жена  на  юге,  в  стороне  от
дороги, по которой следуют торговые караваны. У меня  осталась  только  одна
надежда, за которую я ухватился. Может быть, пустыня простирается на юг и на
запад не так далеко, как кажется? Может быть, нам  смастерить  более  легкую
повозку? Я решил один отправиться в  путь,  чтобы  можно  было  хоть  как-то
сориентироваться. Если бы  я  выяснил,  что  расстояние  не  так  велико,  я
немедленно привел бы свой план в исполнение.
   На следующее утро я оседлал лошадь и взвалил на нее  столько  провизии  и
воды, сколько она в состоянии была тащить на себе.  Я  нежно  обнял  жену  и
детей и, вверяя их покровительству Господа, сел на лошадь  и  направился  на
запад. Я проехал немного, ибо приходилось ехать по камням и сыпучему  песку,
в котором лошадь застревала по колени. На другой день около  полудня  я  уже
отказался от своего предприятия, боясь, что не смогу вернуться в  долину.  К
счастью, вернуться мне удалось, хотя и я и лошадь чуть не умерли от жажды.
   На стоянке было все в порядке. Но я не принес хороших вестей и сел  возле
костра, охваченный чувством глубокого отчаяния.
   Сидя на стволе дерева, я думал о мрачном будущем,  которое  нас  ожидает.
Вдруг я почувствовал на своем плече  прикосновение  руки  и,  подняв  глаза,
увидел Марию, сидевшую рядом со мной. Она нежно улыбнулась.
   - Не правда ли, здесь очень хорошо? - сказала она, сделав знак рукой, как
будто хотела обнять все окружавшее нас. Я посмотрел и  невольно  залюбовался
природой.
   Это действительно было чудесное место. Открытая лужайка, зеленый покров с
играющими на нем золотистыми лучами солнца, ярко и пестро окрашенные  цветы,
отдаленные холмы, образующие контраст с темным цветом кедров  и  сосен,  еще
дальше и выше - белые снежные  вершины,  врезывающиеся  в  лазурное  небо  и
дающие  приятную  свежесть  атмосфере:  все  это  составляло  очаровательную
панораму, от которой невозможно было оторвать глаз.
   - Да, Мария, - сказал я, - это действительно прелестный уголок.
   - Отчего же в таком случае, Роберт, - сказала она, глядя на  меня,  -  ты
так беспокоишься, что не можем покинуть его?
   -  Почему?  -  переспросил  я  машинально,  совершенно  изумленный   этим
вопросом.
   - Да, почему? - продолжала она. - Мы ищем колонию... Мы можем основать ее
здесь. Где мы найдем лучшую колонию, если даже  допустить,  что  нам  вообще
захотят дать место?
   - Но, дорогая Мария, как вы все будете жить, отрезанные от мира? И ты,  и
дети воспитывались в обществе и привыкли к его утонченной жизни.
   - Общество, - сказала она, - что нам за дело до общества? Разве наши дети
не с нами? Вот наше  общество,  и  этого  общества  нам  вполне  достаточно.
Вспомни, как с нами до сих пор поступало общество. Были ли  мы  счастливы  в
обществе? Нет, что касается меня, то я здесь вкусила больше счастья,  чем  в
том обществе, о котором  ты  говоришь.  Подумай  об  этом,  Роберт,  подумай
прежде, чем оставить эту восхитительную долину.
   - Мария, тебе тоже не мешает подумать, как нам придется трудиться,  чтобы
прожить здесь.
   - Я об этом думала, - возразила она, - я обо всем этом  думала  во  время
твоего отсутствия. По-моему, добывать здесь  средства  к  существованию  нам
будет не так уж трудно. Мы здесь  найдем  все  необходимое  для  жизни:  что
касается избытка, то я о нем не забочусь.
   Эти слова произвели на меня странное  впечатление.  До  этого  момента  я
никогда и  не  думал  о  том,  чтобы  остаться  здесь,  я  все  время  искал
возможность уйти отсюда. Теперь я пересмотрел свои планы. Дурное отношение к
нам людей, превратности судьбы, постоянные разочарования, наше все  более  и
более шаткое положение в обществе,  -  все  это  должно  было  ослабить  мое
желание вернуться в это общество. Я все более стал склоняться к тому,  чтобы
принять предложение Марии.
   Я какое-то время сидел молча и  обдумывал,  как  все  будет  выглядеть  в
действительности. У нас были ружья  и,  к  счастью,  достаточное  количество
пороха. А пока иссякнет этот запас, мы придумаем, как без ружей охотиться на
дичь.
   Впрочем, в долине было много растений, годных в пищу. Некоторые из них мы
уже испробовали. Мария была сведуща в ботанике и научила нас  разбираться  в
этом. Так что в нашем распоряжении были пища и вода.
   Чем больше я думал о будущем, тем сильнее мне  хотелось  остаться  здесь.
Наконец, я сделался таким же пламенным сторонником  этой  идеи,  как  и  моя
жена.
   Куджо, Франк и Генрих также были приглашены на совет, и  они  с  радостью
приняли этот план. Верный Куджо, по его словам, доволен своей судьбой тогда,
когда разделяет ее с нами. Что касается детей, то  они  были  в  восхищении,
когда думали об этой свободной и уединенной жизни.
   В разговорах проведен был весь вечер.

XVI. Таинственное наводнение

   В тот день я еще не принял окончательного  решения.  Я  не  мог  остаться
здесь на всю жизнь без всякой надежды на то, что когда-нибудь все  изменится
к лучшему. Чем бы мы здесь ни занимались,  единственное,  на  что  мы  могли
рассчитывать, так это на то, что нам удастся прокормиться. Если бы даже  нам
удалось обработать всю долину, то и от этого мы бы ничего  не  имели.  Таким
образом, мы не могли  здесь  разбогатеть  и  приобрести  состояние,  которое
позволило бы нам вернуться в цивилизованное общество. А последнее,  несмотря
ни на что, было моей заветной мечтой. Прежде всего, ради детей.
   Мария, довольствующаяся минимумом, пыталась доказать, что  счастье  не  в
богатстве, что нам незачем оставлять эти места, что нам, следовательно,  нет
надобности копить богатство.
   Быть может, это и была настоящая философия, она, по  крайней  мере,  была
естественна. Но искусственные потребности общества  привили  мне  стремление
копить, и я никак не мог освободиться от этого. Если  бы  мы,  рассуждал  я,
могли развить здесь какую-нибудь промышленность, то наше время  не  было  бы
потеряно, и наше возвращение в общество было бы обеспечено. Тогда  мы  могли
бы жить здесь счастливо.
   - Кто знает? - возражала Мария. - В этой долине мы, может  быть,  найдем,
чем заняться для того, чтобы скопить запас, о котором ты  говоришь,  -  даже
скорее, чем если бы продолжили наш путь в Новую Мексику. Какие там  для  нас
перспективы, чем они лучше здешних? Теперь  у  нас  ничего  нет:  нам  нужно
начать с нуля. Здесь у нас - корм и земля, - земля, которую мы можем назвать
нашей собственностью, там же у нас не будет ни еды, ни земли.  Здесь  у  нас
есть убежище. И  почему  ты,  Роберт,  думаешь,  что  мы  не  составим  себе
состояние в пустыне?
   Эта мысль заставила нас обоих улыбнуться. Чтобы сделать свой  план  более
пленительным, Мария прибегала и к шуткам.
   Было уже около полуночи, - до того мы  увлеклись  рассуждениями  о  нашей
будущей  жизни.  Луна  поднималась  из-за  восточных  холмов,   и   мы   уже
намеревались забраться в повозку спать, как вдруг были поражены  неожиданным
зрелищем.
   Как я вам уже говорил, то  место  нашей  долины,  которое  теперь  занято
озером, представляло тогда зеленый лужок с разбросанными по нему  деревьями.
Его прорезал ручей. Выступов, могущих служить берегом, почти не  было:  вода
протекала по плоскому и неглубокому руслу. В предшествующие  ночи  мы,  сидя
вокруг нашего костра, любовались ручьем,  серебристой  полосой  выделявшимся
при лунном свете на темно-зеленом фоне  лужка.  Теперь,  к  великому  нашему
удивлению, вместо этой белой полосы перед нами простиралось обширное озеро.
   Не веря своим глазам, мы все, Куджо, дети и я,  побежали  в  ту  сторону.
Через несколько минут мы  оказались  на  берегу  громадного  озера,  которое
образовалось словно по мановению волшебной палочки.
   Вначале мы любовались им с чувством изумления, но вскоре  наше  изумление
сменилось ужасом, когда мы заметили, что вода все прибывает! Она была уже  у
самых наших ног и, подобно морскому приливу, продолжала медленно подниматься
по живописному склону.
   Без сомнения, это был внезапный разлив реки, но откуда он мог взяться?  В
течение нескольких дней не было ни дождей, ни сильной жары, которая могла бы
вызвать необычайное таяние снегов. Что же произошло?
   Какое-то  мгновение  мы  стояли  молча.  Я  высказал  предположение,  что
какой-нибудь страшный обвал загородил громадное ущелье,  по  которому  ручей
стекает с долины. Если бы это действительно было так, то долина за несколько
часов была бы наводнена,  вода  покрыла  бы  не  только  весь  занятый  нами
участок, но и верхушки самых высоких деревьев!
   Вы можете представить себе, какой  страх  овладел  нами  при  одной  этой
мысли. Мы побежали в лагерь с твердым намерением оставить эту  долину,  если
еще есть возможность. Куджо взял лошадь, Мария разбудила девочек и сняла  их
с повозки, а мальчики и  я  складывали  самые  необходимые  для  дальнейшего
путешествия вещи.
   До сих пор мы не думали о  том,  что  могут  возникнуть  препятствия  при
выходе из долины. Теперь эта ужасающая действительность встала  перед  нами.
Дорога, по которой мы выходили на лужайку, шла вдоль  ручья,  и  теперь  она
была совершенно затоплена: вода здесь достигла значительной высоты.  Другого
выхода не было; чтобы проложить новый проход через лес, нужно было  работать
несколько дней.
   Каждый из нас  уже  держал  свой  узелок.  Но  все  это  вдруг  оказалось
ненужным, и мы с отчаянием бросили на землю все, что  было  в  наших  руках.
Вода все поднималась, озеро становилось все шире.
   Волки, выгнанные водой  из  берлог,  завыли;  птицы,  разбуженные  шумом,
закричали и заволновались, собаки залаяли при  этом  страшном  зрелище,  при
свете луны видно было, как лани и другие  дикие  животные,  объятые  ужасом,
бросились к нашей лужайке.
   Что делать? Взобраться на деревья? Но это не спасло бы  нас.  Вдруг  меня
осенила гениальная мысль.
   - Плот! - закричал я, - плот, и мы спасемся!
   Меня сразу поняли. Куджо схватил топор, а Мария  побежала  к  повозке  за
веревками. Я понял, что их не хватит, схватил шкуру оленя и  стал  разрывать
ее на ремни.
   Близ нашего лагеря мы нашли длинные сухие деревья. Приложили  их  друг  к
другу и прочно скрепили веревками и поперечными  брусьями.  Когда  плот  был
готов, мы поставили на него наш ящик с сушеным мясом, одеялами и необходимой
утварью.
   Мы потратили около двух часов на сооружение плота. Это время мы были  так
заняты, что почти не смотрели в  сторону  озера.  Окончив  наши  хлопоты,  я
вернулся к воде.  Простояв  несколько  минут,  я  увидел,  что  приток  воды
прекратился.  Полчаса  мы  стояли  на  берегу  нового  озера   и,   наконец,
окончательно убедились в том, что вода перестала прибывать. Я  тогда  думал,
что она достигла верхнего края запруды и начала выливаться через нее.
   Было уже очень поздно или, вернее, очень рано, когда Мария с детьми пошла
спать, а я и Куджо, не доверяя  капризам  природы,  решили  бодрствовать  до
утра, опасаясь нового разлива, который мог бы застигнуть нас во время сна.

XVII. Бобры и росомахи

   Когда рассвело, вода все еще держалась на прежней высоте. Я решил пробить
себе дорогу через лес для того,  чтобы  разъяснить  загадку  с  озером.  Это
странное явление было для нас предметом серьезного беспокойства.
   Взяв ружье и топор для того, чтобы прорубить себе  проход  через  лес,  я
отправился один, оставив Куджо и сыновей для охраны стоянки.
   Преодолев  около  двух  миль,  я  вдруг  очутился   на   берегах   ручья.
Представьте, каково было мое удивление, когда я увидел, что он не только  не
разлился, но в его русле воды было даже меньше обычного! Вода была мутная, а
зеленые листья и недавно сломанные деревья неслись по течению.
   Я возвратился к  верховью  ручья,  полагая,  что  там  должна  находиться
плотина. Я начал думать, что здесь  вмешалась  рука  человека,  и  стал  уже
искать следы человеческих  ног,  но  не  нашел.  Зато  увидел  следы  многих
животных.
   Шел я, все-таки соблюдая предосторожность. Наконец,  добрался  до  изгиба
ручья, где, как помнилось, русло постепенно суживалось и с обеих сторон было
окаймлено довольно высокими берегами.
   Именно здесь я должен был найти разгадку к тайне, связанной с  появлением
озера.
   Я не ошибся. Передо мной была  намеренно  воздвигнутая  плотина.  Поперек
ручья лежало большое дерево, а вокруг него - куча  камней  и  ила.  Напротив
дерева были вбиты в землю длинные колья. Они образовали что-то вроде плетня,
прочно укрепленного камнями.
   Казалось, что только человек способен на такое. Между  тем  это  было  не
так. Строители были перед  моими  глазами  и,  по-видимому,  отдыхали  после
работы. Я увидел их, по меньшей мере,  сотню.  Они  лежали,  притаившись  на
земле и вдоль плотины. По цвету и размеру они походили на  гигантских  крыс,
но хвост у них  был  гораздо  длиннее,  совершенно  не  покрытый  шерстью  и
заостренный к концу, спина  сгорблена,  туловище  округленное,  как  у  всех
животных из рода крыс. Кроме того, у них были длинные резцы, характеризующие
грызунов. Уши у  этих  животных  были  короткие  и  наполовину  скрытые  под
шерстью. Шерсть длинная и гладкая. По обе стороны  ноздрей  торчали  длинные
пучки волос, наподобие усов кошки. Передние  лапы  короче  задних,  и  те  и
другие снабжены когтями.
   Хотя я этих животных никогда не видел, однако по  всем  признакам  понял,
что это бобры. Загадка была разгадана.
   Колония бобров переселилась  в  долину  и  воздвигла  плотину,  вызвавшую
внезапное наводнение.
   Сделав это  открытие,  я  какое-то  время  наблюдал  за  действиями  этих
интересных созданий.
   Одни из них лежали на плотине и грызли торчавшие из ила листья  и  ветки;
другие, резвясь, купались  в  воде,  третьи,  сидя  на  задних  лапах  возле
плотины, время от времени ударяли по  воде  своими  тяжелыми  хвостами,  как
делают прачки, стирающие белье.
   Постояв несколько минут в укрытии, я решил показаться, чтобы  посмотреть,
какое впечатление произведет на них мое присутствие, как вдруг  увидел,  как
что-то спугнуло животных. Бобер, сидевший на дереве на некотором  расстоянии
от озера как бы на страже, бросился вниз и три  раза  ударил  своим  тяжелым
хвостом по воде. Это, очевидно,  был  сигнал.  Сразу  после  этого  животное
бросилось в озеро и исчезло, как бы спасаясь от преследований. Все остальные
бобры проделали то же самое.
   Теперь я понял причину этого внезапного бегства - на  том  месте,  откуда
исчез бобер, бывший на страже,  стояло  необычное  животное.  Оно  двигалось
медленно и бесшумно, карабкаясь между деревьями и держась близ берега  воды.
Я видел, что оно направляется к плотине, и стал наблюдать. Наконец оно дошло
до  плотины  и  стало  осторожно  двигаться  вдоль  нее,  стараясь  не  быть
замеченным со стороны озера.
   Это было несимпатичное животное,  немного  крупнее  бобра  и  чем-то  его
напоминающее. Но оно было другого окраса. Спина и брюхо почти черные.  Вдоль
боков тянулись две светло-бурые полосы, соединявшиеся позади  крестца.  Лапы
совершенно черные, а грудь и шея белые, с белым  ободком  вокруг  глаз.  Уши
маленькие, хвост короткий и пушистый. Шерсть длинная и густая, ноги крепкие,
мускулистые и такие короткие, что когда животное двигалось, то казалось, что
тело его волочится по земле. Оно принадлежало к семейству стопоходящих.  Это
была росомаха, страшный враг бобров.
   Дойдя до середины плотины, зверь остановился и, поставив  лапы  на  край,
медленно поднял голову и посмотрел на озеро.
   Вскоре из  воды  показалось  несколько  бобров.  Некоторые  забрались  на
маленькие островки, где считали себя в безопасности.  Вероятно,  они  знали,
что росомаха плохой пловец. Но ни один из них не  собирался  приближаться  к
плотине.
   Росомаха уже не таилась,  а  озиралась  вокруг,  выискивая  свою  жертву.
Наконец, она повернулась и направилась  в  ту  сторону,  откуда  пришла.  На
некотором расстоянии  от  плотины  она  на  мгновение  остановилась,  затем,
повернувшись спиной к озеру, скрылась в лесу.
   Мне любопытно было узнать, вернутся  ли  бобры  на  плотину,  и  я  решил
подождать здесь, не выходя из засады. Я ждал всего пять минут и увидел,  что
те из них, которые находились на наиболее отдаленных  островках,  нырнули  в
воду и поплыли в мою сторону.
   Внезапно донесся глухой шум, я поднял глаза и увидел  росомаху,  поспешно
возвращающуюся на плотину. Дойдя, зверь не стал карабкаться по  ней,  как  в
первый раз,  а  схватился  длинными  когтями  за  ствол  дерева  и  старался
держаться  стороны,  противоположной  озеру.  Ветви  этого   дерева   висели
горизонтально рядом с плотиной. Росомаха ухватилась за одну из ветвей.
   Как только она заняла это положение, полдюжины  бобров  вскарабкались  на
плотину, полагая, что враг еще далеко. Они были уже близ ветки,  на  которой
их поджидал враг, готовый  броситься  на  свою  жертву.  Я  поднял  ружье  и
выстрелил в росомаху.  Испуганные  выстрелом,  бобры  бросились  в  воду,  а
росомаха упала, очевидно, раненая. Я  подбежал  к  ней  и  ударил  прикладом
ружья, но представьте себе мое удивление, когда животное  ухватилось  зубами
за приклад и изгрызло его почти в куски! Я стал бросать в него камни, а  оно
старалось вцепиться в меня когтями.  Я  схватил  топор  и  ударил  росомаху,
только тогда она испустила дух. Я не собирался брать ее с собою, так как это
было ни к чему. От животного исходил неприятный запах, и я поспешил  обратно
к нашей стоянке.

XVIII. Деревянный дом

   Мне незачем описывать радость моей  семьи,  когда  я  рассказал  им,  что
видел. Как только  мы  убедились  в  том,  что  наводнение  произошло  из-за
построенной бобрами плотины, мы решили остаться в долине. Для нас открывался
более обильный источник богатства, чем самое выгодное положение на  рудниках
Мексики. Шкурка каждого бобра стоит около двух фунтов. Их было в долине,  по
меньшей мере, сто штук, а так как каждое из этих животных ежегодно  приносит
по четыре-пять детенышей, то в скором времени их будет тысячи. Мы  могли  бы
приручить их, доставлять им пищу и уничтожать их врагов. Таким  образом,  мы
ускорили бы их размножение. Старых мы бы убивали и вскоре могли бы вернуться
к цивилизованной жизни с достаточным количеством этого драгоценного  меха  и
скопить себе значительное состояние.
   Теперь долина представлялась нам очень заманчивым местом, не говоря уже о
том, что другого выхода у нас не было.
   На этом мы и остановились: остаемся в пустыне.
   Первым делом нужно было позаботиться о жилище. Мы могли думать,  конечно,
только о деревянном доме, а для Куджо это был сущий пустяк. Во время  нашего
пребывания в Виргинии он построил три таких дома на моей ферме, и  никто  не
был в этом отношении так искусен, как он.
   Два дня Куджо трудился с топором в руках в лесу. Ежеминутно долина гулким
эхом откликалась на треск падающих деревьев. Франк, Генрих и  я,  с  помощью
нашей лошади Помпо, перевозили деревья на  место,  выбранное  для  постройки
дома. Так мы работали целую неделю.
   Седьмой день пришелся на воскресенье, и мы отдыхали. Мы решили  постоянно
соблюдать воскресный отдых.
   После завтрака мы принесли Всевышнему единственную жертву, которая  могла
быть Ему приятна, - наши смиренные  молитвы.  Мария  усиленно  работала  всю
неделю над тем, чтоб дети были по-праздничному одеты. Мы взяли их с собой на
прогулку вдоль озера.
   Бобры, как и мы, тоже были заняты своими постройками.  Их  конусообразные
жилища красовались уже близ берегов. Некоторые были построены  на  маленьких
островках. К одному из этих жилищ мы подошли ближе и стали рассматривать его
с живейшим любопытством. Оно было  почти  конической  формы  и  походило  на
пчелиный улей. Построено из камня, кусочков дерева и известки,  смешанных  с
травой. Часть его находилась под водой, и хотя мы  и  не  имели  возможности
рассмотреть  его  внутренность,  однако  заметили,  что  над  уровнем   тоже
находится оди