делать? Горчев лихорадочно искал решения: он чувствовал, что самой
судьбой ему предназначено спасти миссию Лабу...
   Но ничего разумного в голову не приходило. Он снова лег и закрыл глаза.
Рука его свешивалась в клетку господина Вендринера. Измученный царь зверей
начал лизать руку так мягко и ритмично, что это действовало убаюкивающе.
Горчев уснул... Сон его был тревожен. Один и тот же кошмар, и все про
господина Ванека. Оя с Аннет и их дети-старшеклассники посещают оранскую
крепость, а на странице путеводителя красуется следующий текст:
   "Коридор султанши.
   Зловещее подземелье, где мавританский владыка Маснир прятал свою рабыню.
   Несколько лет скудно одетый иностранный господин кого-то ожидает эдесг
и за умеренное вознаграждение позволяет себя лицезреть. Подлинность
двухметровой седой бороды удостоверена!"
   Он внезапно проснулся. Фургон стоял, никого вокруг не было. Он подошел
к прикрытой клетке Гафироие:
   - Эй, господин беркут!
   - Чего вам еще?
   - Они ушли?
   - Да. С полчаса. И теперь я знаю, что вас зовут Черголец.
   "Ну чем не господин Ванек?" - подумал Горчев.
   Он вытащил из клетки жареного поросенка и отдал половину льву.
Господину Вендринеру досталась и голова с кусочком лимона. Престарелый
хищник без всякого удовольствия попробовал мяса и почти ничего не съел.
Зато долго мусолил лимон...
   Старый циркач. У него явно пониженная кислотность. Неужели этот живой
коврик для постели некогда был царем зверей?
   Горчеву ничего не оставалось, как печально сидеть на полу. Вероятно,
Лабу и его спутники уже поймались в стальную сеть. Время шло ужасающе
медленно, мозг не отдыхал ни секунды. Вендринер рядом с ним посасывал
лимон; может, дело вовсе не в пониженной кислотности, просто лев стал
гурманом, как все старики. Давно перевалило за полдень. Горчев впервые в
жизни почувствовал, что нервничает. Он ходил взад и вперед - его
беспокойство передалось льву. Тот озабоченно смотрел на своего нового
негаданного друга.
   Гафироне в своей клетке деловито работал ножничками, и казалось, будто
тикают карманные часы.
   - Послушайте, господин Вендринер, я решил отпустить вас на волю, -
заявил Горчев. - Вы пока что мой единственный друг, которому я могу
помочь. Идите, погуляйте на своих неверных ногах по теплому песку,
потешьте натруженные глаза лиловыми сумерками Са-хары. Потянитесь,
поизгибайтесь, похрустите старыми костями. Погуляйте еще хоть раз по своей
родине.
   Он подкатил клетку к двери и открыл. Однако господин Вендринер не
шевельнулся.
   Он просто не верил своим глазам. Горчев слегка подтолкнул его в бок, и
он вышел, несколько пошатываясь, - бедный звериный король Лир, измученный
многолетними скитаниями, - вышел в закат разбитой своей жизни.
   Он недоверчиво посмотрел на пустыню, сощурил, словно кот, свои большие
глаза и, грустно опустив голову, осторожно ступил на песок. Постоял,
обернулся на Горчева и чуть живее пошел дальше, не поднимая головы, словно
стыдился самого себя из непонятных соображений.
   Решение было принято. Наш герой быстро вернулся к фургону, распахнул
дверь.
   - Ну, Гафироне, ваш час пробил!
 
 
   2
 
 
   Что за час пробил?
   Участникам авантюры довелось это скоро узнать. Они возвратились к
вечеру.
   - Едем! - скомандовал Приватный Алекс. - Рыбед в кабину! Гафироне, вы
поедете с Портнифом.
   Гафироне послушно вылез из клетки и пошел. Остальные попрыгали в фургон.
   Горбатый Рыбед направился было в кабину, но кто-то схватил его и резко
отправил в фургон. Дверь захлопнулась, ее заложили снаружи здоровенным
железным брусом, дабы хищники не разбежались. Тут же затарахтел мотор.
   - Эй, да вы что? Алло! - заорали в фургоне и принялись колотить в
стенки.
   Бесполезно!
   Портниф и Гафироне еще не успели проехать и полпути, как их настиг
огромный грузовой фургон Гагенбека: из кабины показалась рука, вооруженная
гаечным ключом, опустилась на голову Портнифа, и он свалился без чувств.
Фургон остановился.
   - Так! А теперь, как договорились, садитесь рядом со мной и - вперед!
   Бандиты ритмично били кулаками в стенку. Горчев посвистывал, а Гафироне
скрючился возле него наподобие беркута Германа Вендринера, правда, с более
жалким видом. Впереди уже виднелся "альфа-ромео". Темный, мрачный вечер.
   Радиатор специального фургона Гагенбека прямо клокотал, массивные шины
тяжело перемалывали песок. Грузовик затормозил и остановился.
   Руководители экспедиции уже устали ждать.
   - Пойди и взгляни, куда там девался Гафироне, - приказал Маэстро Альду.
   Бандит вышел и пропал. Минуты тянулись. Маэстро и Лингетрем потеряли
терпение.
   - Куда, к черту, он провалился?
   - Теперь, когда мы у цели, парни совсем развинтились.
   - Обидно, - раздался голос в темноте. - И впрямь некстати. - Тут
Маэстро получил такой удар, что согнулся чуть не пополам. - Лингетрем, ни
с места, иначе стреляю. Я - Горчев.
   - Что?! Что вам здесь надо?
   - Немедленно отправляемся в ближайшее офицерское казино.
   Пять беспощадных пальцев сжали горло Лингстрема. Четырнадпатикаратовое
авто снова досталось Горчеву.
 
 
   3
 
 
   - Месье, благодарю вас, - Гафироне совершенно обессилел от пережитых
злоключений.
   - Вы отвезете бандитов в первый же оазис. Там вам нечего бояться, вас
защитят. К тому же дверь фургона закрыта снаружи наглухо - ни один тигр не
выскочит.
   Слышите?
   В ночи раздавался глухой грохот.
   - Итак?
   - Мы немного отдохнем, а потом вы поведете фургон.
   - И...
   - И получите вознаграждение.
   Какое-то время они сидели спокойно. Взошла луна. И вдруг в серебристом
сиянии им представилось причудливое видение: положив передние лапы на
подножку кабины, стоял грустный лев и обнюхивал дверцу.
   - Господин Вендринер!
   Гафироне в ужасе запрыгнул в кабину, а лев поплелся к пораженному
Горчеву.
   Бедняга! У него дрожали лапы, он тяжело дышал и умоляюще смотрел на
своего друга. Тот погладил проплешины на его когда-то роскошной гривастой
голове.
   - Вернулись, господин Вендринер? Не беда... Пойдемте, старина.
   И поскольку Гафироне ни за какие посулы нельзя было выманить из кабины,
Горчев сам пошел в сторону оазиса, чтобы лично и устно информировать
владельца "альфа-ромео" о случившемся.
   Господин Вендринер больше не отходил от него.
 
 
   4
 
 
   Ранним утром в оазисе Абудир разразилась сенсация. Там стоял грузовой
фургон, откуда слышалось непрерывное "бум-бум". Возле фургона трясся
Гафироне.
   Оказывается, Горчев жив. Жив! Аннет не могла говорить, она комкала
носовой платок, бледная и дрожащая. Лабу лежал с закрытыми глазами. Должно
быть, он молился в душе.
   - Как вас зовут? - спросил генерал у Гафироне.
   - Вендрин... то есть, Бер... Я автогонщик, месье. Нервы его
окончательно сдали, и он разрыдался. И поскольку Аннет тоже плакала, он
бросился ей на шею, но сейчас на это никто не обращал внимания. Лабу лежал
с закрытыми глазами, и трудно было сказать, что он думал или ощущал.
   Трогательная сцена показалась генералу слишком продолжительной. Он
хотел узнать еще что-нибудь кроме радостного известия о Горчеве.
   - Не соблаговолите ли, месье автогонщик, рассказать нам все.
   - Я ничего... не знаю... Горчев написал... вот... письмо...
   - Ну наконец-то! Давайте его сюда! И генерал прочел:
   "Мой генерал! Почтительно докладываю, что нахожусь в бегах из высших
военных интересов и сейчас, вдали от своей роты, веду "альфа-ромсо" к
"Туфле Пророка".
   Не забуду передать его величеству императору Баба Паладала ваш поцелуй.
   В Оране, в форте св. Терезы, никто, разумеется, не узнает причины моего
отсутствия, смею заверить, господин генерал.
   Обоих главных виновников я передам принцу, хотя с другими мошенниками,
если будет на то ваша милость, прошу поступить наоборот, то есть выпустить
их на свободу из "прилагаемого фургона" за проявленную ко мне доброту, а
также и потому, что без их помощи "альфа-ромео" давно был бы в лапах
португальской конкуренции.
   В надежде, что благодаря вашему доброму вмешательству мое отсутствие в
форте св.
   Терезы не приведет к слишком строгому наказанию, заключаю сии строки с
чрезвычайным уважением.
   Иван Горчев, рядовой номер 27".
   Теперь генералу все стало ясно. По крайней мере, он так думал. Из
Марселя его заверили по телефону, что там одновременно находилось два
рекрута с фамилией Горчев. Номер 27 отбыл в Оран, в форт св. Терезы, а
оттуда пришло известие, что Иван Горчев уже две недели как дезертировал.
   - Теперь я все понимаю! - воскликнул просветленный генерал. -
Немедленно пишу военному министру.
   - Я тоже напишу, - воскликнул почти выздоровевший Лабу. - В конце
концов, речь идет о моем зяте!
   Аннет освободилась из объятий рыдающего автогонщика и продолжала
плакать на отцовском плече.
   Гафироне попытался кинуться на шею Андре, но камердинер весьма холодно
уклонился.
 
 
   Глава двадцать первая 
 
   1
 
 
   Чудовище по имени "альфа-ромео" было обезврежено. С потерей всех
золотых частей оно утратило свою агрессивность. Его душа перешла к
победоносному войску Абе Падана, который смог теперь вооружиться достойным
образом.
   А Горчев?
   Среди населения южных оазисов Сахары еще и по сей день бытует легенда о
призраке - оборванном солдате, который блуждал по пустыне в компании не
менее странного льва и награждал оплеухами тех, кто отказывался давать ему
пропитание.
   Мало-помалу Горчев добрался до границы Сахары и увидел вдали
расплывчатый контур горной цепи Дже-бел-Сагро. Вечером он разложил костер
и чувствовал себя вполне умиротворенным в обществе преданного льва.
   Он растянулся на песке и зевнул.
   - Видите ли, господин Вендринер, теперь, когда дело кончено, я,
пожалуй, склонен согласиться с господином Лабу. Прежде чем думать о
женитьбе, не мешает набраться серьезности. Я понимаю, что в почтенном
возрасте, которого вы достигли несмотря на плохое здоровье, такие темы вас
мало занимают. Вы очень предусмотрительный хищник, господин Вендринер, и
потому я уважаю ваше решение, хотя и не восторгаюсь им: разве похвально
жить у людей в плену, а не наслаждаться свободой в пустыне?
   Лев пожал плечами и хмуро отмахнулся.
   - Понимаете, господин Горчев, - заговорил он меланхоличным тоном
усталого коммерсанта, - мне, старому артисту, куда любезней сидеть в кафе
среди жонглеров с дрожащими руками и охрипших зазывал - ведь я принадлежу
к ним всей душой.
   Обидно, что никто, увы, не может вылезти из своей шкуры! Ну кто в наше
время захочет рассиживаться в кафе со львом да еще играть с ним в картишки?
   - Что это значит, господин Вендринер? Вы умеете говорить?
   - Отнюдь нет. Вам это снится. Какая разница, в сущности? Поверьте, нет
никого счастливее старого циркового артиста. В Ольмюце я знавал Эдмунда
Глача - непревзойд„нного мастера сальто-мортале. И что же? Я видел, как он
шествовал на двух костылях и с тремя пинчерами в погребок ратуши - он упал
с трапеции. И он был счастлив, хотя его жена устраивала скандалы каждый
день: его жена - чудо иллюзиона, знаменитая Мса Митта, ее тайну не могли
разгадать величайшие профессора, хотя, на мой взгляд, эту даму следовало
бы не разгадывать, а просто задушить... Вот так-то. Толкуют о золотом веке
артиста. В нашей профессии возраст надо понимать наоборот: артист всего
ближе к смерти, пока он молод, ведь он рискует жизнью каждый вечер и даже
днем - за пониженную плату. И Глач днем любил пить кофе с музыкальным
агентом по имени Траут-ман - ему-то он и выложил тайну магического ящика.
   - Меня поражает ваша манера разговора, господин Вендринер.
   - Что тут особенного ? - равнодушно пробурчал хищник. - Вы тоже мастер
языком трепать. Мой родственник Герман Вендринер и некий капитан Сплендид
работали с одной труппой - сорок танцующих тюленей; они пили каждое утро
горячую воду из источника св. Маргариты, а вода оказалась радиоактивной.
Какой толк, что я царь зверей! Хельфейзен, к примеру, был королем
велосипеда, а теперь его зовут Ерабек, и он служит привратником в Г„рлице.
Родина артиста создается из афиш.
   - Но ведь вы когда-то преследовали других зверей, и газели бежали
очертя голову, услышав приближение грозного Вендринера. По Лафонтену, вы
цените свободу больше жизни.
   Господин Вендринер неторопливо раскурил сигару.
   - Вот что я вам скажу, господин Горчев. Вы, к приметру, шляетесь по
свету королем бездельников. Я не знаю, о каком Лафонтенс вы говорите, я
что-то не помню такого билетера в нашем цирке. Открою-ка я вам секрет: я
ведь родился в ш„нбруннском зоопарке, то есть в Вене. По железной дороге и
на корабле меня привезли в Сахару, а потом представили наивному покупателю
в стальной сети. Ну и поездка была, лучше уж не вспоминать. А надо было
терпеть - пойманный в пустыне лев стоит дороже. Я единственный
импортированный в Сахару лев, уважаемый господин Горчев. Я ведь нс
подлинный Вендринер. В Ш„нбрунне у меня заходилось сердце, когда кричал
павлин. Где они, старые добрые времена? - глубоко вздохнул лев, надел
пенсне и углубился в "Новый венский журнал".
   Горчев с воплем проснулся. Занималось утро. Господин Вендрииер лежал
рядом, дыша, как старый астматик.
 
 
   2
 
 
   Десять дней прожил господин Ванек у певицы. Жил он главным образом в
шкафу.
   Лаура Депирелли позаботилась об электрическом освещении на нижней
полке, а также о книгах для чтения. Она строила планы путешествий в дни и
часы, свободные от занятий. Прилежная актриса репетировала часами.
   На десятый день господин Ванек вылез из шкафа как раз в процессе
музыкальных штудий.
   - Добрый день, я пошел, - возвестил секретарь. И прежде чем
ошеломленная певица и до смерти напуганный аккомпаниатор успели вымолвить
хоть слово, господин Ванек удалился в приступе больного самолюбия; бог
знает, что именно его беспокоило, однако направил он свои стопы прямо в
форт св. Терезы.
   - Доложите сержанту, - твердо приказал он часовому, - что я заблуждался
на ваш счет. Легион - это просто рай.
   Господин Вюрфли присутствовал при церемонии надевания наручников:
   - Вы с ума сошли! Добровольно явиться! - прошептал он.
   - Это зачтется как смягчающее обстоятельство. Поласковее будут
расстреливать.
   - Знаете, Мегар снова под арестом.
   - А разве его выпускали? Мне он симпатичен, этот Мегар.
   - Но ведь он вас опять изобьет!
   - Но не запоет. И это кое-что да значит! На шестой день в арестантскую
явились лейтенант и ефрейтор.
   - Вот вам парадная униформа. Одевайтесь.
   - Понимаю... Меня сейчас расстреляют?
   - Вполне возможно. На дворе выстроен весь гарнизон, - сообщил ефрейтор,
но лейтенант его оборвал:
   - В высоких инстанциях известно, где вы были две недели и сколько вы
перестрадали.
   - Особенно днем после двенадцати.
   - Тс-с! О вашем вояже никаких подробностей не сообщали, и я попросил бы
вас не распространяться на эту тему. Вы меня понимаете?
   Господин Ванек покраснел, опустил глаза и решил, что все понял.
   Когда его вывели, он осмотрелся со слезами на глазах. Казнь,
безусловно, торжественное мероприятие: весь гарнизон форта выстроился в
каре. Солнце светило на господина секретаря, он изо всех сил задрал
голову, чтобы насладиться яркими лучами в последний раз.
   Трам... там... там-там...
   Барабанная дробь!.. Значит, дезертиров расстреливают без суда.
Тоскливым взором он впился в зелень деревьев. Трубный сигнал... "Аих
аппев! Аих аппеэ!" (К оружию! (фр.) ...сейчас появится эскорт... он
попросит не завязывать глаза...
   пусть видят, как умирает Эдуард Б. Ванек... Ноги у него подкашивались,
во рту пересохло. Труба умолкла. Смотрите-ка... да к нему подошел сам
полковник!
   - Рядовой номер 27, Иван Горчев! Вы на две недели покинули укрепление и
за этот срок испытали тяжкие телесные и душевные муки.
   "Да, пытка пением", - подумал господин Ванек и горестно кивнул.
   - От имени президента республики объявляю вас, Иван Горчев, кавалером
ордена Почетного легиона.
   И пока полковник прикреплял ленту к груди оцепеневшего господина
Ванека, взметнулось вверх трехцветное знамя, вострубили трубы, а сомкнутые
ряды сделали равнение на героя.
   Чуть дальше на возвышении стояли Аннет, де Бертэ! и Лабу - изумленные,
бледные, безмолвные...
 
 
   3
 
 
   Объяснить инцидент не представлялось возможным Лучше вообще его не
касаться.
   Ванека необходимо срочно убрать из форта, Горчеву - ни под каким видом
здесь не показываться.
   Горчев повидался только с Приватным Алексеи и выдал ему сто тысяч
франков.
   Деньги он отобрал у Маэстро и Лингстрема: инициаторы аферы, вероятно
легко могли без них обойтись, так как принудительно трудились на
фосфатовых разработках в Ифирисе.
   За день до свадьбы Горчева и Аннет господин Ване; демобилизовался из
легиона.
   Сержант Вердье по этом: поводу закатил роскошный банкет в полковой
столовой.
   Ванек предстал перед работодателем как и подобает секретарю:
   - Следующее поручение?
   - В саду виллы Лабу коротает свои дни утомленны старый артист. Вы
составите ему компанию, мой дорогой - Моя фамилия Ванек, и я настоятельно
прошу вас это запомнить, тем более, что из уважения к моим страданиям меня
наградили орденом Почетного легиона.
   - Вы уверены, что заслужили эту награду?
   - Безусловно. Вы хотя бы раз слышали пение Лауры Депирелли?
   Между тем генерал де Бертэн раздобыл сведения о господине Ванеке. Он
действительно функционировал в психиатрическом санатории Ниццы, правда, не
в качестве служащего, а в качестве пациента. Однажды он исчез из купальни,
прихватив цилиндр врача-ассистента. Его с тех пор ищут.
   Аннет печально склонила голову на плечо Горчева:
   - Иван, я боюсь, твоя мятежная кровь не даст тебе покоя.
   - Ерунда!..
   - Я всегда буду волноваться, что ты меня покинешь и снова уйдешь в море
или в пустыню. Мне всегда будет не по себе, если ты запоздаешь домой хоть
на час.
   - Не волнуйся, я перестану опаздывать. Это жених твой был бродячим
призраком, а муж будет домоседом.
   Все опасения Аннет исчезли после рождения Ивана Горчева-младшего,
которого другие члены семьи: Ала-дар Вендринер и господин Ванек - также
радостно приняли в семейный круг...