прибавил он, сделав презрительную мину.
     - Да, ему не будет еще и двадцати  лет.  Но  он  гораздо  развитее  и
вежливее вас, - заметил Стюарт.
     - У вас все развитее и вежливее меня! - огрызнулся Гарри.
     "Неужели я в самом деле так груб и невоспитан?" - все-таки  мелькнуло
у него в голове.
     В это время подошли Винцент и норвежец.
     Последний был высокого роста, белокурый, с большими серыми глазами  и
открытым лицом. На вид ему казалось лет сорок.
     - Вот Оле, - сказал Винцент, представляя матроса.
     - Оле! Какое чудное имя! - не утерпел не заметить Гарри.
     - Полное его имя - Олаф, а Оле - сокращенное, - пояснил Стюарт. - Это
имя дорого для каждого  норвежца,  потому  так  звали  одного  из  великих
королей.  Я  когда-нибудь  вам  расскажу  об  этом   короле.   Расскажите,
пожалуйста, что знаете о морском змее, - обратился он к  норвежцу,  -  нас
очень интересует.
     - Раз я был  на  одном  судне,  совершавшем  рейсы  между  Африкой  и
Европой, - начал норвежец. - Мы  шли  на  всех  парусах  к  Атлантическому
океану. Я был свободен от службы и лежал на палубе, покуривая  трубочку  и
калякая с товарищами. Вдруг по слышались  крики:  "Морской  змей!  Морской
змей!" Я вскакиваю и бегу к борту корабля; там уже  столпились  все  наши;
смотрю через борт и вижу на поверхности воды  какое-то  страшное  чудовище
неимоверной длины. Чешуя его так и сверкает на солнце.
     - А какая его величина? - спросил Стюарт.
     - Да футов около шестисот, не меньше. Голова у него змеиная,  плавает
он с каким-то особенным треском и издает сильный мускусный запах.  Подойти
же поближе мы не решились: мне думается, что  достаточно  было  бы  одного
взмаха его страшного хвоста - и наше судно взлетело бы на воздух.
     - Глупости! Я этому не верю! - вскричал Гарри.
     - Это просто сказки! - прибавил и Гаральд.
     - Зачем говорить так о том, чего вы не знаете? -  заметил  Стюарт.  -
Всего меньше исследовано море, а мало ли в нем чудес! Может быть, наступит
время - и мы будем иметь в музее чучело морского змея, как  имеем  скелеты
мамонта и других земных чудовищ,  теперь  уже  исчезнувших.  Морской  змей
тоже, вероятно, одна из исчезающих форм.
     Слова эти заставили задуматься даже мальчиков.
     Между тем наступило полное затишье,  и  шхуна  неподвижно  стояла  на
одном месте. Экипаж воспользовался этой остановкой и  принялся  за  рыбную
ловлю. Мальчики присоединились к матросам и помогали или,  вернее,  мешали
им вытаскивать сети, ловить прыгавшую на дне лодок рыбу и перетаскивать ее
на шхуну.
     День прошел весело. К вечеру подул свежий попутный ветерок,  и  шхуна
пошла на всех парусах. К утру,  когда  рассеялся  туман,  вдали  показался
Христиания, и ясно  обрисовались  берега  Норвегии.  Стюарт  позвал  обоих
мальчиков на палубу. Шхуна шла быстро, очертания берега делались все яснее
и яснее. Вскоре стали уже заметны холмы, покрытые лесами.
     - Что это за земля виднеется там? - спросил Гарри.
     - Это Норвегия, а вот и Христиания, - отвечал наставник.
     - Значит, мы уже прошли Северное море и теперь плывем по этому... как
его?.. - сказал Гаральд.
     - Северное море осталось за нами, и мы теперь проходим  Скагеррак,  -
продолжал Стюарт.
     - Скагеррак!  -  вскричал  Гаральд.   -   Какое   смешное   название!
Постойте... около этого Скагеррака я видел на карте еще одно более  чудное
название... как его?..
     - Да, припомните, как называется другой пролив, которым можно  пройти
в Балтийское море? - спросил Стюарт.
     - Сейчас, сейчас, мистер Стюарт, подождите... Кар... Кит...
     - Каттегат! - подсказал Гарри.
     - Совершенно верно,  Гарри,  вы  лучше  знаете  географию,  -  сказал
учитель.
     - А мы войдем в этот пролив? - продолжал Гаральд.
     - Нет, мой друг. Каттегат останется у нас внизу, с правой стороны.
     В этой беседе мальчики и не заметили, как шхуна подошла так близко  к
городу, что можно было видеть дома и сады.
     Вскоре путников и их багаж пересадили в лодку и  высадили  на  берег.
Гавань была запружена судами всех наций. Точно лес, всюду виднелись  мачты
голландских, норвежских, французских, итальянских, русских, американских и
других кораблей. На пристани стоял настоящий гул  от  смешанных  криков  и
говора на всевозможных языках.
     Выйдя на берег, наши путешественники совершенно бы растерялись в этой
толпе, если бы не встретили своего знакомого Винцента, которому они  очень
обрадовались.
     - Вы куда? - спросил он.
     - Нам это безразлично, - ответил Стюарт. - Сначала нужно бы разыскать
какую-нибудь гостиницу. Там мы оставим свои  вещи,  закусим  и  отправимся
осматривать город.
     - Ну, на это вам не много понадобится времени. А потом?
     - Потом я желал бы пробраться вглубь  страны.  Мне  знакома  Норвегия
только по книгам и рассказам.  Говорят,  много  хороших  мест  есть  между
Христианией и Бергеном.
     - Да, это правда. Я тоже еду в Берген. Хотите ехать  вместе?  Я  знаю
эти места и, может быть, буду вам полезен дорогою.
     - Благодарю вас, вы очень  любезны.  С  удовольствием  принимаю  ваше
предложение. Но на чем мы поедем?
     - А вы не видали здешних экипажей?
     - Нет еще.
     - Смотрите, вот вам образец, - и Винцент указал на  проезжавшую  мимо
таратайку.
     Это был какой-то странный экипаж с высокой спинкой, запряженный одной
лошадью. В нем сидел, вернее  -  полулежал,  растянувшись  во  всю  длину,
пассажир. Сзади, на запятках, стоял кучер и управлял оттуда лошадью  через
голову пассажира.
     - Какие чудные тележки! - вскричал Гаральд. -  Как  же  мы  влезем  в
такой экипаж?
     - Каждый из нас сядет в отдельную таратайку. Они приспособлены только
для одного пассажира, - заметил, улыбаясь, Винцент.
     - Вот это отлично! - воскликнул Гарри. - Джерри,  -  обратился  он  к
брату, - мы можем сами править.
     - Это мы увидим! - произнес Стюарт. - А теперь пойдемте в гостиницу.
     По дороге они наняли четыре таратайки к завтрашнему утру и,  придя  в
гостиницу, плотно закусили, напились чаю и отправились осматривать город.
     На  другой  день,  рано  утром,   путешественники   уселись   в   эти
оригинальные экипажи и отправились в путь.
     Дорогою Гаральд вздумал разговориться со своим кучером,  который  был
одних лет с ним и  так  смешно  коверкал  известный  ему  небольшой  запас
английских слов, что  Гаральд  не  утерпел  и  стал  его  дразнить.  Кучер
обиделся остановил лошадь, соскочил на землю и проговорил наскоро подбирая
английские слова и немилосердно их коверкая:
     - Я не  хотеть  ехай...  смеяться  меня...  Ходить  вон!  -  и  он  с
угрожающим видом подошел к своему пассажиру, хохотавшему до упаду при виде
жестов норвежца.
     - Ах ты, дурак этакий! - вскричал  наконец  Гаральд,  видя,  что  его
возница действительно не желает ехать дальше. - Так вот  тебе  за  это!  -
прибавил он, дав порядочную затрещину своему кучеру.
     - О-о!.. - закричал  окончательно  выведенный  из  себя  норвежец,  и
стащив седока с таратайки, принялся тузить его.
     Услышав   крики,   ехавший   впереди   Стюарт   оглянулся,   приказал
остановиться и вышел из экипажа.
     Когда он подошел к месту драки, то она приняла уже такой вид: сильный
норвежец повалил Гаральда и, сидя на нем, колотил его обоими кулаками.
     - Ну, довольно, довольно! - проговорил Стюарт, оттаскивая норвежца от
своего ученика.  -  Теперь  можно  надеяться,  что  он  поумнеет  и  будет
вежливее. Это славный урок для него. Право, мне стыдно за вас, Гаральд!  -
прибавил он, помогая мальчику подняться на ноги и отряхивая с  его  платья
пыль.
     Норвежец добродушно засмеялся, взял вожжи и снова  забрался  на  свое
место - на запятки.
     - Погоди,  я  тебе  это  припомню,  норвежская  собака!  -  прошептал
Гаральд, усаживаясь в таратайку.
     - Не советую вам нападать больше на него, - сказал Стюарт, - ведь  вы
видите, что  он  гораздо  сильнее  вас,  и  в  другой  раз  вам  еще  хуже
достанется.
     Не обошелся без приключения и Гарри.  Пока  здесь  разыгрывалась  эта
сцена, немного дальше происходила другая.
     Упросив своего кучера пересесть на свое место, Гарри встал на запятки
и взял вожжи. Молодая горячая лошадь, почувствовав, что вожжи находятся  в
неумелых руках, стала понемногу  прибавлять  шагу.  Лошадь  Винцента  едва
поспевала за нею.
     Вдруг лошадь Гарри, вырвав сильным  движением  головы  вожжи  из  рук
неопытного кучера, закусила удила и понеслась изо всех сил. Тележка  стала
подпрыгивать на каждой неровности дороги.
     Гарри судорожно ухватился обеими руками за задок тележки и  стоял  ни
жив, ни мертв. Кучер его хотел поймать вожжи, но они соскочили с таратайки
и волочились по земле, так что он никак не мог достать их.
     Но вот  лошадь  свернула  с  дороги  немного  в  сторону,  и  тележка
принялась прыгать по кочкам. Через несколько мгновений дощечка, на которой
стоял Гарри, выскользнула у него из-под ног, руки его разжались, выпустили
задок тележки, и мальчик  свалился  на  землю.  При  падении  он  ударился
головою о что-то твердое и потерял сознание.



                            3. НАУЧНЫЕ БЕСЕДЫ

     Когда Гарри  очнулся,  то  заметил,  что  лежит  в  какой-то  большой
комнате, с потолка которой  свисали  какие-то  щепки.  Только  внимательно
присмотревшись, он заметил, что эти щепки - сушеная рыба.
     Мальчик закрыл  глаза  и  стал  припоминать,  что  с  ним  случилось.
Мало-помалу память к нему начала возвращаться, и  он  ясно  вспомнил  все,
только не мог понять, где находится.
     "Где это я! - подумал он, снова открывая глаза и обводя ими  комнату.
- Куда девались мистер Стюарт и Гаральд? Неужели они покинули  меня  здесь
одного?"
     Ему больно было смотреть долго на свет,  и  он  опять  закрыл  глаза.
Вдруг Гарри, услыхал, как отворилась дверь и кто-то вошел  в  комнату.  Он
еще раз открыл глаза и заметил  нагнувшееся  к  нему  доброе  лицо  своего
наставника.
     - А я думал, вы покинули меня, мистер  Стюарт,  -  сказал  он  слабым
голосом.
     - Напрасно вы так думали, Гарри, -  отвечал  Стюарт.  -  Ну,  как  вы
теперь себя чувствуете?
     - Ничего, так себе. Только вот очень болит голова.
     - Ну, еще бы после такого падения! Вы помните, что с вами случилось?
     - Помню.  Лошадь  понесла,  я  выпустил  вожжи  и  грохнулся  с  этой
проклятой таратайки. Но где я теперь?
     - В одной рыбацкой  хижине  близ  Христиании.  Мы  не  успели  далеко
отъехать от этого города, когда случилось с вами несчастье.
     - А Гаральд и Винцент?
     -  Гаральд,  разумеется,  здесь,  а  Винцент  не  мог  ждать   вашего
выздоровления и уехал один в Берген.
     - Да разве я так давно болен?
     - Уже две недели.
     - Вот как! А мне казалось, что это все случилось вчера.
     Мальчик был очень утомлен этим разговором и заметно  ослабел.  Стюарт
увидел это и ласково сказал ему:
     - Засните, Гарри. Вы еще очень слабы, довольно разговаривать.
     Мальчик улыбнулся и закрыл глаза, а Стюарт тихонько отошел от него.
     Прошло  несколько  дней.  Здоровье  Гарри  заметно  поправлялось;  он
вставал с постели и начал выходить на воздух. Однажды он сидел  в  саду  в
обществе брата и учителя. Последний рассказывал своим  воспитанникам,  что
знал о Норвегии.
     - Мистер Стюарт, помните, вы хотели нам рассказать что-то об Олафе? -
сказал Гаральд.
     - Помню, помню!.. Если хотите, я сейчас  вам  расскажу  его  историю,
ответил Стюарт.
     - Пожалуйста! - воскликнули оба мальчика.
     Нужно сказать, что за время болезни  Гарри  нравственное  исправление
сыновей  полковника  Остина  сильно  подвинулось  вперед.  Они  уже  почти
перестали употреблять простонародные выражения и сделались менее грубы. Да
и умственный горизонт их, вследствие постоянных бесед с наставником, начал
несколько расширяться. Рассказы  последнего  им  так  нравились,  что  они
готовы были целыми днями слушать  его.  Они  и  не  подозревали,  что  эти
рассказы почти те же школьные занятия,  и  очень  удивились  бы,  если  бы
кто-нибудь им сказал, что с самого момента поступления  к  ним  Стюарта  в
качестве их наставника они уже учатся. Мальчики серьезно  воображали,  что
учиться значит сидеть за книгами и долбить скучные и непонятные слова.
     Между  тем,  Стюарт,  познакомившись  с  умственным  развитием  своих
учеников, выбрал для занятий с ними сначала устную беседу. Этим  он  хотел
заинтересовать их, заставить полюбить занятия. Он был твердо убежден,  что
добьется своей цели и принудит мальчиков просить его дать им книги.
     Конечно, пока до этого было еще далеко, но Стюарт видел,  что  начало
уже сделано, и искренно радовался, глядя на поворот к лучшему в  характере
и уме своих воспитанников.
     - Ну, слушайте, - продолжал молодой наставник. - Олаф родился  в  969
году на каком-то маленьком островке, название которого неизвестно. На этот
остров мать Олафа принуждена была бежать, спасаясь от преследований  убийц
своего мужа. Олаф еще ребенком был украден морскими разбойниками и  продан
в рабство. Впоследствии он как-то попал в Россию. Там его увидал  Владимир
и принял к себе на службу. Владимир любил людей мужественной наружности, а
Олаф был силен, высок ростом и очень красив.
     - А кто был этот Владимир? - спросил Гаральд.
     - Это был русский князь. Он,  подобно  Константину  Великому,  принял
христианство  и  крестил  свой  народ.  Ну,  слушайте  дальше.  Олаф   был
язычником; ему вскоре надоело служить у Владимира, и  он  уехал  от  него.
После долгих  скитаний  он  попал  на  остров  Борнхольм,  где  сначала  и
поселился.
     - А где находится этот остров? - перебил Гарри.
     - На Балтийском море, южнее Швеции.
     - Что же там делал Олаф? - спросил Гаральд.
     - Он был морским разбойником. Всевозможные разбои были почти всюду  в
большом ходу.
     - Значит, тогда было очень весело жить! - вскричал Гаральд.
     - Это вы сказали необдуманно, Гаральд,  -  заметил  Стюарт.  -  Разве
можно было весело жить в  то  время,  когда  каждую  минуту  вы  рисковали
лишиться всего вашего имущества, свободы и даже жизни? Подумайте.
     - Да... вы правы, мистер  Стюарт,  -  проговорил  сконфуженный  тоном
мальчик, - я действительно не подумал об этом.
     - То-то и есть, мой друг.  Но  я  продолжаю.  Однажды  Олаф  попал  в
Дублин. Ирландией в то время правила одна принцесса. Народ требовал, чтобы
она выбрала себе кого-нибудь в мужья, и вот в Дублин  съехалось  множество
богатых и знатных рыцарей. Все они  собрались  во  дворце  принцессы,  где
назначен был смотр. Между ними находился какой-то иностранец благородной и
воинственной наружности, но в простой, грубой одежде. Он привлек  внимание
принцессы. Она спросила, как его имя и кто он. Он отвечал, что  его  зовут
Олафом и что он норвежец.
     - Хорошо, что он не наряжался: воину это не идет, - заметил Гаральд.
     - Принцесса была того же мнения. Олаф  ей  сразу  понравился,  и  она
избрала его своим супругом. Вскоре слава Олафа достигла норвежского короля
Гакона. Это был очень дурной человек, и народ прозвал его злым; так  он  и
был известен под  именем  Гакона  Злого.  Гакону  было  досадно,  что  его
подданный сделался тоже королем. Он отправился в Ирландию  одного  хитрого
человека, который втерся в доверие к Олафу и под видом дружбы уговорил его
поехать в Норвегию. Олаф прибыл туда как раз  в  то  время,  когда  многие
начальники составили заговор  против  злого  короля.  Гакон  вынужден  был
бежать, а Олаф, которого король хотел лишить жизни, был  выбран  на  место
Гакона королем Норвегии.
     - Вот как! - вскричал Гарри. - А каков он был королем?
     - Он был хорошим военачальником и правителем, и хотя крестился, но не
мог проникнуться духом христианства: тогдашние нравы  были  слишком  грубы
для этого. Крестившись, он, по примеру русского князя  Владимира,  задумал
крестить и свой народ, но приступил к этому не так,  как  следует.  Вместо
того, чтобы действовать кротостью, как учит Евангелие, он стал  принуждать
норвежцев огнем и мечом и всевозможными пытками принимать крещение. Многие
внешние приняли христианство, но в душе остались прежними язычниками. Если
бы Олаф попробовал обращать их ласкою и кротостью,  то,  наверное,  скорее
достиг бы своей цели. Кротость всегда сильнее насилия.
     - Это правда, - сказал Гарри. - Если бы вы, мистер Стюарт,  постоянно
бранили меня и наказывали, то я едва ли стал бы вас слушаться. Может быть,
внешне я и слушался бы, но зато в душе я проклинал  бы  вас  так  же,  как
теперь люблю и уважаю.
     Мальчик со  слезами  на  глазах  протянул  руку  своему  воспитателю,
который дружески пожал ее.
     - Мне очень нравится история Олафа, - проговорил Гаральд. -  Неужели,
мистер Стюарт, вся история так интересна? Я думал, что это  очень  скучная
вещь.
     - Это зависит от того, как ее передают, отвечал молодой наставник.  -
Историю можно передавать так, что она никогда не наскучит, и чем более  вы
думаете узнавать ее, тем еще больше вам захочется знать.
     В таких беседах проходило все время до полного выздоровления Гарри, и
мальчики проникались все большим и большим уважением к своему наставнику.



                                4. В ЛЕСУ

     Когда   Гарри   окончательно   поправился,   наши    путешественники,
поблагодарив радушных хозяев за гостеприимство, отправились далее. На этот
раз пошли пешком, намереваясь таким образом дойти до самого Бергена.
     Этот способ путешествия они нашли еще  приятнее,  так  как  могли  не
спешить и заходить дорогою, куда вздумается. Они часто  останавливались  в
разных деревушках, на хуторах и мызах. Везде их принимали хорошо,  угощали
всем, что имелось лучшего.
     Стюарт и дорогою рассказывал своим воспитанникам различные эпизоды из
истории, посвящал их понемногу в  естественные  науки  и  с  удовольствием
замечал, что интерес, с которым слушают его мальчики, не ослабевает.
     Гарри и Гаральд все время ожидали встречи с волком или с каким-нибудь
другим животным, на котором можно было бы попробовать ружья.
     И вот однажды послышался какой-то шум. Гарри поспешно взвел  курок  и
закричал брату:
     - Джерри, приготовься, сейчас будут волки. Слышишь, как они воют?
     Гаральд последовал примеру  брата,  и  оба  мальчика  в  лихорадочном
ожидании пошли навстречу все усиливавшемуся шуму.
     Стюарт прислушался, понял, в чем было дело, и с улыбкою сказал  своим
спутникам:
     - Эти волки не могут сдвинуться с места. Пойдемте мы сами поскорее  к
ним.
     Мальчики  с   удивлением   посмотрели   на   своего   наставника   и,
заинтересованные его словами, прибавили шагу.
     По мере того, как они подвигались вперед, шум все усиливался и вскоре
превратился в какой-то гул.
     Заинтересованные мальчики  с  сильно  бьющимися  сердцами  пробрались
сквозь   высокий   и   густой   кустарник   и   остановились,   пораженные
величественной картиной.
     Громадный  водопад  низвергался  с  такой  высоты,  что   вокруг   на
значительное расстояние стоял гул и туман от брызг.
     Грандиозное  явление  природы  заставило  всех  путников  онеметь  от
восторга. Они не могли оторвать глаз от воды, низвергавшейся  с  громадной
высоты и игравшей на солнце всеми цветами радуги. Они смотрели до тех пор,
пока глазам не сделалось больно.
     - Ах, как это хорошо! - опомнившись, первый закричал Гарри.
     - Вот так волки!  -  воскликнул  в  свою  очередь  Гаральд.  -  Какое
великолепие! Право, трудно оторвать глаза от такого чуда,  не  правда  ли,
мистер Стюарт?
     - Да, Джерри, вы правы! -  отвечал  наставник,  продолжая  любоваться
интересным зрелищем.
     Они уселись неподалеку от водопада и долго не  переставали  наблюдать
величественный вид шумного падения воды.
     - А что, в Норвегии есть еще такие водопады? - спросил Гарри.
     - Да, здесь их много, как и вообще в горны