успею ускакать...  Бедный  мой  Бизон,  ты  истекаешь
кровью.  Ох,  какая рана! Потерпи, дружище! Вот сделаем привал,
тогда подлечим тебя... Ладно, поеду к роще.  Они  не  подумают,
что  я туда двинулся, ведь в этой стороне город. Да и не найдут
они мой след в темноте... Ого! Что же это я? Не найдут  след  в
темноте,  как же! А про ищейку я забыл? Храни меня господь! Эти
дьяволы разыщут меня, даже если ночь  будет  черна,  как  сажа.
Храни меня господь! "
     Лицо его омрачила тревога. Видно, тяжела была и ноша в его
руках, и тяжкие мысли давили: Карлос согнулся и, казалось, впал
в глубокое  уныние.  Впервые  он, беглец, преследуемый людьми и
законом, проявил признаки отчаяния.
     Долго сидел он, не поднимая головы, склонившись  над  шеей
коня. И все же он не поддался отчаянию.
     Он  вдруг выпрямился, словно неожиданная мысль пробудила в
нем надежду. Казалось, он принял новое решение.
     - Да, - сказал он себе, - я поеду туда,  к  роще!  Мы  еще
проверим твою хваленую ловкость, кровопийца Мануэль! Посмотрим,
посмотрим!.. Может, ты и получишь по заслугам, да только не той
награды  тебе  хочется!  Не  так-то  легко  тебе достанется мой
скальп!
     С этими словами Карлос повернул коня и, устроив  поудобнее
Бизона, поскакал по долине.
     Он  ехал  быстро  и  ни  разу  не  оглянулся. Казалось, он
спешил, хотя ему нечего было бояться, что  его  настигнут.  Его
коня никто не мог догнать, когда он несся во весь опор.
     Карлос молчал; лишь изредка он обращался с ласковым словом
к собаке; ее кровь стекала по ногам Карлоса, по бокам вороного.
Бедный Бизон совсем ослабел и не мог бы ступить ни шагу.
     - Потерпи,  друг,  потерпи еще немного! Скоро ты отдохнешь
от этой тряски.
     Уже через час Карлос  достиг  уединенной  рощи  на  берегу
Пекоса, той самой, где недавно они встретились с Антонио. Здесь
он  остановился.  Он  решил провести в роще остаток ночи и весь
следующий день, если только ему не помешают.
     В этом месте Пекос течет меж невысоких, но крутых берегов,
да и на много миль вверх и  вниз  они  все  такие  же.  По  обе
стороны   тоже   на  многие  мили  раскинулась  ровная  низина.
Растительности здесь немного. Поодаль друг от друга  разбросаны
редкие   островки  деревьев,  а  вдоль  берегов  тянется  узкая
бахромка ив. То тут, то там она разрывается, и в просвет  между
деревьями видна гладь воды. В крохотных рощицах растут тополя и
виргинские  дубы  с  подлеском из акаций, иной раз по соседству
стоят и кактусы.
     Эти рощицы так малы и настолько отдалены одна  от  другой,
что не мешают обозревать долину, и тот, кто скроется в любой из
них,  издалека  увидит всадника или какой-нибудь другой крупный
предмет. При свете дня враг не сможет подойти к нему  незаметно
-разумеется, если не спать и быть начеку. Другое дело
-     ночью;   тогда   безопасность  будет  зависеть  от  того,
насколько темная настанет ночь.
     Зеленый оазис, куда въехал  Карлос,  находился  далеко  от
других  рощиц.  Отсюда  больше  чем  на  милю открывался вид на
низину по обе стороны реки. Роща занимала всего лишь  несколько
акров,  но  благодаря  ивам, окаймлявшим реку, казалась больше.
Она была расположена  у  самого  берега,  и  кромка  ив  словно
примыкала  к  ней. Ивы отступили от края воды лишь на несколько
футов, а роща врезалась в равнину на несколько сот ярдов.
     У этой рощи  была  одна  особенность.  По  самой  середине
деревья  как  бы  расступились, открытое пространство покрывала
ровная мурава. Полянка эта была  почти  круглая,  ярдов  сто  в
поперечнике.  Неподалеку  от  одного  ее  края  по  касательной
проходил берег реки. Здесь  был  просвет  меж  деревьями,  и  с
полянки открывался вид на луга, раскинувшиеся на другом берегу.
А  с  противоположной  стороны  к  прилегающей  низине,  словно
аллейка, вел еще один  просвет  меж  деревьми;  таким  образом,
полоска  открытого  пространства  как бы рассекала рощу на две,
почти одинаковые по величине. Однако с низины, лежащей  по  обе
стороны  реки,  можно  было  увидеть  этот  просвет  лишь в том
случае, если оказаться против него.
     Поляна, просвет между деревьями,  протянувшийся  ярдов  на
десять-двенадцать,  и  самая  низина  были  совершенно ровные и
гладкие; росла здесь только невысокая трава, и любой движущийся
предмет был бы заметен издалека.
     В   роще   густо   разросся   подлесок,    преимущественно
низкорослая  акация.  Частая  сеть плюща и тянущихся вверх лиан
оплела ветви  могучих  дубов,  которые  возвышались  над  всеми
остальными   деревьями.  Взор  не  проникал  в  подлесок,  хотя
охотник, преследуя дичь, мог бы пробраться сквозь эти  заросли.
А  ночью,  даже  при  лунном  свете,  они казались сумрачными и
непроходимыми.
     По одну сторону полянки  на  сухой  песчаной  почве  росли
кактусы. Их было здесь не больше десятка, но два-три крупных, с
вытянувшимися  вверх  мягкими,  мясистыми  отростками, казались
почти  такими  же  высокими,  как  виргинские  дубы.  Массивные
колонны  этих  кактусов,  так  непохожих на окружающие деревья,
придавали этому уголку причудливый вид.  Непривычному  человеку
эти  гигантские  канделябры,  столь  отличные  от  обыкновенных
кустов и деревьев, показались бы загадкой, и он не знал  бы,  к
какому  царству  природы  их  отнести.  Здесь,  в  этом уголке,
преследуемый законом беглец рассчитывал найти себе  убежище  на
ночь.

     Глава LVIII

     Карлос  не ошибся, сказав, что собака сохранила ему жизнь,
- во всяком случае, она сохранила ему свободу, а это,  в  конце
концов,  одно  и  то  же.  Ведь если бы умный пес не отправился
вперед, Карлос пошел бы в пещеру, и его, конечно, схватили бы.
     Хитрые противники предусмотрели все для  того,  чтобы  его
поймать.   Лошадей   они   спрятали   в  глубине  пещеры.  Сами
расположились за уступами скал по обе стороны от входа и, точно
два тигра, готовы были  прыгнуть  на  Карлоса,  как  только  он
покажется.
     Им  помогли  бы  и  собаки:  припав к земле, они вместе со
своими  хозяевами  приготовились   броситься   на   ничего   не
подозревающую жертву.
     Засада  была  тщательно  обдумана, и пока все шло неплохо.
Охотники покинули Сан-Ильдефонсо украдкой, так что их не  могли
увидеть;  они  приехали  к  ущелью  окольным путем, с примерным
терпением выждали, чтобы Карлос уехал, и лишь тогда забрались в
пещеру. Все это было проделано мастерски.
     Мог ли Карлос знать  или  хотя  бы  заподозрить,  что  они
скрываются  там? Им и в голову не приходило, что он узнал об их
возвращении с охоты. Они прошли через долину  к  миссии  темной
ночью, выложили привезенную дичь, когда никто этого не видел, и
больше  в  городе  не показывались. Отец Хоакин велел им ждать,
пока он не известит их. О том, что они  вернулись,  знали  лишь
несколько  слуг  в  миссии,  но никому из тех людей, кто мог бы
сказать об этом Карлосу, ничего не  было  известно.  Если  так,
рассуждали они, с чего бы ему подозревать, что они засели в его
пещере? А след, оставленный ими, когда они шли по ущелью вверх,
он,  возвращаясь,  не заметит. Он может увидеть след лишь в том
месте, где дорога усеяна галькой, но на ней и  днем  ничего  не
разглядишь.
     Можно ли лучше расставить ловушку? Карлос войдет в пещеру,
ничего не опасаясь и, возможно, ведя своего коня на поводу. Они
оба,  а вместе с ними и собаки кинутся на него и свяжут, прежде
чем  он  успеет  взяться  за  пистолет  или  нож.  Судьба   его
предрешена.
     Но  судьба  его  не была предрешена. Мануэль прекрасно это
знал, вот почему он бормотал снова и снова:
     - Проклятый пес! Задаст он нам хлопот, Пепе...
     А  Пепе  в  ответ  злобно  чертыхался:  мысль   о   собаке
беспокоила и его. До них давно дошла молва о Бизоне, но они еще
не знали, какую великолепную выучку прошел этот умный пес.
     Приятели  понимали,  что,  если  первой  в  пещеру  войдет
собака, она их обнаружит и предостережет  хозяина.  Если  в  ту
минуту  Карлос  еще  не  подъедет  близко,  засада  обречена на
неудачу. А вот если пес  останется  позади,  тогда  все  сойдет
гладко.  Даже  если  он  прибежит  одновременно  с  хозяином, а
значит, не предупредит его  заранее,  они  успеют  выскочить  и
подстрелить коня или седока.
     Вот  как  рассуждали  эти  два  мерзких  негодяя, поджидая
Карлоса.
     Они еще не засели у входа  в  пещеру.  Они  успеют  занять
намеченные  места,  когда  почуют опасность. А пока они стоят в
тени скал,  глядя  вниз,  в  ущелье.  Возможно,  что  ждать  им
придется  долго,  поэтому  они  подкрепились  - уничтожили весь
скромный запас провизии, оставленной Карлосом в  пещере.  Чтобы
не озябнуть, мулат накинул себе на плечи только что присвоенное
одеяло.  Тыквенная фляна с вином, которую они принесли с собой,
помогла им не скучать в ожидании. Лишь мысль о Бизоне,  мелькая
порой   в  сознании  желтолицего  охотника  и  его  темнокожего
приятеля, омрачала их веселье.
     Они  ждали  свою  жертву  совсем   не   так   долго,   как
рассчитывали.
     Им почему-то казалось, что Карлос ускакал далеко, к самому
Сан-Ильдефонсо, а там, пожалуй, его задержат какие-нибудь дела,
и он вернется лишь перед рассветом.
     Но   задолго   до   полуночи,   пока   они   строили   эти
предположения,  Мануэль,  не  сводящий  глаз  с  ущелья,  вдруг
привскочил и дернул приятеля за рукав:
     - Гляди, Пепе, вон! Вон он, белоголовый!
     И  мулат  показал на тень, которая приближалась со стороны
равнины к узкому концу ущелья. В полутьме она была едва  видна,
но  все  же  можно  было различить очертания человека верхом на
лошади.
     - Черт бы его побрал! Он самый... Ч-черт! - ответил  Пепе,
вглядевшись в темноту.
     - Прячься,  сынок!  Придержи  собак...  Назад!  Прячься! Я
подстерегу снаружи... Тише!
     Они еще раньше уговорились, кому где стоять, и Пепе тотчас
занял свое место. Мануэль, ухватив ищейку за загривок,  остался
у   входа   в   пещеру,   но  через  минуту  приподнялся,  явно
встревоженный.
     - Дьявол! - пробормотал он. - Дьявол!.. Говорил я
-     все пропало... Держись, Пепе! Пес напал на наш след!
     - А, черт! Что же делать?
     - В пещеру... Скорей!.. Там его и прикончим.
     Оба кинулись в пещеру и замерли  в  ожидании.  Наспех  они
составили  новый план действий: они схватят собаку Карлоса, как
только она вбежит к ним, и постараются придушить.
     Но им это не удалось. Подойдя ко  входу  в  пещеру,  Бизон
остановился у выступа и принялся громко лаять.
     Раздосадованный  Мануэль  вскрикнул  и, выпустив ищейку, с
ножом в руке ринулся  на  Бизона.  Тут  же  прыгнула  вперед  и
ищейка, и псы сцепились в отчаянной схватке. Он плохо кончилась
бы  для ищейки, но в следующее мгновение все четверо - Мануэль,
Пепе, ищейка и волкодав - напали на Бизона, пустив в ход ножи и
зубы.  Ему  нанесли  несколько  тяжелых  ран,  и  бедный   пес,
чувствуя,  что ему не справиться сразу с четырьмя противниками,
благоразумно отступил за скалы.
     Его не стали преследовать: негодяи все еще надеялись,  что
Карлос  ни  о чем не догадается и подойдет к пещере. Но надежды
их быстро рассеялись. В  полумраке  они  увидели,  как  всадник
повернул коня и поскакал прочь из ущелья.
     Несколько  минут под сводами пещеры гулко звучали возгласы
досады, богохульства, непристойная брань.
     Наконец негодяи немного поостыли; ощупью добрались они  до
своих  лошадей  и вывели их из пещеры. Здесь они остановились и
опять дали волю злобной досаде; потом принялись обдумывать, как
же действовать дальше.
     Гнаться тут же за  Карлосом  не  имело  смысла:  пока  они
выберутся  на  равнину,  он,  конечно,  ускачет от них на много
миль.
     Долго еще охотники ругались и осыпали Бизона  проклятиями.
Наконец  это  утомило  их,  и они опять задумались над тем, как
быть.
     Пепе  считал,  что  ночью  идти  дальше   бесполезно:   до
наступлени  утра  им все равно не нагнать Карлоса; а вот станет
светло, тогда будет легче его выследить.
     - Дурак ты, Пепе! - ответил Мануэль на эти рассуждения.  -
Станет  светло - он увидит нас... Так мы все дело испортим. Эх,
ты!
     - Как же теперь?
     - Дьявол! А ищейка на что? Она и ночью поскачет по  следу.
Не уйдет белоголовый.
     - Так ведь он когда остановится? Миль за десять, не ближе!
Значит, ночью нам его не догнать.
     - Опять  ты  дурак,  Пепе! Миль за десять? Нет, ближе! Про
ищейку-то  он  не  знает,  не  думает,  что  мы  его  выследим.
Наверняка  ближе  остановится.  Только  вот  пес  у  него сущий
дьявол! Кабы не пес...
     - Черта с два! Пес теперь нам не помеха.
     - Почему это?
     - Почему? Да потому, что я пырнул его его ножом. Уж ты мне
поверь, он свое отбегал.
     - Дьявол! Хорошо бы так... Хорошо  бы...  За  это  и  двух
золотых не жалко. Кабы не этот пес, белоголовый уже был бы наш.
Кабы  не  пес,  мы  бы  его  до  рассвета  захватили.  Скоро он
остановится. Про нас-то он не знает и про  ищейку  не  знает...
Остановится, вот увидишь. Клянусь Богом, дело верное!
     - Как так, Мануэль? Думаешь, он не не уйдет далеко?
     - Нипочем  не  уйдет!  Никуда  он не уйдет!.. Скоро мы его
выследим. Дождемся, чтобы заснул, подберемся к  нему...  Только
вот этот пес... Ничего, подберемся.
     - Про  пса  не  думай,  он нам не помеха. Я так пырнул его
ножом - дай Бог ему двадцать минут прожить,  а  уж  больше  где
там!  Когда  найдем белоголового, так одного, без собаки, уж ты
мне поверь.
     - Хорошо бы... Что ж, попробуем, сынок. Поехали!
     Мануэль тронул поводья  и  начал  спускаться  со  скалы  в
ущелье. Пепе и собаки двинулись за ним.

     Глава LIX

     Подъехав к месту, где они в последний раз видели всадника,
Мануэль  спешился и подозвал ищейку. Он сказал собаке несколько
слов и знаком послал ее по следу. Ищейка  поняла,  что  от  нее
требуется,  опустила  морду к земле и бесшумно побежала вперед.
Мануэль опять взобрался в  седло,  и  оба  охотника  пришпорили
коней и поскакали вперед, чтобы не отстать от собаки.
     Они  видели  ее,  хотя  луна скрылась. Светло-рыжая шерсть
ищейки выделялась на темном фоне зелени, к  тому  же  здесь  не
росли  ни  кусты, ни высокая трава, в которой собаки не было бы
видно. Притом, как и приказал  хозяин,  она  шла  по  следу  не
торопясь,  хотя  запах  был  еще  совсем  свежий и она могла бы
бежать намного быстрее. Ищейка была обучена  ночью  выслеживать
медленно   и   не   поднимать   шума,  поэтому  не  раздавалось
характерного для этой породы глухого отрывистого лая.
     Прошло не меньше двух часов, прежде чем впереди показалась
роща, где укрылся Карлос. Едва увидев ее, Мануэль пробормотал:
     - Гляди, сынок! Собака ведет в лес, гляди! Ставлю  монету,
что белоголовый там, будь он проклят! Наверняка там!
     Когда они подъехали к роще ярдов на пятьсот-шестьсот - она
все еще  лишь  смутно  виднелась  во  мраке  ночи, - желтолицый
охотник окликнул ищейку и велел ей  держаться  позади.  Он  был
уверен, что Карлос либо в самой роще, либо где-то по-соседству.
В  любом случае ничего не стоит снова напасть на его след. Если
их жертва в роще, - а судя по возбуждению  собаки,  так  оно  и
было,  -  тогда  не нужна больше сноровка ищейки. Настало время
принять другие меры.
     Отклонившись от прямого пути,  Мануэль  поехал  по  кругу,
неизменно  держась на одном и том же расстоянии от опушки рощи.
Спутник ехал позади, с ним были собаки.
     Так   они   оказались   напротив   естественной   аллейки,
рассекавшей  рощу,  и  вдруг  им  в  глаза  ударил  яркий свет.
Изумленные охотники  остановились.  Они  достигли  того  места,
откуда была видна лужайка. Посреди нее горел большой костер!
     - Говорил  я  тебе!  -  воскликнул Мануэль. - Вон он спит,
дурак! И не думал, что его ночью выследят... Холода-то не любит
- какой развел огонь! Не ждет беды... Знаю я  эту  прогалину  -
хитрое  место,  только  с  двух концов костер видно. Ага, вон и
лошадь!
     В  отсвете  костра  был  ясно  виден  стоявший  неподалеку
вороной.
     - Черт  побери!  -  продолжал  охотник.  - Не думал я, что
белоголовый такой дурак. Гляди! Ведь это он спит там! Наверняка
он!
     Там, куда показывал Мануэль,  у  костра  виднелось  что-то
темное. Похоже было, что это вытянулся спящий.
     - Святая дева, так и есть! - подтвердил Пепе. - Разлегся у
самого  костра.  Вот дурак! Ясно, что он думал - в такую темень
мы его не выследим.
     - Тише ты! Пса нет, белоголовый  -  наш!  Хватит  болтать,
Пепе! За мной!
     Мануэль  двинулся  не  прямо  к  роще, а несколько ниже, к
берегу реки. И  охотники,  не  обмениваясь  больше  ни  словом,
пустили коней вскачь.
     Их  жертва  была  теперь  в  таком  месте,  что  лучшего и
пожелать нельзя, и они торопились воспользоваться случаем.  Оба
хорошо  знали  эту  рощу,  так  как  не  раз,  укрываясь в ней,
стреляли оленей.
     Охотники выехали на берег, спешились и, привязав лошадей и
собак к ивам, направились в сторону рощи.
     Теперь они не были  так  осторожны,  как  раньше.  Они  не
сомневались,  что жертва спит, растянувшись у костра. Дурень! -
думали они. Но как он мог подозревать, что они здесь  появятся?
Самый  прозорливый человек считал бы себя здесь в безопасности.
Ничего удивительного, что он лег спать, - уж наверно, он устал.
И  неудивительно,  что  он  разложил   костер:   ночью   сильно
похолодало,  в  такую  погоду  без огня не уснешь. Все казалось
совершенно естественным.
     Они подошли к опушке рощи и,  не  раздумывая,  заползли  в
кустарник.
     Ночь  была  тихая,  ветерок едва касался листвы - малейший
шорох в кустах можно было услышать с любого края полянки. Тихое
журчание воды далеко на быстрине, легкая зыбь и плеск у берега,
порою вой степного волка да унылый зов ночной птицы - вот и все
звуки, которые доносились до слуха.
     И  все  же,  хотя  эти  двое  продирались  сквозь   густой
подлесок,  ни  один  звук  не  выдал  их  приближения.  Лист не
шелохнулся, не подогнулась ветка, не хрустнул сучок  под  рукой
или  коленом  -  ничто  не выдало присутствия человека в темном
кустарнике. Эти люди знали, как пролезть  сквозь  заросли.  Они
приближались неслышно, точно змеи, скользящие в траве.
     На полянке царила глубокая тишина. На самой середине пылал
костер,  ярким  пламенем озарявший все вокруг. Неподалеку стоял
великолепный конь,  славный  вороной  охотника  на  бизонов;  в
отсвете  костра  его  нетрудно  было узнать. А еще ближе к огню
виднелось распростертое тело самого охотника,  который,  должно
быть,  спал.  Так  и  есть  - это его дорожная сумка, сомбреро,
сапоги и шпоры. С шеи лошади свешивается лассо,  и  конец  его,
наверно,  обмотан  вокруг  руки  спящего.  Все  это  можно было
заметить с первого взгляда.
     Лошадь вздрогнула, ударила копытом оземь, но вот она снова
стоит спокойно.
     Что же ей почудилось? Не подкрадывается ли дикий зверь?
     Нет, не дикий зверь; тот, кто появился, опаснее зверя.
     Из кустов, растущих вдоль южного  края  поляны,  выглянуло
лицо  -  лицо человека. Оно показалось на мгновение, и сразу же
скрылось в листве. Его нетрудно узнать. Тот, кто увидел бы  это
лицо  в сиянии пылающего костра, заметив, что оно желтое, мигом
догадался бы, чье оно. Это лицо мулата Мануэля.
     Недолго оно прячется в листве, потом появляется  снова,  и
рядом  с  ним  показывается  еще  одно  лицо, более темное. Оба
обращены в одну сторону. Две пары глаз устремлены на простертую
у костра фигуру: человек, видимо, все еще безмятежно спит. В их
глазах  сверкает   злобное   торжество.   Ну,   теперь   победа
обеспечена! Наконец-то жертва в их власти!
     И  опять лица исчезают. Минуту не видно и не слышно, что в
кустах люди. Но вот снова высунулась голова мулата, только  уже
в  другом месте, ниже, у самой земли, там, где кустарник не так
густ.
     А еще через мгновение из зарослей появляется  и  туловище,
оно  медленно  выползает  на  поляну.  Потом выползае