чь  она  также  провела  без  сна,   в   тревоге   за   своего
возлюбленного. Но ее тогда не терзали сомнения в  его  верности.  Под  утро,
успокоившись, она заснула так крепко, что  не  слыхала,  как  мимо  ее  окна
проехал  целый  конный  отряд  -  тридцать  закованных  в  сталь  кирасиров,
бряцающих оружием. Марион проснулась,  когда  было  уже  совсем  светло;  ее
разбудил шум, от которого нельзя было  не  проснуться;  рев  трубы,  звонкое
ржание лошадей, громкая команда  врывались  в  комнату,  как  будто  к  дому
приближалась конница. Марион вскочила с постели, а за ней Лора.
   Она, дрожа, остановилась посреди комнаты, не решаясь подойти к  окну.  Но
Марион недолго колебалась. Предчувствие недоброго, снова охватившее  ее,  не
позволяло ей оставаться в неведении; схватив шарф, попавшийся ей  под  руку,
она набросила его на плечи и быстро скользнула к окну.
   Глазам ее представилось ужасное  зрелище.  Под  самым  окном,  по  аллее,
идущей мимо дома, медленно двигался эскадрон кирасиров; на правом  фланге  -
капитан Скэрти, на левом - его субалтерн  Стаббс;  посреди  на  черном,  как
смоль, коне ехал всадник,  выделявшийся  своей  благородной  внешностью,  но
связанный по рукам и ногам.
   Марион сразу узнала  Генри  Голтспера,  но  ее  помертвевший  взгляд  был
прикован не к его лицу, а к пучку увядших красных цветов, свисавших с  полей
его шляпы.
   Марион внезапно отшатнулась от окна и без чувств упала на пол.
   Неудивительно, что после такого удара Марион теперь было не до сна, и она
не собиралась ложиться.
   Наоборот, она намеревалась выйти из дому; на  ней  был  темный  бархатный
плащ, совершенно скрывавший ее фигуру, а на голове капюшон, низко надвинутый
на лоб, так что почти не видно было ни лица, ни чудесных золотых волос.
   Лицо Марион, если бы его сейчас  можно  было  разглядеть,  показалось  бы
бледнее обычного; глаза у нее распухли и ещ„ не совсем высохли от слез. Одна
только Лора видела эти слезы и знала, почему плакала Марион. Она целый  день
просидела с ней в ее комнате, но вечером Марион попросила ее  идти  к  себе,
сказав, что ей хочется побыть одной. Хотя Лора была посвящена во  все  тайны
кузины, на этот раз Марион утаила от нее то, что собиралась сделать.
   Весь день перед ее глазами стояло страшное зрелище,  которое  она  видела
утром. Человек, которого она любила со всем пылом первой чистой любви, перед
которым она преклонялась, - этот человек в руках  жестокого  и  мстительного
врага! Его везли, как преступника, связанного, под стражей; он  перед  всеми
опозорен. Нет, разве это может опозорить благородного патриота! Но жизнь его
теперь в опасности...
   Не это вызвало жгучие слезы на глаза Марион,  не  это  заставило  ее  без
чувств упасть на землю. И слезы и обморок вызваны  были  не  состраданием  к
узнику Генри Голтсперу, а горечью обманутой  любви,  отравленной  ревностью.
Причиной всему были цветы, которые Марион увидела на шляпе Черного Всадника.
   Подумать только, он носит их - и даже в такую минуту! В минуту  бедствия,
как будто для того, чтобы показать, как они для него священны!
   От этой мысли Марион и лишилась чувств.
   Она скоро пришла в себя, но мир в ее душе  был  нарушен.  Весь  день  она
провела в мучительном волнении. Горькие мысли сменялись одна другой. Любовь,
ревность, сочувствие, негодование боролись в ее душе.
   Но вот наступила ночь, и злоба и ревность отступили, благородные  чувства
одержали верх. Любовь и сострадание победили!  То,  что  задумала  совершить
Марион, свидетельствовало не только о силе ее любви, но и об ее  благородной
самоотверженности.
   Если бы Голтспер увидел ее сейчас и если бы он догадался о том,  что  она
задумала, как стыдно ему стало бы за те обвинения и упреки,  которым  он,  в
горьком отчаянии, позволил сорваться со своих уст!

Глава 43
ПОСЕЩЕНИЕ УЗНИКА

   Может показаться странным, что у двух совершенно  разных  людей  возникла
одновременно одна и та же мысль.  Но  сведущие  психологи  не  удивились  бы
такому  совпадению.  Одинаковые   обстоятельства   приводят   к   одинаковым
результатам как в умственном, так и в вещественном мире. Подобное совпадение
мы видим на примере Марион Уэд и Элизабет Дэнси, когда знатная леди и бедная
простолюдинка воодушевились одной и той же мыслью.
   Они любили одного и того же человека -  Генри  Голтспера,  томившегося  в
тюрьме, и обе думали, как бы его освободить; если что и могло бы  показаться
странным, так это то, что план, придуманный ими, в точности совпадал.
   Бархатный плащ с капюшоном, в который, выходя из дому, закуталась  Марион
Уэд, служил той же цели, что и грубый плащ дочери лесника.
   Обе, руководясь одним и тем же  побуждением,  выбрали  для  осуществления
своего смелого замысла самое безопасное время - полночь.
   Это был не случайный выбор. Днем они разузнали все, что касалось  узника.
Верная служанка Марион, давняя знакомая Уайтерса, сообщила ей, что он  будет
в карауле у тюрьмы от  двенадцати  до  двух  часов  ночи.  Кроме  того,  она
рассказала ей, каков этот Уайтерс, что он собой представляет, и Марион из ее
рассказа убедилась, что его нетрудно подкупить.
   Час, выбранный обеими,  имел  еще  то  преимущество,  что  все  обитатели
усадьбы в это время обычно уже спали и,  следовательно,  было  меньше  риска
попасться с этим небезопасным делом.
   Дочь лесника опередила Марион Уэд на каких-нибудь  десять  минут,  и  это
было чистой случайностью.
   Бет Дэнси уже вошла в калитку, когда Марион Уэд тихонько выскользнула  из
комнаты и,  пройдя  по  темному  коридору,  стала  осторожно  спускаться  по
парадной лестнице.
   Голтспер в своей темнице услышал, как  башенные  часы  медленно  и  гулко
прозвонили двенадцать ударов - полночь!
   - Хотел бы я, чтобы это был полдень! - промолвил он, когда они отзвонили.
- Если правда, что я слышал сегодня утром, то завтра в это время я буду  уже
далеко отсюда. Итак, меня ждет Тауэр. А потом - увы! -  может  быть,  плаха!
Что мне страшиться этого слова? Не лучше ли смотреть правде в лицо? Я  знаю,
мстительность этой низкой женщины, преследовавшей меня всю жизнь за то,  что
я не ответил на ее чувства, не удовлетворится ничем, кроме  моей  головы.  Я
узнаю ее руку в этом постскриптуме в королевской депеше; во  всяком  случае,
если он и написан не ею, - она продиктовала его... Поскорей бы уж настал час
отъезда! Даже в стенах Тауэра мне будет не так тяжко, как  здесь,  когда  по
одну сторону - ад, а по другую - рай. Я могу только мечтать о рае, в котором
существует Марион. Как я люблю ее! И она так близко от меня, дышит  со  мной
одним и тем же воздухом, но - увы! - даже и не помнит о моем  существовании!
А может быть... Что это? Шаги снаружи? Часовой с кем-то  говорит...  Женский
голос!..  Наверно,  какая-нибудь  служанка  прокралась  сюда   поболтать   с
часовым... Поздно, пожалуй,  для  болтовни.  Но,  может  быть,  она  нарочно
выбрала такой час? Как я завидую и этой девушке и ее  возлюбленному-солдату,
что им так легко видеться! Мне завидно, с какой легкостью у них начинаются и
обрываются эти случайные связи! И никаких мучений! Завтра он может уехать, а
послезавтра она будет так же весела, как всегда. Как не похоже  это  на  то,
что чувствую я! Ни разлука, ни ужасы Тауэра не изменят моего  чувства.  Если
им суждено умереть, то только со мной - под топором палача!.. Они шепчутся у
самой моей двери... Если приложить ухо к замочной скважине,  может  быть,  я
что-нибудь и услышу... А зачем мне слушать их жалкие  сердечные  тайны?..  А
если  я  смогу  услышать  что-нибудь  о  себе  или  о  ней?  Пожалуй,  стоит
прислушаться.
   Узник поднялся на ноги, но тут же,  едва  не  упав,  снова  опустился  на
скамью.
   - Ах, черт возьми! - вырвалось у него. - Я  и  забыл,  что  у  меня  ноги
связаны. Пожалуй, то, что я могу услышать, не стоит таких усилий. Пусть себе
секретничают, какое мне до них дело!
   И он спокойно остался сидеть, но время от  времени  невольно  поворачивал
голову и настороженно прислушивался.
   Он  услышал  шаги  у  самой  двери;  голоса  теперь  были  слышны  совсем
отчетливо.
   "Так и есть! - подумал Голтспер,  прислушиваясь.  -  Нежная  парочка!  Он
пристает, чтобы она его поцеловала... Что это? Как будто ключ поворачивается
в замке... Может ли это быть? Они идут сюда?"
   Замок  щелкнул,  послышался  звук  отодвигаемого  засова,  и  дверь  тихо
приоткрылась. В тусклом свете фонаря Голтспер смутно  различил  две  фигуры:
одна из них, несомненно, была женская.
   Мужчина шел впереди - это был караульный. Он просунул голову  в  комнату,
но остался стоять в дверях.
   - Вы спите, мастер? - спросил он громким шепотом, но отнюдь не грубо.
   - Нет, - ответил узник таким же осторожным шепотом.
   - Так вот, тут барышня желает с вами поговорить... А как я думаю, вам  не
очень удобно разговаривать с ней в темноте, я уж тут поставлю  свой  фонарь.
Только вы, пожалуйста, не задерживайте ее, а то как бы  мне  не  влетело  за
это...
   И,  тотчас  же  повернувшись,  солдат  пошел  за  фонарем,   а   женщина,
проскользнув мимо него, вошла в кладовую.
   Слово "барышня" повергло Генри Голтспера в радостное смятение. Значит, он
ошибся, думая, что эта полночная гостья - служанка из усадьбы.  Может  быть,
это ее хозяйка?
   В тусклом свете он видел женскую  фигуру,  плотно  закутанную  в  плащ  с
капюшоном. Под этим плащом трудно  было  отличить  крестьянку  от  королевы.
Фигура была высокая, статная. Такая же, как у Марион Уэд!
   Пылкое  воображение  Голтспера  недолго  обманывало  его.  Рука  часового
протянулась в открытую дверь и поставила на  скамью  фонарь.  Свет  упал  на
фигуру гостьи, осветив красный плащ  и  смуглое  цыганское  лицо  с  темными
сверкающими глазами, - это было красивое лицо, но оно  ничем  не  напоминало
ангельское личико Марион Уэд.
   "Это не она!.. Боже, это девица Марианна!"
   В  глазах  Голтспера,   только   что   сверкавших   надеждой,   мелькнуло
разочарование. К счастью,  Бет  не  заметила  этого:  неверный  свет  фонаря
избавил ее от такого огорчения.
   - Бетси! - вскричал Голтспер, оправившись от изумления. - Вы здесь... Что
вас привело ко мне в тюрьму?
   - Тише! -  прошептала  девушка,  отходя  от  двери,  которую  часовой  из
предосторожности прикрыл за собой. - Говорите шепотом! Я пришла спасти  вас,
вывести из этого ужасного места!
   - Да разве это возможно? Дверь охраняют, снаружи стоит  часовой.  Как  же
можно выйти отсюда незамеченным?
   - Конечно, вас увидят, но это неважно. Если вы сделаете все  так,  как  я
вам скажу, вы спокойно выйдете, и вас никто не задержит. Отец и Грегори Гарт
все уже обдумали. Они ждут вас на опушке леса, на холме, прямо за домом.
   - Ну, а что же я должен сделать? Говорите, милая Бетси!
   - Вы наденете мой плащ - он длинный и закроет вас до пят. Но  на  случай,
если он будет короток, я захватила с собой  еще  юбку.  Вот  она.  И  Бетси,
откинув плащ, показала  толстую  суконную  юбку,  которую  она  держала  под
мышкой.
   - Скорее, сэр! - настойчиво торопила она. - Одевайтесь как можно скорее -
ведь он может с минуты на минуту войти!
   - Что? - в изумлении воскликнул Голтспер, глядя с  невольным  восхищением
на эту смелую девушку. - Вы хотите,  чтобы  я  вышел,  переодевшись  в  ваше
платье, и оставил вас здесь?
   - Ну конечно же! Ведь другого способа нет. Мы не можем выйти вместе.  Вас
сейчас же задержат и меня вместе с вами - за попытку вывести вас. Вы  должны
выйти один.
   - И оставить вас здесь расплачиваться за мое  бегство?  Нет,  благородная
девушка! Я скорее умру, чем сделаю это!
   - Ах, сэр, ведь это же безумство! Делайте  так,  как  я  вам  говорю.  Не
бойтесь за меня. Что они могут сделать девушке, которой терять  нечего!  Да,
кроме того, я уверена, что он выпустит меня. Какой ему прок,  если  он  меня
задержит! Все равно ему придется за вас отвечать и это его не спасет.
   Тот, кого Бетси называла "он", расхаживал между тем взад  и  вперед  мимо
двери, явно обнаруживая нетерпение.
   - О, сэр, прошу вас, умоляю - бегите! Или... я... мы  больше  никогда  не
увидим вас!
   Голос ее дрогнул, и это не ускользнуло от внимания Голтспера.  Ее  мольбы
невольно заставили его поколебаться. Пожалуй, она была права, и ей, по  всей
вероятности,  удастся  выпутаться  или  отделаться  каким-нибудь   небольшим
взысканием. А  может  быть,  она  сумеет  провести  часового  и  скрыться...
Голтспер знал, что она умная и находчивая девушка.
   - Не бойтесь за меня, сэр, - повторила Бетси, словно угадав его мысли.  -
Я сумею с ним справиться. Он сделает все, что я захочу! Знаю, что сделает!
   - Если бы я мог быть уверен...
   - Вы можете быть уверены... - перебила она, разрезая веревки, которыми он
был связан, - вы можете быть уверены!  Предоставьте  его  мне!..  Вот  плащ,
сэр... Нет, сначала наденьте юбку. Вот так, закрепим ее. Теперь плащ... Так!
Спрячьте голову под капюшоном, надвиньте его пониже на лицо... Так,  хорошо.
Когда вы выйдете, не останавливайтесь разговаривать с ним. Он будет пытаться
вас поцеловать, я знаю, а вы увернитесь и сразу бегите  к  воротам.  Калитка
закрыта на щеколду. Как выйдете, бегите  что  есть  силы  прямо  к  лесу  на
вершине холма. Там встретите отца  и  вашего  слугу  Грегори  Гарта.  Сейчас
темень, ни зги не видно. Фонарь я оставлю  здесь,  пока  вы  не  выйдете  за
ворота. Ручаюсь, что он примет вас за меня, только вы увернитесь,  чтобы  он
не успел вас поцеловать! Смотрите, не подпускайте  его,  а  сразу  бегите  к
воротам! Готовы? Ну, ступайте!
   Голтспер, закутанный в плащ Бетси, которая осталась теперь в одном платье
и с непокрытой  головой,  окинул  ее  на  прощанье  ласковым,  признательным
взглядом. Ей показалось, что она прочла в этом взгляде  любовь...  Увы,  это
была только благодарность!
   В эту минуту часовой постучал алебардой в дверь, чтобы они поторопились.
   - Иду, мастер Уайтерс, иду! - тихонько отозвалась Бетси, приложив губы  к
замочной скважине. - Откройте, выпустите меня!
   Засов сразу  отодвинулся  -  Уайтерсу  не  терпелось  получить  обещанный
поцелуй. Дверь приоткрылась и закутанная фигура скользнула в темноту.
   Уайтерс, не заходя за фонарем, тотчас  же  захлопнул  дверь.  Ему  сейчас
совсем не нужен был свет - ему хотелось побыть с Бетси. За фонарем он всегда
успеет вернуться, а сейчас он спешит насладиться приятными минутами, которых
он ждал с нетерпением. Он задержался, только чтобы задвинуть засов, а то как
бы узнику не вздумалось выйти!
   Это заняло у него  всего  несколько  секунд,  но,  когда  он  повернулся,
раздался стук щеколды, и в ту же минуту он увидел,  как  закутанная  в  плащ
фигура мелькнула в открытой калитке. Миг - и  она  исчезла,  громко  стукнув
дверью!
   Надеясь, что еще не все потеряно и,  может  быть,  ему  все-таки  удастся
сорвать поцелуй, Уайтерс бросился к воротам и выскочил за нею в калитку.
   -  Вот  подлая  девка!  -  пробормотал  он,  вглядываясь  в  темноту.   -
Удрала-таки! Бетси! Эй, Бетси! Вернись! Ты же должна сдержать свое обещание.
   Уайтерсу казалось, что она не успела  далеко  уйти,  он  видел,  как  она
пробежала шагах в двадцати от  ворот  и  вдруг  точно  растаяла  у  него  на
глазах... И сколько он потом ни смотрел, нигде  ее  не  было  видно.  Он  не
решался окликнуть ее погромче, опасаясь, как бы на его  голос  не  прибежала
стража с внутреннего двора.
   - Эх, чертова девчонка! - бормотал он. - Ведь вот как надула меня с  этим
поцелуем! Ну да в конце концов не так уж это важно, - утешал он самого себя.
- Отложим до завтра, а тогда уж я за все наверстаю! Она, видно, боялась этой
леди, которая ее послала, - как бы та не лишила ее обещанной награды. Что ж,
может, она и права. Ведь со мной-то она всегда может увидеться!
   И с этой утешительной мыслью Уайтерс  вошел  в  калитку  и  направился  к
кладовой, где сидел узник, чтобы взять оставленный там фонарь.

Глава 44
НЕОЖИДАННАЯ ВСТРЕЧА

   Пройдя несколько шагов, Уайтерс вспомнил, что оставил калитку на щеколде.
Опасно открывать дверь в кладовую, когда калитка не  заперта:  не  дай  Бог,
арестант сбежит! Голтспер крепко связан  по  рукам  и  ногам,  но  на  своем
солдатском опыте Уайтерс убедился, что не один узник освобождался  от  таких
пут.
   Чтобы избежать этой опасности, он  снова  повернул  к  воротам:  запереть
калитку.
   Подойдя к ней, он остановился и,  приоткрыв  ее,  еще  раз  огляделся  по
сторонам. А может  быть,  Бетси  вернется?  Кто  знает...  может  быть,  она
убежала, чтобы подразнить его?
   Он напряженно вглядывался в темноту и вдруг увидел, как из-за  угла  дома
показалась  женская  фигура,  с  головой  закутанная  в   плащ.   Она   явно
приближалась к нему. Кто же это мог быть, как не Бетси!
   - Ну вот, значит, она не ушла! - обрадовавшись, вскричал Уайтерс.  -  Мне
показалось, что она побежала в другую сторону, но я, видно, ошибся. Конечно,
это она! В плаще с капюшоном. Я должен был знать, что она не уйдет от  моего
поцелуя! Завтра - своим чередом, но не надо упускать и сегодня!
   Поздравляя себя с возвращением своей милой, Уайтерс ухмылялся, воображая,
как он ее сейчас поймает и чмокнет. Между тем закутанная фигура приблизилась
к воротам и остановилась в нескольких шагах от него.
   - А я уж думал, ты сбежала и обманула меня, милочка Бетси! - сказал он  и
шагнул ей навстречу. - Как я рад, что ты вернулась! Отчего это у тебя  такой
испуганный вид? Да подойди же  поближе,  чего  ты  боишься?  Ты  же  обещала
поцеловать меня, а, Бет?
   И он уже хотел схватить ее в свои объятия, как вдруг яркая вспышка молнии
прорезала темноту и он увидел перед собой не Бет, с которой  он  только  что
расстался, не девушку в крестьянском плаще, но знатную даму, одетую в  шелка
и  бархат!  На  тонких  белых  пальцах,  поддерживавших  капюшон,  сверкнули
драгоценные кольца...
   "Должно быть, это та самая леди, что послала Бетси, -  думал  Уайтерс.  -
Верно, ей надоело ждать, вот она и пришла сама. А может быть, она надеется и
повидать его? Что ж, за  поцелуй  я  не  прочь  впустить  и  ее,  хотя  мне,
признаться, приятней поцеловать Бетси".
   - Добрый вечер, сэр! -- приветливо сказала леди, явно удивленная странным
поведением часового.
   - Добрый вечер, мисс! - учтиво ответил Уайтерс. - Разрешите спросить, что
вам угодно? Ночь-то уж больно темная, да и  время  позднее.  Не  страшно  ли
выходить одной такой молодой леди?
   - Если я не ошибаюсь, вы,  кажется,  Уайтерс,  -  сказала  леди,  подходя
поближе к часовому и откидывая с головы капюшон. Она  не  побоялась  открыть
лицо: вряд ли часовой мог узнать ее в такой темноте.
   - Уайтерс, миледи! Уильям Уайтерс к вашим услугам!
   - Благодарю вас, мистер Уайтерс! В самом деле я  хочу  попросить  вас  об
одной услуге.
   - Извольте, миледи! Чем могу вам служить? - отозвался молодой кирасир.
   - Вы сторожите заключенного... не буду  называть  его  имени  -  ведь  он
только один и есть. Мне надо видеть его... По очень важному делу.
   - Ага, понимаю! - сказал Уайтерс с глубокомысленным видом.
   - Мне нужно сказать ему несколько слов. Вы можете мне в этом помочь?
   - Конечно, могу, - отвечал часовой, - если только  вы  уверены,  что  вам
необходимо повидать его самой.
   - Да-да, необходимо!
   - А я, значит, не так понял! Я думал, вам надо было только  передать  ему
что-то с той девушкой, которую вы послали. Она уже была здесь, видела его  и
ушла. А вы, верно, с ней разминулись?
   - С кем?
   - Да вот с той девушкой, которую вы к нему посылали.
   - Я... я никого не посылала.
   Она едва вымолвила эти слова; голос ее прерывался от волнения.
   "Эге! - подумал Уайтерс. - Так, значит, это еще кто-то скучает  по  моему
арестанту! Ну и хват этот Голтспер! Похоже, все здешние дамы бегают за  ним.
Ну что ж, надо быть справедливым. Чем эта хуже той, которая посылала  Бетси?
Эта сама пришла, а не посылала других. Выходит  дело  -  по  справедлив