?
   - Не знаю.
   - Черта с два вы не знаете. Не зарывайтесь, Скотт. Я покачал головой:
   - Не знаю, Мэйс. Точно, не знаю. Он  нахмурился,  на  его  лбу  гармошкой
собрались морщины, как на стиральной доске.
   - Как она выглядит?
   Я и сам хотел бы это знать.  Но  кто  мне  помешает  строить  догадки?  Я
нарисовал руками квадрат примерно восемь дюймов на десять и пояснил:
   - Вот такого размера, глянцевая.
   - Убирайтесь. Это меня удивило.
   - Что?
   - Вы меня слышали. Убирайтесь.
   Этого я не понял. Только что он требовал ответа  на  свои  вопросы,  а  в
следующую минуту стал выгонять. Я  бросил  взгляд  через  плечо  на  Вандру,
стоявшую в нескольких футах от меня.
   Я не ожидал, что она скажет мне  что-нибудь,  но  она  сказала.  Нет,  не
словами. Просто ее лицо на свету выглядело озадаченным.  И  несмотря  на  ее
насупленные брови, я вдруг сообразил, где я видел это  лицо  раньше.  Передо
мной была обнаженная девица с картины в мастерской Брэйна, та самая, которой
я хотел заменить свою "Амелию".
   В замешательстве я встряхнул головой. Казалось, все, с кем я  сталкивался
в сумасшедшем доме под названием Голливуд с момента убийства и до  сих  пор,
рано или поздно раздевались. В этом бедламе хватало тел, и  все  они,  кроме
трупа, оказывались обнаженными.
   Я все еще таращился на лицо Вандры Прайс, когда Мэйс схватил меня за руку
и развернул к себе. Мне почудилось, что у меня треснула локтевая кость, но я
даже не запротестовал.
   - Скотт... - зловеще начал Мэйс.
   - Подождите. Я вспомнил кое-что.
   - Теперь вы вспомнили, - усмехнулся он. Я покачал головой:
   - Это не то, что вы думаете. Я знаю, где картина. Я  не  знал,  когда  вы
спросили. Но сейчас знаю.
   - Не морочьте мне голову.
   - Даже не пытаюсь. Я-то думал о фотографиях, а не  о  картинах.  Я  видел
картину, но не узнал Вандру, пока не разглядел ее  живьем.  И  отпустите,  к
черту, мою руку.
   Его лицо исказила гримаса. Я отнюдь не стал ему ближе оттого,  что  видел
ту картину. Оно и понятно. Он и раньше не был от меня в восторге.
   Он разжал пальцы и спросил:
   - Где она?
   - В мастерской Брэйна, но она охраняется. Ничего не сказав,  он  взглянул
на Вандру, потом опять на меня.
   - О'кей, Мэйс. Я сообщил вам то, что вы хотели знать. Так в чем дело?
   - А вот в чем, Скотт. Вы отправитесь домой, ляжете спать и  забудете  обо
всем.
   - Гм...
   - Вам дорога жизнь?
   - Еще бы. Но я должен раскрутить убийство, в котором подозревают меня.  И
я собираюсь жить, пока не раскрою его.
   - Мало приятного быть жмуриком. Вы не находите, Скотт?
   Я был согласен с ним, однако промолчал. Может, он просто  пускал  пыль  в
глаза перед своей девушкой.
   Мэйс продолжал:
   - Мы с Вандрой не имеем ничего общего с Брэйном. И не  пытайтесь  связать
нас с ним.
   - Если вы ни в чем не замешаны, вам нечего бояться.
   - Мы точно не замешаны. Так что оставьте нас в покое.
   - Вас тревожит та картина, Мэйс? У меня ее нет, и она мне не  нужна.  Она
там, где я сказал, под охраной полиции, вместе с грудой других полотен. -  Я
задумался на минуту. - Послушайте, я знаю, что Брэйн был  шантажистом.  И  у
него была картина с обнаженной  Вандрой.  Естественно,  ни  она,  ни  вы  не
желали, чтобы ее видели посторонние. Он ведь мог  пригрозить,  что  выставит
картину...
   - Осторожнее, приятель, - прервал меня Мэйс, кося глазом.
   Я понимал, что подставляюсь. Но разве можно  добыть  информацию,  лежа  в
теплой постели дома? Так не бывает. Приходится выбираться  на  люди  и  даже
говорить глупости.
   И я пошел на это.
   - Если бы Брэйн попытался  шантажировать  своей  картиной  Вандру  Прайс,
восходящую кинозвезду, вы бы впали в ярость, не так ли, Мэйс? И  неизвестно,
что бы вы при этом сделали.
   - Знаешь, Скотт, я не желаю неприятностей из-за этой  картины.  Не  желаю
неприятностей из-за убийства Брэйна. И я не потерплю неприятностей от  тебя.
- Мэйс вроде говорил вполне спокойно, но  создавалось  впечатление,  что  он
проталкивал каждое слово сквозь гранитную плиту.
   Мы все еще стояли лицом к лицу  в  нескольких  шагах  от  входной  двери.
Широко расставив ноги, он пристально посмотрел на меня  и  неожиданно  снова
протянул свою огромную лапу к лацканам моего пиджака.
   Я отшвырнул ее в  сторону.  И  он  взглянул  на  свою  руку  так,  словно
удивился, как это я осмелился на такое.
   -  Объясняю.  -  Он  усмехнулся,  приподнялся  на  цыпочки  и   продолжал
угрожающим шепотом:
   - Если ты будешь мне надоедать,  если  ты  доставишь  нам  хоть  малейшую
неприятность, ты - труп. Усек?
   Он вскинул ладонь, которую я только что  отшвырнул,  сложил  ее  в  кулак
размером с небольшой валун и размахнулся  так  медленно,  как  будто  в  его
распоряжении была масса времени. Может, и была.
   Пока Мэйс размахивался, я успел сказать:
   - Иди к черту!
   Когда он метнул в меня свой чудовищный кулак, я нырнул и убрал  голову  в
сторону как раз вовремя. Его костяшки обожгли мне ухо. Но,  воспользовавшись
тем, что его развернуло от собственного удара, я врезал ему левым кулаком  в
бок. Он дернулся своей большой головой в мою сторону,  а  я  выставил  левую
ногу вперед, крутанулся и попал  ему  правым  кулаком  точно  в  рот.  Кровь
выступила на его губах, он отшатнулся и тут же кинулся на меня,  замахиваясь
левой рукой.
   Увернувшись от его свинга, я вмазал левой  ему  по  краю  подбородка.  Он
взревел от боли. Но не успел я этому  порадоваться,  как  в  глазах  у  меня
потемнело.
   Что это было, не знаю. Во всяком случае, не Вандра с дубинкой - я слышал,
как она завизжала в другом конце комнаты. Конечно, Мэйс. Одно из стенобитных
орудий, которые служили ему кулаками. А вот откуда он взялся, я уже  никогда
не узнаю.
   Он возник откуда-то из небытия и "поцеловал" меня. И наступила темнота.
   Почудилось, что я капитан межпланетного корабля  и  собираюсь  отдубасить
того типа, что  привязал  меня  к  носу  этого  корабля.  Мы  неслись  через
космическое пространство со скоростью миллион миль в час  прямо  на  Луну  и
должны были врезаться в нее. А ведь моя голова не  была  достаточно  прочной
для такого испытания. И я прекрасно представлял себе, что случится, когда мы
столкнемся с Луной.
   Я пытался втиснуться в нос корабля,  заскрипел  зубами  и  открыл  глаза.
Оказывается, я старался вползти обратно в дверь дома Вандры Прайс  в  долине
Сан-Фернандо.
   Сукин сын. Когда я покончу с драками?
   Я чуть пошевелил головой, потом челюстью и наконец зашевелился сам. Я был
цел и  невредим,  но  кое-где  побаливало,  трещала  голова.  Однако  я  мог
двигаться, поэтому поднялся со своего зада и взглянул на наручные часы.  Они
функционировали лучше меня и показывали начало пятого. И я надеялся, что это
был еще четверг.
   Я представил себе, как меня выволокли из квартиры и прислонили к  входной
двери, и едва не взорвался. Не питая никаких иллюзий, я все же протянул руку
и  нажал  на  кнопку.  Я  был  похож,  вероятно,  на  человека,  только  что
побывавшего в авиакатастрофе и пересаживавшегося на другой самолет.
   Однако мы не закончили разговор с Мэйсом.
   Я  звонил  какое-то  время,  потом  забарабанил  в  дверь,  но  напрасно.
Очевидно, Мэйс и Вандра уехали. Я почти явственно услышал, как она говорит:
   - О, мой большой и сильный мужчина!
   Я обошел дом. Если Мэйс и оставлял здесь свою машину, сейчас  ее  уже  не
было. Импульсивно я сунул руку под мышку, пытаясь нащупать  кольт.  Никакого
кольта.
   Любопытно, зачем Мэйс забрал мою пушку?  Пули  вряд  ли  пробили  бы  его
чертову кожу. А без пушки я чувствовал себя все равно  что  голым.  "У  меня
остались только кулаки. Не смешно.
   Однажды я куплю себе вторую пушку. Пока же у меня лишь одна.  Обычно  мне
этого хватает. Я пока еще не умею выхватывать сразу две. Я неплохой стрелок,
хотя мне и далеко до Малыша Билли <Малыш Билли - герой  эпоса  американского
Дикого Запада.>.
   Я подошел к "кадиллаку". Добряк Мэйс оставил мне его. Я забрался за  руль
и огляделся.
   Ярко светило солнышко, не было и намека  на  смог,  и  по  голубому  небу
лениво плыли пушистые белые облачка.
   Паршивый день.

Глава 14

   Я поехал обратно к Констанце Кармоче. Даже безоружный, я справился  бы  с
ней.
   Она обрадовалась мне и зажурчала:
   - Ну и парень! Ты уже соскучился по мне?
   - Я отоспался, - искренне ответил  я.  -  Не  сделаешь  ли  ты  мне  одно
одолжение?
   Она усмехнулась, и ее губы зашевелились.
   - Конечно, папочка. Пошли.
   - Ты не так поняла меня. Ты знаешь Барбару Фон? Глаза Конни сузились:
   - Зачем она тебе?
   - Так ты знаешь ее?
   - Я ее знаю. Что за проблемы?
   - Никаких проблем, Конни. Если ты знаешь номер ее телефона, позвони ей.
   - Я знаю номер телефона, однако не уверена, что стану звонить. Что  ты...
Я прервал ее:
   - Я хочу задать ей несколько вопросов, но боюсь, что она меня подстрелит.
   - О чем, черт побери, ты собираешься спросить ее? Я ухмыльнулся:
   - Не волнуйся. Позвони ей и спроси, не уделит ли она мне пять минут.  Это
все, чего я хочу. Скажи ей, что я отличный парень и не причиню ей  вреда.  Я
уже побывал у нее до тебя, а она наставила  на  меня  пистолет  и  прогнала.
Попроси ее не делать этого больше. Похоже, у нее разыгрались нервы.
   - Хорошо, папочка, - фыркнула она. - И ты хочешь успокоить ее?
   Я похлопал Констанцу по подбородку и сказал:
   - Нет, детка. Я хочу помочь ей, если смогу, и помочь себе самому.
   Она рассмеялась:
   -  Ха!  Ты  меня  убиваешь.  Но  я  позвоню.  Заходи.  Она  не  правильно
истолковала мои намерения, но я все же вошел  в  дом.  Я  присел,  пока  она
набирала номер  телефона  мисс  Фон.  После  недолгого  женского  трепа  она
объяснила, зачем звонит, и даже поспорила немного. Наконец она взглянула  на
меня:
   - Как скоро ты будешь у нее, Шелл?
   - Через пять минут.
   В трубку она промурлыкала:
   - Он говорит, примерно через час.
   - Эй! - завопил я. - Ничего подобного. Я спешу.
   - Ты уверен?
   - Честно.
   - Глупый. - В трубку она заверила, что я приеду сию минуту.
   Я встал и поблагодарил ее.
   - Спасибо, Конни. Возможно, когда-нибудь я тоже пригожусь тебе.
   - Черта с два - когда-нибудь. Ты можешь сделать это прямо  сейчас!  -  Ее
темные глаза засверкали.
   - Охолони, Конни. Я же сказал,  что  тороплюсь.  Честно.  Ты  забыла  про
убийство?
   - Может случиться еще одно убийство.
   - Успокойся, цыпленочек. Увидимся позже. - Я подошел к двери и открыл ее.
   - Эй! - крикнула она. - Подожди минутку! Я повернулся. Она стояла в  двух
шагах, губы ее задрожали, бедра ее задрожали, все в ней задрожало.
   - Детка, - заговорила она, - я тебя зажгу. Это я  уже  слышал  раньше,  а
сейчас  увидел,  как  она   затанцевала,   щелкая   пальцами.   Я   поспешил
улизнуть...Барбара выглянула из двери, и я представился:
   - Я - Шелл Скотт,  мисс  Фон,  частный  детектив.  Констанца  только  что
звонила вам. Вы едва не подстрелили меня сегодня утром, помните?
   Она тускло улыбнулась и распахнула дверь:
   - Заходите. У меня расходились нервы, но я бы не стала  в  вас  стрелять,
мистер Скотт. Просто я не хотела, чтобы меня беспокоили.
   - В другой раз запомню, - заверил я ее. Она подвела меня к дивану и  села
рядом. Несмотря на утомленный вид, она не утратила привлекательности. Ростом
пять футов два дюйма, стройная, с  прелестным  личиком,  она  обычно  играла
скромных и застенчивых девушек и, как я слышал, получала по почте в  среднем
одно предложение руки и сердца в неделю. Дважды  побывав  замужем  и  дважды
разведясь, она теперь не интересовалась этими предложениями.
   - Постараюсь не отнять у вас много времени, - пообещал я. - Слушайте меня
внимательно и только скажите "да" или "нет". Или, если  пожелаете,  выгоните
меня отсюда пинками. Я расследую убийство Роджера Брэйна.
   Она слегка поморщилась, но не более того. И я продолжил:
   - Он шантажировал нескольких  человек.  В  основном  тех,  насколько  мне
известно,  кто  имел  возможность  заплатить.  Вполне   вероятно,   что   он
шантажировал и вас, мисс Фон. Если это так, я полагаю,  что  он  использовал
вашу фотографию, чтобы заставить вас раскошелиться. И если лишь это тревожит
вас, - я сделал паузу, размышляя, как глупо  я  выглядел  бы,  если  бы  она
перерезала горло Брэйну, - никто, кроме меня, не узнает  про  фотографию.  К
тому же, очевидно, я мог бы помочь вам. Я правильно излагаю?  Помолчав,  она
тяжело вздохнула и кивнула:
   - Да, у него была моя фотография, и он вымогал у меня деньги. Не  слишком
много, ну, как бы еще один подоходный налог. - Она безрадостно улыбнулась. -
Когда его.., убили, я.., мне  не  давала  покоя  мысль  о  моей  фотографии,
которая осталась у него. Я была так встревожена, что не  могла  спать  после
происшествия с ним. - Она взглянула на меня.  -  Приношу  извинения  за  мое
поведение сегодня утром. У меня сдали  нервы.  Даже  не  представляю,  когда
опять может всплыть та моя фотография, и кто еще заявится ко мне и потребует
денег. И тогда все начнется сначала... - Она умолкла, и я поднялся с дивана.
   - Большое спасибо, мисс Фон. Если я узнаю что-нибудь  важное,  непременно
сообщу.
   Она продолжала сидеть с апатичным видом. Я  вышел  и  тихо  притворил  за
собой дверь. С минуту я посидел в своем "кадиллаке". В моей голове крутились
разнообразные мысли. Судя по собранным мной  сведениям,  Брэйн  был  большим
подонком. Я уже многое знал, однако на костюмированном балу было  три  сотни
человек, и любой из них  мог  прикончить  Брэйна.  Вполне  возможно,  что  в
последние два дня я мило  беседовал  с  убийцей.  Может,  даже  в  последние
минуты. Пока еще я ничего не добился, но уже появились кое-какие проблески.
   Заведя мотор, я поехал в сторону Голливуда, с  трудом  следя  за  дорогой
через испещренное трещинками ветровое стекло и бросая внимательные взгляды в
зеркало заднего обзора. Очень мне было не по душе, что я оказался безоружным
всего через несколько часов после того, как кто-то пытался  всадить  в  меня
пулю.
   В "Браун-дерби" на Винной улице я выпил пива и перекусил, потом  позвонил
из телефона-автомата в отель "Джорджиан" и попросил соединить меня с Амелией
Бэннер.
   На этот раз она не ответила.
   Я попросил дежурного клерка позвонить подольше, однако ответа  так  и  не
последовало. Я повесил трубку и после шил  к  своей  машине,  но  увидел  на
тротуаре мальчишку-газетчика с кипой газет в руках.
   С минуту я пялился на газеты, как  остолоп,  не  решаясь  поверить  своим
глазам. Нащупав в кармане однодолларовый банкнот, я  бросил  его  мальчишке,
выхватил у него газету и залез в машину.
   Я смотрел на первую полосу и матерился. Я еще не прочитал заголовков,  но
по моей спине уже пробежал холодок,  и  моя  рука  машинально  потянулась  к
пустой кобуре.
   Какой-то ловкий  фотограф  побывал  в  мастерской  Брэйна  с  камерой  со
вспышкой и сделал снимок, из-за которого  газеты  пойдут  нарасхват,  может,
даже больше, чем в день смерти Сталина. На первой полосе на обозрение  всего
похотливого мира была выставлена голая, словно вынутая из раковины  устрица,
Вандра Прайс.

Глава 15

   Внезапно  я  пожалел,  что  отдал  мальчишке-газетчику  лишние  девяносто
центов, они мне и самому могли  пригодиться.  Фотография  на  первой  полосе
газеты лишила меня даже  эфемерной  надежды  на  получение  обещанных  Гарви
Мэйсом пяти тысяч. Но, перестав думать о Мэйсе, я быстро  забыл  и  об  этом
долларе. Сейчас мне следовало беспокоиться о собственной  жизни.  Я  не  мел
никакого отношения к газетной фотографии, но догадывался, что  Мэйса  трудно
будет в этом убедить.
   Цензура затемнила местами фотографию картины, чтобы не подняли  отчаянный
хай всякие там общества старых дев и голубых и чтобы на улицах  не  орали  в
неистовстве мальчишки-газетчики. Однако слишком много было оставлено,  чтобы
вызвать протесты таких объединений.
   Даже снятая в полутонах звезда "Магны" Вандра Прайс была узнаваема. Я  не
стал тратить время на чтение  хроники,  а  врубил  скорость  и  помчался  на
Гувер-стрит, всю дорогу кипя от ярости.
   Добравшись до отеля "Джорджиан", я стремительно взбежал  по  ступеням  на
второй этаж,  подскочил  к  номеру  225  и  забарабанил  в  дверь,  тоскливо
прикидывая, куда, к черту, делась Холли Уилсон.
   - Это Шелл, Холли. Я хотел сказать Амелия. Впусти меня.
   Она сразу  открыла  дверь  и  опалила  меня  своими  горящими  фиалковыми
глазами:
   - Шелл, где ты пропадал?
   - Я пропадал? Где, к черту, была ты? Я звонил несколько  минут  назад,  и
никто не ответил.
   Она  было  нахмурилась,  но  тут  же  сверкнула  ослепительной  белозубой
улыбкой:
   - Ты беспокоился, Шелл? Из-за меня? Она подвела  меня  к  стулу,  а  сама
уселась на постели, подобрав под себя ноги.
   - Еще как, черт побери, беспокоился. Громилы Мэйса могли найти тебя. -  Я
поколебался и добавил:
   - Или ты могла сбежать.
   Ее обольстительные губы опять сложились в улыбку.
   -  Я  принимала  ванну.  Видишь  ли,  это  не  самый  шикарный  отель   в
Лос-Анджелесе. И ванная комната здесь далеко - в другом  конце  коридора.  Я
только что вернулась оттуда. - Ее улыбка стала еще шире.
   И лишь тогда я обратил внимание, что она полуодета. Она была  в  узеньком
голубом пеньюаре из тонкой ткани, который  слишком  плотно  обтягивал  тело.
Конечно, он хорошо на ней смотрелся, хотя был явно маловат. И все же он  так
облегал ее полные пышные формы, что лучше некуда.
   - Откуда пеньюарчик? Ты выходила из отеля?
   - Нет, я попросила коридорного,  который  приносит  мне  еду,  сбегать  в
магазин. Он запутался в размерах, потому пеньюар и тесноват.
   Она поджала губы, пристально разглядывая меня с минуту, потом спросила:
   - Что тебя привело сюда? Интересуешься, восстановила ли я силы?
   - Уф... Я наводил справки по делу Брэйна. В итоге у  меня  возникла  куча
обрывочных,  пока  еще  бессвязных  мыслей.  Я  надеюсь,  ты  мне   поможешь
разобраться хотя бы с некоторыми из них.
   - Если смогу. Ты же знаешь, как я жажду, чтобы все это оказалось позади.
   - Разумеется, Холли. Ты  мне  рассказывала,  что,  когда  во  вторник  ты
сбежала с вечеринки,  Мэйс  узнал  тебя  и  окликнул.  Я  в  курсе,  что  ты
завернулась в плащ Брэйна, но бросила там маску, так что убегала с  открытым
лицом. Как Мэйс узнал тебя? Ты не говорила  мне,  что  была  знакома  с  ним
раньше.
   - Да, я знакома с ним.
   - Неподходящая компания.
   - Дело не в этом. Мы никогда не были друзьями. Я случайно  встретилась  с
ним в мастерской у Брэйна.
   - У Брэйна?
   Я надеялся, что Холли не солгала. Мне не хотелось бы, чтобы она оказалась
замешанной в этой передряге. Уж очень она была красива, и я еще не  забыл  о
прикосновении ее губ к моим. Но в то же время было немало странных моментов,
которые беспокоили меня. И я помнил утверждения Мэйса, будто  она  убийца  и
шантажистка. Не то чтобы я очень прислушивался ко всему, что болтал Мэйс, но
все же.
   Во время нашего разговора Холли  сидела  на  постели,  придерживая  рукой
тонкий пеньюар, однако я уже упоминал, что он был  слишком  тесен  для  этой
пышнотелой женщины. И мне было нелегко сосредоточиться на беседе.
   - Так что там было в мастерской Брэйна? Как все случилось?
   Холли приподнялась на постели, полы пеньюара разошлись, и она  попыталась
ухватить их; ей это не удалось, но она  снова  стала  ловить  их  и  наконец
запахнулась. Я чуть не послал к черту все мои идиотские вопросы.
   Но тут она старательно натянула пеньюар на колени и заговорила:
   - Я же тебе рассказывала, забыл, что ли? Брэйн заставил  меня  позировать
обнаженной.
   Я кивнул, чувствуя, как стекленеют мои глаза.
   - Ну, однажды пришел Мэйс. Просто ввалился, и все. Ты же его знаешь.
   - Ага. Он не стал бы стучать, а снес бы дверь.
   - Короче, он вломился. Я схватила пальто и накинула на  себя.  Брэйн  нас
познакомил.
   - Брэйн знал Мэйса?