ека, которого боялся и ненавидел.
   Неожиданность встречи здесь этого человека была так велика для Ленсфорда,
что он даже побледнел.
   "Однако, Юстес все еще здесь", - со  своей  стороны  изумлялся  про  себя
Реджинальд, когда увидел, что из-за плеча Веги на  него  смотрит  двоюродный
брат. Он предполагал, что тот уже давно уехал домой к отцу.
   Возмущенная дерзкими взглядами Ленсфорда, старшая хозяйская  дочь  отошла
от окна. Сестра последовала ее примеру, между тем как сэр Ричард  подошел  к
Юстесу Тревору и сказал ему:
   - Мистер Тревор, я желал бы, чтобы вы были  свидетелем,  как  ведут  себя
ваши кавалеры и королевские офицеры. Если не ошибаюсь, вам для этого  сейчас
представится прекрасный случай.
   В словах и тоне говорившего был такой явный намек,  который  десять  дней
назад заставил бы Юстеса обнажить  шпагу,  тем  более,  что  на  помощь  ему
приближался его родственник. Но в эту минуту юноша и не подумал сделать это.
За истекшие десять дней его политическое мировоззрение очень  изменилось,  и
вместо ответа он поспешил прижаться лицом к стеклу окна.
   Остановившись перед крыльцом дома, Ленсфорд скомандовал отряду образовать
линию, параллельную фасаду дома. При этом маневре оба кузена очутились лицом
к лицу.
   Юстес по-дружески поклонился Реджинальду.  Тот  ответил  ему  с  холодной
сдержанностью, причину которой юноша смутно почувствовал.
   Между тем сам мистер Поуэль оставался на крыльце, точь-в-точь  в  той  же
позе, что и в тот достопамятный вечер, когда он с таким презрением  разорвал
заемное письмо короля. По открытому лицу старика не было заметно,  чтобы  он
боялся своего поступка и страшился ответственности за него. Напротив, старик
смотрел так же смело и презрительно,  как  тогда.  Окинув  взглядом  военный
отряд  и  окружавшую  его  народную  толпу,   он   сравнил   приблизительную
численность обеих сторон и пришел к заключению,  что  ему  можно  продолжать
прежнюю  тактику.  И  когда  полковник  Ленсфорд  приблизился  с  видом  той
небрежности, к  которой  привык  в  качестве  бывшего  придворного,  он  был
встречен взглядом,  полным  достоинства  и  спокойной  самоуверенности.  Уже
раздраженный тем, что увидел  в  окне,  королевский  офицер  еще  более  был
разгневан этой "негостеприимной" встречей и решил показать свои когти.
   - Вы Эмброз Поуэль? - резко спросил он  помещика,  осаживая  своего  коня
перед ступенями крыльца. Он даже не счел нужным поклониться.
   - Да, сэр, я Эмброз Поуэль, - ответил старик. - Если  вы  сомневаетесь  в
этом, то обратитесь за справкой  к  сопровождающему  вас  джентльмену.  Этот
джентльмен должен  хорошо  знать  меня,  -  со  свойственным  ему  сарказмом
прибавил он.
   Это был новый удар для Реджинальда Тревора; но сейчас не время  было  ему
отвечать на него, и он угрюмо промолчал.
   - Я считаю свидетельство капитана Тревора излишней формальностью,  и  без
нее я верю, что вы именно тот, кто мне  нужен,  -  пренебрежительно  ответил
Ленсфорд.
   - По какому делу я вам нужен, сэр? - подчеркнуто холодно  спросил  мистер
Поуэль, заметив, что полковник говорит с ним таким тоном, каким  полицейские
разговаривают с пойманным преступником.
   - Мне нужно от вас, чтобы вы уплатили ваш долг.
   - Вы ошибаетесь, сэр. У меня нет долгов.
   - Нет, есть, и вы это отлично знаете, мистер Поуэль! Но, быть  может,  вы
желаете, чтобы я называл это обязательством?  Извольте,  я  скажу  так:  мне
нужно от вас, чтобы вы погасили свое обязательство.
   - Никаких непогашенных обязательств я за собой не признаю.
   - Опять позволю себе возразить вам. Вы должны королю  три  тысячи  фунтов
стерлингов. Как  подданный  его  величества  вы  обязаны  помочь  ему  нести
государственные тяготы, обязаны, подобно другим  подданным,  внести  и  свою
лепту на нужды государственной обороны. Вы однажды уже отказались  исполнить
эту обязанность...
   - И теперь  отказываюсь  от  этого  незаконного  требования,  -  спокойно
оборвал его старик. - Вам не удастся получить от меня ни одного пенни.
   - Однако мы получим их.
   - Никогда!
   - Значит, вы продолжаете упорствовать? - злобно воскликнул Ленсфорд. - Но
я научу вас повиновению! Повторяю: если вы не дадите  добровольно  требуемой
королем суммы, я возьму ее у вас силой, слышите?  Я  должен  это  сделать  и
сделаю! Если у вас не найдется  этой  суммы,  я  возмещу  ее  вашей  дорогой
посудой, которой, как мне известно, у вас излишне много. Я говорю совершенно
серьезно, мистер Поуэль, - продолжал он, заметив на лице своего  собеседника
насмешливую улыбку, - и знаю, что говорю. Томас Ленсфорд никогда не  бросает
своих слов на ветер, и вы очень ошибаетесь, если воображаете, что  он  уйдет
отсюда с пустыми руками.
   - О, если вы Томас  Ленсфорд,  то  я  знаю,  что  с  пустыми  руками  вы,
действительно, ниоткуда не уходите. Я слышал о вас, сэр.  Такие  разбойники,
как вы, всегда и везде найдут чем поживиться, но только  не  всегда  им  это
удается, - продолжал иронизировать владелец Холлимида.
   - Что такое?! Вы осмеливаетесь называть  разбойником  меня,  королевского
офицера! - угрожающе крикнул Ленсфорд.
   - Осмеливаюсь, и сделал бы это даже в том случае, если бы  рядом  с  вами
стоял сам ваш король, - с той же твердостью и с тем же спокойствием произнес
старик.
   - Ах, проклятый бунтовщик! - скрежеща зубами, прошипел про себя Ленсфорд.
- Берегитесь, я заставлю вас раскаяться в ваших дерзких словах! -  продолжал
он вслух. - Знайте, мистер Поуэль, что я имею  полномочия  подавлять  любыми
мерами всякое неповиновение воле короля... Но долго разговаривать с  вами  я
не намерен. Если вы не желаете дать королю  трех  тысяч  фунтов  взаймы,  то
дайте их так, как уплачивают долг. Еще раз советую вам...
   - Я совершенно не нуждаюсь в ваших советах,  сэр,  -  не  изменяя  своему
спокойствию, продолжал старик. - И как вы ни вертитесь, я все-таки смотрю на
вас, как на простого вымогателя или попрошайку, и повторяю:  ничего  не  дам
вам, слышите? - ровно ничего.
   - Так я обойдусь и без вашего согласия.
   - Попробуйте.
   - А вот увидите! - стиснув зубы, проговорил  Ленсфорд  и,  обернувшись  к
своим людям, крикнул:
   - Эй, сержант! Бери десяток солдат и марш за мной!
   Выкрикнув эту команду, он ловко соскочил с лошади и поднял было  ногу  на
нижнюю ступеньку крыльца.
   - Ну, нет, так просто вы в мой дом не  войдете!  -  произнес  решительным
тоном старик.
   С этими словами он быстро повернулся к массивной двери,  вошел  в  нее  и
запер изнутри тяжелым замком. Вслед за тем захлопнулись все остальные  двери
и окна нижнего этажа с тяжелыми дубовыми ставнями.

Глава XII
НЕУДАВШИЙСЯ ПРИСТУП

   В то время, когда хозяйские дочери  отошли  от  окон,  сэр  Ричард  успел
шепнуть самому хозяину только одно слово:  "Сопротивляйтесь!"  Это  слово  и
вселило в сердце старика новый прилив бодрости. Он остался на крыльце, а сэр
Ричард снова занял свой наблюдательный пост у окна, ближайшего  к  парадному
крыльцу и не закрытого ставней.
   Судя по особому блеску в глазах сэра  Ричарда,  можно  было  понять,  что
рыцарь остался доволен смотром своих сил.  Солдат,  приведенных  полковником
Ленсфордом, было не более сорока человек, да и то по  большей  части  таких,
кого называют "всяким сбродом". Защитников же Холлимида собралось  не  менее
двухсот. Правда, между ними оказалось много женщин, но зато  таких,  которые
ничем  не  уступали  мужчинам.  Вся  эта  толпа  казалась  безоружной,   но,
вглядевшись попристальнее, можно было заметить, как одни прятали под одеждой
огородные вилы, топоры, серпы, а другие -  молотки  с  длинными  рукоятками,
мотыги и т. п. орудия, употребляемые местными горными рабочими. Все это были
орудия  мирного  труда,  но  в  случае  надобности  могли  в  сильных  руках
превратиться в смертоносное оружие.
   Поднявшись на второй этаж, сэр  Ричард  едва  не  вскрикнул  от  радости,
увидев, что в дальний  конец  аллеи,  упиравшейся  в  проселочную  дорогу  и
примыкавшей к большой проезжей дороге, входит новая  толпа  народа,  хотя  и
малочисленнее  первой,  зато  более   сплоченная   и,   по-видимому,   лучше
организованная. Эта толпа шла под  предводительством  человека  исполинского
роста и телосложения, в котором нетрудно было узнать Роба Уайльда.
   Великан оказался верен своему слову и хорошо умел справляться с делом, за
которое взялся. Его люди были поголовно вооружены настоящим боевым оружием -
пиками, алебардами, кремневыми  ружьями  и  секирами.  Все  это  оружие  они
открыто несли в руках, и оно угрожающе сверкало на солнце.
   Совершенно успокоенный, сэр Ричард снова спустился  вниз  и,  стоя  возле
дверей, которые вели на крыльцо из дома, слышал  почти  всю  беседу  мистера
Поуэля с Ленсфордом. Когда мистер Поуэль захлопнул входную дверь, сэр Ричард
обратился к Юстесу Тревору, все еще стоявшему у  своего  окна,  и  торопливо
сказал ему:
   - Ну, мистер Тревор, наступает время действовать. Я намерен сделать  все,
что в моих силах, и не допустить, чтобы наш добрый и радушный хозяин был так
нагло  ограблен.  Если  желаете,  можете  оставаться   нейтральным.   Вообще
поступайте, как сами сочтете нужным или удобным для себя.
   - Напрасно вы думаете, что я  могу  остаться  безучастным  зрителем  этих
событий. Понадобится драться, - буду и  драться,  как  умею,  -  с  живостью
ответил юноша.
   - За кого? - полюбопытствовал сэр Ричард.
   - Ах, зачем вы задаете мне такой вопрос? После того, что я сейчас видел и
слышал, ясно, на чьей стороне я теперь могу быть! - чуть не  со  слезами  на
глазах воскликнул Юстес. - До  сих  пор  я  совсем  не  знал,  что  делается
королем, и, разумеется, не могу поощрять такие  действия.  Кроме  того,  вы,
должно быть, забыли, что я  обязан  вам  своей  жизнью,  и  буду  очень  рад
доказать вам свою глубокую благодарность. Вы покорили не только  мою  шпагу,
но и мое сердце; и то и другое всегда к вашим услугам.
   - Теперь я вижу, что вы не только истинный друг  мне,  но  и  тому  делу,
которому служим  я  и  мои  единомышленники,  т.  е.  делу  человеколюбия  и
справедливости! - с жаром проговорил рыцарь, крепко пожимая  руку  юноши.  -
Ваша готовность быть в союзе с нами глубоко меня трогает и  умиляет.  Но  не
забывайте в вашем великодушном порыве, что, становясь на  нашу  сторону,  вы
восстанавливаете против себя своего отца и всю свою  родню.  Обдумайте  это,
взвесьте прежде, чем обнажать за нас свою шпагу. Если дело сейчас дойдет  до
битвы - что очень возможно, - то как бы вам не пришлось скрестить  оружие  с
родственником, который...
   - Все это я уже обдумал, сэр Ричард, - возбужденно перебил его Юстес. - Я
понял, что ваше дело - правое, а то, которое защищает Редж, - отнюдь нет,  и
ставлю дело человеколюбия и справедливости выше всяких  родственных  связей.
Если нам  с  двоюродным  братом  придется  скрестить  шпаги  как  защитникам
противоположных интересов и  стремлений,  то  пусть  нас  потом  судит  наша
собственная совесть.
   Не часто можно наблюдать на мужском  лице  выражение  такой  восторженной
радости, какая отражалась на лице сэра Ричарда во время  этой  горячей  речи
его нового друга. Этот юноша, которого он случайно встретил, сразу вызвал  у
него симпатию; даже вооруженное "недоразумение" с  ним  не  уменьшило  этого
чувства; мало того: и существовавшая до этой минуты разница  в  политических
убеждениях не могла изменить расположения сэра Ричарда к этому милому юноше.
И вот вдруг, когда наступил  решительный  момент  и  возникла  необходимость
открыто выступить против того  или  иного  принципа,  оказывается,  что  его
прежний политический  противник  сделался  горячим  убежденным  сторонником.
Сознание этого доставило сэру Ричарду одну их  лучших  минут  в  его  жизни.
Такого переворота в душе Юстеса он совсем не ожидал, отчего, искренне  жалея
благородного юношу, и предлагал ему не участвовать в предстоящих событиях.
   - Не могу и выразить вам, как я рад видеть вас на нашей стороне,  дорогой
Юстес! - растроганным голосом произнес рыцарь, снова пожимая руку  юноше.  -
Такая шпага, как ваша, - большая помощь во всяком деле.  Очень  может  быть,
что вам сейчас придется омочить эту шпагу в крови врагов свободы.
   Сэр Ричард вовремя успел помочь мистеру Поуэлю распорядиться  укреплением
всех окон и наружных дверей в доме. Встретившись с хозяином,  рыцарь  сказал
ему, что он и мистер Тревор попытаются урезонить непрошенных посетителей,  и
просил передать молодым хозяйкам, чтобы они ничего не боялись.
   Сэр Ричард и не заметил, как с площадки верхней лестницы спустилась  вниз
высокая женская фигура и быстрыми шагами стала приближаться к  нему.  Только
шелест  юбок  заставил  обоих  мужчин  оглянуться.  Они   увидели   Сабрину,
подходившую с очень решительным выражением лица. Пока сэр Ричард  спешил  ей
навстречу, чувствуя, что она именно ему хочет сказать что-то  очень  важное,
мистер Поуэль, не желая стеснять молодых людей, тактично удалился.
   - О, Ричард! - дрожащим голосом промолвила Сабрина, доверчиво положив ему
руку  на  плечо.  -  Что  вы  задумали  сделать?  Надеюсь,  ничего   слишком
поспешного?
   - Разумеется, нет, моя дорогая, - ответил рыцарь. - Разве вы заметили  во
мне склонность к необдуманным действиям?
   - До сих пор нет, но...
   - Но и теперь я себе не изменю. Будьте уверены, что слепо я никогда ни во
что не бросаюсь. Мною все предусмотрено, и ни вашему дому, ни тем более  вам
самим,  то  есть  всей  вашей  милой  семье,  не  будет   угрожать   никакой
непосредственной опасности. Того,  зачем  явились  эти  вымогатели,  они  не
получат, и вообще, здесь ничем не воспользуются. За это ручаются явившиеся к
нам на помощь верные друзья.
   Шепнув еще несколько  успокоительных  слов  на  ухо  Сабрине,  он  горячо
поцеловал ей руку и позвал Тревора, который вел почти слово в слово такую же
беседу с Вегой, отыскавшей юношу в одной из нижних комнат, где он помогал ее
отцу давать новые распоряжения по дому и усадьбе. Очаровательная блондинка с
трудом сдерживала слезы. Но, подобно сестре, и она не  боялась  за  себя,  а
думала лишь о том, кто заставил ее понять, что такое любовь.
   Несколько  минут  спустя  новые  союзники,  вместе  со  своими   слугами,
очутились среди толпы своих сторонников за решеткой усадьбы. Это  привело  в
большое недоумение полковника Ленсфорда и его офицера,  которые  только  что
расставили было вокруг всего дома и двора караульных, получивших  приказание
никого за черту усадьбы не выпускать.
   - Честные форестерцы! - крикнул сэр Ричард толпе, с ожиданием  смотревшей
на него. - Вы видите, что происходит? Неужели вы допустите, чтобы на  глазах
у вас ограбили вашего лучшего друга, Эмброза Поуэля? И притом кто? Ваш самый
лютый враг, Джон Уинтор? Может ли это быть?
   - Нет! Мы никогда не допустим этого! - раздался  в  ответ  хор  уверенных
голосов.
   - Вы, конечно, знаете, что эти солдаты,  одетые  в  королевские  мундиры,
присланы сэром Джоном Уинтором? - продолжал рыцарь.
   - Знаем, как нам не знать этих разбойников, будь они  прокляты  вместе  с
Джоном Уинтором! - с озлоблением крикнул один из толпы, выступая вперед. - С
тех пор, как над Форестом поставлен этот Уинтор, у нас  не  было  ни  одного
спокойного дня. Он отнимает у нас все наши права, которые так же стары,  как
наши горы и леса. Наши угольные шахты, наш лес, даже  нашу  дичь  -  все  он
забрал в свои разбойничьи руки. Даже дичь он объявил своей, хотя она испокон
веков принадлежала каждому из нас, кто не жалел труда, чтобы  добыть  ее.  Я
заявляю протест против злоупотреблений сэра Джона Уинтора!
   Этот человек, видимо,  считавший  самой  серьезной  обидой  -  запрещение
свободной охоты на местную дичь, был не кто иной, как браконьер Роб Уайльд.
   - Мы все присоединяемся к твоему протесту, Роб! - донеслось из  толпы.  -
Коли будет нужно, на одних словах мы не остановимся!
   - Этот джентльмен, - продолжал великан, указывая на сэра Ричарда, - хочет
помочь нам вернуть наши права. Только он один и может это сделать. Стойте за
него, как будет стоять он за вас.
   Взоры толпы были обращены на сэра Ричарда. Многие  видели  его  в  первый
раз, но все уже слышали о нем как о правдивом  и  смелом  человеке,  открыто
объявившем себя сторонником народа  и  парламента  против  короля  и  двора.
Поэтому можно было понять, что не одна личная вражда к  сэру  Джону  Уинтору
заставляла его говорить так, как он говорил собравшемуся народу.
   - Честные мои форестерцы,  -  произнес  рыцарь,  когда  до  него  донесся
одобрительный гул толпы, - благодарю вас за доверие. Я знаю ваши  огорчения,
причиненные произволом сэра Джона Уинтора, и приложу все  свои  силы,  чтобы
помочь вам вернуть ваши права и восстановить прежнюю свободу. Но для этого и
вы должны помогать мне. Готовы ли  вы  тут  же  на  месте  помочь  мне  дать
достойный отпор этим негодяям, которые уже  принялись  ломать  двери  вашего
преданнейшего друга?
   Действительно, в это время солдаты, по распоряжению Ленсфорда,  принялись
высаживать  тяжелую  дубовую  дверь  господского  дома.  Но  это  плохо   им
удавалось, несмотря на все их усилия и проклятия.
   - Готовы, готовы, все до единого! - раздались крики одних.
   - Можете надеяться на нас, как на свои руки! - заявляли другие.
   - Мы - форестерцы и не побоимся никаких солдат! Начинайте, сэр Ричард, мы
за вами! кричали третьи.
   - Хорошо, друзья мои, я верю вам! - отвечал рыцарь.
   Глаза его горели торжеством. Двести  решительных,  мужественных,  сильных
духом и телом людей против нескольких десятков жалких наемников - разве  тут
можно было сомневаться в успехе?
   Дав толпе нужные распоряжения, рыцарь вместе с Юстесом Тревором встал  во
главе ее и двинулся к решетчатой ограде усадьбы. Ворота в  эту  ограду  были
заперты и охранялись двумя солдатами. Сэр Ричард не был намерен  просить  их
отворить ворота: он знал, что путь ему откроет его сабля и сабля его  друга,
а если этого будет мало, поможет сам народ.
   Но солдаты и сами широко раскрыли ворота. Им их  собственная  шкура  была
дороже чести напяленного на них  мундира.  Грозный  вид  десятифутовых  пик,
сверкавших над головами толпы, валившей вслед за всадниками,  заставил  этих
трусов поспешно скрыться в глубине двора, за спинами их товарищей.
   Бывший вице-комендант Тауэра, полковник Ленсфорд, замер на месте.  Густая
толпа рослых, бородатых, хорошо вооруженных форестерцев, во  главе  с  двумя
дворянами, из которых один был известным своей храбростью офицером, была ему
сейчас  не  по  плечу.  Этот  человек,  заслуживший  впоследствии   прозвище
"Кровавого", был настолько же малодушен и труслив, насколько  и  жесток.  По
приказу короля он мог немножко почваниться, когда чувствовал за собой  силу,
но здесь за его спиной этой силы не было, и его чванство сразу  улетучилось.
Он видел, как убежали караульные от ворот и с  какой  тревогой  оглядывались
ломавшие дверь, бросив это опасное занятие;  видел,  как  даже  его  старший
сержант побледнел, и тогда он понял, что ему несдобровать, если дело  дойдет
до схватки с надвигавшимся на  него  сильным  противником,  движимым  единым
желанием во что бы то ни стало отстоять члена их партии, Эмброза Поуэля.
   Полковник вполголоса что-то скомандовал своему отряду, и через минуту все
солдаты вновь были на лошадях. Хмурые  и  злобные,  они  напоминали  волков,
внезапно попавших в облаву.

Глава XIII
БРАТЬЯ-ВРАГИ

   Сэр Ричард и Юстес Тревор направились навстречу воинскому отряду. За ними
плотной массой шла толпа, которая, вступив за ограду усадьбы, разделилась на
две половины и окружила весь отряд. Все происходило в строгом порядке,  хотя
не было слышно ни слова команды. Роб Уайльд руководил толпой одними знаками,
очевидно, заранее условленными. Пока сверкающие алебарды и пики еще не  были
направлены на солдат,  но  довольно  было  уже  и  того,  что  эта  грозная,
ощетинившаяся толпа окружи