в  свою  нору  или  отыскивают
расщелину в близлежащих скалах и скрываются туда, как это случилось  сейчас.
Когда они спрячут голову, подобно страусу, они считают себя  вне  опасности.
Так, должно быть, думал и тот армадилл, которого встретил Куджо, до тех пор,
пока не почувствовал на своем хвосте его жесткие пальцы. Очевидно,  животное
попало в неглубокую расщелину, ибо в противном случае мы потеряли бы из виду
и его хвост. Но все-таки невозможно было  вытащить  армадилла  за  хвост  из
расщелины. В самом деле, почувствовав опасность, он до того понатужился, что
его твердый покров со всех сторон плотно прирос к скале. Чтобы вытащить его,
нужно было несколько быков, - как шутя заметил Куджо.
   Я когда-то слышал об одном способе, к которому прибегают индейцы, которые
охотятся на армадилла и очень  любят  его  мясо.  Я  решил  испытать  его  и
попросил своего спутника отпустить хвост животного и держаться в стороне.
   Я встал на колени и, взяв кедровую ветку,  стал  острым  концом  щекотать
животное.  Я  сразу  заметил,  как  вытягиваются  его  мускулы,  а  кольчуга
отделяется от скалы. Через несколько минут я заметил, что  животное  приняло
свой естественный вид. Тогда я схватил его за хвост и,  внезапно  встряхнув,
заставил выскочить из норы. Армадилл упал к ногам Куджо. Куджо с такой силой
ударил его топором, что голова отделилась от туловища.
   Мы возвратились на поле с дровами, ягодами и нашим армадиллом.  Последний
ужаснул мою жену, в особенности, когда я сказал, что он пойдет в пищу.  Зато
мякоть  собранных  нами  ягод,  сладкая,  как  мед,  несказанно   обрадовала
маленькую Марию и ее подругу Луизу. Из мякоти вынуты были зерна, и мы ждали,
когда разгорится костер, чтобы ее поджарить.
   - Теперь, друзья мои, - сказал Рольф, поднимаясь с кресла, -  так  как  я
заговорил об этом растении, то, надеюсь, вы  не  откажетесь  выпить  бутылку
пива собственного приготовления, которое я добыл из бобов игольчатой  акации
сегодня, когда вы осматривали мои земли и окрестности долины.
   С этими словами наш хозяин откупорил большую бутылку и налил  в  стоявшие
перед нами чашки жидкость бурого цвета. Мы все выпили  этого  пива,  которое
вкусом походило на мед или на свежий сидр.
   Затем Рольф снова продолжил свой рассказ.

XI. Тощий буйвол

   Все принялись за работу. Мария приготовляла сушеную говядину, которую она
хотела сварить в оловянном  горшке  вместе  с  собранными  нами  ягодами.  К
счастью, он был достаточно вместителен. Куджо был занят разведением  костра,
который уже начал распространять облака голубоватого дыма. Франк,  Генрих  и
маленькие  девочки  весело  сосали  сырые  плоды  акации,  а  я  возился   с
армадиллом, приготовляя его для вертела. Прибавьте к  этой  картине  лошадь,
щипавшую роскошную траву, росшую на берегу ручья, и собак (бедные  животные,
они больше всех перенесли),  внимательно  следивших  за  моей  работой  и  с
жадностью подхватывавших мельчайшие куски мяса,  падавшие  под  моим  ножом.
Огонь разгорелся; говядина и бобы  стали  вариться,  а  армадилл  трещал  на
вертеле. Скоро все было готово.
   Тогда только мы заметили, что у нас  нет  ни  тарелок,  ни  стаканов,  ни
ножей, ни ложек. Только у меня и Куджо были охотничьи ножи. Но  церемониться
не приходилось: своими ножами мы вынули из горшка с супом куски  говядины  и
несколько бобов; потом мы все положили на гладкий,  хорошо  вымытый  камень.
Что касается супа, то мы нижнюю часть горшка опустили в свежую воду ручья, и
через несколько минут Мария и дети могли уже поочередно пить из горшка суп.
   Куджо и я не хотели супа. Нам нужно было что-то более существенное.
   Вначале я думал, что армадилл достанется  мне  одному,  но,  несмотря  на
отвращение, которое Куджо, по его словам, питал к  животному,  он  несколько
раз просил у меня мясо, и я уже начал опасаться, что мне ничего не останется
на ужин.
   Однако ни Мария,  ни  дети  не  могли  решиться  разделить  мою  трапезу,
несмотря на все мои уверения, что мясо армадилла  так  же  нежно,  как  мясо
лучшей жареной свиньи. И оно, действительно, похоже на свинину.
   Солнце начало садиться, и нужно было подумать о том,  как  устроиться  на
ночь. Все наши одеяла мы оставили в повозке, а  в  воздухе  становилось  все
свежее, что всегда наблюдается вблизи снежных гор. Верхние  слои  атмосферы,
охладившись у вершины, покрытой снегом, сгущаются  и  спускаются  к  подошве
горы, вытесняя нижние слои атмосферы,  более  теплые,  а,  следовательно,  и
более легкие. Спать в таком холоде, даже вблизи зажженного костра  -  значит
обречь себя на жестокие страдания.
   Я мог вернуться к повозке, которая находилась всего на расстоянии  восьми
миль, и принести одеяла. Но идти ли мне одному, или послать  Куджо,  или  же
отправиться вдвоем? Один из нас должен был ехать верхом на лошади,  привезти
одеяла и некоторые другие вещи. Наша лошадь, отдыхавшая  уже  полтора  часа,
казалось, собралась с силами. Я видел, что она уже в состоянии отправиться в
путь и приказал Куджо поймать ее. Некоторое время я колебался, кому  из  нас
остаться возле Марии и детей. Но моя жена советовала мне ехать, уверяя меня,
что она нисколько не боится, раз Франк и  Генрих  с  ружьями  при  ней,  тем
более, что и собаки остаются. И,  действительно,  оставить  ее  с  детьми  и
собаками не казалось опасным.
   Я посоветовал в случае  какой-нибудь  тревоги  выстрелить,  и  мы  тотчас
вернемся.
   Мы  издалека  видели  белое  полотно  повозки,  и   нам   нетрудно   было
сориентироваться.
   По дороге я думал, стал ли тот несчастный бык, которого мы вынуждены были
оставить возле повозки, добычей волков или нет? Если он уцелел, то я намерен
был снять с него шкуру и взять с собой его тушу. У нас не  было  надежды  на
лучшее, и я не знал, что делать. Мои размышления прерваны были  восклицанием
Куджо,  который  вдруг  остановился,  пристально  вглядываясь   в   предмет,
находившийся прямо против нас. Я  тоже  стал  всматриваться  и  в  полумраке
заметил что-то, похожее на громадное четвероногое.
   - Господин, - прошептал Куджо, - это, может быть, буйвол.
   - Возможно. Возьми лошадь, а я постараюсь подойти к нему возможно ближе и
убить его из пистолета.
   Я передал ему лошадь и приказал вести  себя  тихо,  затем  я  взял  самый
большой из моих  пистолетов  и  стал  приближаться  к  животному,  чтобы  не
испугать его. Таким образом, я приближался  с  осторожностью.  Луна  еще  не
взошла, и я не мог рассмотреть его как следует. Я думал, что он находится  в
направлении моего пистолета. Я боялся, что если подойду ближе, то он убежит,
и, оставаясь на коленях, готовился стрелять. Как только я поднял свое ружье,
лошадь заржала, и в ответ послышалось продолжительное мычанье, по которому я
узнал одного из наших быков. Это действительно был наш бык, который  оставил
повозку и медленными  шагами  шел  по  направлению  к  горе.  Свежий  воздух
несколько подкрепил его, верный инстинкт повел его в том же направлении,  по
которому мы ехали.
   Не знаю, что я больше испытывал при встрече с нашим  старым  спутником  -
удовольствие или разочарование. Толстый  буйвол  был  бы  для  нас  в  нашем
положении более кстати, чем изголодавшийся бык; но подумав,  что  бык  может
еще помочь нам выйти из пустыни, я счел за счастье  то,  что  мы  нашли  его
живым. Лошадь и бык обнюхивали друг друга. Опасаясь, чтобы бык не  сбился  с
дороги, мы привязали его к вербе, чтобы на обратном пути увести его с собой.
   Мы уже намеревались отправиться далее, когда я подумал, что,  если  бы  у
нас было немного воды, то можно было бы с помощью  лошади  и  быка  дотащить
повозку до горы. Как приятно поразилась бы Мария, если бы она вдруг  увидела
не только быка, повозку и одеяла, но и стаканы, миски, всю  кухонную  утварь
и, кроме того, еще кофе и большой ящик с провизией. Какая радость! Я сообщил
свою  мысль  Куджо.  Мой  спутник  одобрил  ее  и  сказал,  что  это   легко
осуществить. Мы принесли  оловянный  горшок,  наполненный  свежей  водой  из
ручья, но его горлышко оказалось слишком узким, и бык не мог пить из него.
   - Подождите, господин Рольф, когда будем у повозки, то возьмем ведро.
   Этот большой ребенок  улыбнулся  при  мысли  о  счастье,  которое  мы  по
возвращении доставим его госпоже.
   Мы без дальнейших рассуждений отвязали поводья от вербы и повели  быка  к
повозке. На лошадь никто из нас не садился, зная, что ей  предстоит  впереди
еще достаточно работы.
   Мы нашли все, что оставили. Но волки уже бродили кругом, и, без сомнения,
устрашенный их видом, наш бык собрался с последними силами для  того,  чтобы
подняться и оставить это место.
   Мы влили в ведро принесенную нами воду и дали быку, который выпил все  до
последней капли. Затем мы впрягли обоих животных и  потихоньку  тронулись  в
путь к нашему маленькому лагерю.
   Костер, выделявшийся подобно маяку в тени,  отбрасываемой  горой,  служил
нам путеводной звездой. Даже лошадь  и  бык,  понимавшие,  по-видимому,  что
близится конец их путешествию, ускорили шаги.
   Мы были уже всего  на  расстоянии  какой-нибудь  мили,  как  вдруг  между
скалами раздался ружейный выстрел. Я задрожал. Не  подверглись  ли  Мария  и
дети нападению индейцев или, быть может, какого-нибудь хищного зверя?
   Не колеблясь ни минуты, я бросился вперед, оставив Куджо  с  повозкой.  Я
вынул свои пистолеты и, заряжая их на бегу, старался уловить  малейший  шум,
доносившийся  со  стороны  костра.  Один  или  два  раза  я  останавливался,
прислушиваясь, но со стороны нашего лагеря  было  тихо.  Что  могло  служить
причиной для выстрела? Почему не лаяли собаки?  Не  убиты  ли  они  стрелами
индейцев, бесшумно наносящими смертельные удары? Живы ли жена и дети?
   Охваченный такими тяжелыми мыслями, я  бежал  с  возрастающей  скоростью,
готовый броситься на врага, кто бы он ни был, и дорого продать свою жизнь.
   Наконец, я подбежал к костру. Каково было мое удивление и радость,  когда
я увидел мою жену возле огня с маленькой Луизой на коленях, тогда как  Мария
играла на земле у ее ног. Но где были  Генрих  и  Франк?  Я  ничего  не  мог
понять.
   - Что случилось, моя  дорогая  Мария?  -  закричал  я,  подбегая.  -  Где
мальчики? Не они ли сделали выстрел?
   - Да, - ответила она. - Генрих выстрелил во что-то, я не знаю...
   - Во что?.. во что?
   - В животное, мне совершенно незнакомое. Но я думаю, что  он  его  ранил,
так как мальчики с собаками пустились за ним в погоню и еще не вернулись.
   - В каком направлении? - спросил я второпях.
   Мария мне указала, и я бросился бежать в темноте.  Приблизительно  в  ста
шагах я увидел Генриха, Франка и собак возле убитого животного. Генрих стоял
с гордо поднятой головой и ждал моих поздравлений. Взяв животное  за  задние
лапы, я повернул его к свету, падающему от  костра,  размерами  оно  было  с
теленка, но более изящно. Оно было светло-красного цвета, грудь  и  брюхо  -
более светлые, глаза  большие  и  продолговатые,  рога  -  тонкие.  Я  узнал
животное: это  была  антилопа  с  вилообразными  рогами,  единственный  вид,
встречающийся в Северной Америке.
   Мария рассказала мне подробности этого приключения. Они  сидели  молча  у
костра, с нетерпением ожидая нашего возвращения, так  как  повозка  порядком
нас задержала. Вдруг в нескольких шагах  от  того  места,  где  они  сидели,
показалось два больших, сверкающих, как  свечи,  глаза.  Они  видели  только
глаза; но этого  было  достаточно,  чтобы  вселить  в  них  страх,  ибо  они
подумали, что это волк или, быть может, что-нибудь похуже, вроде медведя или
пантеры. Однако они не потеряли присутствия духа, бегством  невозможно  было
ускользнуть от опасности. Поэтому Франк и Генрих схватились за  свои  ружья.
Генрих  первый  успел  приготовить  ружье.  Прицелившись  между  сверкающими
глазами, он спустил курок. Дым и темнота не позволили им рассмотреть, попала
пуля в животное или нет.
   Собаки, лежавшие у костра, бросились преследовать антилопу. На  некотором
расстоянии слышно было, как они бегут, потом Мария услышала какую-то  возню,
а затем воцарилась тишина. Было ясно, что Генрих ранил  животное,  а  собаки
настигли его и начали  рвать  на  куски.  Франк  и  Генрих  пришли  вовремя.
Антилопа, раненая в плечо, была недалеко.
   Хотя Генрих и  не  хвастался  своей  удачей,  у  него,  однако,  был  вид
победителя. Благополучный исход охоты на три дня обеспечивал нас пищей.  Час
тому назад мы не знали,  чем  мы  позавтракаем:  так  что  теперь  было  чем
гордиться. Тогда я подумал о том сюрпризе, который ожидал их, когда  приедет
повозка не только с посудой, одеялами и  провизией,  но  и  с  лучшим  нашим
быком.
   - Где Куджо? - спросила жена. - Не несет ли он одеяла?
   - Да, - сказал я, - и еще кое-что.
   Как раз в это время мы  услышали  стук  колес  и  увидели  большое  белое
полотно нашей повозки. Франк вскочил на ноги и, хлопая в ладоши от  радости,
закричал:
   - Мама, мама, это повозка!
   Мощный голос Куджо издал радостное "Hola" - и в то же мгновение к  нам  с
легкостью подкатила телега. Лошадь  и  бык  чувствовали  себя,  по-видимому,
очень бодро. Теперь они могли сколько угодно пить воду и есть траву.
   Так как было уже поздно, а мы сильно устали от всего пережитого за  день,
то не теряли времени. Мария приготовляла постель в телеге. В то же время я и
Куджо начали снимать шкуру с антилопы, чтобы на следующий  день  можно  было
сразу приступить к приготовлению завтрака. Собаки отнеслись к  нашей  работе
далеко не  безразлично:  бедные  животные  изголодались  больше  нашего.  Им
достались голова, ноги и внутренности антилопы. Сняв шкуру  с  антилопы,  мы
связали ее ноги и повесили на дереве довольно высоко, для  того,  чтобы  она
была недоступна ни волкам, ни нашим собакам.
   Мария приготовила постель. Прежде чем лечь спать, нам нужно было  сделать
еще одно дело. Куджо подбросил дров в костер,  и,  когда  мы  все  расселись
около огня, я начал читать по священной книге о тех событиях, которые  имели
наибольшее отношение к нашему настоящему положению:  о  том,  как  Бог  спас
Моисея и сынов Израиля в пустыне.
   Затем мы с чувством признательности опустились на колени для того,  чтобы
поблагодарить Всевышнего за наше чудесное спасение.

XII. Горные бараны

   На следующий день мы встали на рассвете и могли наблюдать восход  солнца.
Вся восточная сторона, насколько мог  охватить  глаз,  представляла  гладкую
равнину, похожую на поверхность океана в тихую погоду.
   Когда стал показываться желтый солнечный диск,  создавалось  впечатление,
что он  выходит  из  самой  земли.  Он  медленно  поднимался  по  совершенно
безоблачному, лазурному небу. На этих высоких равнинах  Америки  можно  идти
несколько дней и не увидеть ни одного облака. Мы хорошо отдохнули  и  больше
не боялись преследования дикарей, перебивших наших спутников. В самом  деле,
глупо было бы с их стороны  пройти  такой  страшный  путь  для  того,  чтобы
отобрать наше ничтожное имущество. Кроме того, вид  антилопы,  с  ее  желтым
застывшим прохладной ночью салом, ободряюще действовал на нас. Так как Куджо
был искусным мясником, то я  предложил  ему  разрезать  животное,  а  сам  я
собрался на гору для того, чтобы нарубить дров. Мария возилась  с  горшками,
тарелками  и  блюдцами;  она  чистила  и  мыла   посуду,   успевшую   сильно
загрязниться от пыли  этих  иссушенных  равнин,  подымаемой  телегой.  Нужно
заметить, что у нас была довольно богатая утварь: жаровая  решетка,  большой
котел, два таза, горшок для супа, кофейник и мельница  для  кофе,  полдюжины
оловянных чашек и блюдец с прибором ножей,  вилок  и  ложек.  Все  эти  вещи
необходимы для путешествия через пустыню.
   Я вскоре принес дров. Мы развели огонь.  Мария  изжарила  кофе  и  начала
молоть его на мельнице. Я взял решетку и начал жарить куски  дичи,  а  Куджо
тем временем собрал много бобов, которые в жареном виде должны были  служить
нам вместо хлеба, так как у нас не было ни хлеба,  ни  муки.  Наша  провизия
давно уже закончилась, и  мы  питались  только  жареной  говядиной  и  кофе.
Особенно мы дорожили кофе; его осталось у нас не больше фунта  и,  поистине,
он мог считаться предметом роскоши. У нас не было ни сахару, ни  сливок,  но
мы о них и не думали: все же, кому приходилось  путешествовать  по  пустыне,
находят кофе очень вкусным, даже без сахара и густых сливок. Но у нас  и  не
было  необходимости  пить  кофе  без  сладостей,  нам  нужно   было   только
последовать примеру Франка, который взял бобы и вынул из них сладкую мякоть.
   Мы сняли с телеги большой ящик, в котором хранилась провизия, накрыли его
скатертью и таким образом  соорудили  себе  стол.  К  сундуку  мы  подкатили
несколько больших камней для сидения. После  этого  все  мы  принялись  пить
ароматный кофе и уничтожать вкусные куски дичи.
   Вдруг Куджо закричал:
   - Великий Боже! Господин... госпожа! Смотрите туда!
   Мы все быстро обернулись, так как сидели спиной к горе,  а  Куджо  именно
туда указывал. Мы увидели на холмах пять рыжих фигур. Они бежали так быстро,
что я сначала принял их за птиц. Через несколько мгновений  мы  поняли,  что
перед нами четвероногие, но они так легко перепрыгивали со скалы  на  скалу,
что их невозможно было рассмотреть. На первый взгляд можно было сказать, что
они принадлежат к разновидности ланей, несколько больше  овец  или  коз,  но
вместо небольших рожек у каждого из них была пара больших  изогнутых  рогов.
Мы с удивлением смотрели, как  они  прыгали  сверху  вниз,  кидаясь  головой
вперед.
   Ближе чем в  ста  шагах  от  нас  находился  один  холм;  он  оканчивался
скалистым обрывом вышиной в шестьдесят футов над  равниной.  Животные  стали
подыматься на этот холм и скоро добежали до отвесной скалистой стены. Увидев
пропасть, они вдруг остановились, как бы для  того,  чтобы  рассмотреть  ее,
тогда мы успели их разглядеть. Нельзя не залюбоваться их грациозными формами
и изогнутыми рогами, которые по длине, по меньшей мере, не уступали их телу.
Мы полагали, что обрыв помешает им бежать дальше, и я думал о том, попаду ли
в них из ружья на таком расстоянии.  Вдруг,  к  великому  нашему  удивлению,
первое из них бросилось вниз с размаху и, покружившись в воздухе,  упало  на
рога, подскочило на несколько футов в вышину и, наконец,  стало  на  ноги  и
некоторое время стояло совершенно  спокойно.  Остальные  животные,  одно  за
другим, проделали то же самое.
   Место, где они упали, находилось не дальше, чем  в  пятидесяти  шагах  от
нашей стоянки, но я был так поражен этим  опасным  прыжком,  что  совершенно
забыл о своем ружье, которое держал в руках, и о том, что  должен  стрелять.
Животных, по-видимому, тоже поразило наше  присутствие,  так  как  в  первое
время они нас не замечали. Собаки подняли лай, который напомнил мне  о  том,
что нужно делать, и в то же время  дал  понять  нашим  гостям  об  опасности
такого соседства. Они вдруг повернулись и быстро стали подниматься в гору. Я
выстрелил наугад. Мы  думали,  что  я  промахнулся,  так  как  все  животные
продолжали быстро подниматься, преследуемые нашими собаками. Они не  бежали,
а летели; но мы заметили, что одно из них начало  отставать,  так  как  ему,
по-видимому, тяжело было поспевать за остальными. Мы скоро  потеряли  их  из
виду.  Но  то,  что  осталось  позади,  желая  прыгнуть  со   скалы,   вдруг
остановилось, упало и мигом очутилось в лапах наших собак.
   Куджо, Франк и Генрих быстро поднялись на гору и вернулись с добычей.  По
большим, морщинистым рогам и другим признакам я увидел, что это  аргал,  или
дикий баран, известный у охотников  под  названием  "бигорна".  Американские
охотники называют его бараном Скалистых гор. По  виду  он  очень  напоминает
серну или лань. Мы знали, что мясо  этого  животного  вкусное.  Сразу  после
завтрака я и Куджо сняли с барана шкуру, а тушу повесили рядом  с  остатками
антилопы. Собаки за свой труд получил