, шаг за шагом, человек, как кошка, под-
нимается вверх по скале, висит над обрывом, преодолевает кулуары и траверсы.
Прекрасная школа для мускулов и нервов. Все мышцы  тела работают равномерно,
внимание напряжено.
     После часовой работы мы отдыхаем в темной, прохладной пещере.
     На  вершине  Сулейман-баши  -  маленькая  старинная   мечеть.  Когда-то
киргизские  женщины приходили сюда лечиться от бесплодия. Камень, к которому
прикладывались чающие исцеления, гладко отполирован.
     Мечеть в запустении.  Никто больше не верит в чудодейственность  камня.
От  бесплодия  лечатся  у  врачей.  У  входа  в  мечеть на  матрасике  лежит
старик-узбек в тюбетейке и пьет чай из старинной кашгарской пиалы.
     Мы  возвращаемся  на  базу. Гетье, Николаев  и  Маслов  принимаются  за
разборку  и  укладку  вещей.  Десятки  вьючных  ящиков  с продовольствием  и
снаряжением должны быть  заброшены к подножью пика Сталина. Консервы, кошки,
ледору-  бы, палатки,  спальные  мешки,  ледниковые  очки,  ватные  костюмы,
аптечки...
     Через несколько  дней после нас  в  Ош прибывают  передовые  из  отряда
Крыленко - альпинисты Рубинский и Ходакевич. Отряд Крыленко будет продолжать
исследование ледников на северных склонах хребта Петра I и подступов  к пику
Сталина с  запада. Рубинский  - инструктор физкультуры, Ходакевич -  слесарь
22-го  завода,  добродушный   гигант  с  огромными  руками  и  ногами.   Они
располагаются в соседней палатке и приступают к формированию каравана.
     Древняя караванная  тропа из передней Азии в Китай,  Индию и Афганистан
проходила когда-то через Ош. Тысячелетиями ходили,  позвякивая бубенцами, по
этой тропе караваны верблюдов. Это был торговый путь мирового значения.
     Рельсы железной дороги соединили Ош с Ташкентом,  Самаркандом, Москвой.
Красные товарные вагоны с надписью "Ср.-аз. ж. д." вытеснили верблюдов.
     Но  в Оше цивилизация кончалась, и  седая  древность  вступала  в  свои
права.
     Товары  и люди перегружались  на верблюдов и лошадей, и. как и  встарь,
шагали  караваны по узкой тропе,  извивавшейся по  горным ущельям, зигзагами
поднимавшейся на крутые перевалы.
     Тропа вела из Оша  к  предгорьям Алайского хребта, перекидывалась через
него  перевалом  Талдык.  После Талдыка  у  Сарыташа  от  главной тропы  шло
ответвление на восток, в Китай, на Иркиштам и Кашгар.
     Главная тропа пересекала тридцатикилометровый простор Алайской долины и
перевалом  Кызыл-Арт поднималась  к  пустынным нагорьям Восточного Памира ма
высоту 4 тысяч метров. Изредка встречались здесь юрты кочевых киргизов. Пять
киргизских  родов - Ходырша, Теиты, Кипчак,  Найман, Оттуз-Угул - враждовали
из-за   скудных  высокогорных   пастбищ.  Под   властью   родовых  старейшин
объединялись и богатые манапы и бедные пастухи, пасшие их стада.
     Караванная тропа  шла  дальше. В  самом  сердце  Памирского нагорья она
проходила через Мургаб, маленькое военное поселение.
     Потом  тропа разветвлялась. Разветвления  ее  шли в  Китай, Афганистан,
Индию.   По   одному  из  этих  разветвлений  прошли  караваны  Марко  Поло,
знаменитого венецианца,  в конце  XIII  века проникшего в Китай и  Индию. По
одной из этих троп прошел в 1603 году иезуит Бенедикт Гоэс.
     Путь на  Афганистан проходил по Западному Памиру, через Хорог - крайний
пункт нашей территории.  Здесь тропа  шла  мимо  шугнанских  кишлаков. Следы
родового быта сохранились и здесь, сохранились и остатки кастового деления.
     Двадцать дней караванного пути отделяли Ош от Мургаба и тридцать - - от
Хорога. Ош был  городом караванщиков и  чиновников,  пересадочным  пунктом с
железной дороги на вьючную тропу.
     На Памир уезжали, словно в далекую и опасную  ссылку.  Брали с собой из
Оша "временных памирских жен" и перед отъездом устраивали пьяные проводы.
     Три    года   тому   назад   в   Ош   приехал   Федермессер,   дорожный
строитель-практик.  В потертом портфеле он привез постановление  СНК СССР  о
сооружении автомобильной дороги Ош - Хорог.
     720   километров   труднейшего  горного  пути  по  извилистым  ущельям,
каменистой пустыне и перевалам,  достигающим  4800 метров  высоты, надо было
проложить в два года.
     Задание  казалось невыполнимым  в такой короткий  срок.  Однако  работа
закипела. На окраине города над воротами маленького домика появилась вывеска
"Памирстрой".  Из ворот  выезжали  автомобили  с  изыскательскими  партиями,
прокладывавшими трассу.
     "На  хвосте" изыскательских партий  шли строители. Проект издавался тут
же в поле.  По проекту 4500 рабочих - русских, киргизов, узбеков, таджиков -
строили дорогу.
     В Москве проект мытарствовал по инстанциям, кочевал из одной канцелярии
в другую,.  На строительстве рабочие  с лопатами и  винтовками в руках брали
один десяток километров за другим, штурмовали перевалы.
     Проект обрастал резолюциями, поправками, дополнениями,  строительство -
автомобильным    парком,   ремонтными    мастерскими,   столовой,    клубом,
хлебопекарней, школами для рабочих-националов.
     Дорога была окончена почти одновременно с утверждением проекта.
     Широкая  лента  шоссе  легла  старой  караванной  тропой.  Четкий  ритм
автомобильного  мотора  ворвался  в  мерное позвякивание  бубенцов  на  шеях
верблюдов  и сократил  путь  из Оша  в  Хорог  с  сорока  дней  до  четырех.
Пролетарская  рать  Федермессера  и  конвейер  Горьковского   автомобильного
завода,  выбросивший на  новую  дорогу  сотни автомобилей,  сорвали паранджу
легенд с Памира, включили  величайшее  горное плато  - "крышу мира" - в план
социалистического строительства.
     И Памир для Оша - уже  не таинственная страна легенд, а просто соседняя
Горно-Бадахшанская область, то же, что Калуга или Рязань для Москвы.
     Ежедневно  уходят на  Памир  и приходят с Памира автомобили,  и  шоферы
привозят  письма,  написанные два дня тому назад в Мургабе и четыре дня тому
назад - в Хороге.
     Ошские счетоводы и машинистки  прикидывают, не съездить ли  им на  год-
полтора  на  работу в  Мургаб, где платят двойные  оклады. И,  решив  вопрос
положительно,  отправляются к  врачу  на осмотр -  можно ли  ехать,  так как
Мургаб все-таки на высоте 4 тысяч метров.
     Памирстрой в Оше был не только управлением строительства.  Он был здесь
первым  большим  предприятием,  показавшим  организацию   и  темпы  крупного
производства.  Он втягивал  в  ударнейшую  работу  тысячи  местных  жителей,
привлекал сотни квалифицированных рабочих со стороны. "Памирстрой" с хорошей
многотиражкой, клубом,  школой, кинематографом стал также культурным центром
Оша.
     Белые  домики  дорожных  мастеров  на  шоссе  и   рабочие  лагеря  были
проводниками  новой культуры в  далекие  узбекские  и киргизские кишлаки,  в
летовья кочевников.
     И  наконец  -  Памир. Революция  проникла  сюда в 1921 году. Она  нашла
натуральное   хозяйство,   примитивное  земледелие  на   карликовых   полях,
разбросанных по горным кручам, где земля меряется не на гектары и даже не на
квадратные  метры,  а  на  тюбетейки,  примитивное скотоводство,  промывание
золота  на  бараньих шкурах, торговлю опиумом,  продажу женщин в Афганистан,
сифилис,  трахому, почти поголовную безграмотность. Революция вступила в бой
с косным, веками устоявшимся патриархально-родовым бытом, с заветами шариата
и адата, с делением на  касты. Не  так-то  легко было  вырвать корни старого
быта.   Он   проявлял  необычайную  устойчивость,  изумительную  способность
проникать в новые формы жизни, наполнять эти формы своим содержанием.
     Революция  выкорчевывала  вековой  уклад  рабства  и  эксплоатации.  Но
коммуникационная линия революции была в этой битве слишком растянута. До сих
пор  революция  шла  на  Памир   старой  караванной  тропой,  сорокадневными
переходами из Оша в Хорог. Теперь она идет туда широкой лентой автотракта.
     Строительство дороги  принесло в  глухие памирские кишлаки  новые формы
труда  и культуры. Крестьяне, тюбетейками носившие землю, пастухи, пасшие  в
горах овец, учатся на дорожного мастера или шофера.
     Новая  дорога  изымает  Памир  из-под  зарубежного  влияния.   Не  надо
забывать:   те  же  киргизские  роды   -  Ходырша,  Тенты,  Кипчак,  Наймая,
Оттуз-Угул, - что кочуют по пустынным нагорьям Восточного  Памира, живут и в
прилегающей к нашим границам части Кашгарии. Из Мургаба идет прямая дорога в
Кашгар, и Кашгар ближе к Мургабу, чем Ош.
     He надо забывать: Хорог лежит на берегу  Пянджа,  и  по  Другому берегу
расхаживают солдаты афганской пограничной стражи. И на  обоих берегах  живут
те же племена шугнанцев.
     Автомобильная  трасса  сорвала для  таджиков  Памира паранджу легенд  с
Советского союза так же, как для нас - с Памира.
     Растет поток советских  товаров и  советской литературы, проникающих  в
глухие кишлаки. Тот, кто читает газеты, не шлет больше золота Ага-хану. И не
Ага- хану, а Ленину поставлен памятник в Хороге...

III.

     Ош - Кара-Куль. - По перевалам Алайского хребта. - Заалайский хребет. -
Перевал Кызыл-Арт. - Памир -  величайший горный узел Евразии. - Маркан-Су. -
На озере Кара-Куль.

     7 июля Гетье, Маслов и Николаев уезжают из Оша в Бордобу.  Там их будет
ждать караван,  пришедший из  Алтын-Мазара, где уже с  месяц  находится наша
подготовительная  группа.  Через два дня тем же  путем  отправляемся и  мы с
Горбуновым.
     Дорога идет мимо  полей хлопковых колхозов. Справа на  горизонте встает
Алайский хребет. В  прозрачном воздухе горы поразительно  легки: не  горы, а
серые, бесплотные тени гор с матовыми бликами снегов на вершинах.
     Мы проезжаем через  узбекские селения. Глиняные домики утопают в густой
зелени, красивые резные двери скрывают внутренность дворов.
     Потом  узбекские селения  сменяются киргизскими кишлаками.  Киргизки  в
белых  платках и нарядных халатах едут  верхом, держа перед собой  на седлах
ребятишек.
     Среди бурых глиняных старых кибиток - белые  здания совхозов и школ. Мы
останавливаемся  возле  одной из школ.  Орава ребят,  бронзовых, косоглазых,
похожих на буддийских божков, выбегает на крыльцо. Волосы заплетены в мелкие
косички и завязаны пестрыми ленточками.
     Дорога  входит  в  предгорья.  Крутые  травянистые  склоны  с  выходами
коренных пород теснят нас со всех сторон. Шоссе серпантинами  поднимается на
первый перевал - Чигирчик. С перевальной точки южный склон круто падает вниз
на много сотен метров. По склону вьются зигзаги шоссе.
     Все выше и выше предгорья. Большие гранитные  массивы обступают дорогу,
скалы нависают над нею, грозя обвалом.
     Мы останавливаемся  в узком ущелье, вылезаем  из  машин и подымаемся по
проторенной  тропе  на крутой склон. Тропка ведет к небольшому естественному
водоему. Сверху, наполняя его, падает каскадом  вода. Это -  целебные теплые
ключи. Температура воды - 28  . Мы принимаем  ванну, смываем дорожную пыль и
едем дальше.
     Вскоре мы обгоняем отряд Клунникова, два дня тому назад вышедший из Оша
на лошадях. Мы застаем  его на привале.  На костре варится  каша,  невдалеке
пасутся стреноженные  лошади.  Клунников,  загорелый,  веселый,  размахивает
только что убитым сурком.
     Еще  несколько  времени  мы  едем  ущельем.  Затем  горы  расступаются,
открывая широкую котловину, прорезанную бурной рекой. В середине котловины -
белые постройки Гульчи. Здесь находится комендатура - управление  памирскими
пограничными отрядами.
     Мы заходим в клуб комендатуры. В  большой комнате стоит биллиард. Давно
истертое  биллиардное  сукно  заменено  шинельным.  Корявые  шары,  тарахтя,
катаются по нему взад и вперед.
     От Гульчи  дорога идет вдоль китайской границы в 30 -  40 километрах от
нее. Каждое ущелье ведет за рубеж, каждое ущелье - путь  для кулацких банд и
зарубежных басмачей. Мы заряжаем винтовки...
     Мы обгоняем  длинные  караваны  верблюдов. Особенно красивы  кашгарские
караваны:   большие    откормленные   животные,    разукрашенные    коврами,
наголовниками и султанами, идут  мерным шагом, позвякивая  бубенцами. Рослые
кашгарцы шагают рядом  по дороге.  Впереди  на  ишаке  едет караван- баши  -
начальник каравана, почтенный седобородый старик.
     В ущелье, по которому идет дорога, острым профилем вклинивается гребень
скалы. На скале - силуэт часового. Это - Суфи-Курган, следующий после Гульчи
военный пост.
     За Суфи-Курганом ущелье расширяется. По обе стороны от  шоссе, метрах в
сорока,  поднимаются отвесные каменистые террасы  с причудливыми  бастионами
скал. Автомобиль идет как бы по дну огромной траншеи.
     Еще  несколько  десятков километров, и  ущелье превращается в  широкую,
покрытую  травой горную поляну.  Это Ак-Босага или Ольгин  луг. На  Ольгином
лугу  -  место  привала  караванов. По  обе  стороны  дороги  на  протяжении
нескольких километров поляна  заставлена  рядами  вьюков. Они закреплены  на
деревянных  станках,  имеющих форму  крутой крыши. Такой вьюк  Можно целиком
положить на спину  верблюда. Огромная  поляна - вся в медленном, размеренном
движении. Тысячи разгруженных верблюдов величаво и неуклюже шагают, двигаясь
по  большим кругам, - это погонщики выводят  животных, чтобы  дать им остыть
перед  ночным  отдыхом.  Утром с  поразительной  быстротой  и  сноровкой они
погрузят  тюки  на  двугорбые  спины  и  поведут  свои  караваны  дальше,  к
следующему привалу.
     В Ак-Босаге мы ночуем, раскинув свои палатки рядом с базой Памирстроя.
     Из Ак-Босаги начинается  подъем на перевал Талдык, лежащий  в  Алайском
хребте.
     Автомобиль  медленно  ползет вверх по  зигзагам дороги, поднимается  на
перевальную точку.
     Высота перевала - 3 626 метров над уровнем моря.
     По обе стороны шоссе - неисчислимое количество сурков. Жирные яркорыжие
зверьки, завидя автомобиль, поспешно бегут к своим  норам. У  входа в нору -
короткая борьба любопытства и  страха.  Страх побеждает,  и зверек исчезает,
как бы проваливаясь сквозь землю.
     После Талдыка  дорога входит в узкое ущелье. Несколько  времени мы едем
между  отвесными склонами  гор,  и  затем  внезапно перед нами  раскрывается
двадцатикилометровая  ширь Алайской долины, обрамленной  снеговыми гигантами
Заалайского хребта.
     В ясную погоду это зрелище незабываемо по  своей грандиозности.  Шести-
семикилометровые  вершины  встают  прямо  над  долиной  сплошным  сверкающим
барьером  с  востока на запад, насколько  хватает  глаз. Это скопище снежных
пиков,  глетчеров, фирновых  полей  как-то  даже  смущает  своей безудержной
расточительностью.
     Мы пересекаем  долину. Река  Кызыл-Су -  "красная вода" - течет по  ней
извилистыми руслами.  Вода в  реке  действительно  кирпично-красного  цвета.
Пронзительный  ветер дует,  как  обычно, вдоль  Алайской долины.  Приходится
надеть  полушубки.  { Мы проезжаем  мимо колонны  тракторов, работающих  над
прокладкой дороги.
     Шоссе входит в предгорья Заалая,  в ущелье, соединяющее Алай  с долиной
Маркан-Су.  У  подножья  холма  -  небольшая  казарма:  пограничная  застава
Бордоба. Возле  нее - несколько палаток одного из отрядов нашей экспедиции и
юрты, в которых живут рабочие Памирстроя.
     Нас встречает помначальника заставы Синюков, молодой  краском,  четкий,
красивый, подтянутый. У него на груди - значок ГТО. Этот значок я вижу также
у многих  бойцов. Здесь, на высоте  3  600 метров,  где  мы начинаем ощущать
действие высоты, пограничники сдают нормы по комплексу ГТО.
     В  уютной  комнате  комсостава  - чисто  накрытый  стол.  Катюша,  жена
Синюкова, угощает  колбасой  из  архаров  - горных  козлов.  Эта  колбаса  -
приготовления  собственной  колбасной  мастерской  -  гордость   пограничной
заставы.
     Из Бордобы мы должны идти походом по Алайской долине в Алтын-Мазар.  Но
из Ленинграда не прибыл еще альпинист Шиянов с метеорологическим самописцем,
который будет  установлен  на  пике  Сталина. В нашем распоряжении несколько
дней. Мы прощаемся с гостеприимными бордобинцами и едем  дальше, на Памир, к
Кара-Кулю и в Мургаб.
     За заставой дорога пересекает  бурную речку и входит в горы. Начинается
крутой подъем по узкому ущелью. Стрелка анероида медленно скользит по шкале:
3500 метров -  3700 метров - 3 900  метров. Автомобиль хрипит  и задыхается.
Сеня Тюряев, наш шофер, вылезает у каждого ручья из машины, набирает воду  и
доливает радиатор. Мы пользуемся  этими остановками, тоже вылезаем и  делаем
снимки. Наши движения становятся все медленнее и медленнее. Высота дает себя
знать. Воздуха не хватает. Малейшее  усилие вызывает одышку. И когда стрелка
анероида  переваливает за 4  тысячи  метров,  мы начинаем  двигаться, как  в
замедленной съемке в кино.
     Пейзаж  по  обе стороны дороги неправдоподобен.  Обнаженные  каменистые
горы  поражают  яркой расцветкой  скал  - бурой,  красной, зеленой. Такой же
окраски  и реки, несущие  частицы  размытых пород.  Справа от  дороги  ярко-
зеленая  малахитовая  река  сливается  с  красной. Зеленый  цвет  побеждает.
Красный  поток  на  месте слияния  точно обрезан ножом.  Не  меняя  окраски,
зеленая река продолжает свое течение.
     Крутыми  серпантинами дорога  ползет на  перевал  Кызыл-Арт.  По  краям
дороги - скелеты верблюдов,  павших в борьбе с высотой и непосильным грузом.
Тарахтит мотор, воют  шестерни. 4100 метров, 4200  метров, 4300 метров. Мы -
на  перевале.  Он  отмечен  могильным холмом. На  холме  -  черепа архаров с
большими загнутыми  рогами, к ним привязаны ленточки, тряпки и хвосты  яков.
По обе стороны дороги - крутые отвесы голых скал.
     С трудом переводя дыхание, мы выходим из машины. В висках стучит, череп
сжат железными тисками.
     В расселинах камней растут жесткие цветы - ярко-желтые, голубые, синие,
с пряным, тяжелым ароматом.
     Перевал  Кызыл-Арт - граница Киргизии и Таджикистана  -  один  из  двух
перевалов в Заалайском хребте, ведущих из Алайской долины на Памир. Мы стоим
у северного рубежа этого величайшего нагорья, этой "крыши мира",  охваченной
квадратом  снеговых хребтов - Заалайским с севера. Академии наук - с запада,
Гиндукушем - с юга, Кашгарскими горами - с востока.
     В самом  сердце Евразия лежит Памир,  словно голова гигантского спрута,
от  которого  во  все  стороны  щупальцами  разбегаются горные  цепи. Хребет
Каракорум соединяет его с горами:
     Тибета, с  Гималаями и горами Индокитая, Алайский  хребет  - с системой
Тянь- Шаня; Кунь-Лунь тянется  от  него  на восток, цепь Гиндукуша отходит к
юго- западу в Афганистан.
     Все грандиозно в этом грандиозном горном  узле. Нагорье Памира лежит на
высоте  4  тысяч метров и  только  в южной  своей части  спускается  до 2500
метров.
     Самая высокая вершина  Памира  Музтаг-Ата,  расположенная на  китайской
территории,  имеет 7  750 метров,  сбросы  - продукты: разрушения - западной
части Памирского нагорья образуют в Дарвазе пласт толщиной в 5 километров.
     В ледниках  Памира  берут начало  реки, текущие в Китай  и в собственно
Таджикистан.  Сары  Кольский  хребет,  идущий  с   севера  на  юг,  образует
водораздельную ось Памирского нагорья.
     Маркан-Су  и Гез  текут к востоку, сливаясь на  китайской территории  и
образуя Кашгар-Дарью.  Голубая  лента Вахан-Дарьи  окаймляет  Памир  с  юга.
Вахан- Дарья дает начало величайшей водной артерии Средней Азии - Аму-Дарье,
называемой  в  верхнем  своем  течении  Пянджем.  Вахан-Дарья  получает  это
название после впадения в нее реки Памир. Ниже Памира Пяндж принимает в себя
стекающиеся с западных склонов южного Памира Гарма-Чешму, Гунт и Бартанг.
     Из  северо-западного  угла  Памирского  нагорья  вытекает  образованная
слиянием  Сельдары,  Коинды  и  Саук-Сая  Муксу.  Сливаясь  с Кызыл-Су,  она
образует Сурхоб,  который, после слияния  с Хингоу, получает  название Вахш.
Вахт пересекает весь Таджикистан  с северо-востока на юго-запад  и впадает в
Пяндж вблизи границы Узбекистана.
     Теории   о  древнем   происхождении  Памирского   нагорья