она не погасла.  Искры, еще мелькавшие в траве, он гасил ладонью руки. Они
кололи его, но гасли.
     Тогда он  поднялся во  весь  рост,  озаренный багровым светом огня  в
сумраке быстро спускавшейся ночи,  и повернулся к девушке,  вытянув вперед
почерневшую руку.
     - Смотри,  - сказал он, - я покорил Светящихся Плясунов. Огонь должен
прийти сюда, и мы станем господами этой земли.
     И широким жестом руки он обвел кругом всю местность.


                          8. НЕПОПРАВИМАЯ ОШИБКА

     Из  узкой вулканической трещины,  тянувшейся от одного края ущелья до
другого, навстречу спускавшейся ночи метались и плясали огни.
     То  поднимаясь  кверху  на  несколько  сантиметров и  затем  внезапно
пропадая  из  виду,  то  взвиваясь порывами на  высоту  полутора метров  и
багровым светом озаряя камни и траву вокруг,  легкие,  бесплотные существа
вели    безостановочную    игру.     Ярко-желтые,     темно-оранжевые    и
нежно-фиолетовые,  трепетно  движущиеся -  они  казались Грому  такими  же
живыми существами, как он сам.
     И,  сидя на  корточках на согретой земле,  человек не мог оторвать от
них очарованного взгляда.
     Девушка,  свернувшаяся у  его  ног,  обращала мало  внимания на  игру
огней.  Она не  понимала пляски огней,  но  ей были хорошо понятны тяжелые
шорохи,  вой и  дикие крики,  явственно доносившиеся из леса и  со склонов
гор.  Она чутко прислушивалась, а Гром был всецело поглощен чудесной игрой
пламени и, казалось, совсем забыл об опасностях, таившихся за их спиной.
     Сердце его горело неиспытанной никогда раньше гордостью и,  казалось,
мозг его не выдержит напора огромных сверкающих перспектив.  Впервые он не
чувствовал себя зверем среди прочих зверей.  Никогда еще он, храбрейший из
храбрых в своем племени, не мог слушать без животного страха рев пещерного
медведя,  гиены или тигра, видя спасение лишь в бегстве. Теперь этот страх
исчез.
     Громкое рычанье донеслось из темноты,  и Гром увидел, как расширились
темные зрачки девушки.  Быстрая усмешка скользнула по его костистому лицу,
и упругим движением мышц, он встал на ноги, подымая вместе с собой Айю.
     С  горячим  чувством  удовлетворения он  увидел,  сколько  мужества и
упорства  было  в  ее  сердце,  потому  что  прямо  против  них,  на  краю
освещенного пространства,  выступив из  лесной глубины,  стояли чудовищные
звери, которых больше всего страшился горный человек.
     Первым,  вытянувшись во  всю длину своего гибкого,  мягкого туловища,
вышел из  чащи гигантский саблезубый тигр.  Не  больше тридцати или сорока
шагов отделяли его от людей,  и  в отблесках пламени его клыки величиною в
двадцать пять сантиметров казались кроваво-красными, а прямой, голый хвост
мерно раскачивался из  стороны в  сторону,  как бы  понуждая зверя ступить
ближе к огню.
     Шагах в двадцати далее, вдоль опушки, в причудливом сплетении света и
тени,  наполовину скрываясь в заросли,  стояли два бурых пещерных медведя,
злобно  мотая  низко  опущенными  мордами.   В   ослеплении  ярости  перед
человеческими существами,  безбоязненно укрывшимися под  защитой страшного
огня,   они  не  обращали  внимания  на  тигра,  с  которым  находились  в
непрестанной смертельной вражде.
     Слева,  явственно выделяясь между деревьями,  сидели на задних лапах,
высунув  длинные  красные  языки,  две  огромных  пещерных гиены.  Обладая
челюстями,  которые в состоянии были разгрызть бедро буйвола,  два хищника
все же не решались обнаружить свое присутствие,  как перед саблезубым, так
и перед гигантскими медведями.
     Медведи и гиены не внушали Грому страха,  но он считал возможным, что
тигр  отважится проникнуть за  линию огня.  Подняв с  земли сухой сук,  он
схватил девушку за руку и отступил вместе с нею ближе к огню.  Устрашенная
его жарким дыханием Айя пала на колени и закрыла лицо волосами. Смеясь над
ее испугом Гром сунул ветвь в  огонь.  Когда пламя разгорелось,  он поднял
ветвь на головой и устремился на тигра.
     Первое мгновение зверь стоял неподвижно,  но  Гром  заметил что  ужас
мелькнул  в  глазах  хищника,  и  бесстрашно  продолжил  движение  вперед.
Действительно, громкий рев огласил равнину, тигр попятился назад и прыгнул
в чащу.
     Тогда Гром повернулся к  медведям.  Но  они не стали дожидаться своей
очереди.  Вид  пылающего  пламени,  которое,  как  казалось,  выходило  из
косматой головы человека,  был для них невыносим, и они мгновенно скрылись
в тени.
     Гром бросил наземь горящую ветвь, накидал сверху сучьев и хвороста, и
костер весело загорелся.  Тогда он  взял головешку и  швырнул ее  в  гиен.
Поджав хвосты, хищники понеслись прочь, к своим логовищам на склонах гор.
     Тогда он стал бросать в  огонь хворост,  пока сильный жар не заставил
его  отступить.  Усевшись рядом с  изумленной девушкой,  он  созерцал дело
своих рук с возрастающей гордостью.
     Когда костер прогорел,  он покрыл пылающие угли огромной кучей сухого
топлива, и пламя снова взвилось к вершинам ближайших деревьев.
     Да,  это была несомненная,  решительная победа! По воле Грома длинные
красные языки поднимались к  небу и в следующую минуту бессильно припадали
к земле.
     Принеся несколько охапок  травы  и  листьев.  Гром  устроил постель и
указал на нее девушке.  Сам он, несмотря на страшное физическое утомление,
еще несколько часов продолжал опыты с  огнем,  создавая вокруг себя кольцо
из маленьких пылающих кучек.
     Затем, сидя на корточках рядом со спящей Айей, он размышлял о будущем
своего племени,  о  тех переменах в судьбах его,  которое принесет с собою
необычайное новое явление.
     Когда протекла половина ночи,  он разбудил девушку и,  приказав ей не
смыкать глаз,  мгновенно заснул, равнодушный к вою и лаю, который несся из
темноты ущелья и с окраин родника.
     Ущелье было обращено на восток.  Когда взошло солнце,  и  под первыми
лучами его  стали  почти  невидимыми побледневшие языки огненного барьера,
Гром проснулся.
     Подкрепленные несколькими  часами  сна,  в  соседстве  с  живительной
теплотой огня,  мужчина  и  женщина  стояли,  выпрямившись под  прохладным
дуновением горного ветра,  и новым взглядом окидывали расстилавшийся перед
ними ландшафт.
     С  чувством  удовлетворения  заметил  Гром  тучные,  темные  луга  на
некотором расстоянии от  линии огня,  а  на  пологих склонах вулканических
сопок -  расщелины и скалистые уступы.  От его зоркого взгляда не укрылись
также  зияющие  своды  пещер,   наполовину  прикрытые  хмелем  и  ползучим
кустарником.
     То,  что  вся  местность была наводнена чудовищными зверями -  лютыми
врагами его племени,  не казалось Грому заслуживающим серьезного внимания.
Явление,  которое покорил он,  Гром,  станет защитой от этих хищников.  Он
намекнул о  своих замыслах девушке,  и  она выслушала его -  с глазами,  в
которых светились собачья преданность и поклонение.
     Покидая место ночной стоянки, чтобы отправиться назад в сторону Малых
Гор,  Гром захватил с  собою пучок пылающих ветвей.  Ему  пришла в  голову
мысль -  сохранить в  пути живым это  могущественное вещество,  все  время
питая его топливом, а на ночь разжигая костер.
     Однако с  первых же шагов затея доставила обоим немало хлопот;  огонь
держал  хищников  на   почтительном  расстоянии,   но  головни  все  время
стремились потухнуть,  и Гром переживал тоскливые тягостные минуты,  снова
вдыхая в них жизнь.  Кроме того,  непрестанная забота об огне вынуждала их
продвигаться вперед очень медленно.
     На  ночь Гром разложил три костра в  корнях могучего дерева,  устроил
запас  хвороста из  сухих  сучьев  и  провел  часы  темноты,  раньше столь
страшные,  в пренебрежении к хищникам, которые выли и рычали по ту сторону
пылающего кольца.  Он  приказал девушке спать,  сам  же  ни  на  минуту не
сомкнул глаз,  еще  не  доверяя покоренному огню  и  опасаясь как  бы  он,
лишенный бдительного надзора, не изменил ему.
     На следующий день,  когда, измученный бессонной ночью и зноем жаркого
дня,  Гром забылся тяжелым сном,  огонь погас.  Это произошло по вине Айи.
Когда  пламя стало гаснуть,  она,  желая заставить его  вновь разгореться,
навалила сверху слишком много топлива.
     В приступе отчаяния и страха она наклонилась к Грому и, разбудив его,
глазами,  полными ужаса,  показала ему,  что  она  сделала.  Он  бросил на
девушку свирепый взгляд,  затем  подошел и  вступил в  молчаливую борьбу с
черными  мертвыми  угольями.  Айя,  плача,  подползла  к  нему.  Несколько
мгновений он  не  обращал на нее внимания.  Она ждала беспощадного удара -
так поступил бы всякий мужчина из ее племени на месте Грома.
     Сильнейшие  чувства  боролись  в  груди  Грома.   Под  конец  чувство
привязанности и  нежности взяло верх над инстинктивной яростью,  он поднял
плачущую девушку с земли и прижал ее к себе.
     - Ты позволила свету ускользнуть,  -  сказал он,  -  но не бойся.  Он
живет там позади, в ущелье, и я снова возьму его в плен.


                             9. КОЗНИ ВРАГОВ

     Самолюбие Грома  было  уязвлено.  Ему,  победоносно пролагавшему свой
путь  среди царства хищников,  в  страхе отступавших перед его  сверкающим
оружием,  приходилось теперь скрываться,  постоянно держать дубину и копье
наготове, а по ночам искать приюта на деревьях, подобно обезьянам.
     Но  он  не  обнаружил и  признака досады  и  быстро освоился с  новым
положением.  Отважный охотник, он воспользовался всем своим прежним опытом
и искусством.
     В  это  время  они  находились вне  района  охоты  бурого  медведя  и
саблезубого тигра.  Но  другие,  не  менее  хищные,  звери бродили вокруг.
Дважды  пришлось им  бежать перед  натиском огромного черного носорога,  и
Гром  даже  не  сделал попытки метнуть копье,  зная,  что  оно  отлетит от
прочной кожи животного, как легкое перышко. Но неуклюжее чудовище не могло
состязаться с ними в беге, и они скрылись от него без труда.
     В  другой раз они столкнулись с зубром -  колоссальным белым зверем с
гладкими двухметровыми рогами.
     К  счастью,  встреча эта  произошла в  густом лесу,  и  они  избежали
неумолимой ярости животного,  ловко спрятавшись в листве дерева.  Затем, с
искусством обезьян  перепрыгивая с  дерева  на  дерево,  они  удалились из
опасного  места  и,  спустившись  на  землю,  весело  убежали,  со  смехом
представляя себе взбешенного зверя, ожидающего их под деревом.
     Так, противопоставляя чуткую осторожность и хитрость враждебным силам
леса,  они приблизились,  наконец,  к окраине своей страны и снова увидели
закругленные, обвеваемые ветром вершины Малых Гор и курганы предков.
     День  клонился к  закату,  и  волны  горячего воздуха проносились над
маленьким  амфитеатром,   где  собралось  поредевшее  племя,   когда  Гром
переправился через поток и,  быстро поднявшись по  склону,  появился перед
сородичами. За ним с покорным видом, как того требовал обычай, шла Айя.
     Приветственный клич  не  встретил пришельцев.  Не  замечая  зловещего
молчания,  которое  воцарилось при  их  появлении,  Гром  крупными  шагами
направился к  вождю,  сидевшему на судейском камне,  и  бросил к его ногам
палицу и копье в знак верности и подчинения.
     Но от следовавшей за ним Айи не скрылось странно враждебное отношение
племени.  Подозрительный и недоверчивый взгляд ее бродил по группам воинов
и женщин и всюду встречал глаза,  сверкавшие злобой и злорадством.  Она не
могла понять этого,  но чувствовала,  что против Грома существует какой-то
заговор.  Сердце ее  исполнилось гневом,  и  она вызывающе подняла голову:
сильнейшие и мудрейшие из племени казались ей детьми в сравнении с Громом.
     Чувствуя себя неспокойно под устремленными со всех сторон враждебными
взглядами,  она быстро подошла к  Грому и крепко сжала рукоятку послушного
копья.  Она увидела широкое, искаженное яростью лицо Мауга, возвышавшегося
над группой родичей,  и в его жадном взоре хищника прочла,  что это он был
душой заговора.
     Судорога прошла по лицу Грома.  Он распрямил широкие плечи и устремил
на вождя суровый вопрошающий взгляд.
     - Я исполнил повеление вождя Боора,  - сказал он, и звучный голос его
разнесся по всему амфитеатру.  -  Я нашел место,  где племя может жить без
страха перед врагом.  Я  вернулся,  как  было условлено,  для того,  чтобы
повести туда племя,  прежде чем  враги рассеют и  истребят наш род.  Я  не
щадил себя,  я  верно служил своему племени.  Почему вождь Боор отказывает
мне в привете?
     Ропот донесся из угла,  где стоял Мауг со своими родичами, но быстрый
взгляд вождя заставил их замолчать.  Он,  казалось, взвешивал слова Грома,
испытующим взглядом проникая в глубину глаз этого человека.
     Под  конец суровые морщины на  его  лице разгладились,  потому что он
знал  людей.  Этому  воину,  самому  опасному сопернику своему,  он  верил
инстинктивно.
     - Ты был обвинен,  - произнес он медленно, - в том, что покинул племя
в нужде...
     Недоумение выразилось на лице Грома при этих словах.  Затем его глаза
вспыхнули и, будучи не в силах сдержать себя, он прервал вождя.
     - Покажи мне моих обвинителей! - гневно крикнул он.
     Вождь поднял руку в знак молчания.
     - В нужде!  -  повторил он.  -  Но ты вернулся назад,  и я вижу,  что
обвинение было ложным.  Также ты был обвинен в том, что украл девушку Айю.
Но ты привел ее обратно.  Итак я не вижу, что могут иметь против тебя твои
обвинители.
     Гром повернулся и быстрым движением поставил Айю рядом с собою.
     - Вождь Боор знает,  что Гром -  его спуга и верный человек, - сказал
он твердо. - Я не украл девушку. Она последовала за мною без моего ведома.
     Свирепые крики раздались из группы Мауга,  но Гром холодно усмехнулся
и продолжал:
     - До вечера первого дня,  когда на нее напали волки,  она не решалась
обнаружить передо мной свое присутствие. И когда я понял, почему она пошла
за мною,  я взглянул на нее и увидел,  что она красива и отважна.  Тогда я
взял ее к себе.  Теперь она - моя жена, и я оставлю ее у себя, вождь! Но я
уплачу тебе за нее, что следует по обычаю. А теперь пусть Боор укажет моих
обвинителей,  и  я быстро расправлюсь с ними!  Потому что мне многое нужно
рассказать вам.
     - Не надо Гром,  -  сказал вождь, протянув руку. - Я удостоверил, что
ты  не изменил нашему племени.  О  девушке мы поговорим после.  Я  не хочу
указывать тебе  твоих обвинителей,  потому что  и  без  того  мало  воинов
осталось у нас, и внутри племени не должно быть борьбы. Пойдем - поговорим
вдвоем о том, что предстоит нам впереди.
     Он встал с  камня,  огромный и  величественный,  и направился к своей
пещере, но Гром колебался последовать за ним, не решаясь оставить Айю одну
среди врагов.
     - А моя женщина,  вождь?  - спросил он. - Я не хочу, чтобы кто-нибудь
обидел ее.
     Боор обернулся и бросил повелительный взгляд на молчаливую толпу.
     - Женщина Айя,  -  сказал  он  громовым голосом,  отчетливо произнося
слова, - жена Грома. Я сказал.
     И  он направился к  себе.  Гром поднял дубину,  копье и пошел за ним.
Девушка с  напускным равнодушием подбежала к  группе старух -  родственниц
вождя, на попечении которых находился сын Грома.
     Мауг,  только теперь поняв значение слов вождя и  бесповоротность его
решения, яростно прыгнул вперед и поднял копье на Грома. Но, прежде чем он
успел метнуть копье, родичи его, которым совсем не улыбалась мысль навлечь
на себя гнев Грома и вождя,  плотным кольцом окружили его и вырвали оружие
из поднятой руки.  Сильный,  как лев,  он,  наверно,  освободился бы из их
объятий,  но другие воины, примиренные с Громом, помня его прежние заслуги
перед племенем, также преградили ему путь.
     Несколько мгновений Гром  презрительным взглядом наблюдал эту  сцену.
Затем  он  не  спеша  повернулся и  последовал за  вождем,  не  удостаивая
соперника дальнейшим вниманием.
     Гром  скрылся.  Мауг поднялся на  ноги.  Его  взгляд упал на  гибкую,
высокую фигуру Айи,  стоявшую у входа в пещеру, и он готов был ринуться на
нее.  Он  посмотрел на  своих  родичей,  но  те  мрачно  опустили  головы.
Ослепленный яростью, он решил, что все племя против него.
     - Ты еще вспомнишь меня! - крикнул он девушке, схватил с земли дубину
и копье, выбежал из амфитеатра, спустился по склону и исчез в темноте леса
по ту сторону потока...
     Эту ночь Гром провел без сна,  опасаясь,  как бы вернувшийся соперник
не застиг его врасплох и под покровом ночи не увел с собою Айю.
     Под  утро  он  заметил  пять  человеческих  фигур,  в  сером  сумраке
пробиравшихся вниз по  ущелью.  Но,  не придав этому значения,  он не стал
поднимать тревогу.
     Когда же  наступил день,  оказалось,  что три сородича Мауга с  двумя
молодыми  женами  покинули  пещеры,   чтобы   присоединиться  к   беглецу,
ожидавшему их в чаще леса.
     Возмущенный этим  новым  ослаблением племени,  вождь  объявил их  вне
закона и провозгласил, что при каждой новой попытке бегства изменник будет
предан смерти.


                            10. НА НОВОМ МЕСТЕ

     Гром  был  в  большом  затруднении,   стараясь  дать  вождю  хотя  бы
приблизительное представление о  сущности  необычайного явления.  В  конце
концов  ему  удалось,  пользуясь сравнением с  горящими лучами полуденного
солнца, объяснить Боору, что в цветущей зеленой равнине у порога гор живет
могущественный  светлый  бог,  способный  обратить  в  мгновенное  бегство
саблезубого тигра и пещерного медведя, и что он, Гром, сумел заставить это
таинственное существо служить на пользу человека.
     Боор долго и внимательно изучал странное черное пятно,  оставшееся от
укуса светлого бога на копье Грома.  И он понял,  что с подобным союзником
горные люди будут в силах выдержать новое вторжение колченогих с востока.
     Тем временем старания Айи рассказать об огне и  о чудесном подчинении
его  воле  Грома посеяли страх во  всех  сердцах.  Ужас  перед неизвестным
Светящимся Существом,  способным пожрать их всех,  был сильнее ужаса перед
ордами колченогих,  к  вторичному появлению которых большинство относилось
очень  недоверчиво.  К  этому присоединилось естественное нежелание менять
старые родовые жилища на неизвестные места,  по признанию Айи,  населенные
хищниками, которых племя имело основания больше всего опасаться.
     Ропот,  ворчание и громкий плач доносились из всех пещер.  Но так как
вождь,  после отпадения Мауга и  его  сородичей,  не  был  склонен терпеть
какое-либо сопротивление своей воле, то приготовления к походу шли быстро,
как будто среди них царило единодушие.
     Сборы в дорогу не требовали много времени и труда -  самый богатый из
воинов мог  положить все свое имущество на  плечи слабейшей из  жен,  -  и
прежде чем  солнце поднялось высоко,  племя уже  выступало из  амфитеатра,
предводительствуемое Громом и Айей.
     Последним шел вождь,  наблюдая за тем, чтобы не было отставших. Когда
хвост отряда вышел из горла ущелья,  он быстро поднялся на вершину утеса и
острым взглядом окинул расстилавшуюся впереди местность.
     Он увидел Грома и девушку,  а за ними племя, тянувшееся унылой лентой
вдоль  подножия голого холма,  и  внезапная скорбь легла  на  его  суровые
черты.  Затем  он  повернул голову налево.  Очень далеко вверх по  течению
потока, на открытых берегах его, он заметил движение смутной массы, темным
пятном видневшейся на  зеленом фоне.  Более пристальный взгляд убедил его,
что  этой  движущейся массой были люди -  новые орды звероподобных людей -
колченогих.
     - Гром -  верный человек,  -  пробормотал он и, спустившись по склону
огромными оленьими прыжками, догнал племя.
     Когда грозная весть передалась из  уст в  уста,  умолк всякий ропот и
шум,  и даже наиболее строптивые и ленивые лихорадочно устремились вперед,
как будто из каждой расселины между скалами,  из каждой лесной просеки мог
ринуться на них ненавистный враг.
     Поход протекал без особых приключений.  Так как в