ремительным  водоворотом
не ввергается в море.
   В один из вечеров в конце лета на Бекстон поднялись двое  мужчин,  оба  в
форме и с отличиями полковников  парламентской  армии.  Это  были  полковник
Массей, военный  губернатор  Глостера,  и  сэр  Ричард  Уольвейн.  На  шляпе
последнего сверкала на черной бархатной ленте  вышитая  золотом  королевская
корона, проткнутая шпагой, - эмблема открытых приверженцев  парламента.  Эта
многозначительная эмблема была вышита руками Сабрины Поуэль.
   Со дня, описанного нами в предыдущей главе, прошло больше месяца. За  это
время произошло много новых кровавых событий. При Марстон-Муре  роялисты,  с
принцем Рупертом во главе, понесли очень  тяжелое  поражение,  после  целого
ряда других более  мелких  неудач.  Вообще  битва  при  Марстон-Муре  многое
изменила. Весь Дин-Форест был очищен от  королевских  мародеров,  так  долго
державших в страхе и трепете эту богатую область. Полковник Массей,  человек
в высшей степени энергичный и храбрый, в свою очередь нанес этим  грабителям
сильный  удар  при  Бечлее,  далеко  отбросив  отряды  сэра  Джона  Уинтора,
принявшиеся было укреплять переправу через Северну. Это произошло всего  три
дня  назад,  а  теперь  неутомимый  и  предприимчивый   полководец   задумал
обрушиться на Монмаутс.
   Мысль эта была внушена Массею тем самым  человеком,  который  сопровождал
его к Бекстону, а высказала ее одна молодая девушка, которая, вся в  слезах,
на коленях умоляла его взять Монмаутс. Этой девушкой была  Вега  Поуэль.  До
нее дошел слух,  что  в  Монмаутской  крепости  содержится  в  плену  тяжело
раненный капитан Юстес Тревор, и она очень беспокоилась  о  его  драгоценной
для нее жизни. Каждая минута промедления в деле освобождения Юстеса казалась
ей вечностью. Ведь в то время был очень популярен закон, допускавший  ссылку
в отдаленные места, продажу в рабство и даже казнь пленных.
   К счастью для молодой девушки, собственные планы Массея  совпадали  с  ее
стремлениями. Монмаутс был для него острой занозой, от которой он давно  уже
хотел избавиться, но до сих пор не мог. Недавно он справился с Лиднеем, тоже
давно мозолившим  его  глаза:  кроме  того,  он  совершил  и  немало  других
подвигов; может быть, ему  теперь  посчастливится  взять  и  Монмаутс.  Если
окажется невозможным взять город приступом, можно будет обложить его со всех
сторон. Это стоило целого года полевых военных  действий,  потому  что,  как
только падет  Монмаутс,  рухнет  последняя  опора  роялистов  во  всей  этой
области, и в ней больше уже не раздастся клича: "За короля!"
   С Бекстона был виден, точно на ладони, весь  Монмаутс.  Массей  вынул  из
кармана подзорную трубу, раздвинул  ее  и  стал  рассматривать  опоясывавшие
город укрепления, ворота, выходившие в эту сторону, и дороги,  разбегавшиеся
от Монмаутса во все направления. Наконец он передал  трубу  сэру  Ричарду  и
спросил:
   - Так вы находите, что можно будет взять этот город без  слишком  больших
жертв?
   Сэр Ричард уже производил разведку в районе Монмаутса. Между  прочим,  он
разузнал и о численности его гарнизона.
   - Думаю, да,  -  ответил  он.  -  Сведения,  сообщенные  мне  полковником
Кэйрлем, должны быть верными.
   Полковник Кэйрль был сначала в рядах республиканцев,  потом  "перешел"  к
роялистам и через знакомого нам  Джека-Прыгуна  доставлял  сэру  Ричарду,  с
которым издавна был знаком, самую точную информацию и даже военные тайны той
стороны, которой он якобы искренне служил.
   - Может статься, - согласился  Массей.  -  Неизвестно,  что,  собственно,
побудило  Кэйрля  переменить  окраску.  Но,  во  всяком  случае,  дело   при
Марстон-Муре должно было произвести  на  него  сильное  впечатление,  и  он,
похоже, намерен снова "перекраситься" и открыто вернуться к нам.
   - Да, и наша победа при Бечлее должна была укрепить в нем это  намерение,
- заметил сэр Ричард. - Вот, посмотрим, какое еще известие принесут  нам  от
него наши вестовые. Они хотели сегодня быть на рынке в  Монмаутсе  и  должны
скоро вернуться оттуда. Их путь, проложенный еще римлянами,  ведет  как  раз
мимо этого места. Мы их тут и подождем. Кажется, рынок уже кончился... Да, -
продолжал он, наведя подзорную трубу  на  улицы  Монмаутса,  -  вон  сколько
народу высыпало из ворот... и все прибывает... А это еще что такое? -  вдруг
перебил он сам себя, с особенным вниманием продолжая вглядываться в  пеструю
толпу, выходившую и выезжавшую из городских ворот.
   - Что вас так поражает, сэр Ричард? -  спросил  Массей,  глядя  в  ту  же
сторону, куда смотрел его спутник, но за дальностью расстояния и без  помощи
подзорной трубы не видевший ничего, кроме отдельных групп движущихся фигур.
   - Из города выходит отряд копьеносцев, - пояснил сэр Ричард.
   - Из каких ворот?
   - Из северных.
   - Вероятно, патруль.
   - Нет, для этого отряд слишком многочислен.  Я  насчитал  уже  более  ста
человек, и все еще идут новые... Ах, вот оно что:  ведут  куда-то  пленников
и...
   - Позвольте мне взглянуть, - перебил Массей, протягивая руку  за  трубой,
которую  сэр  Ричард  поспешил  ему  передать,  хотя  ему   очень   хотелось
рассмотреть пленников.
   - Да, вы правы, - сказал Массей, взглянув в трубу, -  отряд  сопровождает
пленников. Но куда же их могут вести? Дорога, по которой они пошли, ведет  в
Росс...
   - И в Гирфорд.
   - Ах  да,  совершенно  верно!..  Но  зачем  уводят  пленных?  Монмаутская
крепость довольно вместительная, и я не думаю, чтобы  она  была  переполнена
пленными...
   - Мне кажется, их ведут не в Гирфорд, - продолжал сэр Ричард. - Если я не
ошибаюсь, есть одна деталь, указывающая на другое...  Будьте  любезны,  ваше
превосходительство, позвольте мне еще разок посмотреть в трубу,  -  попросил
он.
   - Пожалуйста, пожалуйста! - воскликнул губернатор, передавая ему трубу. -
Интересно узнать, в чем там дело.
   - Так и есть, это отряд конницы Линджена! - вскричал сэр Ричард, направив
трубу на дорогу, которая  вела  из  северных  ворот  города.  -  Мне  так  и
показалось, что это линдженцы... А пленники, должно быть, из  моих  рядов...
Один из них  по  фигуре  очень  похож  на  моего  капитана  Юстеса  Тревора.
Наверное, их ведут в замок Гудрич, ведь там главная квартира  Линджена.  Это
недалеко отсюда, всего шесть миль. Досадно, что мешает река, иначе мы успели
бы собрать свой отряд и  устроить  этим  линдженцам  приятную  встречу.  Как
видно, большинство из них простые добровольцы: еле держат копье...
   Сэр Ричард вдруг оборвал свою речь, услыхав сзади  чьи-то  твердые  шаги.
Оглянувшись, оба полковника увидели поспешно поднимающегося на утес сержанта
Роба Уайльда, который нес что-то зажатое в руке.
   - Я сейчас встретил тут в горах  Джека-Прыгуна,  -  начал  гигант,  отдав
честь  обоим  начальникам  и  вручая  сэру  Ричарду  тщательно  сложенную  и
запечатанную записку. - У  него  в  деревяшке  была  спрятана  эта  записка,
переданная ему в городе. Так как одноногий уж очень долго копался  со  своей
деревяшкой, я сам отвязал ее, открыл втулку и  вынул  записку,  -  с  легкой
фамильярностью говорил великан, зная расположение к нему своего полковника.
   - Вот и отлично! - одобрил тот. - А там больше ничего не оказалось? Может
быть, Прыгун и деньги хранит в своей деревяшке?
   - Так точно, полковник, - ответил Роб, ощерив  свои  крупные,  белые  как
снег, здоровые зубы, -  он  целую  горсть  мелкого  серебра  запрятал  туда.
Говорит, очень бойко торговал нынче. Много разного товара он  доставил  туда
на спине своего Джинкема и столько же, только другого,  везет  назад;  кроме
того, еще и денежки остались.
   - Радуюсь за него, за его умницу-сестру  и  за  терпеливого  Джинкема!  -
также со смехом сказал сэр Ричард, потом,  обратившись  к  губернатору,  уже
другим тоном проговорил:
   - Сейчас мы, ваше превосходительство, узнаем, что еще новенького сообщает
нам полковник Кэйрль.
   Выслушав одобрительное замечание Массея, сэр Ричард  распечатал  записку,
на которой вместо слов были начертаны лишь начальные буквы  его  имени:  "Р.
У." Внутри записки, на первой  странице,  была  нарисована  пером  та  самая
эмблема, которая красовалась не только на шляпе сэра Ричарда, но  и  на  его
знамени: королевская корона, проткнутая шпагой. Это  могло  быть  насмешкой,
однако  содержание  записки  доказывало  другое.  Содержание  же   ее   было
следующее:
   "Помещенный здесь символ засвидетельствует "Р. У.", что "К" ненавидит то,
что называется королевской властью, и никогда не перестанет  ненавидеть  ее.
После этой ночи он никогда больше не обнажит меча в пользу не правого  дела,
в эту же ночь он обнажит его лишь для того, чтобы нанести ему,  этому  делу,
заслуженный удар. Предложение "Р. У." принято. План  действия  таков:  пусть
"М"  отведет  свои  отряды  из  Хай-Мидоу,  о   чем   нам   будет   сообщено
заблаговременно посыльным. Но для этого маневра необходим вполне благовидный
предлог, иначе "К" трудно будет получить разрешение пуститься в погоню. Если
все это будет хорошо обдумано,  намерение  "К"  не  встретит  здесь  никаких
препятствий. "Г" - заведомый дурак, которому очень хочется отличиться, и  он
непременно попадется в расставленную ему ловушку. Пусть "Р. У." покажет  эти
строки "М" и сам  будет  уверен,  что  меч  его  прежнего  соратника  вполне
сознательно вновь поднимется за дело "П"; он  окажется  настолько  острым  и
действенным, что навсегда исправит прежние ошибки, в  которых  виновен  "К",
кающийся и ждущий прощения".
   Хотя в записке не было названо ни одного имени, и  она  была  без  всякой
подписи, но сэр  Ричард  хорошо  знал  почерк  писавшего  и  не  нуждался  в
пояснениях, чтобы понять, кто автор записки.
   - Как вы думаете, полковник, можно ли довериться ему? -  спросил  Массей,
выслушав прочтенную вслух записку.
   - Я убежден, что можно, ваше превосходительство, -  ответил  сэр  Ричард,
пряча записку в карман. - Я хорошо знаю Кэйрля, чуть ли не с самого детства,
и вместе с ним служил в Голландии. Мне известны и  причины,  побудившие  его
перейти на ту сторону; это не что-нибудь дурное, а, напротив,  доброе  дело.
Ведь он стал кажущимся изменником нашему делу только  ради  любви  к  своему
престарелому отцу, которому республиканство сына угрожало полным разорением,
конфискацией имущества, а, может быть, и кое-чем еще  более  худшим.  Имение
старика Кэйрля находится в Уальфорде,  в  верховьях  реки,  по  эту  сторону
Росса. Оно расположено  на  расстоянии  пушечного  выстрела  от  Гудричского
замка, и Линджен непременно разрушил бы это имение, если бы  молодой  Кэйрль
не поспешил принести повинную и  не  перейти  фиктивно  на  сторону  короля.
Теперь же, когда он видит, что это дело проиграно  и  всякая  опасность  для
отца миновала, он рвется назад под те знамена, которым в душе никогда  и  не
думал изменять. Это  один  из  самых  мужественных  бойцов,  и  мы  во  всех
отношениях можем только радоваться, если ему удастся вернуться в наши ряды.
   - Хорошо, полковник. Раз вы так уверены в Кэйрле и в  успехе  задуманного
нами предприятия, то я готов приступить к действию. В  худшем  случае,  если
нас все-таки постигнет неудача...
   - О, ваше превосходительство, - с горячностью подхватил сэр Ричард, -  по
всем моим соображениям и расчетам неудачи  не  должно  быть!  Позвольте  мне
поговорить с моими верными форестерцами,  и  вы  увидите,  на  какие  чудеса
храбрости они способны.
   - Прошу вас, полковник, делать все, что вы  найдете  нужным,  и,  вообще,
предоставляю вам полную свободу действий, - сказал губернатор.
   -  Благодарю  вас,  ваше  превосходительство.  Постараюсь,  как   всегда,
оправдать ваше лестное доверие, - вежливо, но с достоинством  промолвил  сэр
Ричард. - Сделаем так, как просит Кэйрль: отведем часть отрядов.
   - Да, кстати, почему желает этого Кэйрль? - прервал  Массей.  -  Мне  это
кажется очень странным.
   - А мне кажется, я понимаю его мысль, и для того чтобы  удостовериться  в
справедливости моей догадки, я сейчас пошлю верхового в Кольфорд,  -  сказал
сэр Ричард.
   - В Кольфорд? Зачем?
   - Узнать новости о Глостере: не там ли снова Руперт.
   Губернатор вздрогнул, словно ужаленный. Смысл сказанного  сэром  Ричардом
был новым намеком на неудачу победоносных за последнее время республиканцев.
Однако,  заметив  на  губах  своего  собеседника  улыбку  и   поняв   намек,
заключавшийся в  его  словах,  Массей,  приободрившись,  также  улыбнулся  и
сказал:
   - Блестящая идея, полковник, и мы воспользуемся ею. Не  будем  же  терять
времени. Отправляйте своего гонца. Пойдем делать необходимые распоряжения.
   С этими словами губернатор стал спускаться  с  опрокинутой  пирамиды,  на
которой  все  время  стоял  вместе  со  своим  спутником.  Последний   хотел
последовать  за  ним,  как  вдруг  сержант  Уайльд,  ожидавший  распоряжений
начальства, стоя немного в  стороне,  на  самом  краю  пирамиды,  вполголоса
сообщил ему:
   - Полковник, тут одна женщина желала бы сказать вам несколько слов.
   - Женщина? Кто такая?
   - Сестра Джека-Прыгуна.
   - А! Я знаю ее... Где же она?
   - Внизу в ущелье. Я не решился привести ее сюда, не зная,  понравится  ли
это вам или господину губернатору. К тому же она  хочет  говорить  только  с
вами лично.
   - Ваша сообразительность равняется вашей  храбрости,  Уайльд,  -  шутливо
проговорил сэр Ричард. - Может быть, Уинифреда хочет предложить мне поставку
товара? Так это дело  вы  можете  вести  и  без  меня.  Я  дал  вам  на  это
полномочия, и вы как хотите, так и поступайте...
   - Нет, полковник, Уинифреда ничего мне на этот счет не намекала.
   - Значит, намекала на что-нибудь другое? На что же именно?
   - Да вот и она сама, - заметил Уайльд, указывая  на  росшие  внизу  утеса
деревья, под одним из которых стояла Уинифреда.
   Губернатор поспешно прошел мимо молодой девушки, прятавшейся  за  стволом
дерева, и не обратил на нее внимания, может быть, по рассеянности,  а  может
статься, и преднамеренно, зная кое-что  о  сердечных  тайнах  сэра  Ричарда,
посредницей которых, как  и  других,  более  серьезных  секретов,  была  эта
разносчица.
   - Здравствуй, Уинифреда, - ласково произнес  сэр  Ричард,  спустившись  к
молодой великанше. - Мой сержант сообщил, что ты хочешь что-то сказать мне.
   - Не хотелось бы сообщать вам  об  этом,  сэр,  потому  что  я  не  люблю
передавать неприятных вестей, но меня  просили,  и  я  обещала,  -  ответила
Уинифреда, поклонившись сэру Ричарду.
   - Неприятная весть?.. Насчет кого или чего?
   - Насчет молодого капитана Тревора. Вы, может быть, не знаете, что он был
ранен перед тем, как его взяли в плен при  Холлимиде.  Вот  меня  и  просили
сказать вам об этом, сэр.
   - Да, я действительно не знал, что он ранен. Опасно?
   - Говорят, не очень опасно. Рана пулевая и, кажется, навылет.
   - Благодарю тебя, милая, за это  сообщение.  Оно  мне  как  раз  вовремя.
Больше ничего не хочешь сказать мне?
   - Больше ничего. Прощайте, сэр. Побегу догонять брата. Он пошел вперед  с
ослом.
   - Прощай, Уинифреда. Еще раз благодарю тебя.
   Разговаривающие расстались. Девушка со всех  ног  пустилась  вдогонку  за
братом, успевшим отойти со своим ослом уже довольно далеко.  А  сэр  Ричард,
отправив своего сержанта гонцом в Кольфорд, в свою  очередь,  стал  догонять
Массея, уже сидевшего под горой на коне и ожидавшего своего спутника.
   Относительно того, что случилось с Юстесом Тревором, требуются  некоторые
пояснения. Эмброз Поуэль, благополучно добравшись с дочерьми  и  домочадцами
до  Глостера  и  устроившись  там,  захотел  перевезти  туда  еще  кое-какие
ценности, оставшиеся у него в имении. Сделать это взялся Юстес и  отправился
в Холлимид с небольшим конным отрядом. Но об этом узнал полковник Линджен  и
нагрянул ночью со своей конницей в Холлимид. Между  его  отрядом  и  отрядом
Тревора произошла жаркая схватка, окончившаяся победой роялистов  и  взятием
раненого Юстеса в плен.
   Сэр Ричард слышал об этом происшествии, но не знал,  что  Юстес  захвачен
раненым, а теперь, узнав, решил во  что  бы  то  ни  стало  выручить  своего
молодого друга и соратника из рук врага.
   Главная квартира Массея находилась в Хай-Мидоу-Хаузе, обширном и  богатом
имении некоего Холля, который был роялистом и бежал в  Бристоль  при  первых
признаках надвигающейся опасности со стороны республиканских войск, не успев
даже ничего взять с собой, кроме денег. После битвы при Марстон-Муре  Массей
занял это имение, представлявшее большие удобства для  него  и  его  главных
боевых сил. Оно было удобно расположено и довольно хорошо укреплено еще  его
владельцем, сбежавшим только потому, что в решительный  момент  усомнился  в
силе его защитников, челядинцев и разных наемников,  которые  после  бегства
Холля разбрелись кто куда.
   Вернувшись в свою квартиру, Массей все так устроил, что  посланный  сэром
Ричардом в Кольфорд гонец, сержант Уайльд, привез  ему  заранее  условленное
известие о том, что к Глостеру движется целая армия с  принцем  Рупертом  во
главе. Это  известие  было  привезено  как  раз  вовремя,  когда  губернатор
находился среди своего военного  лагеря,  где  вокруг  костров  заканчивался
сытный ужин, орошенный обильными возлияниями. Провизии  и  вин  в  брошенном
имении оказалось столько, что  могло  хватить  войску  Массея  на  несколько
недель. Благодаря этому люди Массея были сыты, довольны и веселы.
   Прочитав врученное ему гонцом письменное сообщение, губернатор  обратился
к присутствующим офицерам и солдатам со следующей речью.
   - Товарищи! Майор Раукрофт, командующий кольфордским гарнизоном,  прислал
мне  очень  важное  известие.  Он  пишет,  что,  по  дошедшим  до  него   из
достоверного источника сведениям, принцы  Руперт  и  Морис  объединили  свои
силы,  взяли  Страуд,  Сиренстер  и  теперь  направляются  к  Глостеру.   Мы
собирались брать  Монмаутс,  но,  разумеется,  если  наш  собственный  город
находится под  угрозой,  то  мы  должны  прежде  всего  позаботиться  о  его
спасении. Мы не позволим кровожадному врагу овладеть нашим старым Глостером,
который до сих пор так храбро  держался  против  злобных  роялистов,  ищущих
возможности насытиться его кровью и обогатиться его сокровищами. Совершим же
до конца наш долг. Идем без промедления  снова  на  защиту  нашего  дорогого
Глостера. Мы остановились здесь, чтобы быть поближе к Монмаутсу,  но  теперь
надо вернуться в город, которому угрожает опасность,  пока  еще  не  поздно.
Через двадцать минут будьте все готовы в путь. Надеюсь, что  каждый  из  вас
исправно исполнит свою священную обязанность.
   Говорить  больше  не  было   надобности.   Войско   Массея   было   очень
дисциплинировано и настолько привыкло к внезапным походам и  ратным  трудам,
что всегда готово было мобилизоваться в любую минуту. Едва успели замолкнуть
последние слова губернатора, как сигнальная труба протрубила "сбор", и вслед
за тем офицеры и  солдаты,  бросив  недоеденный  кусок  и  недопитый  кубок,
проявили живейшую деятельность: выводили из временных стойл лошадей, седлали
их, надевали на себя доспехи, цепляли оружие,  тушили  костры,  так  что  не
истек еще и назначенный срок, как уже раздалась команда: "Марш в дорогу!", и
лагерь начал пустеть.
   И никто не заметил, как один из личных слуг губернатора,  его  дворецкий,
вскочил на лошадь и еще до  выступления  войска  понесся  по  направлению  к
Монмаутсу.

Глава XXIV
ВЗЯТИЕ МОНМАУТСА

   Ясный день близился к концу, предвещая наступление  бурной  ночи.  Солнце
зашло в полосу темных облаков. Немного  спустя  эта  полоса,  все  больше  и
больше уплотняясь,  чернея  и  расширяясь,  понемногу  расползлась  сплошной
пеленой по всему небу. Наступил мрак, изредка прорезаемый  яркими  зигзагами
молний, походивших на раскаленные стрелы; поднялся  сильный  ветер  и  полил
проливной дождь.
   Тот, кто в это время шел или ехал по горным дорогам и тр