рой этих деревьев. Его можно назвать жирафом холодной полосы. Лось никогда не встречается в прериях, редко заглядывает в открытые равнины и водится главным образом в лесах. На ровной местности охотник легко настигает лося, так как он плохо бегает и скоро запыхается; вот еще одна из причин, почему это животное охотно забирается в густую чащу и непроходимые болота. Летом лося беспокоят всевозможные мухи и москиты, а потому он любит забираться в воду, но здесь он становится легкой добычей охотников, стреляющих в него из своих лодок.
     В теплое время года лоси живут небольшими семействами, состоящими из самца, самки и двух, редко трех, детенышей. Но зимой эти животные образуют большие стада и общими усилиями утаптывают снег на значительном пространстве, что дает им возможность добираться до веток и древесной коры. Охотники называют такие места ?загонами?, и здесь лося несложно подстрелить. Для охотника особенно благоприятны глубокие снега, успевшие сверху покрыться тонкой корой льда, которая может выдержать тяжесть человека, но не лося: он проваливается, и тонкая ледяная кора режет ему ноги до крови. Тогда лось останавливается и ждет преследующих его собак; но горе им, если они позволяют себе очень уж приблизиться к разъяренному зверю: одним ударом своих копыт он убивает самую сильную собаку, да и охотника ждет та же участь, если он удачным выстрелом не уложит лося на месте. В местностях, где лоси водятся в большом количестве, индейцы устраивают на них облавы, для чего предварительно огораживают значительную часть леса, оставляя входное отверстие в виде воронки, куда и загоняют животных, напуганных криками охотников и яростным лаем собак. Однако надо иметь в виду, что подкрасться к лосям не так-то легко, ибо они наделены прекрасным зрением и обонянием и еще лучшим слухом. Охотник должен всегда принимать во внимание, с какой стороны дует ветер, иначе легкий треск какого-нибудь сучка или шелест сухого листа известят лосей о приближающейся опасности. Зимой индейцы охотятся на лосей, надевая лыжи. Я принимал участие в одной из таких охот и рассказал о ней моим товарищам.
     ?Как-то зимой мне пришлось посетить одного из моих приятелей, жившего в северной части штата Мэн. Мой друг выстроил себе просторный и удобный блокгауз, возделывал маис, разводил рогатый скот и свиней, но при всем этом никогда не пропускал случая поохотиться в лесах, окружавших его владения. Я уже неоднократно охотился на медведя, на кугуара, на обыкновенного оленя, на енота и опоссума, но мне еще никогда не приходилось встречаться с благородным лосем, а потому я с большим удовольствием узнал от моего приятеля, что этот зверь часто попадается в лесу, вблизи которого я находился. Уже на следующий день после моего приезда мы вооружились охотничьими ножами, тяжелыми ружьями дальнего боя и отправились разыскивать стада лосей. Глубокий снег покрывал землю, так что пришлось оставить лошадей дома, но зато мы одели на ноги индейские лыжи. Не знаю, видели ли вы их когда-нибудь. Они имеют продолговатую форму с заостренными концами и сделаны из двух обручей, соединенных между собой сеткой из оленьих ремней и жил. Длина лыж три фута, а наибольшая ширина их посредине достигает одного фута, в этом месте приделаны деревянные колодки, на которые охотник ставит свои ноги. Лыжи имеют широкую поверхность и, благодаря этому, дают человеку возможность двигаться даже и по сравнительно мягкому снегу.
     Привязав к сапогам по паре таких лыж, мы с приятелем отправились на поиски, взяв с собой двух сильных охотничьих собак. Нам пришлось направиться в ту часть леса, где в изобилии рос полосатый клен, так как лось особенно охотно питается его ветками и корой. Полосатый клен не принадлежит к высоким деревьям. Ствол его покрыт зеленой корой, испещренной светлыми и темными линиями, откуда и произошло название этого дерева. Во многих местностях Канады и Соединенных Штатов полосатый клен образует густые заросли, куда плантаторы и выгоняют ранней весной своих лошадей и рогатый скот: дело в том, что полосатый клен покрывается зелеными листьями прежде, чем покажется трава на лугах и пастбищах.
     Но я несколько отклонился от своего рассказа и теперь возвращаюсь к нему.
     Пройдя на лыжах около двух миль, мы добрались, наконец, до той части леса, где преобладал полосатый клен. По дороге мы вспугнули кое-какую мелкую дичь, но оставили ее в покое, приберегая свои заряды для лося. Следы его начали попадаться довольно часто, и там и сям виднелись обкусанные ветки и обглоданная кора, но, по словам моего приятеля, лоси проходили здесь еще до появления снега, а свежих следов пока еще не замечалось. Когда мы достигли открытой поляны, то в глаза нам бросились следы, оставленные на снегу раздвоенными копытами, и мой опытный товарищ сейчас же узнал в них следы лося и даже с уверенностью сказал, что это был самец. Следы привели нас в отдаленную часть леса, где было много снега. Мы прошли еще с полмили, и тогда показались новые следы. Дальше они сходились, так что получилась протоптанная дорожка, точно по ней передвигался домашний рогатый скот. Я с некоторым недоверием прислушивался к словам моего попутчика, который, однако же, решительно заявил, что по этой дорожке прошли четыре лося, а именно: самец, самка и два детеныша.
     - Вы сейчас сами убедитесь в этом, - продолжал мой товарищ, - а пока советую вам делать как можно меньше шума, так как лоси находятся где-нибудь поблизости. Да вот они! Тише... стойте!
     Говоря это, мой приятель указал на заросли, от которых мы находились шагах в трехстах. Я посмотрел туда, и вначале не увидел ничего, кроме веток полосатого клена. Но через несколько мгновений среди веток показалась спина животного и его громадные рога, потом из чащи выглянуло еще трое животных, и мне оставалось только удивляться точности, с какой мой спутник сделал свои выводы. Мы остановились на минуту, с трудом сдерживая собак, которые уже почувствовали близость дичи. Нам нельзя было оставаться на месте и надо было на что-нибудь решиться. Лоси находились от нас на таком расстоянии, что пуля не долетела бы до них, а подкрасться к животным поближе тоже не было никакой возможности, так как нас отделяла от них открытая поляна. Таким образом, нам оставалось только спустить собак и гнать лосей до тех пор, пока они не остановятся, что, по нашим соображениям, должно было случиться довольно быстро, так как снег был мало пригоден для бега таких тяжелых животных, как лоси. Услышав лай собак, наше маленькое стадо немедленно обратилось в бегство и, пересекая поляну, направилось к чаще. Самец бежал впереди, а остальные следовали за ним гуськом, причем раздвоенные копыта лосей громко щелкали друг о друга, напоминая трескотню детских пистолетов. Самец энергично продирался сквозь чащу, вытянув вперед морду и закинув свои рога чуть не на спину. Так как лоси бежали почти со скоростью скачущей лошади, то мы вскоре потеряли их из виду и в своей погоне руководствовались лаем собак и следами, оставленными на снегу. Пробежав около мили, мы услышали резкий, прерывистый лай, извещавший нас о том, что лоси остановились. Это придало нам бодрости, и мы рванулись вперед, в надежде на удачный выстрел. Догнав лосей, нам, однако же, пришлось несколько разочароваться в своих ожиданиях, так как оказалось, что остановился один только самец и своими страшными рогами держал собак на почтительном расстоянии. Что же касается самки и ее двух детенышей, то их нигде не было видно, и надо полагать, что они искали спасения в дальнейшем бегстве. Увиде
в нас, самец тоже последовал их примеру и вскоре исчез.
     Дойдя до того места, где только что останавливался старый лось, мы увидели, что следы здесь расходились в две противоположные стороны. Может, лось намеренно увлек собак за собой, чтобы избавить от них самку и детенышей. А может быть и то, что при нашем появлении самец пришел в такое замешательство, что совершенно забыл, в какую сторону надо бежать. Как бы то ни было, но в этом месте мне пришлось расстаться с моим товарищем, так как он больше преследовал практические цели и погнался за самкой и ее детенышами, удачная охота на которых сулила много вкусного мяса. Что касается меня, то я находил гораздо больше удовольствия в погоне за самцом, а потому и побежал за ним, не обращая внимания на те предостережения, с которыми при расставании обратился было ко мне мой приятель. Через несколько мгновений нас уже разделяло такое пространство, что мы не могли ни видеть, ни слышать друг друга.
     Мне пришлось пробежать еще с полмили, ориентируясь по следам и лаю собак. Но вот лай этот опять стал гневным, резким и прерывистым, что означало вторичную остановку лося. При моем приближении лай, однако же, начал ослабевать, потом послышался продолжительный и жалобный вой, после чего одна собака совершенно затихла и лаяла только вторая. Добежав до места происшествия, я увидел причину этой перемены: одна из собак, страшно израненная, бросилась мне навстречу, ковыляя на трех ногах. Лось стоял в яме, вырытой в снегу во время битвы, и у ног его лежал изуродованный труп другой собаки; но лось и теперь еще не оставлял ее в покое и, повинуясь своей слепой ярости, по-прежнему бил копытами мертвое животное и притом с такой силой, что при всяком ударе ребра собаки страшно хрустели. Завидев меня, лось снова обратился в бегство; но на этот раз силы стали ему изменять, и из ног его, изрезанных тонкой ледяной корой, начала сочиться кровь. К тому же мы вскоре попали на место, где снег был очень глубок, так что лось проваливался, тогда как я быстро подвигался вперед на своих лыжах.
     Еще немного - и лось должен был остановиться. Он быстро закинул свои рога на спину, а шерсть и грива так на нем ощетинились, что придали ему необыкновенно свирепый вид; а потому, недолго думая, я решил покончить с ним свои счеты и выстрелил из ружья. Я целил лосю в грудь, но оттого ли, что пальцы мои окоченели от холода и солнце светило как раз в глаза, я лишь слегка ранил лося. Разъяренное животное бросилось на меня, не дав, конечно, мне времени снова зарядить ружье. Само собой разумеется, что я не стал дожидаться удара, а поспешил спрятаться за толстое дерево в то самое мгновение, как животное чуть было не подбросило меня вверх своими страшными рогами. Ослепленный яростью, лось стукнулся о дерево с такой силой, что оно вздрогнуло. После того он отошел от дерева шага на два и вызывающе смотрел своими сверкавшими глазами. А я думал воспользоваться этим временем и зарядить свое ружье, но к великой своей досаде заметил, что у меня не было пороха, так как нашу общую пороховницу унес с собой мой приятель. Таким образом, в эту минуту мое ружье могло мне принести не больше пользы, чем простой железный брус.
     Положение мое было не из приятных. Вооружиться охотничьим ножом и вступить с лосем в битву - значило рисковать своей жизнью ни за грош, так как большие рога и острые копыта этого животного представляли из себя более грозное оружие, чем мой короткий нож, при первой стычке я был бы повален на землю, где меня ожидала самая жестокая смерть. Ввиду всего этого, благоразумие советовало не покидать защищавшего меня дерева и ждать того момента, когда мой противник успокоится и добровольно удалится. Но сколько времени могла продолжаться эта осада? Рана, которую я нанес лосю, возбудила в нем жажду мести, и может быть, только сильный голод смирит его злобные чувства. В этих ожиданиях прошел добрый час, но лось по-прежнему стоял в трех шагах от моего дерева и не выказывал ни малейшего желания оставить меня в покое. Это становилось несносным, я начинал сердиться и терять терпение. На небольшом расстоянии от меня стояло дерево, такое же толстое, как и то, за которым я скрывался. Улучив минуту, я быстро перебежал с места на место и спрятался за второе дерево, но при этом ловкость моя была подвергнута серьезному испытанию, так как мой неприятель преследовал меня по пятам и чуть было не задел своими рогами. Надо, однако же, признаться, что, переменив место, я ни на йоту не улучшил своего положения, и лось по-прежнему стоял в двух шагах от меня с таким же угрожающим и свирепым видом, как раньше. Я пробовал было кричать, но голос мой нисколько не пугал мстительного зверя, и только лесное эхо передразнивало меня. Я потерял всякую надежду быть услышанным моим приятелем.
     Отдохнув несколько минут и собравшись с силами, я снова перебежал за соседнее дерево, преследуемый по пятам неутомимым противником. Следы, оставленные на снегу, указывали мне то направление, в котором находился дом приятеля. Туда я и стремился, перебегая от дерева к дереву, и таким образом приблизился к дому на добрую милю. Но это нисколько не смущало лося, который сторожил и преследовал меня с таким же рвением, как и вначале. Однако я не терял еще надежды добраться до жилища. Каково же было мое разочарование, когда глазам моим вдруг представилась обширная поляна, на которой нельзя уже было придерживаться моей системы перебегания от дерева к дереву! Теперь мне уже не оставалось другого выбора, как терпеливо ожидать моего приятеля, который, по моим соображениям, должен был вскоре прийти мне на помощь. Я чувствовал сильную усталость, но нечего было и думать о том, чтобы присесть на землю отдохнуть. К довершению ужаса, снег вдруг начал падать большими хлопьями, так что под его белым покровом должны были вскоре исчезнуть все следы, оставленные мною с того момента, как я расстался с приятелем, и таким образом он лишался возможности разыскать меня и оказать мне какую-нибудь помощь.
     А лось между тем по-прежнему стоял так близко от меня, что я почти мог дотронуться до него моим длинным ружьем. Это навело меня на счастливую мысль, и я удивился, почему она раньше не пришла мне в голову. У меня за поясом был острый охотничий нож, и он сразу выручил бы меня из неприятного положения, если бы мне только удалось воткнуть его в сердце моего противника. Теперь мне и пришло в голову пустить в ход то копье, которое у меня имелось под руками, и я поспешил привязать охотничий нож к стволу моего длинного ружья. Но, как вы думаете, откуда я взял нужные для этого ремни? А очень просто: я воспользовался подтяжками, которые поддерживали мои панталоны! Теперь у нас с лосем был уже иной разговор. Едва я немного показался из-за дерева, как зверь свирепо бросился на меня. Но я не зевал и в то же мгновенье пустил в ход мое длинное копье и вонзил его лосю почти в самое сердце. Он еще корчился в предсмертных судорогах, как до слуха моего долетел громкий зов, и на противоположной стороне поляны я увидел своего приятеля. Он благополучно закончил охоту, успел уже выпотрошить убитых им животных и развесил мясо на деревьях, чтобы оно не стало добычей волков. Мы так же точно поступили и с моим лосем, после чего нам оставалось только возвратиться домой и послать людей забрать из лесу нашу добычу?.

Глава XXIX

СТЕПНЫЕ ВОЛКИ

     Мы уже вышли из леса, и местность, по которой двигался теперь наш караван, имела вид обширных лугов, обставленных группами деревьев. Прежде лес состоял из ольхи, дуба, орешника, каштанов, ив и платанов. Теперь же Безансон обратил наше внимание на то обстоятельство, что все эти древесные породы начинали быстро исчезать, и чем дальше мы продвигались на запад, тем чаще попадалось знаменитое хлопковое дерево. Я назвал его знаменитым потому, что это - почти единственное дерево значительной величины, попадающееся в прериях, так что степные охотники и всякого рода путешественники чувствуют к этому дереву особое расположение. Группа хлопковых деревьев всегда радует взор уставшего бродить по бесконечным и однообразным прериям. Путешественник находит в такой роще защиту от ветра и от солнца, дрова для походного костра и, главным образом, воду для утоления своей жажды. Если моряк радуется при виде тихой гавани, то степной путешественник испытывает такие же чувства, завидев где-нибудь в прериях серебристую зелень хлопковых деревьев.
     Проехав сотни маленьких прерий, разделенных между собой хлопковыми рощами, мы достигли, наконец, возвышенной местности на берегу маленького Озага, притока большой реки с тем же названием. До сих пор нам не удалось еще встретить буйволов, и мы начинали уже сомневаться в достоверности сведений, полученных в Сент-Луи.
     Но вот нам посчастливилось встретить отряд мирных индейцев, которые вступили с нами в дружеский разговор. От этих индейцев мы узнали, что в начале года буйволы действительно были на берегах маленького Озага, но что охотники частью их перебили, а частью разогнали, так что теперь этих животных можно встретить только по ту сторону одного из северных притоков Арканзаса. Это известие не было особенно приятным, так как нам теперь нужно было одолеть еще около ста миль, прежде чем мы могли надеяться на встречу с нужной нам дичью. Но тем не менее никому из нас и в голову не пришла мысль отказаться от намеченной цели и возвратиться домой. Напротив, мы все готовы были ехать хотя бы до Скалистых гор, и даже опасность быть убитыми дикими индейцами не смогла бы заставить нас отказаться от охоты на буйволов. Поблагодарив индейцев за информацию, мы продолжали наш путь на запад. Деревья становились все реже и реже и, наконец, они виднелись только по берегам рек. Иногда за целый день нам не случалось встретить ни одного деревца, так как теперь мы находились уже в настоящих прериях.
     Мы достигли местности, указанной нам индейцами, но буйволов все еще не было видно, и с каждым шагом возрастало наше желание поохотиться на этих животных. Редкие олени, которых удавалось убивать, давали нам свежее мясо в недостаточном количестве, а солонина и сало надоели хуже горькой редьки. А тем временем наши проводники наперебой расхваливали мясо молодых и жирных буйволов, и нам всем хотелось отведать этих лакомых кусков. Но буйволы и не думали показываться, и мы, сдерживая свое нетерпение, продолжали жевать надоевшую нам солонину. Вид окружавшей нас местности сильно изменился. Деревья попадались редко, но зато начали появляться разные виды кактусов и других не знакомых нам растений, которые привлекали к себе все внимание нашего друга Безансона. Но более всего радовало нас появление небольшого растения, при виде которого наши проводники издали радостные крики: это была знаменитая буйволовая трава. По словам проводников, наши желания должны были теперь скоро осуществиться, так как буйволы особенно охотно приходят в местности, где растет любимая ими трава. Ввиду этих сведений, мы каждую минуту ожидали встречи с буйволами и потому находились в возбужденном состоянии, хотя за последние дни было уже несколько ложных тревог. Прозрачный воздух прерий особенно способствует обману зрения, и отдаленные предметы не только изменяют свою величину, но и форму. Нужно быть опытным охотником, чтобы издали узнать буйвола. Новичку в этом деле кажется, что каждый куст представляет собой дикого буйвола. Что касается нас, то мы приветствовали радостными возгласами пару ворон, сидевших на гребне соседней возвышенности, ибо были уверены, что это пара буйволов. Представьте себе наше разочарование, когда эти буйволы взмахнули вдруг крыльями и улетели!
     Нам уже не раз случалось встречать волка, водящегося в прериях между долиной Миссисипи и берегами Тихого океана. К востоку от Миссисипи встречается только обыкновенный большой волк, любящий лесистые местности.
     Волк, который водится в прериях, похож скорее на шакала и может в Новом свете считаться представителем этого знаменитого животного. По размерам степной волк занимает что-то среднее между большим волком и лисицей, которой он не уступает в хитрости. Этот волк никогда не попадается в западни, но подкапывается под них и благополучно вытаскивает приманку, положенную для более глупых животных. Целая стая степных волков обычно сопровождает всякий караван путешественников, проезжающих через прерии. Как только люди покинут свой лагерь, волки жадно набрасываются и пожирают все остатки и отбросы. В прериях волки довольно смело приближаются к каравану, так как знают, что охотники не любят тратить на них своих зарядов, и разве какой-нибудь искатель приключений, направляю