никогда не забудем смелую дочь нашего народа. Она заслуживала бы
пушечного салюта, но мы здесь, в тылу врага, не можем почтить ее память
даже ружейной стрельбой. И когда придет день Победы, мы все должны
помнить, что наша Аня отдала жизнь во имя нашей Родины, нашей свободы...
   В лесу вырос маленький холмик. Партизаны положили на него большой
камень, который нашли в лесу.
   Он поможет отыскать могилу отважной девушки.
   С Москвой Алексея удалось связать, когда отряд окончательно обосновался
на новом месте. Алексей заявил Центру, что прерывать работу сейчас считает
нецелесообразным, и просил разрешения остаться в тылу.
   Вскоре он получил ответную радиограмму. В ней говорилось:
   "Благодарим за мужественное решение. Андрей".
   Алексея предупредили, что из Москвы получен также "куэрикс". Этот
термин Алексею был хорошо известен, он означал важность очередного
радиосеанса.
   Алексей и Готвальд ждали радиста в избушке лесника. Вечер выдался
теплый, безветренный и безлунный. Рядом с избушкой,- в самой гуще леса,
жил-шумел целый партизанский городок из землянок и палаток.
   Командир отряда уговаривал Алексея отдохнуть, но как-то незаметно для
себя Алексей продолжал работать: обсуждал с разведчиками планы операций,
помогал им проверять новых людей. Отряд пополнялся - прослышав о новом
партизанском центре, к нему стекались люди из окрестных сел. Перебралась
сюда и жена Готвальда вместе с малолетним сынишкой.
   ...Радист пришел в половине девятого. Это был низкорослый рыжеватый
паренек. Улыбаясь, он протянул Алексею телефонограмму. По этой еле
приметной, заговорщической улыбке Алексей догадался, что тот явился с
приятной новостью. И не ошибся. Центр сообщал, что командир
разведывательно-диверсионной группы "Коршун" Алексей Столяров за добытые
сведения исключительной государственной и военной важности награжден
орденом Красного Знамени с присвоением очередного воинского звания.
   Одновременно Центр извещал о награждении Валентина Францевича Готвальда
орденом Красной Звезды, о назначении его заместителем командира группы и
присвоении ему воинского звания "младший лейтенант".
   Первым порывом Алексея было обнять Готвальда, который выжидательно
смотрел на него. Но, подумав, он сунул радиограмму в карман и прошелся по
избушке.
   - Ну что там Центр? - не вытерпел Валентин.
   - Секрет, - подмигнул ему Алексей.
   Готвальд топтался на месте, поглядывая на Алексея. Чувствовалось, что
ему очень хочется прочесть радиограмму, но попросить об этом он не решался.
   - Вот что, дружище, - сказал Алексей, хлопнув вновь назначенного
заместителя по плечу,-разыщи-ка свою жену и пригласи ее сюда. Да и сына
тоже.
   Валентин кинул на Алексея удивленный взгляд.
   - Жену?
   - Жену. Да поживей.
   Готвальд, пожав плечами, вышел из домика.
   Алексей тем временем отправился в палатку командира отряда. Он пробыл у
него не больше десяти минут. Вскоре в избушке лесника жена Готвальда
накрывала деревянный пошатывающийся стол белой простыней, на которой
появились банки с консервами, три бутылки вина с красивыми иностранными
этикетками, плитки шоколада.
   Дверь то и дело скрипела, и тесная избушка стала наполняться гостями.
Пришли командир отряда, комиссар, начальник разведки, командиры
подразделений.
   Низенькую комнату заполнил смех, гул голосов.
   - Откуда такое богатство? - спросил Готвальд, с удивлением оглядывая
стол.
   Командир усмехнулся.
   - Известно откуда - трофеи...
   Когда все сели за стол, комиссар по просьбе Алексея прочитал вслух
радиограмму и поздравил награжденных. Готвальд, счастливо улыбаясь,
переглянулся с Алексеем. Загремели щедрые аплодисменты, звякнули кружки...
   И вдруг около Валентина оказался его сынишка, двухлетний Игорек, такой
же светловолосый и голубоглазый, как его отец. Что-то лепеча, ребенок
протягивал отцу небольшой сверток. Валентин неуверенно взял пакет и
повертел его в руках.
   - Что это?
   - Ты посмотри, не бойся! - крикнул ему Алексей.
   Готвальд снял обертку. И все увидели у него в руках маленький трофейный
"вальтер".
   - Какой красавец! - невольно вырвалось у Готвальда.
   - Это тебе от меня, - сказал Алексей. - Храни.
   Ты заслужил и более ценный подарок. Этот маленький пистолет удобен для
разведчика. Легче спрятать и труднее найти.
   Все засмеялись, оценив шутку вновь испеченного майора. Веселье
затянулось до глубокой ночи.
   Алексей вскоре получил еще одно сообщение из Центра:
   "В ближайшие дни ждите самолет с нашим человеком. Он познакомит вас с
новым заданием. Учтите его чрезвычайную важность. Андрей".
   Столяров тряс руку вышедшему из самолета невысокому человеку в кожаной
куртке. Это был старый знакомый Алексея Геннадий Колос. Он принадлежал к
разряду тех людей, на примере которых природа как бы хотела доказать
незыблемость известной истины - внешность обманчива. Приземистый,
широкоплечий, с круглым невыразительным лицом, Колос производил
впечатление человека простоватого и даже недалекого. И только в очень
узком кругу чекистов знали, что за этой внешностью кроется тонкий
изобретательный ум и редкостная выдержка, а Колос немало тренировался,
чтобы выработать это постоянное выражение простоватости и ограниченности.
Покатые, широкие плечи Геннадия таили в себе незаурядную физическую силу.
   За Колосом давно утвердилась репутация человека смелого, удачливого, но
крайне осторожного. Посылали его на самые ответственные задания. О
некоторых его подвигах Алексей был осведомлен. Но и он яе знал, что уже во
время войны Колос, сам того не желая, завоевал себе известность даже в
стане противника. Листовки с его портретом мокли и желтели на телеграфных
столбах Винницы. Немцы оценили голову неуловимого разведчика в пятьдесят
тысяч марок. Как очутилась его фотография в гестапо, Колосу так и не
удалось выяснить. Возможно, ее передал проникший в группу Колоса, много
месяцев действовавшего на Украине, провокатор. Во всяком случае, Геннадию
пришлось сменить адрес. Теперь он был послан в помощь Алексею.
   Той же ночью Столяров, Колос и Готвальд собрались в палатке командира
отряда, и Алексей наконец услышал о новом задании Центра.
   - Недавно, - начал Геннадий своим глухим неторопливым тенорком, - наши
контрразведчики задержали немецкого шпиона по кличке Гельмут. Так вот,
этот самый Гельмут проходил курс обучения в гестаповской школе здесь у
вас, неподалеку.
   - Что это за школа? - спросил Скобцев. - Мы о такой не знаем.
   - Hе знаете, потому что она очень засекречена.
   Но теперь наши ее обнаружили.
   Колос достал небольшую карту и, положив на стол, разгладил ее
короткопалой рукой.
   - Эта школа находится вот здесь, - Геннадий ткнул в синий кружочек на
карте, - в пятнадцати километрах к юго-западу от города, в бывшем совхозе.
   Как показал Гельмут, в ней обучаются восемьдесят будущих диверсантов.
Какую опасность представляет собой эта школа, думаю, вам объяснять не
надо. Центр поручает нам с вами уничтожить это осиное гнездо...


                            4. УСЛУГА ГЕЛЬМУТА

   Теплым погожим октябрьским днем к гауптману - коменданту одного из
небольших гарнизонов в окрестностях города - привели неизвестного,
задержанного поблизости.
   - Он заявил, что хочет говорить только с вами, - доложил часовой,
сопровождавший незнакомца.
   - И только наедине, - добавил бродяга по-немецки.
   Гауптман взмахом руки выслал своих подчиненных, смерил арестованного
долгим, пристальным взглядом маленьких светлых глаз.
   Неожиданный гость был одет в порыжелую красноармейскую гимнастерку и
синие диагоналевые бриджи.
   Офицерская фуражка с лакированным козырьком почти скрывала его глаза.
Широкоплечий, худощавый, с темным от загара лицом незнакомец спокойно
потирал небритый подбородок, густо заросший щетиной.
   "Черт побери, что еще это за субъект?" - подумал комендант.
   Гауптмана раздражали вызывающая самоуверенность этого человека и его
независимое поведение.
   Но "субъект" первой же фразой ответил на немой вопрос коменданта.
Навалившись грудью на край стола, он торопливо зашептал:
   - Герр гауптман, в моем распоряжении две минуты. Передайте господину
штурмбаннфюреру Курту Венцелю, что у вас был Гельмут. Гельмут, - повторил
незнакомец. Говорил он на довольно правильном немецком языке. - Нахожусь в
партизанском отряде. Передайте также: в отряде готовится какая-то операция.
   Какая - пока не знаю. Сообщу позже.
   Незнакомец встал, оправив гимнастерку, и еще глубже надвинул фуражку на
глаза.
   - Если у вас нет документов, назовите пароль, - настаивал комендант.
   - Мое имя Гельмут и есть пароль. Разве вам не сообщили?
   Комендант ничего не знал, но проявить неосведомленность не захотел.
   Незнакомец сделал нетерпеливое движение.
   - А теперь отпустите меня. Я смог отлучиться из отряда лишь на три
часа. Мне нужно вернуться как можно скорей. Распорядитесь, чтоб меня не
задержали.
   Какого черта я пришел бы к вам по доброй воле. - И неожиданный гость
направился к дверям.
   - Покажите ваши документы, - остановил его озадаченный комендант. - Я
настаиваю на этом. - Гельмут обернулся и молча посмотрел на коменданта.
   - Документы? - удивился он. - Вы хотите, чтобы я непременно носил при
себе документы? Для чего?
   Чтобы предъявить партизанам? Слушайте, герр гауптман, не валяйте
дурака. Ведь гестапо не похвалит вас, если вы задержите его сотрудника.
   Комендант усмехнулся.
   - Вы отчаянный парень! А если я прикажу арестовать вас?
   Комендант не знал, что ему делать. Что, если этот нахал действительно
сотрудник гестапо? А если нет?
   Потрескавшиеся губы Гельмута тронула улыбка.
   - Уверен, что вы этого не сделаете. Я ж предупреждаю: гестапо вас не
похвалит. Повторяю: если вы арестуете меня, вы сорвете важное дело.
   Гауптман засмеялся.
   - Я думаю, что вы сумасшедший. Да и наглец к тому же. Хорошо. Можете
быть свободным. Но все равно из виду мы вас не выпустим. Сведения проверим.
   Агент ли вы или только себя за него выдаете. Идите.- Он снял трубку
полевого телефона и бросил в нее короткую фразу.
   Через минуту на пороге появился унтер-офицер.
   - Позаботьтесь о том, - сказал ему комендант, - чтобы этот человек без
задержки миновал посты. Но и проследите, куда он пойдет.
   В тот же вечер комендант отправился в город и лично доложил
штурмбаннфюреру Венцелю о странном посетителе. Начальник полиции
подтвердил, что агент под кличкой Гельмут действительно был заслан в
русский тыл.
   - Должно быть, он не пробрался через линию фронта и сейчас внедрился в
какой-то партизанский отряд... А он, кстати, не сказал, к какому отряду
ему удалось прибиться?
   - Нет, он ничего не сказал, а все ссылался на гестапо.
   Венцель решил не продолжать этого разговора, понимая, что от тупого
служаки ничего больше не добьешься...
   Через некоторое время Гельмут снова напомнил о себе.
   В селе Воробьеве он забежал в избу полицейского и попросил его жену
передать немцам, что партизанский отряд имени Чапаева собирается
предпринять диверсию на железной дороге в районе Строгоновки.
   Начальник полиции не знал, как ему отнестись к этим сведениям, но на
следующий день другой агент гестапо подтвердил данные Гельмута.
Действительно, в районе Строгоновки около железной дороги шатались
какие-то подозрительные личности.
   Штурмбаннфюрер приказал усилить охрану участка железнодорожного полотна
в этом районе. И мера оказалась не напрасной. Действительно, в назначенную
ночь партизаны подошли к железной дороге, прямо к тому месту, где для них
гестаповцы приготовили засаду. Но когда партизаны подошли уже совсем
близко, прозвучал одиночный, по-видимому, случайный выстрел.
   Трудно было определить даже, где стреляли.
   Часовые, охранявшие мост, открыли по партизанам пальбу из пулеметов, но
отряд мгновенно рассыпался и скрылся в лесу.
   Вскоре Венцель, уже проникшись доверием к Гельмуту, через того же
полицейского из села Воробьеве назначил встречу с таинственным агентом. Но
тот не явился. И, как выяснилось позже, по вполне уважительным причинам:
партизанский отряд перебазировался в это время в другой район.
   После неудавшейся диверсии на железной дороге Гельмут снова появился в
доме знакомого уже ему полицейского и предупредил, что партизаны
собираются взорвать мост через реку Линь в ночь с 20 на 21 октября. И
снова это же сообщение подтвердил другой агент непосредственно в гестапо.
Но разгромить диверсионную группу не удалось и на сей раз. За неуклюжее
руководство операцией Венцель понизил в должности командира карательного
отряда.
   Разъяренный неудачей, Венцель отправил несколько человек на передовую
линию в штрафной батальон.
   - Получить такие данные и провалить операцию, упустить партизан!
   Штроп тоже был вне себя от злости, хотя в душе и радовался неудачам
самонадеянного Венцеля.
   На некоторое время следы Гельмута затерялись.
   У Венцеля было превосходное настроение. Дело в том, что два дня назад
он получил очередное звание.
   Это событие с помпой отметили в офицерском ресторане. Собрались друзья
и сослуживцы. Штроп, знавший о страсти начальника полиции к хорошим винам,
женщинам и антикварным вещам, преподнес Венцелю великолепный обеденный
сервиз с золотой окантовкой, извлеченный из богатых недр Пакетаукциона *,
и дюжину красного "Дюбоне".

   * Пакетаукцион - гитлеровская организация, которая занималась отправкой
в Германию ценностей, награбленных на оккупированных территориях.

   - Из того, что ты любишь, здесь нет только женщин, - заявил Штроп под
общий смех собравшихся на вечеринку офицеров, - но этот товар ты достаешь
успешней меня.
   Венцель подозревал, что главный следователь гестапо, кичившийся своими
аскетическими привычками, его недолюбливал. И считал это вполне
естественным: уж очень разные люди были они со Штропом. Казалось, главного
следователя не интересовало ничего, что выходило за рамки его служебных
обязанностей. Даже в офицерском ресторане его видели чрезвычайно редко.
   А молодой Венцель не упускал случая воспользоваться радостями жизни. И
вот теперь этот лестный тост и подарок!
   Венцель был растроган не на шутку. В ответном слове он поблагодарил
Штропа и подчеркнул, что ему чрезвычайно приятно работать бок о бок с
таким опытным и беспредельно преданным делу фюрера офицером, как главный
следователь гестапо.
   За столом было весело. Много пили и много говорили, главным образом об
успешном наступлении под Воронежем и Сталинградом. Волки хвастались своими
фронтовыми подвигами, не веря друг другу. Среди собравшихся не было
никого, кто побывал бы на передовой.
   В самый разгар ужина, когда Венцель был изрядно навеселе, в зал
ресторана неожиданно вошел сотрудник полиции. Он отыскал глазами своего
шефа и, подойдя к нему, сказал вполголоса:
   - Вас хочет видеть один человек.
   - Какой еще человек? - недовольно поморщился Венцель.
   Полицейский пожал плечами.
   - Он заявил, что не желает говорить ни с кем, кроме начальника.
   - Так скажите ему, чтобы зашел завтра.
   - Он говорит, что завтра будет поздно, - виноватым тоном возразил
полицейский. - Дело не терпит отлагательства.
   - Черт его побери! Кто все-таки он такой и что ему нужно?
   - Не знаю. Просил передать, что от Гельмута.
   - Гельмута? - Венцель поднялся из-за стола и, извинившись перед своими
собутыльниками, направился к выходу.
   - Проведите его в мой кабинет, а я сейчас приеду, - сказал он
семенящему за ним полицейскому.
   Незнакомец вошел в кабинет, подняв воротник пальто и надвинув кепку на
самые глаза. Был он невысок ростом, широкоплечий, с каким-то неприметным,
невыразительным лицом.
   - Ну? В чем дело? - спросил Венцель.
   - Я должен остаться с вами наедине, - сказал незнакомец по-немецки.
   - Хорошо. Подождите меня за дверью, - приказал Венцель дежурному.
   Когда они оказались вдвоем, незнакомец тихо, но многозначительно
произнес:
   - Я от Гельмута.
   - Чем вы это докажете?
   - Триста двадцать семь тире "а". Это вам что-нибудь говорит?
   Это был номер, под которым, как Венцель уже знал, числился агент по
кличке Гельмут.
   - Да, говорит, - кивнул головой Венцель.
   - Гельмут просил передать, - продолжал незнакомец невозмутимо и
невыразительно, что завтра можно будет схватить Корня. На хуторе Обливном.
   Венцель не поверил своим ушам. Этот простоватый посетитель принес весть
чрезвычайной важности. Гельмут отдавал в руки гестапо секретаря обкома,
руководителя всего подполья!
   - Меня больше всего интересует Корень, - сказал Венцель. - Это будет
именно он?
   - Да, - небрежно бросил неизвестный.
   - Когда? Где он будет? Повторите!
   - Завтра. На хуторе Обливном. В пять вечера.
   - Зачем он туда придет?
   - Чтобы встретиться со мной. Я послан к нему от партизан.
   - Кто будет еще?
   - Еще один человек из отряда. Надежный... Я с ним обо всем договорился.
Ему надоело слоняться по лесам, и он готов искупить свою вину перед
германским командованием...
   Венцсль задумался. Все это выглядело слишком неправдоподобно. А что,
если это партизанская провокация? Хитроумная ловушка? Он покосился на
своего собеседника. Но на давно не бритом, бесцветном лице посетителя
ничего не отражалось.
   - А что, разве Корень ходит без охраны?
   - Да, он будет один.
   - Удивительно!
   - Так вот, в пять вечера. Хутор Обливной, - повторил незнакомец. - Но
учтите. У большевиков хорошо поставлена разведка. Если появится крупный
отряд, мы спугнем их. Лучше, если от вас приедет не больше трех человек.
Желательно в штатском. В общем, нужна хорошая маскировка...
   Перспектива захватить Корня показалась тщеславному Венцелю очень
заманчивой. Если он сам захватит этого легендарного большевика, то Штроп,
да и начальники повыше лопнут от зависти. А Венцеля 'переведут в Минск или
даже в Берлин!
   - Как мы узнаем, кто из троих Корень?
   - Очень просто, - ответил спокойно неизвестный.- Надо подойти к воротам
последней на правой стороне избы. Спросить: "Товар из Витебска прибыл?" Я
отвечу: "Прибыл". - "Хозяин здесь?" - "Да, - отвечу я. - Вот он,
познакомьтесь", - и укажу на Корня.
   В это время мы набросимся на него сзади, а ваши люди окажут нам
помощь... Вот и все. Тут только не оплошать и действовать быстро.
   - Ну что ж. - Венцель, окрыленный будущими успехами; кивнул незнакомцу.
   Тот задержался в дверях.
   - Ваши полицейские бывают нерасторопны, - сказал он. - Уже дважды они
упустили счастливый случай. Надо послать кого-то ловкого и смелого...
   Когда через пять минут Венцель вернулся в ресторан, вид у него был
чрезвычайно деловой.
   За столом шел оживленный спор. Но Венцель плохо слушал своих приятелей.
Он решил, что после ужина обязательно посоветуется со Штропом, который
изредка вопросительно посматривал на него. Да, конечно, риск и соблазн
были велики в равной мере, но упускать случай взять целехоньким и
невредимым руководителя большевистского подполья не хотелось. Поймать
Корня - значило нанести удар в самое сердце тайной организации русских. И
кто знает, может быть, удастся вытрясти из него адреса и явки, тогда
организация будет целиком разгромлена. Нет, нельзя отказываться от такой
блестящей возможности. Кого из помощников послать на операцию? Эти ленивые
дураки скорее всего проворонят Корня, а если и поймают, то все лавры
достанутся не ему всецело, а тому офицеру, которого он пошлет. Тогда
прощай награды и счастливая, спокойная жизнь в Берлине.
   Надо ли советоваться со Штропом? Нет. Старик еще ввяжется сам и вырвет
у Венцеля этот лакомый кусочек.
   Решено - он, Венцель, не говоря никому ни слова, возьмет двух самых
здоровенных охранников и поедет сам.
   Алексей рассчитал верно - недаром он так скрупулезно собирал сведения о
Венцеле. И через Софью Львовну, и через Шерстнева. Да и сам еще на
допросах он понял, что Венцель самонадеян и тщеславен. Поэтому Алексей и
решил сыграть на давнишних и безуспешных попытках полиции обезглавить
местное подполье.
   А личные качества В