глаз с одного
говорившего на другого, и лишь изредка вставляя свое слово.
     Внезапно вождь издал резкое восклицание,  и  все смолкли.  Он  стоял,
сгибаясь от  полученных ран,  и  все  равно  казался чрезмерно большим при
свете месяца. Он изрек свое решение.
     - Я слышал много безумных слов,  -  произнес он, - но также и немного
мудрых.  И наиболее мудрыми были слова отца нашего,  старого Альпа.  Глаза
отца моего ослепли от  прожитых лет,  но  сквозь эту темноту они видят то,
что нам недоступно.  Они увидели, что все несчастья последних лет пришли к
нам с востока.  Они видят,  что и новые опасности придут с востока, потому
что мы, народ Малых Гор, стоим на их пути. Сколько же еще опасностей можем
мы встретить лицом к лицу и не погибнуть?  Ни одной! Поэтому я говорю: нам
нужно оставить место это,  родину наших отцов,  и  пойти на  закат солнца,
чтобы найти новую родину, вдали от врагов. Я сказал.
     В ответ на его слова раздалось тихое ворчание,  потому что многие, не
смея открыто высказать свое мнение,  с  неудовольствием и страхом думали о
предстоящих опасностях пути и  о  том,  что придется покинуть свои удобные
жилища. Но Гром, который слушал вождя с горевшими глазами, теперь выступил
вперед и вошел в круг.
     - Боор  -  наш вождь,  - произнес он ясным,  спокойным голосом,  - не
только потому,  что он самый сильный  из  нас,  но  и  потому,  что  он  -
мудрейший на совете. Когда мы выступим?
     Вождь  подумал  короткое  мгновение.   О  ропоте  несогласных  он  не
заботился, но поддержка Грома была ему приятна.
     - Через два месяца от этого дня,  -  ответил он,  -  наши раны должны
зажить, потому что нам нужно быть сильными в пути. Мы идем далеко, не зная
сами -  куда,  и нам нужно собрать много пищи для пути. Когда месяц дважды
совершит полный круг, мы оставим эти пещеры и страну Малых Гор.
     - Тогда,  -  сказал Гром,  -  если  Боор возьмет к  себе моего сына и
позаботится о  нем во время моего отсутствия,  я пойду один вперед,  чтобы
найти для нас место, вернусь быстро назад и поведу племя отсюда кратчайшим
путем.
     - Я позабочусь о твоем мальчике, - сказал Боор. - Когда ты выступишь?
     - На заре следующего дня, - ответил Гром.
     В  этот момент молодая девушка Айя в  сильном возбуждении вскочила на
ноги.  Увидев это,  рослый юноша,  сидевший все  время вплотную к  ней  на
корточках и  пожиравший ее  лицо  жадными глазами,  подпрыгнул с  яростным
криком.
     - Гром -  изменник!  -  вскричал он.  -  Он бросает нас в  нужде.  Не
позволяй ему уходить, вождь!
     Ропот протеста пронесся по рядам слушателей. Девушка посмотрела ему в
лицо  сверкающими глазами,  но  Гром бросил на  него безразличный взгляд и
отвернулся в сторону, со скрытой усмешкой на губах.
     Вождь ударил дубиной по скале и произнес холодно:
     - Мауг молод, и слова его безумны. Гром - верный человек. Он пойдет.
     Лицо юноши исказилось гримасой,  говорившей о  внутренней борьбе.  Но
затем черты его разгладились,  и  он коротко рассмеялся при мысли,  что из
такого опасного путешествия его  соперник вряд  ли  возвратится живым.  Он
искоса бросил хитрый взгляд на девушку, снова повернувшуюся к нему спиной.
     По  знаку  вождя  совет  закончился.  Горные  люди,  переговариваясь,
разбрелись по своим пещерам.
     Не  успело  еще  солнце  своими  лучами  коснуться верхушек окрестных
утесов,  как Гром был на ногах и,  притронувшись в знак прощанья к спящему
сыну,  вышел из пещеры. Он чувствовал необычайный прилив сил. Это было как
раз  такое предприятие,  которого хотел его  испытующий,  жадный ко  всему
неизвестному дух.
     Юный  пыл  сверкал в  его  глубоких глазах из-под  густых,  сдвинутых
бровей,  когда  он  бесшумно пробирался через  горло ущелья,  с  легкостью
мальчика  перепрыгивая через  чисто  обглоданные кости  вчерашних  врагов.
Затем он повернулся спиною к солнцу и направил свой путь вдоль потока.
     Его оружием была все та же боевая дубина, два легких охотничьих копья
и кремневый нож, болтавшийся на поясе из волчьей кожи.
     К  полудню он достиг широкой и быстрой реки -  на границе его прежних
вылазок.  Он  перебрался через  нее  не  без  труда и  дальше пошел уже  с
большими предосторожностями,  охваченный ощущением враждебной,  стерегущей
неизвестности.
     Когда солнце склонилось к земле, Гром остановился, подыскивая дерево,
на  верхушке которого он  мог бы  найти надежное убежище на ночь.  В  этот
момент его слуха достиг пронзительный крик ужаса. Он побежал в ту сторону,
откуда он доносился,  и  увидел бегущую девушку с  развевающимися по ветру
волосами. За нею гнались три пещерных волка.
     Гром метнул копье,  которое вонзилось одному из волков в грудь. Тогда
два другие остановились в  нерешимости.  Но  при виде высокой человеческой
фигуры,  большими прыжками приближавшейся к ним, они повернули и мгновенно
скрылись в чаще.
     Девушка сделала несколько шагов вперед и склонилась к коленям Грома.
     Воин смотрел на нее с удивлением и досадой.  Но затем он узнал ее.  И
взор его  смягчился при виде глубокого красного шрама,  тянувшегося по  ее
плечу:  он  знал,  что кровь из этой раны обагрила его плечи и  спасла ему
жизнь там, на пороге ущелья. Это была Айя.
     Однако  он  был  смущен  ее  неожиданным появлением,  осложнявшим его
трудное предприятие, и коротко спросил ее, зачем она последовала за ним.
     - Я боялась за тебя,  - отвечала она, не вставая с колен и не подымая
на  него  глаз.  -  Ты  идешь навстречу стольким опасностям!  Я  не  могла
остаться с племенем и ждать.
     - Ты думала, что мне нужна помощь? - спросил он с легкой усмешкой.
     - Я нужна была тебе в бою! - ответила девушка гордо.
     - Верно!  -  промолвил Гром.  -  Если бы не ты,  я бы спал теперь под
камнями.
     Он взглянул на нее с внезапно нахлынувшей нежностью,  которая удивила
его самого, потому что подобного чувства он никогда до того не испытывал к
женщине.  Его жены были покорными и  исполнительными женщинами,  и  он был
вполне доволен ими, но ему пришло в голову, что ни одна из них не решилась
бы добровольно разделить с ним опасный путь.
     - Я  не  могла оставаться без тебя,  -  я  боялась Мауга,  -  сказала
девушка со скрытым лукавством в голосе.
     Волна ревнивой ярости пробежала по лицу Грома.
     - Если бы он коснулся тебя,  я бы убил его,  - произнес он гордо, и в
глазах его  мелькнул холодный огонь уверенности в  своей силе.  И,  быстро
наклонившись к девушке, он поднял ее с земли и на мгновение прижал к своей
могучей груди.
     - Но почему же ты шла за мной весь день скрываясь?
     - Я боялась,  что ты рассердишься и отошлешь меня назад,  -  ответила
девушка с легким вздохом облегчения.
     - Неужели я мог бы приказать тебе вернуться?  -  сказал Гром,  совсем
забыв свое прежнее равнодушие.  -  Теперь идем,  нам нужно найти место для
ночлега.
     И,  взявшись за руки, они быстрым шагом направились к дереву, которое
Гром уже  раньше наметил для  ночного убежища.  Когда они укрылись на  его
верхушке,  быстро надвинулся сумрак,  и громкий рев крупного зверя донесся
из глубины леса,  а в ближайшей заросли послышался легкий треск сучьев под
тяжестью лап вышедшего на охоту тигра.


                          7. СВЕТЯЩИЕСЯ ПЛЯСУНЫ

     В течение трех недель Гром и Айя безостановочно стремились вперед. Им
пришлось уклониться на  север,  чтобы обогнуть обширное озеро,  болотистые
берега которого были покрыты следами невиданных еще ими чудовищ.
     Несмотря на  то,  что  высокие деревья давали надежный приют в  своих
густых кронах,  они проводили без сна опасные часы ночной темноты, так как
зверей кругом было очень много.
     Если бы Гром был один,  он,  вероятно,  давно изнемог бы под бременем
этого беспрерывного чуткого бдения. Но девушка, в глазах которой постоянно
светилось счастье молодого,  вольного зверя, казалось, не знала утомления,
и Гром наблюдал за ней со все возрастающим восхищением.
     Когда  озеро  и  низкие  болота  остались  позади,   они  вступили  в
незнакомую страну с плодородными,  полными жизни долинами, покрытую голыми
конусообразными холмами.
     Эти  холмы  казались темными  островками среди  зеленого волнующегося
моря. Дальше, вдоль горизонта, они тянулись беспрерывной цепью, поднимая к
бледной синеве неба причудливые очертания острых вершин. Некоторые из этих
холмов  курились  нежными  струйками легкого  дыма,  а  из  одной  вершины
взвивался  к  небу  густой,  темный  столб,  принимавший в  верхних  слоях
неподвижного воздуха форму гигантской пинии.
     Девушке этот ландшафт казался зловещим. Он наполнял ее сердце жуткими
предчувствиями, она охотно обогнула бы эти места. Но, видя, что Гром полон
интереса  к  открывающимся перед  ними  новым  явлениям,  она  отбросила в
сторону страх и с прежней смелостью пошла вперед.
     Однажды,  когда  солнце стояло высоко,  они  подошли к  двум  могучим
деревьям, одиноко возвышавшимся среди открытого луга, немного в стороне от
густого леса. Маленький ключ с ледяной водой выбивался из-под их корней на
земную поверхность.
     Это  было время полуденного отдыха,  и  деревья манили к  себе темной
листвою,  обещая надежный приют.  Айя  напилась,  освежила лицо прохладной
влагой,  откинула назад спадающие волосы и одним сильным упругим движением
поднялась на  ближайшую ветвь дерева.  Гром  помедлил несколько мгновений,
полными  пригоршнями ополаскивая разгоряченные ходьбой мускулы.  Затем  он
припал к земле и стал пить большими глотками.
     В  этот момент,  когда его  обычная звериная чуткость была ослаблена,
послышался шорох раздвигаемых ветвей,  и из чащи вышел гигантский косматый
бурый  медведь.  Одно  мгновение он  смотрел  налитыми кровью  глазами  на
распростертого на  земле  человека,  затем  ринулся на  него  с  быстротою
огромного валуна,  низвергающегося вниз по склону холма. Девушка испустила
пронзительный предостерегающий крик.
     В  следующую секунду Гром был уже на ногах и  стремительно бросился к
дереву. Но зверь уже настигал его, - как вдруг копье со свистом пронеслось
над головою Грома,  задев его волосы, и вонзилось медведю глубоко в плечо.
С ревом животное остановилось,  движением спины силясь вытолкнуть его вон.
Этим воспользовался Гром и  в два прыжка поднялся на сук,  уронив при этом
оба свои копья.
     Такой оборот дела не остановил медведя. Обезумев от боли и ярости, он
подступил к  дереву и начал взбираться наверх.  Гром попытался ударить его
дубиной,  но  в  неудобном,  согнутом положении трудно  было  как  следует
размахнуться, и медведь почти не заметил удара.
     - Надо заманить его наверх, потом спуститься и бежать, - сказал Гром.
     И оба стали проворно подыматься на верхушку.
     Зверь не отставал от них,  и, когда ветви стали трещать и гнуться под
тяжестью его огромного тела.  Гром и девушка быстрым движением перенеслись
на соседнее дерево.
     В этот момент другой медведь показался под ними и,  взглянув на людей
умным и неуловимым взором хищника, сопя и ворча, обхватил мохнатыми лапами
ствол дерева.
     Гром посмотрел на девушку глазами, в которых внезапно появился испуг.
     - Можешь ли ты бежать очень быстро? - спросил он.
     Девушка коротко засмеялась.
     - Я убежала от волков, - напомнила она ему.
     - В  таком случае нам нужно бежать,  -  продолжал он,  -  быть может,
очень долго, до тех пор, пока мы не найдем места, где сможем обороняться.
     Когда оба медведя были высоко на деревьях, Гром и девушка с быстротой
коршуна,  сомкнувшего крылья,  скользнули вниз,  и,  подобрав  лежавшие на
земле копья,  понеслись по направлению к линии дымящихся холмов. А за ними
тяжелым галопом понеслись хищники.
     Действительно,  девушка бежала так хорошо,  что Грому, славившемуся в
племени своим быстрым бегом,  не пришлось заметно умерять шаг ради нее. Он
бежал  позади нее  -  на  случай внезапного истощения ее  сил  -  и  зорко
выискивая подходящее убежище,  умело сокращал путь, желая сберечь ее силы.
Он знал,  что,  если она упадет обессилев,  он остановится и  над ее телом
совершит свою последнюю битву.
     В продолжении часа девушка бежала легко, затем она стала обнаруживать
легкие  признаки  изнеможения.  Лицо  ее  потемнело.  прерывистое  дыхание
вырывалось из  раскрытых губ  и  дважды она  уже споткнулась.  В  приступе
щемящего страха Гром  заставил ее  опереться на  свою  мускулистую руку и,
ободряя,  указал вперед.  Прямо  перед ними  ясно  выделялись контуры гор,
рассеченных узким ущельем.
     - Там должны быть скалистые уступы,  -  сказал он,  -  где мы  сможем
защищаться. Там тебе можно будет отдохнуть.
     Обогнув  опушку  непроходимой чащи,  они  внезапно вынеслись на  край
зеленой равнины и  увидели перед собою,  не дальше чем в полумиле,  ровное
ущелье.   Его   стены,   обнаженные  или  покрытые  ползучим  кустарником,
представляли собою хаотическое скопление горных обломков и скал и казались
верным убежищем от преследователей.
     Но  поперек пасти ущелья тянулся страшный барьер.  Из зигзагообразной
трещины  в  раскаленной земле  от  одной  стены  к  другой  выходили языки
красного пламени,  поднимаясь кверху  на  несколько метров,  падая  назад,
снова взвиваясь и клонясь в стороны, как бы в фантастическом танце.
     Гром  остановился  -  с  сердцем,  исполненном трепета  и  изумления.
Девушка  опустила глаза,  в  которых горел  невыразимый ужас  зверя  перед
непонятной стихией природы, колени ее подогнулись, и она стала падать. Это
вернуло Грому самообладание.  Медведи были так  близко,  что он  слышал их
тяжелое, свирепое дыхание.
     Резким движением поставив девушку на  ноги,  он  сказал ей  несколько
слов голосом,  который привел ее в  сознание.  Затем,  крепко дернув ее за
кисть руки,  он  устремился прямо на  барьер.  Девушка прижалась к  нему и
проворно бежала, не подымая опущенных к земле глаз.
     Когда они приблизились к  пылающему барьеру,  немного справа в  линии
огня показался прорыв длиною в несколько метров,  и Гром направил свой бег
в центр этого места.  Когда они проносились мимо огненной трещины, сильный
жар охватил их полунагие тела,  и  девушка обезумела от ужаса и  отчаяния.
Ослепленная,  она пробежала еще десять шагов и с глубоким протяжным криком
упала без  чувств.  Но,  прежде чем тело ее  успело коснуться земли.  Гром
подхватил ее и поспешно оглянулся.
     Медведи не преследовали их больше.  Воя и  рыча,  они остановились на
расстоянии брошенного копья и в яростной нерешимости топтались на месте.
     - Они  боятся Светящихся Плясунов,  -  сказал себе Гром и  добавил со
взрывом ликования: - А я их не боюсь.
     Тут только,  очнувшись от возбуждения,  заметил он,  что земля в этом
месте,  сухая и  голая,  жестоко жгла ступни его ног.  Он сделал несколько
шагов вперед,  где снова начиналась зелень,  и положил свою ношу на густую
траву. Затем снова обернулся к медведям.
     Видя, что их добыча не делает дальнейших попыток ускользнуть, хищники
пришли в еще большую ярость.  Некоторое время Гром боялся думать,  что они
отважатся пойти сквозь барьер,  но  затем с  радостью убедился,  что огонь
вселял в  животных непреодолимый ужас.  В  нерешительности потоптавшись на
краю зеленого луга, они, как бы по взаимному соглашению, метнулись прочь и
скрылись в густой чаще.
     Гром слишком хорошо был знаком с  непобедимым упрямством их  породы и
не думал, что хищники отказались от охоты.
     Но,  чувствуя себя сейчас в безопасности и видя, что девушка очнулась
и  сидит,  устремив пристальный взгляд на линию огня,  он обратил все свое
внимание на эти странные -  сияющие и прыгающие - огненные образы, которым
они были обязаны своим спасением.
     Насторожившись,  держа дубинку и  копье наготове,  он  стал  медленно
приближаться к  барьеру,  к  тому месту его,  где пламя было ниже и  менее
опасно,  чем  в  других  местах.  Сильный  жар  заставлял  его  все  время
остерегаться, но под устремленным на него взглядом девушки он не обнаружил
ни  малейшего признака страха.  На  расстоянии двух метров он остановился,
наблюдая за  острыми извивающимися языками света.  Излучаемый ими  жар  на
этом расстоянии был почти невыносим для обнаженных членов его тела, но чем
дольше стоял он  здесь,  тем сильнее укреплялась в  нем надежда.  Пылающие
Плясуны не выказывали намерения напасть на него.
     Под конец он отважился протянуть копье и коснулся - очень почтительно
- верхушки пламени.  Кожаные  ремешки,  которыми было  привязано к  древку
кремневое острие, задымились и с шипением сморщились.
     Он с беспокойством отдернул оружие и стал щупать верхушку копья.  Оно
почернело и жгло пальцы при прикосновении.  Но,  видя,  что огненные языки
продолжают по  прежнему свою пляску,  он  повторил этот опыт еще несколько
раз,  силясь понять все детали этого явления,  в  то  время как девушка со
своего места следила за его движениями глазами испуганного ребенка.
     Под конец сухое дерево вспыхнуло ярким пламенем. Когда Гром потянул к
себе копье обратно,  он  с  изумлением увидел,  что  уносит на  нем  часть
светящегося  существа,   и   в  приступе  страха  швырнул  оружие  наземь.
Недостаточно разгоревшееся пламя  затрепетало  и  исчезло.  Но  на  черном
дереве  осталась сверкающая красная искра.  Упорный в  своем  безграничном
любопытстве, Гром прикоснулся к ней пальцем. Он почувствовал острый укол и
с криком боли отдернул палец. Но под его пальцем искра потухла.
     Посасывая палец, Гром с изумлением смотрел на верхушку копья, которая
за мгновение до того была такой светлой, а теперь совсем почернела.
     Обратившись к Айе, он произнес громко:
     - Светящиеся Плясуны -  наши  друзья,  но  они  не  любят,  когда  их
трогают. Если их тронуть, они кусаются.
     Сердце  его  наполнилось  огромной,  неясной  надеждой.  Возможности,
которые он  был не в  состоянии охватить,  проносились в  его мозгу,  и  в
сознание его проникла мысль, что он переступил порог нового мира.
     Он взял копье и снова повернулся к огню.
     Теперь он  дал  пламени охватить конец  древка и  тогда  поднял перед
собою этот пылающий факел.  И  в  то  время,  как  он  пожирал его  жадным
взглядом,  резкий крик девушки достиг его  слуха.  Она вскочила на  ноги и
стояла,  повернув голову назад,  не  смея  ступить вперед из  страха перед
огнем.  А за ее спиною,  не далее как в двадцати шагах, из чащи наполовину
высунулись огромные морды медведей, сочившиеся слюной бессильной ярости.
     Испустив дикий боевой клич,  Гром устремился на врага,  высоко подняв
горящее копье.  Звери  попятились,  завыли и,  повернувшись,  обратились в
бегство.
     Несколькими прыжками Гром  настиг их.  Пламя дошло уже  до  рукоятки,
лижа его пальцы.
     Могучим движением руки  он  метнул копье,  и  оно,  описав в  воздухе
огненную дугу,  поразило в  бок  ближайшего хищника.  Длинные космы шерсти
вспыхнули,  и в паническом ужасе звери понеслись через чащу,  ломая и давя
все, попадавшееся на пути.
     Гром чувствовал себя на  вершине гордости,  но он не показал этого и,
обернувшись к девушке, сказал спокойно:
     - Они не вернутся.
     Гром  долго  сидел  без  движения,  наблюдая  острым  взглядом из-под
сдвинутых бровей извивы пламени,  и  думал.  Девушка не решалась прерывать
его мысли.
     Когда солнце зашло и  со  склонов подул холодный ветер.  Гром  подвел
девушку ближе к  огню  и  снова уселся.  Когда Айя  почувствовала ласковую
теплоту огня,  ее  страх уменьшился.  Она  несколько раз  повернулась всем
телом,  подставляя его горячему дыханию огня, потом свернулась, как кошка,
у ног Грома.
     Наконец,  Гром поднялся еще раз.  Он взял в  руки оставшееся копье и,
приблизившись решительно к огню, всунул в него рукоятку копья. Когда копье
было охвачено пламенем,  он бросил его на кучку увядшей травы. Сухая масса
ярко вспыхнула и сгорела.
     Гром стал катать по  земле пылающую рукоятку копья до  тех пор,  пока