один, - доложил Андре.
   - Никого не принимаю. И вообще, меня нет дома. Пошли! Выйдем другим
ходом.
   И они поспешили на поиски Горчева. Найти любой ценой! Хоть из-под земли!
   Андре прошел в холл:
   - Месье Лабу не находится в доме, - сообщил он посетителю. - Что
передать, кто его спрашивает?
   - Иван Горчев.
 
 
   2
 
 
   - Месье Лабу очень сожалеет, что не находится в доме.
   - Дядюшка Андре, в доме не находятся, в доме живут.
   - Месье Лабу не находит изъянов в моей манере выражаться.
   - Находить-то находит, только вам об этом не говорит. Доложите-ка обо
мне мадемуазель Лабу, - небрежно добавил Горчев, откусил кончик сигары и
выплюнул; объект пролетел в миллиметре от головы Андре - лакей даже
вздрогнул.
   - Мадемуазель в такое время не принимает, - пробормотал он в
замешательстве.
   - Слушай хорошенько, Андре: я не люблю ждать, не выношу прекословии,
давай, батюшка, делай, что велено, а то поколочу!
   - Месье, вы не заставите меня отступить от своих обязанностей...
   Горчев отстранил лакея и поднялся по лестнице. Прошелся по этажу,
открывая дверь за дверью. На сем пути его подстерегали кое-какие
неожиданности: в ванной комнате прямо в ванне сидела учительница музыки;
из каморки с лаем выскочила собака, ослабевшая после прививки, и...
укусила панически бегущую учительницу, которой потом тоже пришлось сделать
прививку от бешенства. И наконец, из очередной, вероятно, двадцатой по
счету комнаты Горчев услышал следующее:
   - Заверьте, пожалуйста, этого господина, что я непременно там буду. -
Аннет с кем-то разговаривала.
   - Это в ваших интересах, мадемуазель, - ответил хриплый, пропитой
голос. - И будьте спокойны, с вами ничего плохого не случится.
   Горчев подглядел в замочную скважину - поступок безусловно
предосудительный - и увидел нечто поразительное : в комнате лицом к лицу с
Аннет стоял бродяга, который напал на генерала. Портниф.
   - Не забудьте, мадемуазель: Тулон, бар "Техас". Впрочем, я подожду вас
у первой бензоколонки перед городом, чтобы вы не тратили время на
расспросы.
   Портниф подошел к окну, ступил на подоконник привычно, как на порог,
попрощался и пропал.
   Посетитель Аннет и один из обидчиков генерала, несомненно, являлся
одним и тем же лицом. Правда, стычка происходила в кромешной темноте, но
Горчев из-за дерева успел разглядеть бандитов, когда те проходили мимо
уличного фонаря. Во всяком случае, теперь он располагал преимуществом:
бандиты при встрече не узнают его, зато он хорошо запомнил их физиономии.
   Горчев решил не вмешиваться в дела Аннет и не упоминать о подслушанном
разговоре, пока девушка не сочтет нужным его просветить.
   Кто-то коснулся его плеча. Андре возмущенно сверкал глазами:
   - Месье, ваше поведение...
   Месье оглушил бедного малого и закатил под софу. Постучал в дверь.
   - Кто там?
   - Иван Горчев.
   Изумленная Аннет открыла дверь:
   - Как вы сюда попали?
   - По лестнице, моя дорогая.
   - А где Андре?
   - К нему приехал гость из провинции, и он показывает ему город.
   - Что вы хотите?
   - Сегодня ночью я просил вашей руки.
   - Вы шутите?
   - Это единственное, с чем я никогда не стал бы шутить. Я просил вашей
руки, и ваш отец дал согласие на наш брак.
   - Это... это правда? - глаза Аннет засияли.
   - Настолько правда, что я могу вас поцеловать. - Он обнял ее и
несколько раз поцеловал. Она слегка противилась.
   - Кроме того, я пришел попрощаться. Ваш отец поставил условием, чтобы я
завербовался в иностранный легион.
   - Что-о-о?.. Не может быть!
   - Не срываться же всему делу из-за пустяков. Я тотчас записался, само
собой.
   - Вы с ума сошли! Вы не пойдете в легион, - чуть не закричала Аннет.
   - Но я уже там.
   - Я отвезу вас на машине до Вентимильи, за границей вы скроетесь.
   - Не трудитесь, Аннет, - он, улыбаясь, погладил ее по щеке. - Я
упрямец, каких свет не видел. И потом, ваш отец прав. Побольше серьезности
мне не повредит. Да и вся история так прекрасна и причудлива, что... Ради
вас я пойду в легион, Аннет!
   - Прошу вас, одумайтесь, это же безумие!
   - А хороша ли жизнь без капельки безумия?
   - Если с вами что-нибудь случится, Иван... знайте:
   я никогда не выйду замуж.
   - Зачем так говорить? Только идиоту может понравиться, чтобы женщина
закисла в трауре. Если я не вернусь, от всего сердца желаю вам найти
человека, с которым можно будет весело пожить и всласть посмеяться. Ладно.
Благослови вас бог, Аннет.
   Последний поцелуй, и Горчев поспешно удаляется. С послеполуденным
поездом необходимо отбыть в Марсель.
   В холле ему навстречу выступил Андре. Лицо высокомерное, строгое,
распухшее.
   - Ни шагу! Я вызвал полицию и...
   ...И Андре оказался на полу. На сей раз Горчев упаковал его под рояль и
удалился.
 
 
   3
 
 
   Лабу и генерал начали поиски с отеля "Средиземный"; Горчева там не
знали, зато вроде бы слышали о каком-то русском, у которого не все дома.
Последний раз он дал о себе знать в княжеских апартаментах, где шестью
прямыми попаданиями выбил шесть лампочек в бра. Затем побеседовали с
господином Ванеком - он счел за благо устроиться в платяном шкафу:
секретарь страдал агорафобией, то есть не выносил простора княжеских
апартаментов. Стенной шкаф, где хранился заодно и багаж - соломенная
шляпа, купальные трусы и зонт, - был все же раза в два поболе его
последней квартиры.
   Секретарь с трудом проснулся и встретил гостей довольно вяло.
   - Мы ищем одного господина, - информировал его Лабу.
   - Так. Ну и что? Я вам мешаю?
   - Вы не знаете, где он сейчас?
   - Кто?
   - Иван Горчев.
   - Полоумный русский? Действительно не имею понятия, - меланхолично
возвестил господин Ванек. Лабу вздохнул и посмотрел на генерала.
   - Как насчет Монте-Карло?
   - Я был там вчера.
   - Я спрашиваю о Горчеве, месье.
   - Горчев наверняка посещает казино, - торопил с ответом генерал.
   - Господа, - задумчиво произнес господин Ванек, - раз вы меня почтили
визитом, объясните, наконец, кто этот Горчев?
   - Но ведь вы его секретарь!
   - Это еще ничего не значит. Честно говоря, мне этот человек
подозрителен. Да-да, симпатичен, но подозрителен. Увидите, выяснятся еще
кое-какие подробности в связи с расчетами в заграничном банке.
   Генерал слегка покрутил пальцем у виска, намекая дедовским способом на
некий печальный дефект господина секретаря, и повернулся к Лабу:
   - Идем, Гюстав.
   Лабу сообразил, что искать Горчева в Ницце или в окрестностях
совершенно бесполезно. В шесть вечера они, смертельно усталые,
возвратились домой. Их встретил Андре, выглядевший весьма плачевно. Новая
ссадина тянулась из уголка рта к подбородку.
   - Андре, я ищу человека по фамилии Горчев. Иди в полицию...
   - Касательно Горчева я уже сообщил в полицию, но он, к сожалению, тем
временем ушел.
   - Как так? Когда он ушел?
   - Я не видел.
   - Где же ты был?
   - Под роялем.
   - А до этого?
   - Под софой. Господин Горчев утром вломился в дом, ворвался в комнату
мадемуазель Аннет, а меня несколько раз ударил. И всякий раз одно и то же:
когда я падал без сознания, он запихивал меня под мебель.
   Лабу и генерал взвились по лестнице через три ступеньки. Аннет горько
плакала в своей комнате.
   - Я слышал, Аннет, - робко начал ее отец, - что Горчев был здесь...
   - Да... он уехал час назад, - Аннет совсем разрыдалась. - Ты отправил
его в пустыню. Знай же: я его невеста, если он умрет, я тоже умру.
   - Аннет, не говори так... Я и сам не рад... но что теперь делать?
Может, у него хватит ума вернуться...
   - Никакого ума у него нет, и он не вернется, - воскликнула Аннет.
   Лабу и генерал стояли и стояли, слезы Аннет капали и капали.
Скоропалительное решение молодого человека крайне расстроило их. Вошел
Андре и доложил:
   - Я полагаю, доставили известие о господине Горчеве.
   Появилась рука на перевязи, забинтованная голова, лицо, исполосованное
пластырем: Лингстрем.
 
 
   Глава пятая 
 
   1
 
 
   Лабу нарушил короткую тягостную паузу:
   - Я был потрясен, когда Аннет мне сообщила, что этот ненормальный
молодой человек...
   - Нет, нет и нет! - вспыхнула девушка. - Иван Горчев ответил на вызов,
как полагается джентльмену!
   - Дело касалось защиты мадемуазель Аннет, - констатировал барон.
   - Я не просила защиты. И насколько я понимаю, наше с вами знакомство
вас к этому не обязывало.
   - Я пришел, Аннет, именно потому... простите, почему вы смеетесь?
   - Не сердитесь. - Она, смеясь, выбежала из комнаты. Генерал и Лабу
переглянулись: ну и взбалмошная девчонка. Они, слава богу, не видели, как
в соседней комнате Аннет уселась на ковер, уже не сдерживая хохота: ей
вспомнилось, как Горчев смущенно вертел шляпу и бормотал: "Я ему отрубил
ухо...
   плохо... да?" Потом без всякого перехода зарыдала. Теперь он, верно, в
легионе.
   Милый, любимый, сумасшедший! Конечно, уже добрался до места. Шесть
часов...
   Господи боже, шесть часов! Тулон! Встреча у бензоколонки. Она схватила
шляпу, плащ и побежала.
   После ухода Аннет в салоне царила довольно холодная атмосфера. Барон
Лингстрем прервал молчание:
   - Поведение Аннет не внушает мне оптимизма.
   - Похоже на то, - поморщился Лабу. - Этот свихнутый молодец спутал все
наши расчеты.
   - Вы знаете, - обратился Лингстрем к де Бертэну, - что Портниф в Ницце?
   - Имел счастье его повстречать, - генерал многозначительно поправил
черную повязку на лбу.
   - Вы, возможно, связались с этим типом? - спросил хозяин.
   Барон помолчал минуту.
   - Видите ли, поскольку ваша дочь не отвечает мне взаимностью, я решил
вести себя в этом деле соответственно собственным интересам.
   - Понимаю. Рука моей дочери служит залогом вашего с нами союза.
   - А если итак!
   Лабу налил коньяка в простои стакан, выпил и, улыбаясь, посмотрел в
глаза барону:
   - Хотите откровенно?
   - Да, прошу вас...
   - Радуюсь от всего сердца, что моя дочь не выбрала вас, господин барон.
   - Что вы имеете в виду?
   - Послушайте, я всегда был джентльменом. Но, прежде чем стать
миллионером, я прослужил несколько лет в адской Сахаре. С тех пор, знаете,
в серьезных случаях я привык выражаться как легионер, без всяких салонных
фирли-флю...
   - Я знаю, что вы служили в легионе. Припоминаю также, что вы сторонник
бескомпромиссных действий...
   - Бросьте! К черту эти утонченные издевки! Нечего передо мною нос
задирать, я побольше вашего знаю жизнь. Кроме стихотворений Шелли я усвоил
классический хук!
   - Гюстав! - пытался вмешаться генерал.
   - Оставьте, господин генерал, меня забавляет провинциальная фразеология
хозяина дома.
   - Вы ранены и вы мой гость. Я вас извиняю только поэтому, - Лабу выпил
еще стакан коньяка, словно это была просто вода. - Вы не находите странным
связывать вашу помолвку с делом, к которому Аннет не имеет ни малейшего
отношения?
   - Появление этого господина Горчева сильно поколебало мою веру в
прочность нашего союза.
   - Послушайте, вы! - Лабу резко повысил тон. - Моего слова более чем
достаточно для всякого союза, запомните раз и навсегда. Что касается
господина Горчева - это форменный псих, лучше бы его пристрелить, а то он
бог знает что еще натворит, но это парень что надо - я вам говорю, а уж
перед его суингом просто снимаю шляпу. И... фехтовать он тоже, кажется,
умеет.
   Все просветы на заклеенном пластырем лице барона побагровели:
   - Как я выяснил, этот Горчев - агент-провокатор.
   - Доказательства!
   - В шестнадцать лет он стал спортивным тренером, а значит
профессиональным фехтовальщиком.
   - Я был в армии тренером по боксу и получал особую плату за уроки.
Полагаю, вы все же продолжаете считать меня джентльменом!
   - В семнадцать стал матросом, - продолжал Лингстрем биографию Горчева.
- Отсидел месяц в токийской тюрьме по делу о браконьерской рыбной ловле.
Выдворен из всех греческих гаваней как непременный участник любой
поножовщины. Позднее был аккордеонистом в Порт-Саиде в знаменитом притоне
"Такелажник Боб"...
   - Ну и ну! Потрясающий парень! И я еще стыдился, что он мне выбил зуб,
- воскликнул Лабу.
   - Теперь я не удивляюсь, что вы не считаете меня достойным вашей семьи,
- Лингстрем поднялся. Его лицо горело, глаза сверкали. Распрощались быстро
и холодно.
   - Ты думаешь, Лингстрем теперь будет против нас? - спросил Лабу, когда
они остались вдвоем.
   - По-твоему, он до сих пор был с нами? - беспокойно возразил де Бертэн.
- Ты ему что-нибудь говорил про автомобиль?
   Лабу смутился.
   - Говорил ты ему про золото?
   - Конкретно ничего. Шутливо, правда, упомянул, что мой голубой
"альфа-ромео"
   стоит не менее десяти миллионов фунтов.
   - Боже мой, ты спятил!
   - Чего ты разволновался? Автомобиль стоит здесь у дома, а по ночам
Паркер стережет его в гараже. Да, зря я доверился Лингстрему, хотя... хотя
его отец был таким приличным человеком.
   - Твой отец тоже был приличным человеком, - взорвался де Бертэн.
   - Верно.
   Лабу помрачнел и нажал на кнопку звонка. Явился Андре. Его левый глаз
сократился до размера лесного орешка.
   - Позови сюда шофера.
   - Паркер не в состоянии предстать перед вами.
   - Где он?
   - Сидит на лестнице и плачет. Кто-то угнал автомобиль месье.
 
 
   2
 
 
   Когда Аннет покинула своего отца и растерзанного Лингстрема, автомобиль
еще стоял перед дверью. Паркер куда-то пропал. Что делать? Извлекать из
гаража спортивную машину? Терять восемь-десять минут? Она села за руль
голубого "альфа-ромео", прекрасно зная, что необходимо спросить разрешения
у отца. Лабу ценил хорошее воспитание, к тому же отличался сугубой
щепетильностью касательно этого автомобиля; но, в конце концов, ей он вряд
ли отказал бы. Автомобиль бесшумно скользил по белой магистрали меж
сказочных пальм и пышных цветочных клумб. Аннет ехала по Лазурному берегу,
вдыхая легкий запах рыбы и сложные ароматы субтропической флоры;
влюбленная и несчастная, она преодолевала свое страдание наивной и
неистребимой верой молодости: Горчев, конечно же, вернется!
   Высоко над фантастической гладью светились два прожектора маяка, в
быстром красно-белом кружении яркие тонкие бичи полосовали темную
поверхность моря.
   Горчев... Слезы застилали глаза и размывали контуры домов, пальм,
эспланады - необходимо снизить скорость. Но в чем дело? Водительский
инстинкт подсказывал Аннет о какой-то неполадке: отменные гидравлические
тормоза, казалось, не справлялись с машиной. Ладно, главное - вперед!
Необходимо прояснить ситуацию с отцом - этот оборванец-визитер даже
показывал ей некое полное клеветнических намеков письмо.
   Шестьдесят километров... Семьдесят... Стрелка спидометра колебалась...
А ведь на таком шоссе даже новичок мог бы показать чуть не рекордный темп.
Непонятно!
   Скорость не шла за восемьдесят. И к тому же стрелки фиксировали
необычный для такого отрезка пути расход бензина и масла.
   Но сейчас не время размышлять о капризах "альфа-ромео". Впереди
виднелся Тулон... Быстрее, иначе опоздает, она со всей силы нажимала на
педаль и не могла выжать более восьмидесяти. Просто дурной сон - надо
бежать, а ноги отказывают.
   Любой паршивый "фиат" или "тополино" и то обогнал бы сей шедевр
автомобильной индустрии.
   Тулон! Бензоколонка. Аннет пыталась затормозить, во вопреки воле
удивительных тормозов машина с пронзительным визгом протащилась еще метров
двадцать, наподобие какой-нибудь заржавленной колымаги. Уму непостижимо!
Оконный визитер открыл дверцу, сел рядом и прошептал: "Скорей! Второй
поворот направо". Аннет снова нажала педаль, и машина двинулась.
   - Далеко еще?
   - Минуту. Там на площади еще раз направо. Кто-нибудь знает, что вы сюда
поехали?
   - Я обещала молчать; конечно, никто не знает. Чье письмо вы мне
показывали?
   - Потерпите и все узнаете. Тормозните перед красно-синим фонарем на
углу.
   Цитра и аккордеон, и женское пение - голос хриплый, пропитой. Машина
остановилась перед заведением с вывеской "Техас".
   - Зайдем со двора, - Портниф двинулся, Аннет последовала за ним.
   Пересекли какой-то темный участок и обошли дом с другой стороны.
Портниф открыл дверь, пропустил Аннет, но не вошел за ней, а, захлопнув
дверь, остался во дворе. В небольшой комнате навстречу девушке поднялись
двое: невысокий коренастый тип и широкоплечий высокий седой человек.
   - Подойдите ближе, пожалуйста, - предложил широкоплечий. У него было
интеллигентное лицо и высокий лоб, но от его спокойствия и решительности
Аннет стало не по себе.
   - Я пришла, потому что мне показали письмо. Это либо ошибка, либо
намеренная клевета. Я не верю ни одному слову. Мой отец - честный человек.
   - Если так, зачем вы вообще пришли, - язвительно поинтересовался
коренастый: на сей раз его трущобную элегантность подчеркивал яркий
галстук и перстень с фальшивым камнем.
   - Я пришла, так как хочу снять даже тень подозрения с моего отца. С
улицы донесся шум - кто-то старался завести мотор.
   - Простите, я оставила там машину, - Аннет повернулась было к двери, но
седой загородил дорогу: - Вы останетесь здесь!
   Аннет не заметила, как его сообщник оказался у нее за спиной, и только
почувствовала, что к лицу прижимают сильно пахнущий лекарством платок.
   Попыталась крикнуть и потеряла сознание.
   Она очнулась в полицейском участке. Был вечер. За столом сидел усатый
унтер-офицер и пил чай. Аннет приподнялась, и он спросил:
   - Теперь вам лучше?
   - Да, спасибо, только голова болит. Могу я поговорить с Ниццей?
   - Вы и так в Ницце, - удивился унтер-офицер. В голове Аннет звенели
колокольчики - вероятно, следствие наркотика.
   - Тогда я поеду домой, - вяло проговорила она. - Будьте добры, вызовите
такси.
   - В Ницце перекрыто движение, - возразил полицейский и, заметив
недоумение Аннет, прибавил: - Ищут какой-то страшно важный
Альфа-автомобиль по имени Ромео.
   Номер - А 126-513 ДК... Эй! Что с вами, мадемуазель? Воды!
   Аннет бессильно опустилась на скамью.
 
 
   3
 
 
   Приблизительно в одно время с Аннет Горчев ехал в Тулон. Загадочный
автомобиль начал свою игру с невинными жертвами.
   Когда Горчев поместил Андре под рояль, он поспешил к своей стоящей
перед виллой наемной машине, чтобы поспеть на пятичасовой в Марсель.
Приказ есть приказ.
   Особенно приказ об аресте.
   Его машина была в несколько потрепанном виде. Особенно бросалось в
глаза отсутствие дверцы: по выезде из Монако он лишился ее, протискиваясь
в стаде волов возле бойни. Подножку сорвало трамваем на повороте - это он
помнил, но где он ухитрился так помять капот и куда к чертям девалась
фара? Ну да ладно...
   Прежде всего необходим аперитив! Машина затормозила у бистро деликатно
и осторожно и даже никуда не врезалась - отчасти потому, что Горчев
несколько навострился в водительском мастерстве, а главное - у бистро не
стояло других машин. Дело в том, что стоянка была запрещена для всех видов
транспорта, кроме автобуса: глаза прямо-таки слепил интернациональный знак
- красный кружок на белом фойе. Для Горчева подобные пустяки не
существовали, он радовался удачному "приземлению", хотя и не у бистро, а
рядом, у кинематографа. - Один абсент, братец директор, - Горчев бросил
монету на стойку, глотнул и... поперхнулся: в дальнем углу бистро он
увидел злоумышленника, который напал на генерала, и перевязанного,
оклеенного пластырем Лингстрема. Оба джентльмена вели серьезную беседу.
Горчев прижался к стене так, чтобы занавес скрыл его от Лингстрема;
второго - Портнифа - он не опасался, тот его не видел в лицо.
   - С девушкой обращайтесь деликатно, Портниф. Главное для нас - авто.
Когда вы будете говорить с маэстро?
   - Через полтора часа, когда приеду в Тулон. У нас назначена встреча в
"Техасе".
   - Итак, девушку не стоит пугать. Главное - похитить машину. Доставьте
ее в Канны, я буду ждать на улице, ведущей к парку... Счет!
   Вон что затеял господин Лингстрем! Два прыжка - и Горчев на улице. Ну и
ну!
   Какое скопление транспорта! Уличное движение пришлось перекрыть,