-  о  том,
как  он  попросил  воды напиться и огня, чтобы зажечь сигару, и
как вошел в дом,  а  Бизон  кинулся  на  него  и  заставил  его
отступить  с позором, как он, искусанный, еле взобрался на коня
и поскорей  уехал.  Однако  о  самых  важных  подробностях  она
умолчала.  Она  ничего не рассказала ни об оскорбительных речах
Вискарры, ни о поцелуе. Она боялась, что, услышав об этом,  дон
Хуан   выйдет   из  себя.  Ведь  она  знала,  как  вспыльчив  и
неосторожен  ее  возлюбленный.  Такие  новости  он  не   станет
спокойно  слушать  -  он  погорячится и еще попадет из-за нее в
беду. Вот почему  Росита  и  решила  утаить  от  него  истинную
причину  разыгравшегося  скандала.  И  она  рассказывала лишь о
забавной стороне случившегося и сама при этом от души смеялась.
     Но и то  немногое,  что  узнал  дон  Хуан,  заставило  его
отнестись  к  делу гораздо серьезнее. Явился Вискарра, попросил
напиться, потом огня для сигары, заходил в дом... Все это очень
странно, но совсем не смешно, думал дон Хуан. И потом  на  него
напала  собака,  искусала  его... И его выгнали из дома, да еще
так  позорно,  да  еще  на  глазах  отряда  улан!..   Вискарра,
заносчивый  хвастун Вискарра, великий военачальник, герой сотни
битв с индейцами, битв, которых на самом деле вовсе и не  было,
- и  вдруг над ним одержала победу собака! Нет, думал дон Хуан,
это совсем не смешно. Вискарра отомстит, по крайней мере, будет
всеми силами этого добиваться.
     Еще и другие неприятные мысли  одолевали  дона  Хуан.  Что
привело  коменданта в этот дом? Как отыскал он это жилище, этот
прелестный  уединенный  уголок,  казавшийс  ему,  дону   Хуану,
центром  вселенной?  Кто  указал ему дорогу? Что заставило улан
свернуть с пути, изменить привычный маршрут?
     Вот какие вопросы задавал себе дон Хуан. Но спрашивать  об
этом  Роситу - значило бы обнаружить перед нею чувство, которое
он предпочитал скрывать: ревность.
     Да, в ту минуту его терзала ревность. Ну  конечно,  Росита
дала  Вискарре  напиться,  зажгла  ему  сигару...  быть  может,
пригласила его войти. Еще и сейчас она такая веселая и,  видно,
совсем не сердится на Вискарру за этот неожиданный визит.
     От  этих  мыслей  дону  Хуану стало совсем горько, и он не
присоединился к веселому смеху своей возлюбленной.
     Но стоило Росите пригласить его войти, как его  настроение
изменилось  и  он  снова стал самим собой. Спешившись, он через
садик прошел за Роситой в дом.
     Девушка подсела к станку и вновь принялась  за  работу,  а
молодому  человеку  разрешено было опуститься на колени рядом с
нею и говорить о чем ему вздумается. Она  не  возражала,  когда
время  от  времени  он помогал ей расправить уток или рассучить
спутавшуюся нить; в этих случаях руки их часто  встречались  и,
кажется, не расставались дольше, чем это было необходимо, чтобы
распутать узел.
     Но  никто  ничего  этого не замечал. Мать Роситы предалась
полуденному сну, а Бизон, если и  видел  чтонибудь,  все  равно
никому ничего не сказал бы - он лишь вилял хвостом и добродушно
поглядывал на дона Хуана, словно всецело одобрял его поведение.

     Глава XXIV

     Очутившись  в  своей  роскошной  квартире, Вискарра первым
делом потребовал вина.  Вино  подали,  и  комендант  с  мрачной
решимостью стал пить бокал за бокалом. Он надеялся залить вином
свою досаду и на короткий срок преуспел в этом.
     Когда выпьешь вина, на душе становится легче, но только на
время.  Можно  напиться  пьяным  и  забыться,  но  надолго  ли?
Ревность и зависть пробудятся вновь, и очень скоро  -  да,  еще
скорее,  чем  вы очнетесь от опьянения. Всего вина, сколько его
ни выжато из всех гроздей винограда на свете, не хватит,  чтобы
ревнивцу найти в нем полное забвение.
     Сердце  Вискарры  раздирали  страсти.  Тут была и любовь -
вернее, то чувство, которое называл любовью этот распутник, - и
ревность, и гнев,  вызванный  тем,  что  с  ним  так  невежливо
обошлись,  и  уязвленное  самолюбие:  ведь  со  своими золотыми
эполетами и роскошным султаном он считал себя  неотразимым;  но
преобладало над всем горькое разочарование.
     И  разочарование это было тем сильнее, что Вискарра просто
не понимал, как же теперь возобновить ухаживанье. Если он опять
явится с визитом, придется, пожалуй, вновь  пережить  такую  же
неприятность, а то и похуже.
     Хоть  его  и  украшают  галуны и нашивки, хоть он и важная
особа, а светловолосой девушке нет до него никакого дела -  это
ясно.  Она  совсем  не такая, как те девушки, которых он прежде
удостаивал своим вниманием, не такая,  как  все  эти  темноокие
жительницы  долины. Ведь любая из них без единого слова, и даже
не краснея, взяла бы его золотой - уж наверно, ни  одна  бы  не
отказалась!
     Да,  назад  на  ранчо  теперь  ему  дороги нет. Так где же
встретиться с ней? Где ее увидеть? В  городе  она  показывается
редко,  не бывает ни на каких увеселениях, разве что когда брат
дома. Итак, где же и как увидеть ее? Положение безнадежное, нет
никакой возможности исправить первый опрометчивый шаг. Будь эта
девушка заключена в монастырь, и то не было бы хуже. Да  что  и
говорить, никакой надежды! Так размышлял Вискарра.
     Но  даже  мысленно  произнося  эти  слова,  он все-таки не
верил, что надежды и в самом  деле  не  осталось.  Нет,  он  не
намерен  сразу  отступиться!  Чтобы  он,  сердцеед Вискарра, не
сумел завоевать сердце какой-то полунищей девчонки! Ну нет,  он
еще не знавал неудач
-     не  узнает  и на этот раз! Уже из одного только тщеславия
он добивался бы своего, но были и еще причины для  того,  чтобы
страсть  его  разгорелась.  Он  натолкнулся  на  сопротивление,
задача оказалась нелегкой
-     от всего этого лишь возрастали его энергия и упрямство.
     А тут еще ревность - она тоже подхлестывала его самолюбие.
     Он ревновал к дону Хуану. Вискарра заметил  его  тогда,  в
день праздника. Он видел юношу в обществе охотника на бизонов и
его  сестры. Видел, как они разговаривали, выпивали, веселились
все вместе. Он уже и тогда  ревновал,  но  это  было  ничто  по
сравнению с той ревностью, какая терзала его теперь. Ведь тогда
он предвкушал скорую и легкую победу. Тогда у него на душе было
спокойно,  не то что сейчас - сейчас, когда он потерпел неудачу
и в час своего унижения повстречался все с тем же соперником...
И тот направлялся к знакомому ранчо. И  там  его,  вне  всякого
сомнения,   радушно   встретили,   рассказали   обо  всем,  что
произошло..  И  они  вместе  хохотали,   издеваясь   над   ним,
Вискаррой. И... о дьявольщина! Эта мысль была нестерпима.
     Но  при  всем том комендант и не думал отказаться от своих
намерений. Уж наверно, есть еще какие-то пути, пусть нечестные,
пусть подлые, лишь бы только додуматься... Вискарра чувствовал,
что тут нужен человек, способный рассуждать более хладнокровно.
А где Робладо?
     - Сержант! Скажите капитану Робладо, что мне  надо  с  ним
поговорить.
     Капитан Робладо был самым подходящим сообщником в подобных
делах.  В своем отношении к женщинам оба они были подлецами, но
Вискарра вел себя немного поделикатнее, в благородно-комическом
духе. Он был мастер обольщать. Подобно дон Жуану, он становился
поклонником каждой хорошенькой женщины  и  воображал,  что  его
победы  вполне  законны,  тогда как Робладо не брезгал никакими
средствами, лишь бы они поскорей привели его к цели.  Он  готов
был  действовать  и  силой, если это выгодно и неопасно. Из них
двоих худшим негодяем был, конечно, Робладо.
     После того, как, действуя на свой лад, комендант  потерпел
поражение,  он  готов  был  пойти на все, что ему ни посоветует
Робладо. И, уж конечно, Робладо мог дать ему совет:  ведь  этот
капитан   отлично   знал   любовную  стратегию  и  тактику  как
цивилизованных людей, так и диких индейцев.
     Случилось так, что и сам  Робладо  нуждался  в  совете  по
сходному  делу.  Он  просил  руки  прекрасной  Каталины,  и дон
Амбросио  дал  свое  согласие,  но,  к   всеобщему   удивлению,
сеньорита  взбунтовалась.  Она  не  отказалась наотрез выйти за
капитана  Робладо.  Это  был  бы  прямой  вызов,  и  тогда  дон
Амбросио,   пожалуй,  немедленно  пустил  бы  в  ход  всю  свою
отцовскую власть. Но Каталина просила отца повременить, уверяя,
что ей еще рано выходить замуж. Робладо  и  думать  не  мог  об
отсрочке,  ему  не  терпелось разбогатеть. Но дон Амбросио внял
мольбам дочери - именно это и тревожило капитана.
     Быть может, под влиянием коменданта дон  Амбросио  изменит
свое  решение  и  поспешит с желанной свадьбой? Поэтому Робладо
был рад и счастлив, если бы начальник оказался у него в долгу.
     Придя к коменданту, Робладо выслушал подробнейший  рассказ
обо всем, что произошло.
     - Дорогой  мой  полковник,  вы не так взялись за дело. При
вашем опыте,  при  вашем  искусстве...  я  просто  поражен!  Вы
обрушились  на  них, как орел на голубятню. Так только спугнешь
птиц, и  тогда  они  надежно  укроются  в  своем  убежище.  Вам
совершенно незачем было ездить в это их ранчо.
     - Но как бы я тогда увиделся с нею?
     - У  себя  дома  или где-нибудь в другом месте, это уж как
вам угодно.
     - Невозможно! Она ни за что не пришла бы!
     - По вашему приглашению, конечно, нет - это я знаю.
     - Тогда как же?
     - Ха! Неужели  вы  так  наивны?  Вы  что  же,  никогда  не
слыхали,   что   на   свете  существуют  сводни?  -  И  Робладо
расхохотался.
     - Ах, да, конечно... Но, поверьте,  я  никогда  в  них  не
нуждался.
     - Еще  бы!  Вы,  с вашим утонченным стилем, полагаете, что
они вообще не нужны. Но теперь вам  придется  прибегнуть  к  их
помощи.  Очень  полезная  публика,  уверяю  вас:  сберегает вам
время, избавляет от хлопот,  ну  и,  кроме  того,  способствует
успеху  дела.  Еще  не поздно. Советую вам. Ну, а если и на сей
раз вас постигнет неудача, у вас остается еще одно средство...
     Не станем дольше прислушиваться к  беседе  этих  негодяев.
Достаточно сказать, что они во всех подробностях обсуждали свои
мерзкие  планы.  Больше  часа  провели  они  за  этим занятием,
потягивая вино, пока наконец все не было обдумано и  оставалось
лишь привести замысел в исполнение.
     Он  и  был  приведен  в  исполнение, но результат оказался
совсем не тот, которого они ждали. "Дама", которая выступала  в
роли сводни, вскоре свела знакомство с Роситой, но ее успех был
еще  более  сомнителен,  чем  успех самого Вискарры. Нет, его и
сомнительным не назовешь - тут как раз  не  оставалось  никаких
сомнений, все было ясно.
     Как  только  она  дала  Росите понять, с какой целью к ней
явилась, та обо всем рассказала матери,  и  царапины,  которыми
отделался  комендант, не могли идти ни в какое сравнение с тем,
что выпало на долю его посланницы. Не взмолись она о пощаде, ей
бы не спастись от разъяренного Бизона.
     Она могла бы прибегнуть к помощи закона и отомстить им, но
уж такова была ее профессия, что она предпочла молча проглотить
обиду.

     Глава XXV

     - Ну, Робладо, - спросил комендант, что теперь?
     - А вы не догадываетесь, мой дорогой полковник?
     - Да не совсем, -  ответил  Вискарра,  хотя  он  прекрасно
знал,  что  делать.  До  этого он додумался совсем недавно. Эта
мысль пришла ему в голову в день его первого  поражения,  когда
сердце  его горело злобой и жаждой мести. И потом она возникала
снова и  снова.  А  его  вопрос  был  совершенно  излишен.  Ибо
комендант  заранее знал, каков будет ответ Робладо: "Действуйте
силой".
     Так оно и было. Робладо произнес именно эти слова.
     - Но как?
     - Возьмите нескольких солдат и ночью увезите ее. Что может
быть проще? С этой недотрогой надо было  с  самого  начала  так
действовать.  Не  бойтесь,  никакой беды от этого не будет. Для
них это вовсе не так ужасно. Это способ  испытанный,  я  знавал
такие случаи. Ручаюсь вам, еще не успеет вернуться охотник, как
она уже со всем этим чудно примирится.
     - А если нет?
     - Ну, если даже нет, чего вам бояться?
     - Пойдут толки, сплетни...
     - Эка  важность!  Нет,  дорогой  полковник, на этот раз вы
что-то слишком робки. Правда, вы уже изрядно напортили, но  это
совсем  не значит, что в дальнейшем вы будете действовать также
неловко. Увезти ее можно ночью. У вас тут  есть  комнаты,  куда
никому  не  позволено входить. Если надо, можно воспользоваться
даже теми... знаете?.. где нет окон. Никакой колдун  не  сможет
ничего  проведать. Отберите людей, таких, которым вы доверяете.
Вам незачем брать весь отряд, а пять-шесть золотых свяжут языки
тем, кого вы возьмете с  собой.  Право,  это  не  труднее,  чем
украсть рубашку. Украсть рубашонку - только и всего!
     И  негодяй  захохотал,  довольный  грубым сравнением и еще
более грубой шуткой, а комендант вторил ему.
     И все же  Вискарра  еще  не  решался  прибегнуть  к  этому
крайнему  средству. Но вовсе не душевное благородство было тому
виной. Хотя он и не был  таким  же  отъявленным  подлецом,  как
Робладо,   сейчас   его   сдерживали   отнюдь   не  соображения
порядочности.  Вискарра  всю  жизнь  с   холодным   равнодушием
относился  к  чувствам  тех,  кому он причинял зло, это вошло у
него в привычку, и колебался он сейчас совсем  не  потому,  что
его   сколько-нибудь  занимало,  будет  ли  потом  эта  девушка
счастлива или глубоко несчастна. Нет,  он  далек  был  от  этих
мыслей.   Робладо  был  прав,  когда  обвинил  его  в  робости.
Полковник в  самом  деле  робел.  Он  просто-напросто  отчаянно
трусил.
     Он  боялся  не  того,  что  ему  придется  понести какоето
наказание. Слишком важной и могущественной персоной он  был,  а
родственники  намеченной  жертвы  слишком  незначительны, чтобы
стоило опасаться их. Немного дипломатии - и они, совершенно  ни
в  чем  не повинные люди, будут осуждены на смерть, и это будет
выглядеть как акт правосудия. Нет ничего проще, как  состряпать
дело  об  измене, заключить человека в тюрьму и убить, особенно
сейчас,  когда  восстание  индейцев  и   креольская   революция
угрожают испанскому владычеству в Америке16.
     По-настоящему Вискарра боялся лишь толков и сплетен. Такое
откровенное  похищение  недолго удастся держать в секрете. Рано
или поздно просочатся какие-то  слухи,  и,  уж  конечно,  такую
скандальную историю сразу
     подхватт, раззвонят на всех перекрестках, весь город будет
судачить.  Но  может  случиться  и  кое-что похуже. Слухи могут
выйти  за  пределы  Сан-Ильдефонсо,   докатиться   до   главной
квартиры, дойти до ушей самого вице-короля! Вот этого и в самом
деле боялся комендант.
     Не  то,  чтобы  двор вице-короля был в те времена образцом
высокой  нравственности.  Нет,  там   отнеслись   бы   довольно
снисходительно  к  любому  проявлению  деспотизма или разврата,
лишь бы все делалось втихомолку. Однако  на  такой  вот  грабеж
среди  бела дня едва ли посмотрели бы сквозь пальцы, хотя бы из
чисто  политических  соображений.  Да,  у  Вискарры  были   все
основания  соблюдать  осторожность.  Он  не верил, что проделку
можно сохранить в  тайне.  Кто-нибудь  из  мошенников,  которые
помогут  ему  похитить  девушку,  в  конце концов, пожалуй, еще
предаст его.  Правда,  то  будут  его  собственные  солдаты,  и
случись что-нибудь, он расправится с ними по своему усмотрению,
но  что  от  этого  изменится? Ведь это все равно, что запереть
конюшню, когда конь уже украден.
     И даже если они не предадут  его,  разве  можно  надеяться
сохранить   все   в   тайне?   Прежде  всего  будет  опасен  ее
разгневанный  брат.  Правда,  сейчас  он  в  отъезде,  но  зато
существует  еще  и  ревнивый  поклонник, да и брат когда-нибуль
вернется. Все поймут, что похищение - дело рук  его,  Вискарры.
Его  визит,  приход  сводни,  похищение девушки - все это будет
сопоставлено и все вместе отнесено на его счет. А у  нее  такой
брат,  да  и  жених  тоже,  что  они  не станут молчать о своих
подозрениях. Можно бы и избавиться от обоих, но тогда  придется
идти напролом, а это слишком опасно.
     Так  рассуждал  про  себя  Вискарра,  то же он доказывал и
капитану  Робладо.  И  не  потому,  что  хотел,  чтобы  капитан
разубедил  его,  нет, но он надеялся, что вдвоем они додумаются
до какого-то наименее рискованного средства, ибо цели своей  он
хотел добиться во что бы то ни стало.
     И  они  нашли то, что искали. Мысль эта, конечно, пришла в
голову капитану, который был куда более изобретателен  и  нагл.
Со стуком поставив стакан на стол, он неожиданно воскликнул:
     - Придумал, Вискарра! Ей-Богу, придумал!
     - Да ну? Браво!
     - Если   угодно,  можете  забавляться  с  вашей  красоткой
двадцать четыре часа кряду, и самый злой сплетник ничего худого
не заподозрит. По крайней мере, теперь вам нечего бояться. Черт
возьми, какая счастливая мысль!.. Как раз то, что нужно!
     - Да не томите же,  капитан!  Что  вы  надумали?  Говорите
скорее!
     - Погодите,  сперва выпью глоток вина. Хитро придумано! Не
могу не выпить по этому поводу.
     - Тогда пейте, пейте! - воскликнул обрадованный  Вискарра,
наливая вино; ему явно не терпелось услышать, что за счастливая
мысль осенила его притятеля.
     Робладо залпом осушил бокал и, подсев поближе к коменданту
и понизив  голос,  подробно  изложил  ему свой новый план. Идея
эта, видимо, очень понравилась Вискарре. Дослушав до конца,  он
крикнул:  "Браво!  "  - и вскочил с таким видом, словно получил
приятнейшую весть.
     Радостно возбужденный, он несколько минут шагал из угла  в
угол, потом громко захохотал.
     - Черт побери, да вы настоящий стратег! - воскликнул он. -
Сам Великий   Конде17  не  додумался  бы  до  такой  стратегии!
Пресвятая дева! Более мастерского хода и  не  придумаешь,  и  я
обещаю вам, капитан, - исполнение не заставит себя ждать.
     - А  зачем  откладывать?  Почему не взяться за дело сейчас
же?
     - Верно...  Давайте  сейчас  же  и  подготовимся  к  этому
приятному маскараду.

     Глава XXVI

     И тут произошли события, которые, казалось, должны были бы
помешать   коменданту   крепости   и   его  капитану  исполнить
задуманное. По крайней мере, так можно  было  предположить.  Не
прошло  и  суток  после описанного разговора, как в городе и во
всей  долине  разнесся  слух  о  нападении  немирных  индейцев.
Говорили,  что  индейцы  -  были  ли то апачи, юты или команчи,
никто не знал, - показались недалеко от Сан-Ильдефонсо в полном
боевом уборе.
     Это, вне всякого сомнения, означало, что они могут напасть
на любую часть поселения. Потом прошел новый  слух,  еще  более
серьезный:   индейцы   напали   на   нескольких   пастухов   на
плоскогорье,  совсем  близко  от   города;   пастухам   удалось
спастись, но собаки их были убиты, а отары овец угнаны в горы -
надежную крепость грабителей.
     На  сей  раз вести были более определенные. Напали индейцы
из племени юта, из отряда, который охотился к востоку  от  реки
Пекос.  Очевидно, перед тем как возвратиться домой, к верховьям
Дель Норте,  они  решили  совершить  этот  набег,  суливший  им
немалые богатства. Пастухи ясно видели их и по боевой раскраске
сразу узнали ютов.
     Что   на   пастухов   напали  именно  юты,  было  довольно
правдоподобно.  Совсем  недавно  они  же  совершили  набег   на
поселения,  расположенные  в  цветущей  долине  реки  Таос. Юты
прослышали  о  богатствах  Сан-Ильдефонсо,  вот  почему  они  и
напали. А команчи и апачи были в мире
     с  Сан-Ильдефонсо  и уже несколько лет ограничивались тем,
что   опустошали   провинции   Коагуила   и   Чиуауа.    Жители
Сан-Ильдефонсо не давали этим племенам никакого повода нарушить
мир,  да  и индейцы ничем не обнаруживали каких-либо враждебных
намерений.
     В ночь после того, как похитили овец, был  совершен  более
крупный  грабеж.  Это  случилось  уже  в  самом  поселении.  Со
скотоводческой фермы,  расположенной  в  нижнем  конце  долины,
угнали  большое  стадо  рогатого  скота.  Па