чертевало  часами  подсчитывать  на  табуляторе
тоннаж, скорость и прочие возможности  советского  танкерного  флота,  ему
достаточно было перекрасить свою дверь в солнечно-алый цвет,  чтобы  жизнь
сразу стала веселее. Один из тайных агентов  после  долгих  лет  работы  в
желто-серых пустынях Среднего Востока по возвращении выкрасил свою дверь в
снежно-белый цвет. Он говорил, что она напоминает ему  зимние  каникулы  в
Вермонте.
   Пурпурный цвет этой  двери  обычно  приводил  Десковича  в  настроение,
соответствовавшее утренним совещаниям по четвергам.  На  маленькой  черной
табличке рядом с дверью было написано "7Е26, Конференц-зал "ЮСИБ" [Юнайтед
стейтс интеллиндженс боард - Штаб разведок Соединенных  Штатов].  Дескович
вздохнул и через небольшую приемную прошел в длинный зал, где  еженедельно
собирались главы всех разведок США.
   Временами директору ФБР казалось, что он провел в этой комнате половину
жизни. Стены обиты темными  деревянными  панелями,  зеленые  шторы  всегда
задернуты, два флага вяло свисают с древков.  Один  -  американский  флаг,
второй - флаг ЦРУ - желтоклювый орел и  роза  ветров  на  синем  фоне.  На
стенах  -   эмблемы   различных   разведывательных   служб   американского
правительства. Под ними стоит слегка вогнутый в середине узкий стол длиной
в двадцать футов.
   Как обычно, перед каждым  из  десяти  кресел  лежали  белые  линованные
блокноты  и  желтые  карандаши.  Этот  стол  напоминал  Десковичу   широко
раскрытую пасть доисторического чудовища  с  желтыми  полосами  налета  на
белых клыках.
   Дескович кивнул Артуру Ингрему, сидевшему во главе стола,  и  осторожно
уселся на отведенное для ФБР кресло. Оно было изящной формы, но  для  него
слишком узко. Дескович взглянул на пачку глянцевых копий, которую принес с
собой. В правом верхнем углу каждого документа стоял красный прямоугольный
штемпель с надписью: "Совершенно секретно. Обзор разведданных "А-4". Копия
N_4". Цифра 4, вписанная от руки, вежливо напоминала Десковичу о его ранге
на этом совещании.
   Табель о рангах, утвержденная по воле Артура Виктора  Ингрема,  ставила
директора ФБР на четвертое место  из  десяти.  Копия  N_1  предназначалась
Ингрему, отмечая не столько его положение шефа ЦРУ, сколько  более  важную
роль главы правительственной  разведывательной  службы,  направляющей  все
усилия США на то чтобы выяснить, чем занимается прочее человечество. Копия
N_2 всегда шла помощнику Ингрема; копия N_3 -  генерал-лейтенанту  Марвину
О.Полфрею, главе разведывательной службы Пентагона; копия N_4 - Десковичу;
N_5 - Абрамсу из Бюро  разведки  и  исследований  госдепартамента;  N_6  -
Уолтону из  Комиссии  по  атомной  энергии;  N_7  -  Джерому  Фрейтагу  из
Управления национальной безопасности, автору и  одновременно  генеральному
дешифровщику различных кодов и шифров. Армия его  бесшумных,  как  летучие
мыши, помощников трудилась в железобетонной крепости  близ  форта  Мид  за
двойной  оградой  из  колючей  проволоки,  которую  по  ночам  беспрерывно
освещали прожекторы. Копии N_8, 9  и  10  предназначались  шефам  разведок
армии, флота и ВВС.
   По закону все главы разведок, кроме Ингрема, были на равных началах  на
этих   совещаниях   Штаба   разведывательных   служб   США,    посвященных
еженедельному обзору непрочного мира и шаткого положения самой  Америки  в
беспрерывно  изменяющейся  игре  глобальных  сил.   Однако   Ингрем,   как
суверенный монарх, рассылал им копии различных документов по  собственному
усмотрению. Десковича раздражал этот произвол. Получалось, что  их  мнения
по каждому вопросу заранее ставились ниже мнения Ингрема, и все они шли за
ним, как утята за уткой, шествующие к пруду  чинной  цепочкой,  каждый  на
своем  месте.  Например,   Фрейтаг   из   УНБ   [Управление   национальной
безопасности] шел в хвосте за главными разведывательными службами,  видимо
потому, думал Дескович, что Ингрем считает Фрейтага слишком легкомысленным
для мировой политики. Ниже его были только подчиненные армейские разведки.
   Дескович перебирал копии, почти  не  вникая  в  содержание  документов.
Мысли его были заняты Стивеном Гриром, о котором вот уже с неделю не  было
ни слуху ни духу. Точнее - в  восемь  тридцать  пять  вечера  будет  ровно
неделя, как он пропал. Директор ФБР припомнил последнее  сообщение  Клайда
Мурхэда, переданное ему по телефону перед самым  его  отъездом  в  Лэнгли,
штат Вирджиния, на это совещание  за  пурпурной  дверью.  Дескович  прочел
рапорт секретного агента Ларри Сторма за вчерашний вечер,  пока  служебный
лимузин вез его по автостраде Джорджа Вашингтона. Он дочитал его  как  раз
тогда, когда машина свернула к ЦРУ возле указательного знака  с  надписью:
"К научно-исследовательской станции". При виде этого маленького  дорожного
знака  Дескович   поморщился,   настолько   смешной   была   эта   попытка
замаскировать здание, известное в Вашингтоне всем иностранным дипломатам и
агентам.
   - Нам придется немного подождать, - раздраженный голос Ингрема  оторвал
Десковича от его мыслей.  -  Марвин  звонил  из  Пентагона.  Его  задержал
телефонный разговор с Белым домом.
   - Бог располагает, человек надувает, - сказал Джером Фрейтаг.
   Шеф УНБ был щуплым человеком с лисьей мордочкой. Он  обожал  подпускать
шпильки своим коллегам. Дескович знал, что благодаря системе УНБ, дичайшей
мешанине шифров, кодов и компьютеров, в  которой  никто,  кроме  Фрейтага,
толком не разбирался, Фрейтаг был практически неуязвим. Подобно снайперу в
бронированном бункере, он мог спокойно постреливать сквозь  амбразуру,  не
опасаясь ответного огня.
   Ингрем кисло улыбнулся Фрейтагу. Абрамс из госдепартамента  забарабанил
пальцами по столу. Уолтон из КАЭ завертел шеей, оглядывая  неизвестно  для
чего   эмблемы   разведслужб   на   стенах.   Все   они   были   солидными
государственными мужами и относились к Фрейтагу с  опаской.  Он  шокировал
их, и на каждую  его  выродку  они  смотрели,  как  синклит  епископов  на
предложение  молодого  приходского  священника   отправлять   службы   под
аккомпанемент джаза.
   - А может быть,  -  продолжал  Фрейтаг,  -  Марвин  заперся  со  своими
полковниками и готовит переворот?
   Три шефа армейских разведок ухмыльнулись, и Фрейтаг радостно помахал им
рукой. Затем он начал рисовать что-то в своем блокноте. Дескович, сидевший
напротив, разобрал, что глава УНБ набрасывает силуэт китайского кули.
   В этот момент в зал вошел генерал  Марвин  Полфрей.  Он  одарил  коллег
улыбкой, каждого в соответствии с его  рангом,  и  поспешил  занять  место
рядом с Ингремом, как штурман  рядом  с  командиром  бомбардировщика.  Его
морщинистое лицо наводило на  мысль,  что  Полфрею,  наверное,  приходится
разглаживать щеки утюгом, чтобы чисто  побриться.  Три  серебряные  звезды
поблескивали на его плечах. Все заметили: Полфрей запыхался.
   - Будем  считать,  что  совещание  Штаба  разведок  Соединенных  Штатов
открыто, - четко сказал Ингрем. Слова у него выстраивались, как солдаты на
параде. - Как вы знаете, на повестке дня один вопрос:  обсуждение  "Обзора
разведданных А-4". Этот  обзор  был  составлен  под  руководством  доктора
Джефри Пейджа, начальника китайского отдела, которого большинство  из  нас
знает. Он присутствует здесь и готов ответить на все ваши вопросы.
   Ингрем кивнул в сторону доктора  Пейджа,  высокого  угловатого  мужчины
весьма ученого вида в скромной твидовой куртке с  кожаными  квадратами  на
локтях. Он сидел отдельно  от  всех  у  стены  и  попыхивал  данхилловской
трубкой.
   - Поскольку все мы ознакомились с  обзором  группы  доктора  Пейджа,  -
продолжал Ингрем, - предлагаю сразу перейти к обсуждению.
   - Только основных положений или мы можем задавать побочные  вопросы?  -
спросил Уолтон. Представитель Комиссии  по  атомной  энергии  был  тусклым
человеком с реденькими седыми волосами; привычка смотреть на людей  сквозь
верхние половинки двухлинзовых очков  придавала  ему  вечно  встревоженный
вид.
   Фрейтаг, продолжая рисовать свои фигурки, поднял тонкую бровь.
   - Побочные вопросы обычно выходят боком, - сказал он.
   - Что вы имеете в виду? - спросил Уолтон.
   - Право, не знаю. А вы что имели в виду?
   - О! - только и  мог  сказать  Уолтон.  Он  возвел  очи  горе,  выражая
отчаяние перед подобной несуразицей. Очки переехали у него на кончик носа,
как тактическое оборонительное оружие.
   Дескович в душе  веселился.  Большинство  реплик  Уолтона  были  пустей
пустой бутылки, и Дескович всегда радовался, когда Фрейтаг  давал  понять,
что не видит в них смысла. Три шефа военных разведок ухмыльнулись,  однако
их начальник, генерал Полфрей, неодобрительно кашлянул. Абрамс нахмурился.
Ингрем постучал по столу.
   - Будем придерживаться обычного порядка? - сказал он. - Начнем  с  вас,
Марвин, прошу.
   - У нас нет возражений по существу А-4, - сказал Полфрей. Это  "у  нас"
прозвучало ненавязчиво, но соборно-торжественный тон генерала сразу вызвал
у всех картину бесчисленных кабинетов Пентагона,  где  стриженные  ершиком
офицеры разведки встают и хором восклицают: "Да!" И тут на самом деле  три
шефа разведок армии, авиации и флота дружно закивали головами.
   - В обзоре отмечается, - продолжал Полфрей, - почти полное  прекращение
испытательных  атомных  взрывов  в  Китае   за   последние   два   месяца.
По-видимому, это неловкая и, я бы сказал, глупая попытка повлиять на исход
наших президентских выборов в ноябре. -  Он  покосился  на  Ингрема.  -  Я
правильно излагаю суть обзора, Артур?
   - Да, - кивнул Ингрем. - Правда, из этого еще  не  следует,  что  Пекин
явно предпочитает президента Роудбуша губернатору Уолкотту хотя бы потому,
что Уолкотт для  премьера  Ванг  Кво-пинга  и  партийной  верхушки  темная
лошадка.
   - Правильно, - сказал генерал Полфрей. -  Итак,  по  этому  пункту  нет
возражений.  Во  всяком  случае,  так  думают  у  нас  в  разведуправлении
министерства обороны. Спешу добавить, что политика не  наше  дело.  У  нас
хватает своих забот.
   - Значит, вы согласны с обзором? - спросил Ингрем.
   - Да, но у меня есть одно дополнение, - ответил Полфрей.
   Дескович заметил  в  одной  из  генеральских  морщин  волосок,  который
ускользнул от бритвы. "Наверное, Полфрей проклинал китайцев, - подумал он,
- когда брился сегодня утром".
   - Я полагаю, штаб разведслужб должен  подчеркнуть,  что  независимо  от
прекращения атомных взрывов  в  политике  Китая  ничего  существенного  не
изменилось.
   - Почему вы так считаете? - спросил Абрамс. - Я не  беру  под  сомнение
ваши слова. Просто хочу понять вашу точку зрения.
   - Да, конечно, - генерал Полфрей улыбнулся Абрамсу, и всем  показалось,
что  кости  голубя  из  госдепартамента  хрустнули  в  железных   объятиях
Пентагона. - Приведу два примера. Разведке министерства обороны достоверно
известно, что недавно Китай  двинул  к  индийской  границе  автоколонны  с
легким вооружением, в том числе с новыми базуками, довольно хитроумными  и
эффективными. Это во-первых. Во-вторых, по моим сведениям,  два  оружейных
завода под Шанхаем этим летом начали работать по три смены.
   - Сведения  об  оружейных  заводах  передало  разведке  Пентагона  наше
управление, - подчеркнул Ингрем. Он хотел напомнить о главенствующей  роли
ЦРУ за этим столом. - Вы получили подтверждение из своих источников?
   Генерал метнул на директора  ЦРУ  взгляд,  в  котором  Дескович  уловил
одновременно злость и удивление. Фрейтаг заулыбался.
   - Разведка министерства обороны уже  располагала  этой  информацией,  -
сказал Полфрей. - Но должен сказать, сведения ЦРУ помогли  нам  восполнить
кое-какие пробелы.
   - Браво, Марвин! - воскликнул Фрейтаг. - Один ноль в вашу пользу,  хотя
вы и сами на это не надеялись.
   Он сделал насмешливый жест, как бы отмечая мелом на доске очки. Генерал
Полфрей кисло улыбнулся. Уолтон покачал головой. Абрамс нахмурился.
   Ингрем, словно ничего не произошло, передал слово следующему:
   - Пит, что скажете вы?
   - Присоединяюсь к мнению Марвина: по существу, ничего не изменилось,  -
ответил Дескович.  -  Наблюдение  за  китайским  посольством  и  китайской
делегацией в ООН показывает, что  они  по-прежнему  собирают  разведданные
через тех же агентов. Если выразить графически уровень китайского шпионажа
за три года, с тех пор, как мы их признали...
   - За два года семь месяцев, - поправил его Абрамс из госдепартамента.
   - Да. Так вот, этот график покажет почти прямую  горизонтальную  линию.
То же самое можно сказать об их поведении и после приема Китая в ООН.
   Директор  ФБР  остановился.  Рассказать  им  о  том,  что  в  Нью-Йорке
китайская агентура  выведена  из  игры  или  нет?  Теоретически  на  таких
совещаниях все разведки должны были обмениваться  информацией  без  всяких
ограничений; плащи и кинжалы, штаны, сапоги и люди должны были  переходить
здесь из рук в руки с такой же легкостью, как старое тряпье на  барахолке.
На практике же глава каждой разведывательной службы ревниво оберегал  свой
гардероб. Поэтому было общепринято открывать не больше, чем  нужно,  чтобы
пробудить интерес соперников, но отнюдь  не  настолько,  чтобы  они  могли
ввязаться в  уже  начатое  расследование  и  пожать  его  плоды.  Дескович
гордился успехом ФБР в раскрытии новой шпионской сети,  и  ему  до  смерти
хотелось  похвалиться,  чтобы  утереть  нос  всем  этим  господам.  Но  он
промолчал. Сказался навык опытного игрока.
   - Примеров шпионской деятельности предостаточно, - закончил  он.  -  Не
стоит тратить на них время.
   Следующим выступил Абрамс из госдепартамента, которому, в общем-то, уже
нечего было говорить. Он ничего и не добавил к словам шефов РМО  [Разведка
министерства обороны] и ФБР. Уолтон из Комиссии по атомной энергии,  важно
глядя сквозь свои двухлинзовые очки, заявил,  что  Китай  и  при  премьере
Ванге отказывается подписать договор о  прекращении  атомных  испытаний  и
продолжает взрывать бомбы различной мощности.
   - Поэтому, - сказал он, - я полагаю, что  наше  заключение  не  вызовет
дискуссий и будет единодушным.
   - Да, по существу, ничего не изменилось, - подхватил  Фрейтаг.  -  Даже
Уолтон с его тавтологией.
   - Вы не слишком вежливы, мистер Фрейтаг, но теперь ваше слово, - сказал
Ингрем.
   - Мне почти нечего добавить, - сказал Фрейтаг. - Как я уже  говорил,  в
прошлом   месяце   мы   раздолбали,   пардон   -   расшифровали   основной
дипломатический код Пекина. Видимо, там узнали об этом,  и  китайцы  сразу
ввели новый шифр, с которым мы до  сих  пор  возимся.  Сплошные  цветочки:
ирисы, маргаритки, шпорник, гранатник, душистый  горошек.  Как  в  дамском
клубе любительниц садоводства. Наш компьютер работает день и ночь, но пока
толку чуть... Впрочем, это к делу  не  относится.  Если  высокое  собрание
желает  добавить  к  обзору,  что  ничего  существенно  не  изменилось,  я
присоединяюсь.
   Три шефа  армейских  разведок,  в  свою  очередь,  поддержали  генерала
Полфрея.  Ингрем  спросил  Джефри  Пейджа,  не  желает  ли  он  что-нибудь
добавить, но специалист по Китаю только покачал головой.
   - Я позволил себе предвосхитить  ваше  решение,  -  сказал  Ингрем.  Он
отыскал на столе лист бумаги. - Здесь у меня предварительная резолюция  по
обзору А-4, которая будет передана президенту. Давайте проверим, все ли  в
ней отражено.
   После минутной паузы он зачитал:
   - "Штаб разведывательных служб Соединенных Штатов рассмотрел и  одобрил
обзор А-4. Обзор  А-4  отмечает  необычное  затишье  в  радиопропаганде  и
прекращение дипломатических нападок на США со стороны  Китая.  Это  первый
продолжительный перерыв в воинствующей  политике  Китая  после  прихода  к
власти нынешнего правительства. До этих пор враждебные  выступления  почти
не прекращались, несмотря на завершение войны  во  Вьетнаме,  несмотря  на
принятие Китая в ООН и несмотря на признание Китая правительством Роудбуша
и последующую нормализацию дипломатических отношений.
   Обзор А-4 указывает, - по нашему мнению, не без оснований, - что  Китай
предпринимает неуклюжую попытку повлиять на выборы в США.  Китайцы  знают,
что президент Роудбуш добился дипломатического признания  Китая,  несмотря
на сопротивление сената, и что в этом году США даже поддержали Китай в ООН
по двум второстепенным вопросам. С другой стороны, губернатор от Иллинойса
Стэнли Уолкотт, кандидат оппозиционной партии,  не  уточняя  подробностей,
запрашивал, "достаточно ли тверд"  президент  Роудбуш  в  своей  азиатской
политике. Обзор А-4 заключает, что Китай надеется, приняв по  отношению  к
США новый, более умеренный тон, затруднить избрание неизвестного  для  них
кандидата, а именно Стэнли Уолкотта.
   Штаб присоединяется к этой оценке, однако единодушно вносит дополнение,
что в многолетней политике Китая по отношению к США ничего,  по  существу,
не  изменилось.  Эта  политика  остается  подозрительной,  неустойчивой  и
недружелюбной, что  подтверждается  ростом  вооружений,  нежеланием  Китая
прекратить атомные  испытания  и  продолжающейся  шпионской  деятельностью
китайцев на нашей территории. Поэтому мы предупреждаем: было  бы  ошибочно
принимать временное перемирие за искреннее стремление Китая  установить  с
США прочные отношения на основе мирного сосуществования".
   Ингрем снял очки, повертел их, словно не зная, куда деть, и взглянул на
собравшихся,  ожидая  одобрения.  Дескович   любовался   его   безупречным
костюмом. Шеф ЦРУ выглядел так, словно за его спиной всегда стоял незримый
слуга с щеткой и утюгом. Сам  Дескович  после  утренних  совещаний  обычно
выглядел, да и чувствовал себя весьма помятым.
   - Кто-нибудь хочет высказаться? - спросил Ингрем, явно ожидая  услышать
отрицательный ответ.
   - Я где-то уловил слово "неуклюжий", - сказал Фрейтаг. - Я  не  ошибся,
Артур?
   - Нет. Это слово определяет попытку Китая повлиять на наши выборы.
   - Оно меня покоробило. Это скорее из области художественной литературы.
И звучит  довольно  странно  в  официальном  правительственном  документе.
Кстати, что оно, собственно, означает?
   Ингрем уткнулся в текст. Брови его слегка  приподнялись,  Дескович  это
заметил. Видимо, документ подготовил помощник Ингрема.
   - В данном контексте это означает "глупая попытка", - ответил он.
   - Если мы хотим сказать "глупый", давайте так и скажем, -  не  унимался
Фрейтаг. - Но лично я считаю китайцев глупцами  только  тогда,  когда  они
пытаются рабски копировать нашу бюрократическую систему.
   - Благодарю за любезность, мистер Фрейтаг,  -  тотчас  взвился  Абрамс,
словно при нем жестоко оскорбили весь государственный департамент.
   - Как насчет того, чтобы заменить "неуклюжий" на "нелепый"? - предложил
генерал Полфрей.
   Ингрем, приняв, видимо, наступившее молчание за знак согласия, неохотно
вписал новое слово.
   - Есть еще возражения?
   Все снова промолчали.
   - В таком случае будем считать, что резолюция принята единогласно.
   Абрамс взглянул на часы.
   - На сегодня все? - спросил он.
   - Да, - ответил Ингрем. - На повестке был  только  один  вопрос.  -  Он
помолчал и потом  добавил,  словно  только  сейчас  об  этом  вспомнил:  -
Разумеется, всем нам хотелось бы услышать что-нибудь новое о  деле  Грира.
Мне кажется, его странное  исчезновение  касается  всего  нашего  братства
разведчиков.
   Вновь наступившая тишина была напряженной, и Дескович  подумал:  "Какое
там братство! Каждый  сидит  в  своем  укрепленном  замке  и  не  доверяет
соседу".  Фрейтаг  облизнул  губы,  собираясь   что-то   сказать,   однако
сдержался. Тень Белого  дома  упала  на  конференц-зал.  Все  выжидательно
смотрели на Десковича, но директор ФБР молчал.
   - Я не уверен, входит ли дело  Грира  в  компетенцию  нашего  штаба,  -
сказал  Уолтон,  как   всегда   озабоченный   прежде   всего   формальными
разделениями и соподчинениями. - Грир личный друг президента, значит,  это
касается Белого дома.
   - Да, конечно, - согласил