я.
     Столкновение   не   ограничилось  простой  дракой.  Мулат,
руководясь инстинктом,  унаследованным  от  испанских  предков,
вытащил  нож  и  нанес  им  опасную  рану своему невооруженному
противнику.
     На этот раз его наказали еще строже. Я просто  рассвирепел
-- ведь Черный Джек был моим "телохранителем" и любимцем.
     Благодаря  своему  веселому  нраву и жизнерадостности негр
был очень приятным товарищем. В дни моего детства он  неотлучно
сопровождал меня повсюду -- и на реке и в лесу.
     Справедливость  требовала наказания, и Желтый Джек получил
его в полной мере. Но  это  оказалось  бесполезным:  мулат  был
неисправим. В него словно вселился злой дух.

     Глава IV. ФЛОРИДСКИЙ КОЛОДЕЦ

     За апельсиновой рощей в почве было своеобразное углубление
-- эта особенность присуща, как я полагаю, только Флориде.
     Круглый  водоем, имевший форму опрокинутой сахарной головы
диаметром ярдов в сорок, уходил на много футов в глубину земли.
На дне этого водоема было несколько углублений,  или  колодцев,
правильной  цилиндрической  формы,  отделенных  друг  от  друга
скалистыми перегородками. Это  было  очень  похоже  на  улей  с
разломанными сотами.
     Такие  колодцы  иногда бывают сухими, но чаще всего там на
дне стоит вода, которая порой заполняет всю впадину.
     Подобные естественные водохранилища хотя и расположены  на
равнинах,  но  всегда  окружены  холмами  или  обломками  скал,
покрытыми вечнозелеными  зарослями  магнолий,  розового  лавра,
дуба,  шелковицы  и  пальметто.  Такие колодцы часто попадаются
среди сосновых  лесов,  а  иногда,  как  маленькие  островки  в
океане, они возникают среди зеленых саванн.
     Это  и  есть "хоммоки" -- флоридские колодцы, знаменитые в
истории индейских войн.
     Один из них был расположен как раз за апельсиновой  рощей.
Рядом  полукругом  возвышались  бурого  цвета  скалы,  покрытые
темной листвой вечнозеленых деревьев. Вода в нем была  чиста  и
прозрачна,  и в ее кристальной глубине резвились стаи золотых и
красных рыбок, лещей и  пестрых  окуней.  Бассейн  снабжал  нас
рыбой,  и  здесь  же  мы все купались. В жарком климате Флориды
купанье не только удовольствие, но попросту необходимость.
     Из дома к водоему через апельсиновую рощу  была  проложена
песчаная  дорожка  и  устроено  несколько каменных ступенек, по
которым было удобно спускаться в  воду.  Конечно,  наслаждаться
купаньем разрешалось только белым.
     За  бассейном  простирались  возделанные поля, окаймленные
вдали высокими  кипарисовыми  и  кедровыми  лесами.  Вокруг  на
многие и многие мили тянулась непроходимая трясина.
     С одной стороны плантации лежала широкая равнина, поросшая
густой  травой.  Это  была  саванна  --  естественный  луг, где
паслись лошади и домашний скот. Здесь часто появлялись олени  и
стаи диких индеек.
     Я  был  как  раз  в таком возрасте, когда юноши увлекаются
охотой. Как и у большинства молодежи из Южных штатов, не  очень
занятой  делом,  охота  была  моим  главным  развлечением. Отец
подарил мне свору великолепных гончих.
     Моей самой любимой забавой было  спрятаться  в  колодце  и
ждать приближения оленя или индейки, а затем гнаться за ними по
зеленой равнине. Мне уже удалось поймать много оленей и индеек;
собаки  отлично берут и тех и других. За дикими индейками легко
можно охотиться с гончими.
     Я обычно уходил из дому рано утром, когда все  еще  спали.
Это самое лучшее время для охоты.
     Однажды  утром  я  отправился  в  свое укрытие у колодца и
залез на скалу, где для меня и собак было достаточно  места.  С
этой  вышки  передо  мной  открывалась  вся  равнина,  и  я мог
наблюдать за всем, что там происходило, тогда как меня никто не
видел. Широкие листья  магнолии  образовали  над  моей  головой
подобие  беседки,  а сквозь просветы между листьями я мог вести
наблюдения.
     В этот день я пришел туда до восхода солнца. Лошади стояли
еще в  конюшнях,  а  скот  в  хлеву.  Саванна  была  совершенно
пустынна. На ее широком просторе не виднелось ни одного оленя.
     Я несколько огорчился. Сегодня мать ждала гостей и просила
принести ей к обеду дичи. Я, конечно, обещал и теперь, глядя на
пустынную саванну, был сильно разочарован.
     Признаться,   я  очень  удивился  --  настолько  это  было
необычно. Каждое утро на широкой равнине появлялись олени.  Но,
может быть, здесь охотились раньше меня? Вполне вероятно. Может
быть, это молодой Ринггольд с соседней плантации или кто-нибудь
из  охотников-индейцев,  которые,  кажется,  вообще  никогда не
спят. Ясно только, что кто-то  уже  побывал  здесь  и  распугал
дичь.
     Саванна  не  считалась  частным  владением и не составляла
собственности  ни  одной  из  плантаций:  каждый  мог  свободно
охотиться на ее просторах. Эта земля принадлежала государству и
еще никому не была продана.
     Итак,  я  не  принесу  к  обеду оленины. Правда, я мог еще
подстрелить индейку, они обычно появлялись позднее.  Я  слышал,
как они курлыкали на вершинах деревьев. Громкие звуки отчетливо
разносились  в  тихом утреннем воздухе. Но накануне мне удалось
убить целый выводок, и  наша  кладовая  была  уже  забита  ими.
Теперь мне нужна была оленина.
     У  меня  была  при  себе  винтовка, и я мог отправиться за
оленем в лес. Или лучше всего зайти в хижину  старого  Хикмэна,
он  мог  бы помочь мне. Если он уже охотился сегодня, то у него
есть оленина, и я возьму у него немного.
     Солнечный диск только что показался  над  горизонтом,  его
лучи  золотили  вершины  далеких кипарисов, а их светло-зеленые
листья сверкали всеми оттенками золота.
     Прежде чем спуститься со своей вышки, я  еще  раз  оглядел
саванну и увидел нечто, заставившее меня изменить мое намерение
и остаться на скале.
     Стадо  оленей показалось на опушке кипарисового леса, там,
где изгородь отделяет саванну от возделанных полей.
     "Ara!  --  подумал  я.  --  Они  сумели  пробраться  через
маисовое поле".
     Я  взглянул  на  то место, откуда, как мне казалось, вышли
олени. Я знал, что там  в  углу  изгороди  был  пролом,  обычно
закрытый  досками.  Я ясно видел этот пролом, но все доски были
на своих местах. Значит, олени пришли не с этой  стороны.  Вряд
ли они могли перепрыгнуть через изгородь. Это был высокий забор
со  столбами и подпорками; доски закрывали пролом на всю высоту
забора. Следовательно, олени появились из лесу?
     Я заметил и кое-что другое. Олени не шли, а быстро бежали,
как будто потревоженные присутствием врага.
     Вероятно, кто-нибудь гонится за ними. Но  кто  же?  Старый
Хикмэн  или  Ринггольд?  Я  не  сводил глаз с лесной опушки, но
никого не было видно.
     А что, если оленей спугнул медведь  или  рысь?  Тогда  они
далеко  не  уйдут,  и  я  с собаками еще смогу их догнать. Быть
может...
     Мои размышления были прерваны появлением того, кто испугал
оленей. Оказалось, что это человек, а вовсе  не  медведь  и  не
рысь.
     Он выступил из густой тени кипарисов. Лучи солнца пока еще
озаряли  лишь  вершины деревьев, но было уже достаточно светло,
чтобы рассмотреть человека. Это был не Рингтольд, не  Хикмэн  и
не  индеец. На нем были синие холщовые штаны, полосатая рубашка
и шляпа из листьев пальметто. По одежде я  сразу  узнал  нашего
дровосека. Это был Желтый Джек.

     Глава V. МУЛАТ И ЕГО СПУТНИК

     Это  открытие  несколько  удивило  меня. Что делал мулат в
лесу в такой ранний час? Запасливость и  бережливость  не  были
свойственны  ему; наоборот, стоило большого труда заставить его
приняться за обычную дневную  работу.  По  природе  он  не  был
охотником. Я никогда не видел, чтобы он гонялся за дичью, хотя,
постоянно  бывая  в  лесу,  он хорошо знал все укромные места и
лазейки, а также повадки и привычки животных. Что же  привлекло
его сегодня утром в лес?
     Я  остался  на вышке и продолжал наблюдать за ним, в то же
время не теряя из виду оленей. Скоро выяснилось, что  мулат  их
не  преследовал.  Выйдя  из  лесу,  он  не  пошел  за стадом, а
повернул  совсем  в  другую  сторону,  на  дорожку,  ведущую  к
маисовому полю.
     Я  заметил,  что он шел медленно, пригнувшись к земле. Мне
показалось,  что  у  его  ног  вертится  какое-то  животное  --
по-видимому,  маленькая  собака  или опоссум. Оно было светлое,
как опоссум, но на таком расстоянии я не мог отличить  опоссума
от  щенка.  Я  подумал, что Желтый Джек поймал в лесу зверька и
тащит его за собой на веревке.
     Ничего странного в его поведении не было.  Мулат  мог  еще
вчера  найти  нору  опоссума  и  поставить  там  ловушку. Ночью
опоссум попался, и теперь он  тащил  его  домой.  Меня  удивило
только,  что  мулат  вдруг  стал  охотником, но и этому я нашел
объяснение. Я вспомнил, что негры очень любят мясо опоссума,  и
Желтый Джек не был исключением.
     Сообразив,  что  зверька  можно  легко  поймать,  он решил
раздобыть себе жаркое.
     Но почему он не нес свою добычу, а  вел  ее  или,  скорее,
тащил за собой? Время от времени он нагибался к зверьку, как бы
для того, чтобы его погладить. Я недоумевал: значит, это был не
опоссум!
     Я  следил  за  мулатом,  пока  он  не  подошел к пролому в
изгороди. Я думал, что он просто перепрыгнет через нее, так как
ближайший путь к дому лежал через маисовое  поле.  Конечно,  он
пойдет  полем.  Но, к моему удивлению, мулат начал снимать одну
жердь за другой. Затем он отшвырнул  их  в  сторону  и  оставил
пролом открытым.
     Он  вошел  в  пролом,  согнувшись,  пробрался через поле и
скрылся за широкими листьями маиса. На некоторое время я совсем
потерял его из виду вместе с белым зверьком, которого он  волок
за  собой  таким  странным  образом.  Я  снова  стал следить за
оленями,  которые  уже  успокоились  и  мирно  паслись  посреди
саванны.
     Но  мысль о странном поведении мулата не оставляла меня, и
я снова посмотрел вслед ему.  Он  все  еще  не  показывался  из
зарослей  маиса.  Но тут я заметил нечто такое, что весьма меня
удивило. Как раз там, где Желтый Джек вышел из лесу,  появилось
существо, двигавшееся прямо к саванне. Это была какая-то темная
фигура,  похожая  на  человека, ползущего на руках и волочащего
ноги по земле.
     В первую минуту мне показалось, что  это  человек,  но  не
белый,  а негр или индеец. По ухваткам он напоминал индейца, но
с индейцами мы были в мире. С какой же  стати  мирному  индейцу
нужно  было  выслеживать мулата? Я говорю "выслеживать", потому
что и поза и движения странного существа ясно говорили  о  том,
что оно идет по следу Желтого Джека.
     "Может  быть,  это  Черный Джек?" -- подумал я. Я вспомнил
вендетту(8), которая существовала между  негром  и  мулатом,  и
драку,  в которой Желтый Джек пустил в ход нож. Конечно, он был
наказан,  но  ведь  не  самим  Черным  Джеком.  Не  пытался  ли
обиженный сам отомстить обидчику?
     Так  можно  было  бы  объяснить зрелище, которое приводило
меня  в  недоумение.  Но  трудно  представить  себе,  что  негр
способен  на  это, -- - он был слишком благороден. Как ни пылал
гневом Черный Джек против своего низкого врага, я был  убежден,
что  он не способен на коварную и гнусную месть из-за угла. Это
не в его характере. Нет, это не мог быть он.
     Не он, и никто другой!
     В эту минуту золотое  солнце  озарило  саванну.  Его  лучи
скользнули  по  зелени,  освещая  деревья  от  макушки до самых
корней. Темное тело выползло из тени и  двинулось  к  маисовому
полю. Под солнцем оно сверкало чешуей, похожей на броню. Теперь
уже  ясно  было  видно,  что это не негр, не индеец и вообще не
человек. Это был аллигатор.

     Глава VI. АЛЛИГАТОР

     Для уроженцев Флориды  аллигатор  не  представляет  ничего
замечательного  и ничего особенно ужасного. Дело в том, что при
всем своем безобразии -- а из  всех  животных  аллигатор  самый
отвратительный, -- он не внушает особенного страха тем, кто его
хорошо  изучил.  Тем  не  менее  к  нему  все же приближаются с
опаской.  Человек,  незнакомый   с   повадками   и   привычками
аллигатора,  весь  дрожа  от  страха,  убегает  от него. И даже
местные жители -- краснокожие, белые  или  черные,  --  живущие
вблизи  от  болот  и лагун, с осторожностью приближаются к этой
гигантской ящерице.
     Некоторые кабинетные  ученые-натуралисты  утверждают,  что
аллигатор  не нападает на человека. Однако они признают, что он
уничтожает лошадей и рогатый скот. То же самое они утверждают и
относительно ягуара  и  летучей  мыши  --  "вампира".  Странные
утверждения,   особенно  когда  имеются  тысячи  доказательств,
свидетельствующих о противоположном.
     Действительно, аллигатор не всегда нападает  на  человека,
когда  ему  представляется  случай. Впрочем, так же поступают и
лев и тигр. Но даже и Бюффон(9), который и вообще-то ошибается,
едва ли осмелился  бы  заявить,  что  аллигатор  --  безобидное
животное.   Если   сосчитать   всех   людей,  ставших  жертвами
прожорливости  аллигаторов  со   времен   Колумба,   то   число
получилось  бы  огромное. Оно было бы не меньше, чем количество
жертв индийского тигра или африканского льва за тот же  период.
Гумбольдту(10),  во  время  его  короткого  пребывания  в Южной
Америке, рассказали много таких случаев; что же касается  меня,
то  мне известен не один случай гибели от зубов аллигатора, и я
видел немало людей, искалеченных этим чудовищем.
     В   водах   тропической    Америки    встречается    много
разновидностей  кайманов,  аллигаторов  и настоящих крокодилов.
Одни из них более свирепы, другие менее, отсюда  и  проистекают
разногласия  в рассказах путешественников. Даже одинаковые виды
в двух разных реках не всегда абсолютно похожи друг  на  друга.
На  аллигаторов, как и на других животных, воздействуют внешние
причины. Климат, близость  людей,  величина  животного  --  все
оказывает  свое  влияние,  и,  что  может  показаться еще более
странным, на свойствах аллигаторов отражается характер той расы
людей, которая обитает вблизи них.
     На  берегах  некоторых  рек  Южной  Америки  живут   плохо
вооруженные,  апатичные  индейцы,  и  здесь кайманы чрезвычайно
смелы, к ним опасно подходить  близко.  Такими  же  были  и  их
сородичи,  северные  аллигаторы,  пока отважные жители лесов, у
которых всегда в одной руке топор, а в другой --  винтовка,  не
научили  их  бояться  человека  -- доказательство того, что эти
пресмыкающиеся все же обладают известной долей разума.  Даже  и
теперь  во  многих  болотах  и  потоках Флориды водятся крупные
аллигаторы,  к  которым  приближаться  далеко   не   безопасно,
особенно  в  период  весенних  игр  и  в  местах, отдаленных от
человеческого жилья. Во Флориде есть такие реки и лагуны, где у
пловца столько же шансов остаться  в  живых,  как  если  бы  он
нырнул в море, кишащее акулами.
     Можно  легко  относиться  даже к действительной опасности,
особенно  когда  эта  опасность  становится  почти  постоянной.
Жители  болот, поросших кипарисами и белыми кедрами, не слишком
тревожатся, когда видят безобразного аллигатора. Его  появление
не  вызывает  интереса  у  обитателей  Флориды,  он  привлекает
внимание  только  негров,  которые  употребляют  в  пищу  хвост
животного,   да   охотников,  для  которых  его  кожа  является
источником дохода.
     Появление аллигатора на краю саванны не  возбудило  бы  во
мне  никаких  подозрений,  если  бы  не его необычные движения,
напоминавшие движения мулата. Я не мог отделаться от мысли, что
между аллигатором  и  мулатом  существует  какая-то  связь.  Во
всяком    случае,    было    несомненно,   что   отвратительное
пресмыкающееся следовало за человеком.
     Видело ли  оно  мулата  или  следовало  за  ним,  влекомое
чутьем, -- я не мог сказать. Последнее представлялось мне более
вероятным,  так  как  аллигатор  появился из леса гораздо позже
мулата и вряд ли мог видеть его в маисовом поле.
     Аллигатор, пересекая луг, полз вперед  прямо  по  следу  к
тому   месту,  где  Джек  разобрал  изгородь.  По  временам  он
останавливался, ложился плашмя, прижимаясь к земле, и оставался
в таком положении несколько секунд, как бы  отдыхая.  Затем  он
приподнимал  свое  тело  приблизительно на ярд от земли и снова
начинал ползти, как будто повинуясь силе, влекущей его  вперед.
По  суше  аллигатор  движется очень медленно -- не быстрее, чем
утка или гусь. Его настоящая стихия -- вода,  где  он  скользит
почти с быстротой рыбы.
     Наконец он приблизился к изгороди, остановился ненадолго и
затем  втащил  свое  длинное темное тело в отверстие. Я увидел,
что он появился на маисовом поле как раз в том месте, где исчез
мулат.
     Я  больше  не  сомневался,  что  чудовище   следовало   за
человеком  и что человек это знал. И то и другое было очевидно.
Первое я видел сам, а для  второго  у  меня  были  убедительные
доказательства.  Странное  поведение и поступки мулата, то, что
он снял  жерди  и  оставил  свободный  пролом,  и  то,  что  он
постоянно оглядывался назад, -- вот доказательства того, что он
знал, кто следует за ним. Несомненно, он это знал!
     Но  моя  уверенность  ни  в  какой степени не помогала мне
разгадать тайну. Было ясно, что мулат заманивал  пресмыкающееся
чем-то  таким,  против чего оно не могло устоять. Что это могло
быть?  Уж  не  колдовство  ли  какое-нибудь?  Суеверная   дрожь
пробежала  по моему телу, когда я задал себе этот вопрос. Я был
воспитан среди негров и вскормлен негритянкой -- неудивительно,
что мой юный ум был полон всяческих суеверий.  Я  знал,  что  в
болоте,  окруженном кипарисами, в самых отдаленных его уголках,
водились аллигаторы -- иногда огромных размеров. Но как  Желтый
Джек  ухитрился выманить одного из них из болота и заставил его
следовать за собой по суше -- вот загадка, которую я был  не  в
силах  разгадать.  Я не мог найти никакой естественной причины,
поэтому мой ум невольно устремился в  область  таинственного  и
сверхъестественного.
     Я   долго   стоял,  недоумевая,  позабыв  об  оленях.  Они
продолжали спокойно пастись на лугу.  Я  был  слишком  поглощен
таинственными действиями мулата и его земноводного спутника.

     Глава VII. ЧЕРЕПАШИЙ САДОК

     Пока  мулат  и аллигатор оставались на маисовом поле, я не
видел ни того, ни другого. Маис достиг  полной  высоты,  и  его
высокие  стебли  и широкие копьевидные листья могли бы скрыть и
всадника. Даже чаща вечнозеленых  деревьев  не  была  бы  столь
непроницаемой  для  взора. Подвинувшись немного вправо, я сумел
бы обозреть большее пространство, но тогда вышел бы из  укрытия
и  мулат  мог  заметить  меня.  По  некоторым  причинам  мне не
хотелось этого, и я продолжал оставаться в своем убежище.
     Я был уверен, что мулат идет по маисовому полю и что скоро
я увижу его -- как только он появится на открытом месте.
     Между бассейном  и  маисовым  полем  простирался  участок,
засеянный  индиго.  Чтобы  приблизиться к дому, необходимо было
пройти через индиговое поле, где растения  возвышались  на  два
фута.  Я не мог прозевать мулата и с нетерпением ждал, когда он
покажется. Мои мысли все еще блуждали на грани таинственного  и
сверхъестественного.
     Он  шел  медленно,  очень  медленно,  но  я  знал,  что он
движется вперед. Я мог следить за его движениями  по  колыханию
листьев  и  початков  маиса.  Утро  было тихое, в воздухе -- ни
дуновения. Колышущиеся листья позади мулата  свидетельствовали,
что аллигатор не отставал от него.
     Я  напряженно следил за листьями маиса. Было очевидно, что
мулат шел не по рядам, а пересекал их  по  диагонали.  С  какой
целью?  Я  никак не мог догадаться. Идя вдоль любой борозды, он
попал бы прямо к дому. Зачем же ему идти более  трудным  путем,
пересекая  борозды?  Но  вскоре я понял, в чем заключалась цель
этого зигзагообразного движения.
     Он подошел теперь почти к краю поля. Участок индиго был не
очень широкий, и мулат находился так близко от меня, что я  мог
слышать даже шелест раздвигаемы