Чарльз РОБЕРТС

                               КАМЕННЫЙ ВЕК

                          Перевод с английского



                             1. БОЙ ИСПОЛИНОВ

     Оно  остановилось  на   поверхности  мутного  стремительного  потока,
погрузившись туловищем в  воду и выставив уродливую морду с лопатообразным
носом,  широкими отверстиями вместо ушей и  огромными круглыми глазами,  в
которых мелькали искорки дикого страха.
     Этот страх был  вполне основателен:  над ним в  воздухе кружились два
других чудовища, еще надеявшихся схватить ускользавшую от них добычу.
     Но оно уже заметило густую заросль у  ближайшего берега,  по высоте и
густоте далеко превосходящую все те удобства,  которыми оно пользовалось в
своем прежнем убежище,  выше по  течению реки.  Ловко взмахнув плавниками,
оно юркнуло в темную чащу, спасаясь от преследования врагов.
     Время  от   времени  над  рекою  пролетал  гигантский  ящер.   Голова
скрывшегося  удивленно  поворачивалась  на   гибкой  колоннообразной  шее,
взвивалась на высоту трех-пяти метров, зорко следила за полетом незнакомца
и затем, плавно покачиваясь, погружалась в теплую воду.
     Вода  здесь  была  прозрачна,  так  как  быстрое  течение  потока  не
позволяло ей  застаиваться у  берегов.  Поток имел пятнадцать километров в
ширину.  Противоположная сторона была  так  далеко,  что  казалась ровной,
низкой зеленой полоской,  хотя  на  самом деле  была  покрыта мощным лесом
высочайших хвощей и папоротников.
     Ближайший  берег,  на  расстоянии  трех-четырех  километров от  реки,
внезапно  круто  подымался вверх  цепью  отвесных  гор,  увенчанных голыми
ярко-красными утесами.
     А   между   скалами   и   водой   приютилась  роща   саговых   пальм,
раскачивающихся и  грузно  склонявшихся при  каждом  сильном порыве ветра,
точно по ним проезжала исполинская колесница.
     Местами на  вершинах утесов  сидели странные птицеподобные существа с
длинными клювами, снабженными частыми, острыми зубами.
     Вот  одно  из  них  оторвалось от  скалы  и  полетело вдоль  реки  по
направлению к  морю.  Его крылья -  шести метров в  размахе -  казались не
птичьими,  а  скорее крыльями мифического дракона.  На концах их виднелись
сильные когти, а лапы напоминали конечности ящеров.
     Чудовище,  лежащее  в  заросли,  вновь  вытянуло  шею,  поглядывая на
странную птицу с некоторым любопытством,  но на это раз,  по-видимому, без
страха.
     Поднявшись  на  высоту  около  двадцати  метров,  птица  метнулась  в
сторону,  точно  собираясь  направиться  к  противоположному берегу  и  не
замечая  покоившейся  над  зарослью  головы.   Но  вдруг,   издав  резкий,
пронзительный крик,  она в одно мгновение сомкнула крылья и камнем упала в
заросли на беспечно выглядывавшую из них голову рептилии.
     Как ни стремительна была эта неожиданная атака, - в лапы хищной птицы
попали лишь грязь да тина, фонтаном поднявшиеся на том месте, куда исчезла
голова  и  тело  пресмыкающегося.  В  это  же  мгновенье  случилось  нечто
неожиданное.  По  меньшей  мере  на  тридцать  метров  кругом  вскипела  и
забурлила вода.
     Но  огромная птица-ящерица была слишком взбешена,  чтобы заметить это
явление,  или,  может быть, недостаточно прозорлива, чтобы его понять. Она
вновь  поднялась вверх.  Поскрипывая зубами  и  яростно сжимая когти,  она
стала  описывать над  зарослью широкие,  низкие  круги  в  ожидании нового
появления намеченной жертвы.
     Однако то,  что случилось,  превзошло все ее ожидания и оказалось для
нее роковым.
     Вода в  заросли заволновалась так  сильно,  точно в  глубине началось
вулканическое извержение.  Внезапно в  одном  месте  образовалась глубокая
воронка. Из середины ее быстро поднялась вверх зеленая гладкая колонна.
     Казалось, что на поверхности реки чудесным образом выросла пальма. На
самом же деле это была длинная шея все той же чудовищной рептилии.  Голова
ее на этот раз была запрокинута назад,  глаза злобно сверкали,  в  зиявшей
пасти обнажились ряды ровных, сточенных зубов.
     И  прежде,  чем ослепленная яростью птица успела метнуться в сторону,
рептилия ловко сомкнула челюсти на ее крыле и  так же быстро увлекла ее за
собой в пучину.
     Борьба продолжалась в  глубине еще  несколько мгновений.  Но  вот  от
места  сражения  во  все  стороны  побежали  мелкие,  частые  волны,  пена
окрасилась в лимонно-желтый цвет, и вслед за тем на поверхности показалось
тело хищной птицы с помятыми, поломанными крыльями, свернутой шеей и слабо
вздрагивающими лапами.
     Голова  рептилии  также  высунулась  вновь,  безучастно поглядывая на
побежденного противника.  Тело птицы не привлекало чудовища,  так как, при
всей своей величине и мощи,  оно питалось лишь сочными травами и мясистыми
водорослями.
     Между тем,  в ожидании исхода  сражения,  вокруг  заросли  столпились
сотни разных гадов - полурыб,  полукрокодилов. Хищно насторожившись, они с
нетерпением ждали конца.  Они знали,  что,  кто бы не победил,  на их долю
выпадет богатая добыча.
     Пораженная птица еще билась на воде в  предсмертных судорогах,  когда
они  набросились на  нее  и  в  одно мгновенье разорвали на  клочки.  Одни
удовольствовались кусочками крыла или хвоста,  другие полакомились лапами,
но  наиболее  ожесточенная борьба  разгорелась  из-за  туловища  птицы.  В
ожесточенной схватке несколько гадов  закусали друг  друга насмерть и  тем
доставили новую пищу остальным.
     Птицы,   сидевшие  на  вершинах  прибрежных  утесов,   не  оставались
безучастными зрителями сражения.  Они  кружились над  красными  скалами  и
издавали резкие, пронзительные звуки, выказывая большое волнение.
     Когда они заметили, что рептилия вышла победительницей из борьбы, они
вереницей направились к  заросли,  вновь и вновь возвращаясь к тому месту,
где над трупом птицы толпились хищные гады.  Время от времени некоторые из
них  стремительно падали  вниз,  поражая  длинным острым  клювом  в  глаза
наиболее неосторожных амфибий.
     Рептилии  стало,  наконец,  неприятно соседство беспокойных хищников.
Она вновь исчезла под водой, и на поверхности появилась пенящаяся борозда,
от которой расходились такие сильные волны,  точно здесь только что прошел
огромный  океанский  пароход.   Очаг   этого  страшного  волнения  заметно
продвигался по направлению к  берегу.  И чем мельче становилась вода,  тем
крупнее были волны и больше было брызг и пены.
     У самого берега волнение прекратилось, и из воды показалась лошадиная
морда, затем длинная шея и, наконец, все туловище колоссальной рептилии.
     Туловище этого удивительного существа превышало величину современного
слона в  три-четыре  раза.  Его  поддерживали,  наподобие  колонн,  четыре
толстых  коротких  лапы.  Тонкая  шея  имела  более  семи метров в длину и
кончалась удлиненной головой,  которая,  по сравнению с общей массой тела,
была совсем ничтожных размеров. Она казалась ненужным придатком или скорей
легким украшением тела и,  по-видимому,  играла  в  жизни  пресмыкающегося
самую  последнюю  роль.  Но  тем более позаботилась природа о совершенстве
хвоста,  имевшего около двадцати метров в длину. Он был толстый, как ствол
столетнего дуба у основания,  и постепенно утончался, кончаясь тонким, как
игла острием.
     Несколько минут колосс (это  был  один из  динозавров,  известный под
именем диплодока) стоял на берегу неподвижно.  Затем вопросительно вытянул
шею   вперед,   понюхал  воздух  и   отщипнул  несколько  листьев  сочного
папоротника.
     Место пришлось ему по вкусу. Тут было просторно и тепло на солнышке.
     Но долго оставаться на открытой площади было небезопасно. И потому он
медленно направился к пальмовой чаще, видневшейся неподалеку.
     Тащить огромный хвост было нелегким делом,  тем более, что кончик его
пришлось подобрать повыше, чтобы его не откусил случайно какой-либо мелкий
хищник.   Поэтому  диплодок  продвигался  чрезвычайно  тихо,   все   время
оглядываясь, принюхиваясь и прислушиваясь к шумам.
     В  тени  гигантских древовидных папоротников можно было  отдохнуть и,
наклонив  шею,  спрятаться от  врагов.  Досаждали  лишь  тучи  москитов  и
назойливых мух,  пытавшихся отложить яички в его мягкой коже.  Он старался
смахивать их с  задней половины тела хвостом,  с  передней же -  вращением
длинной шеи,  но  это  мало  помогало,  и  диплодока утешали лишь  вкусные
листья, которыми здесь можно было полакомиться.
     Вдруг в глубине рощи раздались неприятные воющие звуки.  На мгновение
они затихли. Затем опять послышались ближе и сильнее.
     Диплодок откинулся назад,  упираясь на хвост и задние лапы, приподнял
туловище вертикально вверх и вытянул шею, так что голова его очутилась над
вершинами высочайших пальм.
     Зрелище,  которое  он  увидел,  возбудило в  нем  сильную  тревогу  и
заставило помутиться взгляд его  круглых выпуклых глаз.  Пробираясь сквозь
чащу,  ломая на  пути крупные деревья,  как  тростинки,  к  берегу мчалось
чудовище,  напоминавшее по виду диплодока,  но меньшего размера и  с более
короткой шеей и хвостом.  В нем нетрудно было узнать игуанодона, одного из
самых   распространенных   представителей   семейства   динозавров.    Это
пресмыкающееся в паническом ужасе бежало от другого,  значительно меньшего
зверя,  который,  волоча за  собой  длинный хвост,  преследовал игуанодона
высокими  прыжками -  наподобие кенгуру.  Мощный  четырехугольный череп  и
сильные  челюсти  с  выступающими клыками изобличали в  нем  хищника.  Его
оскаленные зубы были остры как ножи,  и ужас,  который он внушал массивным
травоядным, был так же понятен, как страх коровы перед волком.
     Минутой  позже  оба  мчавшихся животных  выкатились на  побережье,  и
здесь,  в  каких-нибудь  десяти  метрах от  стоянки диплодока,  беглец был
настигнут.  С  победоносным ревом преследователь отчаянным прыжком вскочил
на спину игуанодона и вонзил клыки в его мягкую шею.
     Пораженное  пресмыкающееся,   дико  взвыв,   припало  к  земле.   Оно
попыталось сбросить хищника, но неудачно. Его шея была прокушена насквозь.
В следующий момент оно издохло.
     Диплодок  внимательно  следил  за  происходящим.   Хищник  -   такой,
сравнительно,  маленький -  был быстр в  движениях и представлял опасность
даже для него.
     Внезапно приступ сильного гнева обуял маленький мозг  диплодока.  Его
длинный хвост взвился дугой вверх,  туловище наклонилось вперед, и мускулы
напряглись,  как тетива лука.  Затем так же быстро они ослабли,  и хвост с
высоты  десяти  метров  всей  своей  массой  рухнул  на  возившегося внизу
хищника, размозжил ему череп и смел жертву на песок побережья.
     Но  гнев диплодока еще  не  вылился в  этом ударе.  Он  повернулся и,
приблизившись к  обессиленным  телам,  смял  их  вместе,  обратив  в  одну
кровавую бесформенную массу.  Затем он устало пополз к воде и погрузился в
прибрежную тину.  Отыскав местечко поудобнее,  он  зарылся в  ил  целиком,
высунув лишь маленькую,  незаметную голову, чтобы иметь понятие о явлениях
и событиях, происходящих вокруг.
     Тишина  опять   продержалась  недолго.   Испарения,   поднявшиеся  от
искромсанных тел,  дали знать о происшедшем всему окрестному населению.  В
разных местах леса послышался топот и треск ломающихся ветвей,  и вслед за
тем на отмель выбежало около дюжины скачущих кенгуруподобных существ.
     Они были разного роста -  от четырех до шести метров в высоту.  Около
трупов они остановились на мгновение,  враждебно и ревниво поглядывая друг
на  друга.  Затем,  решив,  что добычи хватит на  всех,  бросились вперед,
раздирая на части сочившееся кровью мясо.
     Вскоре на пир прибыло еще несколько непрошенных гостей. Не обошлось и
без участия свирепых ящероподобных птиц,  подхватывающих на лету отдельные
куски  мяса,  а  иногда  и  вырывавших добычу  из  пасти  наиболее  слабых
хищников.
     Не прошло и четверти часа, как от обоих динозавров остались одни лишь
кости.


                            2. ГИБЕЛЬ ГИГАНТА

     Когда  все  затихло,  диплодок принялся снова  пощипывать водоросли и
камыши.  Его горло было узко,  а  желудок огромен.  Поэтому ему нужно было
немало времени, чтобы вполне насытиться.
     Так прошло несколько часов.  Солнце уже клонилось к закату,  когда он
почувствовал усталость от непрерывного жевания и слегка задремал.
     Но  сон его продолжался недолго.  Место было полно всяких неожиданных
приключений - возобновившийся шум заставил его встрепенуться.
     Из леса медленно выползло новое пресмыкающееся, еще более чудовищное,
чем все бывшие ранее.  Оно имело  до  двадцати  метров  в  длину.  Мощное,
тяжелое туловище поддерживали кривые,  толстые лапы,  столь короткие,  что
свесившееся между ними тело почти касалось земли.  Маленькая продолговатая
голова напоминала мордочку ящерицы, а широкая, массивная челюсть кончалась
далеко позади подслеповатых,  мутных глаз. Как и при взгляде на диплодока,
было  непонятно,  каким образом столь могучий организм мог удовлетворяться
головой такого ничтожного размера.  Вся спина,  от  шеи  до  хвоста,  была
покрыта костяной броней, столь прочной и толстой, что, казалось, она могла
бы противостоять артиллерийским снарядам.  Чешуя имела роговое покрытие  и
переливалась всеми цветами радуги,  по-видимому,  для того,  чтобы враги в
чаще не могли его отличить от пестрых солнечных пятен на листве и траве.
     Но наиболее поразительна была средняя линия спины, от шеи до середины
хвоста   уставленная  огромными  костяными  пластинками,   имевшими  форму
пятиугольников с острыми краями.  Они были мельче около шеи, увеличивались
к  середине спины  и  достигали метра высоты и  ширины между лопатками.  К
хвосту они  вновь понижались,  а  в  конце его заменялись восемью длинными
острыми шипами,  сидевшими попарно,  причем главная пара имела около метра
длины.
     Это был стегозавр.  Он вышел к реке с намерением напиться и погреться
на вечернем солнце, но открытое место пугало его, и он со страхом озирался
кругом.
     Не прошло и минуты, как его опасения оправдались.
     Прыгая из стороны в сторону,  по обоим бокам его появились две мелких
плотоядных рептилии,  напоминавших ту,  которая на том же месте только что
загрызла игуанодона.
     Стегозавр,  заметив  их,  остановился как  вкопанный и  весь  сжался,
пригнувшись к  земле и  втянув голову в  широкие складки шеи,  под  защиту
шейных пластинок.  Это  был тот же  прием,  к  которому прибегают в  целях
самозащиты наши маленькие ежи.  Разница была лишь в том, что стегозавр был
несравненно  больше  и   был   снабжен  более   разнообразными  средствами
самозащиты.  Он имел в  этой позе до восьми метров в длину и почти столько
же в ширину и казался настоящей крепостью, неприступной и неуязвимой.
     Но хищники хорошо знали его привычки. Один из них подкрался спереди и
стал  дразнить  его,  пощелкивая хвостом  по  высовывавшемуся кончику  его
морды.  И,  когда обозленный стегозавр немного приподнялся,  чтобы куснуть
надоевшее ему животное,  другой тотчас же  вцепился в  обнажившуюся мягкую
часть его задней лапы.
     В  то  же мгновенье раздался звон повернувшихся и  ударившихся друг о
друга  костяных  пластинок,  взвившийся хвост  стегозавра вонзился острыми
шипами в  спину хищника и  с  силой отбросил его в  сторону на  расстояние
нескольких метров.
     В то время,  как этот последний,  воя, оправлялся от ран, его спутник
поспешил на помощь.  Он бросился на стегозавра спереди,  пытаясь прокусить
ему шею, но был тут же отброшен в сторону сильным ударом шейной пластинки.
     Кашляя и  кряхтя,  он  трусливо попятился к  лесу,  и  вслед за  ним,
оставляя кровавый след  на  песке,  бросился и  другой неудачник.  Но  для
последнего поражение все-таки оказалось роковым.  Судя по  страшному реву,
поднявшемуся в роще,  он тут же пал жертвой своих собратьев,  выжидавших в
отдалении исхода начатой битвы.
     На стегозавра же не решался более нападать ни один из них.
     Слишком слабыми чувствовали себя эти  хищники,  чтобы часто рисковать
нападением на колоссальных и превосходно защищенных травоядных рептилий, и
потому им приходилось с голоду пожирать друг друга.
     Позвякивая спинными пластинками и помахивая хвостом, точно пробуя его
силу,  стегозавр пополз обратно,  в  рощу саговых пальм.  Место около реки
казалось ему теперь неприятным,  да он и  забыл в  пылу сражения о прежнем
желании напиться.
     Ни  одна деталь развертывавшихся событий не  ускользнула от  внимания
сидевшего  в   тине  диплодока.   Он   был  глубоко  удовлетворен  победой
стегозавра.  Право же,  он начинал чувствовать некоторое презрение к  этим
плотоядным прыгунам,  при  всей их  ловкости терпевшим тяжкие поражения от
неповоротливых травоядных.
     С  усилившейся  уверенностью в  своих  силах  он  гордо  выступил  из
надежного,  но  неприятного убежища  и  беспечно  растянулся на  береговом
песочке, отдаваясь ласкам нежных лучей заходящего солнца.
     Забыв,  что именно это место в течение всего дня было ареной кровавых
столкновений,  он тихо задремал,  довольный собой и своей судьбой.  Что до
того,  что у  него мало мозгов,  тупые зубы и  незащищенная кожа,  если он
обладал столь могучим хвостом,  что  одним ударом его мог скосить любую из
высочайших пальм или прорыть канаву в песке глубиной в несколько метров.
     Между тем,  в той части берега, которая густо заросла папоротниками и
хвощами,   растительность  вдруг  бесшумно  разомкнулась,   и   показалась
отвратительного вида огромная, страшная голова.
     Челюсти  этой  новой  рептилии были  чрезвычайно тяжелы  и  вооружены
кривыми зубами,  похожими на кинжалы.  Большие, яростные, сверкающие глаза
были  окружены сильно  выступающими костяными дугами,  а  впереди них,  на
переносице сидел мощный рог - длинный и острый как нож.
     Несколько   минут   рептилия   пристально  вглядывалась  в   лежащего
диплодока.  Затем неслышно раздвинула папоротники и  осторожно направилась
вперед.
     Туловище  этого  чудовища  мало  отличалось от  остальных  плотоядных
динозавров.  Оно  было лишь шире и  длиннее,  достигая двенадцати метров в
длину и отличаясь более стройным сложением.
     Оно  шло вперевалку,  но  все-таки так тихо,  что ни  один камешек не
пошевельнулся под  ногами.  Хвост  был  приподнят дугою  вверх,  чтобы  не
задевать за песок и растения.
     В  этот  момент диплодок,  точно  предчувствуя беду,  поднял голову и
оглянулся.  Но  он не успел даже встать на ноги,  как рогатый зверь мощным
прыжком  преодолел  разделявшее  их  расстояние  и,   вцепившись  в  спину
диплодока, вонзил кинжалы клыков в основание его шеи.
     Отчаянный,  сиплый рев, вырвавшийся из спазматически сжавшегося горла
диплодока,  оповестил  окрестности о  вновь  начавшейся на  берегу  битве.
Поднявшись на  задние  лапы,  диплодок  быстро  откинулся  назад,  пытаясь
сбросить навалившегося на него зверя.  Закинув хвост,  он сильно ударил им
врага сзади.  Но  все усилия были напрасны.  Зверь прочно сидел на занятом
месте и не намеривался выпускать добычу из цепких лап.
     Тогда,  с  удивительной для его размеров быстротою,  диплодок ринулся
вперед и намеренно свалился в воду.
     Рогатый гигант был также хорошим пловцом, но вода была не его стихия,
и  здесь он  чувствовал себя не  так свободно,  как на суше.  Увлеченный в
глубину,  он  вскоре  почувствовал недостаток  воздуха  и  упадок  сил.  В
последнем приступе ярости он  ловко повернулся и  с  размаху всадил острый
рог в грудь увлекавшей его на дно рептилии.  Затем силы покинули его,  и в
инстинктивных поисках воздуха,  он стал быстро подниматься на поверхность.
Здесь он на минуту остановился,  размышляя о том,  что лучше - добивать ли
израненого врага,  или,  не рискуя собою в столь неблагоприятных условиях,
отправиться восвояси, в лес. Но, увидев вынырнувшего поблизости диплодока,
испуганно поглядывавшего на него,  он отбросил