкивал, но Генка словно
осатанел. А ведь не обжора, не Кит, просто изголодался, да и  из  озорства
решил обожрать буржуев.
   Впрочем, все проголодались. И  этот  маленький  бутерброд,  похожий  на
папиросную  бумагу,  только  раздразнил   аппетит.   Мальчики   забыли   о
деликатности,  необходимой  в  отношениях  с  представителями  иностранной
державы.
   Женщина не успевала намазывать бутерброды. Мужчина открыл  новую  банку
консервов, затем сардины и, наконец,  банку  сгущенного  молока.  Все  это
ребята уничтожили, особенно  же  навалились  они  на  хлеб.  Говорят,  что
иностранцы едят мало хлеба, но ведь они-то не иностранцы.
   По тому, как смущенно заглядывал иностранец в  свой  рюкзак  и  наконец
вывернул его, ребята поняли, что иностранные запасы  уничтожены.  Впрочем,
они уже были сыты. Даже несколько осоловели. Им дремалось. Ведь  в  лагере
они привыкли спать после обеда.  Миша  посмотрел  на  свой  "будильник"  и
сказал:
   - Минут двадцать отдохнем и поедем дальше. Неудобно сразу смываться.
   Отяжелевшие от еды, мальчики  прилегли  вокруг  костра.  Жердяй  уселся
поудобнее.



20. НЕОЖИДАННЫЙ ПОВОРОТ

   - Комсомоль, - улыбаясь, сказал иностранец, показывая на  комсомольские
значки ребят. - Ким... Интернациональ.
   - Да, мы есть комсомольцы, - ответил Миша, думая,  что  если  он  будет
коверкать слова, то иностранец его скорее поймет.
   -  Карашо,  карашо.  Комсомоль  -  это  карашо,  Интернациональ  -  это
карашо...
   "Притворяешься, буржуазия несчастная! - подумал Миша. - Не любишь ты ни
комсомола, ни "Интернационала". Потом спросил:
   - Путешествуете? Вояж?
   - О да, да, - закивал головой иностранец,  -  мы  есть  путешественник.
Ходить, ездить. Россия карошая страна, красивая страна.
   - Нравится вам у нас?  -  насмешливо  спросил  Генка,  поглаживая  туго
набитый живот.
   - О, нравится, отшень нравится... Отшень карашо.
   "Знаем, как вам у нас нравится, - подумал Миша. - Живьем бы съели  нашу
республику!"
   - Как там у вас лорд Керзон поживает? - развязно спросил Генка.
   Иностранец брезгливо сморщил лицо:
   - О, лорд Керзон... Это некарашо - лорд Керзон, отшень некарашо... Фуй,
Керзон... Керзон - это плохо...
   - Значит, Керзон нехорошо? -  насмешливо  переспросил  Миша.  Ему  даже
стало неприятно, что иностранец так притворяется.  Имеешь  убеждения,  так
отстаивай их.
   Иностранец отрицательно покачал головой:
   -  Некарашо,   отшень   некарашо.   Керзон...   Ультиматум...   Тори...
Империализмус...
   - А Муссолини хорошо?
   - О,  -  иностранец  энергично  замотал  головой,  -  Муссолини  савсем
некарашо. Фашизмус... Коммунист, социалист - убивать... Диктатур... Совсем
некарашо...
   - А почему у вас есть всякие Керзоны  и  Муссолини?  -  ехидно  спросил
Миша. И, видя, что иностранец его не понял, он энергично махнул  рукой:  -
Керзон, Муссолини вон! Долой!
   Иностранец радостно закивал головой:
   - О да... Конешно... Долей Муссолини, долей... Керзон долей!
   "Хитрый!" - подумал Миша и сказал:
   - Вот вы их и долой.
   Иностранец задумчиво качнул головой и, медленно подбирая слова, сказал:
   - Врэмя... Рэволюций не устраивать, рэволюций приходят.
   "Какой политически грамотный! - подумал  Миша.  -  Уж  такие,  как  вы,
конечно, революции не устроят..."
   А иностранец с серьезным и многозначительным выражением лица, несколько
напряженным от необходимости вспоминать русские слова, продолжал:
   - Кризис, безработний, война... Пролетарият - некарашо...  Коммунист  -
агитация... Капиталист его в тюрьма. - Он вдруг засмеялся и  схватил  себя
за кисти рук: Кандали, тюрьма! И смешно сморщился: - Некарашо - тюрьма...
   Миша посмотрел на золотое кольцо иностранца, на белые полоски  кожи  на
кистях женщины и подумал, что очень  хорошо  смеяться,  когда  сами  носят
золотые кольца и браслеты.
   Иностранец перехватил его взгляд, засмеялся и показал на руки женщины:
   - Кандали - три лет... Тюрьма - десять лет.
   Женщина в это время перемывала чашки.
   Мальчики сразу не сообразили, о чем говорит  иностранец.  Какие  десять
лет тюрьмы? Какие три года кандалов?.. И только Славка  первым  обрел  дар
речи.
   - Вы коммунистка? - спросил он у женщины.
   Иностранец, улыбаясь, повторил Славкин  вопрос  на  незнакомом  ребятам
языке.
   Женщина засмеялась, ткнула себя пальцем в грудь и сказала:
   - Коммунисьт! - Потом показала на мужчину: - Коммунисьт. - Потом  опять
на себя: - Румэн. - Потом опять на своего спутника: - Куба, Америка...
   Мальчики молчали, потрясенные таким оборотом дела. Те, кого они приняла
за буржуев, оказались коммунистами. Это,  наверное,  делегаты  Коминтерна.
Ведь  недавно  был  конгресс.  Как  же  они  так  опростоволосились,   так
бессовестно обожрали их. И как могли принять  их  за  капиталистов?  Какие
капиталисты  будут  путешествовать  по  берегам  этой  реки?   Капиталисты
отдыхают во всяких Баден-Баденах...  Да  и  если  приглядеться,  то  сразу
видно, что это коммунисты и революционеры. Одеты хотя по-иностранному,  но
просто, как рабочие. У мужчины доброе,  умное  лицо,  приветливая  улыбка,
сильный подбородок. У женщины тоже волевое лицо, и седина, и  морщинки.  И
они отдали мальчикам всю свою еду. Разве капиталисты поделились бы?..  Как
нехорошо получилось!..
   - Значит, вы с Кубы? - переспросил Миша только для того, чтобы нарушить
неловкое молчание.
   - Куба, Куба, - засмеялся кубинец.
   - Капабланка! - сказал Генка.
   - О да, да, Капаблянка, чемпьоне...
   - Хорошо на Кубе?
   - Карашо, отшень карашо. - Кубинец показал на  землю:  -  Ходить  земли
карашо. - Потом он обвел рукой вокруг шеи, как бы изображая петлю, показал
на дерево: - Висеть на дерев плех, отшень плех. - Он засмеялся: - Мне надо
висеть, а я удираль...
   Мальчики с восхищением смотрели  на  кубинца.  Этот  толстый,  веселый,
такой на вид заурядный человек был приговорен к  смертной  казни  и  сумел
уйти от палачей, сумел добраться до России! Каким мужеством, какой отвагой
надо обладать! А он сидит на берегу реки, вскрывает банки с  консервами  и
смеется как ни в чем не бывало!..
   Вот это люди! Хорошо бы с ними поговорить, порасспросить,  узнать,  как
обстоит дело с мировой революцией. Но надо ехать  за  Игорем  и  Севой.  И
после такого недоразумения мальчики чувствовали себя неудобно. Они  встали
и начали прощаться.
   - До свидания, - говорили они, пожимая руку кубинцу.
   А Генка добавил:
   - Если будете идти все берегом и берегом, то обязательно попадете к нам
в лагерь.
   Кубинец не понял и только весело улыбнулся в ответ.
   Румынке мальчики пожали руку особенно почтительно: на этих  руках  были
кандалы!
   Потом они спустились к лодке.
   Собственно, никто не говорил,  что  им  надо  сделать,  но  каждый  это
понимал. Они сложили свои продукты в  один  мешок,  только  хлеб  мальчики
оставили себе: ведь иностранцы его почти не едят.
   Кубинец и румынка стояли на берегу, поглядывая на сборы и не понимая их
назначения. Миша торопился: может быть, кубинец улыбается  потому,  что  у
мальчиков столько продуктов, а их они оставили безо всего.
   Наконец мешок был уложен. Миша вынес его  из  лодки  и  положил  у  ног
кубинца и румынки. Они сначала не поняли, но, когда  сообразили,  замахали
руками:
   - Не надьо, не надьо, возмийть, не надьо.
   Но Миша уже оттолкнул лодку и прыгнул в нее.
   Кубинец поднял мешок, и протягивая его мальчикам, пошел по берегу вслед
за лодкой. Генка и Славка налегли на весла.  Лодка  быстро  удалялась.  На
берегу стоял кубинец с мешком  в  руках.  Он  смущенно  улыбался  и  качал
головой. А маленькая рыженькая румынка стояла  неподвижно,  внимательно  и
серьезно глядя вслед мальчикам. Косая  тень  белой  березы  падала  на  ее
худенькие плечи.
   Миша поднял руку и крикнул:
   - Рот Фронт!
   Женщина молча подняла сжатый кулак.
   Кубинец засмеялся, опустил мешок и тоже поднял сжатый кулак:
   - Рот Фронт! До свиданья! Рот Фронт!



21. ПЛОТ

   Скрылись из виду и кубинец, и румынка, и их маленький шалаш  из  веток.
Опять потянулись леса, поля, луга, перелески, овраги, мельницы.
   - Некрасиво получилось, - сказал Славка, работая веслами, - приняли  за
буржуев, набросились не еду.
   - Все Генка! - не оборачиваясь, ответил Миша.  -  "Нэпманы",  "буржуи"!
Лезет со своими дурацкими идеями!
   - Меня брюки гольф подвели, - оправдывался Генка. - Вижу, гольф,  ну  и
подумал, что буржуи.
   - Разве можно по штанам судить о человеке? И меня сбил с толку. Я сразу
подумал, что это иностранные коммунисты, - сказал Миша.
   - А если ты подумал, то и продолжал бы думать! -  огрызнулся  Генка.  -
Каждый имеет свое мнение.
   - А кто на бутерброды накинулся? - заметил Славка.
   - Как будто из голодной губернии приехал! - усмехнулся Мишка. -  Стыдно
было смотреть!
   Генка собирался опять огрызнуться, но Миша приподнялся и крикнул:
   - Плот!
   На песчаной отмели лежал плот - ветхое сооружение из  коротких,  тонких
бревен, скрепленных лыком, рваной веревкой и ржавой проволокой.  Крепления
разорвались, бревна разошлись в разные стороны.  В  таком  виде  плот  был
непригоден к употреблению.
   - Сенькин плот, - сказал Жердяй.
   - Точно?
   - Точно. Вот эта проволока моя. А кол Акимка притащил, из ограды вынул.
Сенькин плот.
   Мальчики вышли на берег. Справа тянулся лес, слева  виднелась  деревня.
За полями, на расстоянии километра, высилась насыпь  железной  дороги.  По
ней тащился товарный состав. За ним волочился длинный хвост дыма.
   Мальчики обсудили положение.
   - Здесь Игорь и Сева оставили плот. Куда же они ушли?
   - Они ушли на станцию, - сказал Генка.
   - А может быть, в деревню? - предположил Славка.
   - Зачем?
   - За веревками. Хотят починить плот и плыть дальше.
   - На такой развалине!..
   - Вот что, - сказал Миша, - Генка со Славкой отправятся на  станцию,  а
мы с Жердяем поплывем в деревню. Как она называется, Жердяй?
   - Грачьи Выселки.
   - В Грачьи Выселки мы и пойдем. Может быть, ребята туда заходили. А  вы
со  станции  вернетесь  в  деревню.  Мы  будем  вас   ждать,   только   не