н этаж, ибо мы видели края балок,  поддерживающих  второй  пол.
Вход в жилище находился под водой: таким образом, чтобы выходить из  жилища,
бобру приходится нырять в воду, но это доставляет ему  скорее  удовольствие,
чем неприятность. Все жилища были покрыты  известкой,  хорошо  утрамбованной
хвостами и ступнями бобров.
   Некоторые из этих  жилищ  не  представляли  правильных  конусов,  а  были
яйцевидной формы. Иногда под  одной,  так  сказать,  крышей  находилось  два
помещения, это делалось для того, чтобы оказать большее сопротивление  воде,
кроме  того,  получалась  экономия  в  работе.  Все  домики  были   довольно
просторны. Многие из них поднимались над водой на высоту человеческого роста
и имели широкие крыши, на которых бобры любят отдыхать, греясь на солнышке.
   Каждое жилище было построено своими обитателями и  занято  парой  бобров,
самцом и самкой; иногда семейство состояло из четырех или пяти членов.
   Бобры, окончившие строительство раньше других,  собирали  корм  на  зиму:
листья и тонкие ветки различных деревьев.
   Для постройки новой плотины время года не подходило. Такую  работу  бобры
ведут обычно весной. Было очевидно, что эта колония  прибыла  сюда  недавно,
спасаясь от преследований северо-американских охотников или индейцев.
   Они, без  сомнения,  вступили  в  долину  за  несколько  дней  до  нашего
появления, ибо им необходимо было время на свалку деревьев  и  на  собирание
материала для  постройки  плотины,  причинившей  нам  столько  беспокойства.
Некоторые из этих деревьев  имели  около  фута  в  диаметре.  Многие  камни,
которые они подкатили и притащили своими лапами, весили десятки фунтов.
   Таким образом, они прибыли поздно, и поэтому они так лихорадочно работали
для того, чтобы быть готовыми к зиме.

XIX. Смышленая белка

   Пока мы наблюдали за  действиями  бобров  и  говорили  о  привычках  этих
занимательных созданий, один интересный случай убедил нас, что  бобры  -  не
единственные    животные,    которых    природа    одарила    необыкновенной
сообразительностью.
   Почти на середине озера находилась группа больших деревьев, ветви которых
погрузились в воду на глубину двух или трех футов. До образования пруда  эти
деревья находились на берегу ручья; теперь они со всех сторон были  окружены
водой и образовали своего рода островок.
   На верхушках этих деревьев мы заметили нескольких маленьких животных. Они
ловко прыгали с ветки на ветку и с дерева на дерево. Это были белки. Зверьки
находились в сильном возбуждении.
   Можно было подумать, что они встревожены присутствием неприятеля.  Однако
им не грозила никакая опасность. Они перебирались с дерева на  дерево  и  по
ветвям спускались до самой воды. Затем, посмотрев  вокруг,  снова  поднялись
наверх и скоро очутились на самых высоких ветвях. Их  было  больше  десятка,
но, благодаря быстрому передвижению с места на место, можно  было  подумать,
что их намного больше, чем на самом деле.
   Мы давно уже увидели этих животных, перебегавших с дерева на  дерево,  но
не обращали на это  внимания.  Но  теперь  мы  обратили  внимание,  что  эти
маленькие животные, которые никогда не  ныряют  без  крайней  необходимости,
были поражены появлением плотины. Они заметили, что с деревьев были  сорваны
листья, снята кора с самых тонких ветвей, белки, вынужденные питаться  такой
скудной пищей, с ужасом искали средств вырваться из плена.
   Тогда мы поняли причину волнения, царившего среди них.
   Недалеко от этой  группы  деревьев,  несколько  выше,  по  течению  плыло
небольшое дерево. Это дерево и было причиной всего этого возбуждения: белки,
вероятно, имели намерение, как только оно подплывет, воспользоваться им, как
паромом.
   Мы сели  для  того,  чтобы  наблюдать  за  всеми  их  движениями.  Дерево
приближалось очень медленно. Белки  собрались  с  той  стороны,  откуда  оно
приближалось.
   Наконец дерево подплыло уже совсем близко, но  все  же  его  отделяло  от
белок расстояние по меньшей мере шагов двадцать. Белки выстроились  друг  за
другом длинной вереницей, и первая уже собиралась прыгнуть.
   - Не может быть, чтобы  они  решились  прыгать  на  такое  расстояние!  -
сказала Мария.
   Мы все, затаив дыхание, наблюдали с живейшим любопытством.
   Вот первая белка, мелькнув в воздухе, упала на плавающий  ствол.  За  ней
последовала вторая, третья и так далее до  тех  пор,  пока  бревно  не  было
сплошь покрыто этими маленькими животными.
   Мы полагали,  что  они  все  успели  поместиться  на  нем,  но  ошиблись.
Посмотрев снова на деревья,  мы  увидели  там  одну  белку.  Она,  вероятно,
опоздала. Бедное животное в волнении металось взад и  вперед.  Первое  время
она прыгала с дерева на дерево, спускалась и поднималась, время  от  времени
останавливаясь, с отчаянием наблюдая за удаляющимися товарищами.
   Она опустилась с одного дерева с очень толстой  корой,  расколовшейся  на
большие куски, больше фута  длиною  и  в  несколько  дюймов  шириной.  Белка
поместилась у одного из  крупных  кусков,  отставших  от  ствола.  Маленькое
животное старалось оторвать кору от дерева: оно грызло с обеих сторон зубами
и разрывало когтями.
   Наконец кусок коры упал в воду. Белка в мгновение ока прыгнула на него. В
этом месте течения почти никакого не было, и сомнительно, чтобы  кора  могла
сдвинуться с места. Но зверька это нисколько  не  смутило.  Поместившись  на
своей лодочке, белка подняла свой широкий  хвост  в  виде  паруса,  и  ветер
толкнул челнок маленького пловца. Он скоро отдалился от  деревьев,  и  ветер
понес лодочку по течению.
   Белки, наконец, подплыли к шлюзам. Генрих хотел преградить  им  путь,  но
мать помешала  ему.  Она  заявила,  что  эти  маленькие  животные  заслужили
свободу.

XX. Дом, построенный без гвоздей

   Все следующие дни были посвящены строительству  нашего  дома:  сооружению
кровли, окон, двери и прочего. Весь дом целиком  был  возведен  без  единого
гвоздя. Вместо них мы скрепляли доски кожаными ремнями, намоченными в  воде.
Кожа, когда высыхает, еще прочнее притягивает скрепленные ими части.
   Мы перенесли в дом всю нашу утварь и постель и расположились под  кровлей
нашего нового жилища.
   Дом еще не был достроен. Целый день мы провозились  с  печкой  и  дымовой
трубой. Труба, естественно, должна была  находиться  на  краю  крыши,  и  мы
выбрали для нее северную сторону: фасад нашей хижины находился на восточной.
Печка была сделана из камней и известки. Дымовую трубу мы построили по  типу
фабричной, но, разумеется, в миниатюре.
   Когда печка и труба были готовы, мы, несмотря на  то,  что  не  было  еще
холодно, затопили печку и любовались веселым пламенем.
   На следующий день  мы  заделали  пустоты  в  стенах  стружками,  щепками,
камнями и известкой. То же самое проделали и на крыше.  Мы  не  оставили  ни
одного отверстия, через которое могла бы проскочить мышь.
   Что касается почвы, которая была совершенно сухая, то мы временно покрыли
ее зелеными пальмовыми листьями; у  нас  таким  образом  получился  довольно
удобный пол.
   Тогда мы уже окончательно вселились в наш новый дом,  который  полностью,
начиная с кровли и кончая полом, был построен без одного гвоздя.
   Затем первой нашей заботой было строительство сарая для лошади.
   Время года еще позволяло нашему Помпо спать под открытым небом.  Судя  по
погоде, нашей лошади пока не было необходимости  спать  под  крышей,  но  мы
боялись, чтобы какой-нибудь хищный зверь не пробрался ночью на нашу  лужайку
и не поступил бы с Помпо точно так же, как канадский барсук с  нашим  бедным
быком.
   На конюшню у  нас  ушло  два  дня,  для  постройки  мы  использовали  уже
нарезанные бревна и остатки наших досок.
   С этого времени Помпо каждый вечер ночевал в своей конюшне.
   После конюшни мы взялись за изготовление стола и шести  прочных  стульев.
Как я вам уже говорил, у нас  не  было  гвоздей.  К  счастью,  у  меня  были
стамеска, бурав и некоторые другие инструменты, которые я увез  с  собой  из
Виргинии в большем ящике, полагая, что  они  пригодятся  на  нашей  ферме  в
Каире.
   С помощью этих инструментов и благодаря ловкости Куджо мы  могли  сделать
сколько угодно вырезов и креплений сковороднем.
   Рога и копыта оленя пригодились для приготовления  превосходного  шубного
клея. Нам понадобился бы рубанок для полирования стола, но мы обошлись и без
него: несколькими кусками пемзы, собранными в долине, мы сделали поверхность
стола гладкой, как стекло.
   Мы не забыли наших бобров. Они  изо  дня  в  день  были  заняты  работой:
бросали в воду большие ветви и  таскали  в  свои  хижины,  запасаясь,  таким
образом, кормом на  зиму.  Мало-помалу  мы  их  приручали,  они  даже  стали
приходить к нам. Их доверие побудило нас угощать их время от  времени,  чего
они от нас, вероятно, не ожидали.
   На краю лужайки, совсем недалеко от того места, где построен был наш дом,
росли деревья. Они были тонки, несколько изогнуты и не выше тридцати  футов,
с овальными листьями светло-зеленого цвета,  в  шесть  футов  длиной.  Цветы
формой походили на розу, но были белоснежного цвета. От  них  исходил  очень
приятный аромат, и Мария почти каждый день  собирала  букетик  и  ставила  в
кувшин с водой.
   Моя жена объяснила нам природу и свойство этого  ароматного  дерева.  Это
был вид магнолии, не той магнолии, которая славится своими большими цветами,
а совершенно другой, известный под названием "magnolia  glauca".  Иногда  ее
называют "болотным сассафрасом",  но  у  северо-американских  охотников  она
больше известна как "бобровое дерево". Бобры с такой жадностью набрасываются
на ее корни, что она часто служит для них приманкой, благодаря  которой  они
попадаются в ловушку.
   Мы с Куджо скоро взялись за работу и с помощью копья и топора в несколько
часов вырвали из земли много пней с крепкими корнями и перенесли их на берег
озера. Мы бросили их в воду, в том месте, где чаще всего можно  видеть  этих
животных. Вскоре корни были ими обнаружены, почти все бобры собрались здесь,
и каждый позаботился о том, чтобы возвратиться в свою берлогу  с  одним  или
даже целым пучком корней в зубах.

XXI. Охота на чернохвостых ланей

   За то время, пока мы  строили  дом,  запас  мяса  иссяк,  и  было  решено
отправиться на охоту. Кроме того, нам хотелось осмотреть местность, так  как
до сих пор у нас для этого не было времени.
   На охоту мы шли втроем: я, Франк и Генрих. Куджо остался  дома,  на  него
была возложена обязанность охранять женскую половину нашей маленькой общины.
   Когда все было готово, мы пустились в путь.
   Проходя по густому лесу, мы  увидели  множество  белок,  одни  сидели  на
задних лапках, наподобие обезьян, другие грызли орехи, третьи  визжали,  как
маленькие собачки, четвертые  прыгали  с  ветки  на  ветку.  По  ловкости  и
быстроте движения они скорее походили на птиц, чем на четвероногих.  Заметив
нас, они все забрались на одно  дерево,  по-видимому,  искали  убежище,  где
могли бы считать себя в безопасности. Однако  иногда  их  любопытство  брало
верх над страхом: взобравшись на ветку, они останавливались для того,  чтобы
бросить взгляд в нашу  сторону,  и  пушистыми  хвостами  описывали  круги  в
воздухе.
   Нам очень удобно было  стрелять  в  них,  но  я  посоветовал  своим  двум
мальчикам не тратить пороха зря, а использовать его лишь  на  таких  крупных
животных, как лань или олень.
   Удалившись  от  ручья  приблизительно  на  милю,  мы  заметили,  что  лес
постепенно редеет, местами образуя  небольшие  лужайки,  покрытые  травой  и
цветами. Здесь очень легко было встретить лань, она предпочитает  эти  места
густому лесу, где чаще подвергается нападению кугуара и канадского  барсука.
Идя по этим маленьким лужайкам, мы очень скоро заметили  свежие  следы.  Они
скорее походили на следы свиньи, чем лани, но по величине почти не  уступали
следам большого оленя.
   Мы двигались вперед с  большими  предосторожностями,  стараясь,  по  мере
возможности, быть под прикрытием деревьев. Наконец мы  увидели  перед  собой
большую лужайку. Мы бесшумно приблизились и, к великому нашему удовольствию,
увидели перед собой большое стадо.
   Животные, которые были перед нами, принадлежали, по всей  вероятности,  к
семейству ланей. Об этом можно было судить по их длинным и тонким  ногам,  а
также по большим, ветвистым рогам. Но они, так же,  как  и  лоси,  несколько
отличались от обыкновенных ланей. Они были крупнее рыжей  или  желтой  лани,
хотя очень походили на нее. Но больше всего поражали особенности их  ушей  и
хвоста. Уши у них были такие же длинные, как у мула. Хвост  был  короткий  и
пушистый, белый с внутренней стороны, но край  его  и  наружная  поверхность
были черны, как вороново крыло.
   Я, насколько помнится, кое-что читал об  этих  животных,  мало  изученных
естествоиспытателями и названных чернохвостыми ланями Скалистых гор.
   Мы недолго наблюдали за ними. Нам хотелось немедленно приступить к охоте.
Но каким образом подобраться к ним на достаточно близкое расстояние?
   К счастью, я заметил, что с противоположной стороны  находится  тропинка,
ведущая на маленькую лужайку. Если мы вспугнем  ланей,  то  они,  наверняка,
устремятся туда. Я  осторожно  направился  в  ту  сторону  для  того,  чтобы
отрезать им отступление, когда они обратятся в  бегство.  Франк  остался  на
прежнем месте, а Генрих стал посредине - между мной и Франком,  и  спрятался
за деревом. Лани, таким образом, очутились в замкнутом треугольнике.
   Мы были уверены, что им не ускользнуть от наших выстрелов.
   Я едва успел дойти до прохода, как заметил,  что  стадо  двинулось  в  ту
сторону, где стоял Франк. Лани все ближе подходили к  нему.  Вдруг  раздался
выстрел, а за ним - лай наших собак. Одна из ланей поднялась на задние ноги,
а затем замертво упала на землю. Другие в замешательстве  описали  несколько
кругов и направились к проходу,  где  их  поджидал  я.  Они  пробежали  мимо
Генриха, и его выстрел уложил на месте еще одну лань.
   Я  не  хотел  уступить  сыновьям.  Когда  лани  приблизились  ко  мне,  я
выстрелил. Сперва мне показалось, что я промахнулся,  но  Цезарь  и  Поллукс
тотчас бросились за ланями, вскочили на бежавшую позади и опрокинули  ее  на
землю. Я поспешил к ним  на  помощь,  схватил  раненое  животное  за  рог  и
прикончил ударом ножа. Лань была ранена в бок,  благодаря  этому  собакам  и
удалось догнать ее.
   Мы собрались вместе, радуясь удаче: у нас была "загонщичья охота" по всем
правилам искусства. Мы были счастливы, что ни разу не  промахнулись,  и  что
нам удалось добыть большой запас хорошего мяса.
   Мы убивали этих грациозных созданий не из простой любви к  охоте,  а  нас
вынуждала к этому необходимость. Каждый из нас поздравлял других с удачей  и
ничего не говорил о своей  собственной,  хотя  было  очевидно,  что  мы  все
гордились своей ловкостью.
   Справедливости ради хочу сказать, что ловчее всех стрелял Генрих: он убил
животное на бегу, что нелегко, когда имеешь дело с этими чернохвостыми. Они,
в отличие от других видов ланей, скачут, поднимаясь сразу на четырех  ногах,
как бараны.
   Снова зарядив наши ружья, мы  поставили  их  возле  ближайшего  дерева  и
принялись снимать шкуры с убитых ланей.
   Пока мы возились с  добычей,  очень  захотелось  пить.  Зная,  что  ручей
неподалеку от нас, Генрих взял оловянную чашку и пошел  искать  воду.  Через
несколько минут мы услышали, что  он  нас  зовет.  Я  схватил  ружье,  Франк
последовал моему примеру, и мы отправились к Генриху.  Когда  мы  подошли  к
нему, он спокойно сидел на берегу прозрачного ручья и держал в  руке  полную
чашку воды.
   - Зачем ты нас позвал? - спросил Франк.
   - Попробуй воду, - сказал Генрих, - она соленая, как морская вода.
   - Это настоящий рассол! - воскликнул Франк.
   Это открытие было неожиданным счастьем. Дети, которых  мучила  жажда,  не
поняли моей радости, они предпочли  бы  немного  пресной  воды  всему  этому
ручью. Я объяснил им, что значило это открытие.
   Мы очень нуждались в соли, у нас не было ни одной щепотки, и  со  времени
нашего прибытия в долину мы уже много выстрадали из-за  ее  отсутствия.  Кто
никогда не испытывал недостатка в соли,  тот  не  в  состоянии  понять,  что
значит быть лишенным этой грубой, но необходимой приправы.
   Мясо  нашего  оленя,  которым  мы  питались  уже  несколько  дней,   было
совершенно безвкусно, потому что нечем посолить. По той  же  причине  мы  не
могли приготовить никакой годной для употребления жидкой пищи.  А  отныне  у
нас будет сколько угодно соли! Я объяснил детям,  что  если  выкипятить  эту
воду в котле, то мы получим то, в чем так сильно нуждались.
   Скоро три наши лани были разделаны и  развешены  на  деревьях  для  того,
чтобы уберечь мясо от волков. Затем, перебросив ружья через плечо, мы быстро
направились к дому.

XXII. Скунс

   Радость Марии, когда она узнала о нашем открытии, трудно описать.  И  это
вполне естественно, даже самая лучшая хозяйка не сможет приготовить  вкусную
еду, не имея соли.
   Мы решили перенести наш большой котел  на  берег  соленого  ручья  и  там
выварить соль. Это казалось нам гораздо удобнее, чем носить соленую  воду  к
дому. Мясо мы перенесли домой в тот же день.
   Утром после завтрака мы отправились к соленому ручью. Пошли  все  вместе.
Мария ехала верхом, а я и Куджо несли  на  руках  девочек.  Франк  и  Генрих
тащили в одной руке ружья, а в другой -  котел  и  жерди  для  него.  Собаки
бежали около нас. Дом мы оставили на произвол судьбы.
   Мария восхищалась окружающей природой. Она внимательно  разглядывала  все
попадавшиеся по пути деревья. Вдруг она издала радостный крик. Очевидно, она
увидела какое-то необычное растение. Но она заявила, что будет скрывать свою
тайну до нашего возвращения домой.
   - Вы к тому времени сильно устанете, - прибавила она, - и то, что  я  вам
скажу, обрадует и ободрит вас.
   Мы проходили по небольшой лужайке, разговаривали и смеялись от всей души,
как  вдруг  из  кустов  выпрыгнуло  какое-то  животное  и  начало   медленно
приближаться к нам. Это был очаровательный  маленький  зверек,  величиной  с
кошку, с темной, лоснящейся шкуркой. Он остановился  и,  подняв  вверх  свой
пушистый хвост, посмотрел на нас с невинным и глупым видом. Пылкий Генрих не
выдержал, бросил жердь и котел, чтобы бежать за животным.
   Маленький зверек, по-видимому, оцепеневший  от  ужаса  при  виде  врагов,
остановился на краю лужайки  в  ожидании  преследователей.  Генрих  старался
удержать собак. Он хотел взять красивого зверька живым  и  боялся,  что  его
растерзают собаки до его прихода.
   Но в это мгновение животное поднялось  на  задние  лапы,  подняло  хвост,
прыгнуло  и  обернулось   как   бы   с   намерением   броситься   на   своих
преследователей.  Это  странное  движение  произвело  неожиданное  действие.
Собаки тотчас обратились в бегство. Их победный лай сменился страшным  воем,
и они начали тереть свои носы о траву. Генрих, издавая крики, несся  к  нам,
закрыв лицо руками.
   Зверек, это был скунс, родич хорька, выпустил  свою  зловонную  жидкость,
остановился на мгновение и затем, весело размахивая хвостом, прыгнул в кусты
и скрылся.
   Мы не могли оставаться на лужайке,  полной  удушливого  запаха.  Я  велел
Генриху взять свои вещи, и мы пустились бегом с этого места. Собаки, однако,
распространяли вокруг себя противный запах, и мы должны были  камнями  гнать
их от себя и держать на известном расстоянии. Генрих не так  пострадал,  как
собаки. Он сравнительно легко отделался.
   Пока мы шли,  я  решил  рассказать  детям  о  привычках  этого  странного
животного.
   - Вы видели, - сказал я, обращаясь к Франку и Генриху, - что зверек почти
что такой же величины, как кошка, но его тело крепче и мускулистее, а  морда
более вытянутая. Он в пятнах и полосах. Это животное плотоядное,  снабженное
крепкими, острыми когтями. Оно бегает не очень быстро,