отвернулся от расслабляющего рыбьего мирка, и меня тут же поманила  моя
неотразимая "Амелия" - ослепительная обнаженная, висящая над моим  фальшивым
камином.
   Погрузившись в глубокое кожаное кресло - мое любимое  место  отдыха  -  и
закинув ноги на один из трех пуфов, разбросанных по моей  гостиной,  я  стал
размышлять о  перерезанном  горле  Брэйна,  о  блузке  с  низким  вырезом  у
"Серебряной маски" и о трех с лишним сотнях человек в маскарадных  костюмах,
любой из которых мог совершить убийство.
   Единственное, в чем я был уверен, - это не я его совершил.  Я  -  частный
сыщик, и это  дело  разбередило  мое  профессиональное  любопытство.  Однако
важнее всего был факт, что я ударил  будущего  покойника.  Хуже  того,  меня
охватило предчувствие, что не будет мне удачи, пока я не раскручу  это  дело
об убийстве и не выйду из него с честью. Вероятно,  в  глазах  многих  людей
кино и  многих  полицейских  я  был  самым  главным  подозреваемым  из  всех
подозреваемых. Я оказался в непривычном, совершенно новом для меня положении
- на крючке, и жаждал освободиться от этого ощущения как можно быстрее.
   Кто же и  почему  это  сделал?  Меня  интересовали,  естественно,  мотив,
возможность, средства и все остальное. Кинжал был орудием преступления.  Тут
все просто. Но кто из толпы мужчин и женщин перерезал горло Брэйну? И почему
он - или она  -  сделал  это?  Брэйн,  судя  по  всему,  заслуживал  смерти.
Возможно, однако... Забудь про это, Скотт.  Завтра  тебе  предстоит  трудный
день.
   Я встал, прошел в спальню, снял мундир конного полицейского и  повесил  в
шкаф. Намыливаясь в ванной, я раздумывал о вечеринке и особенно о прелестной
девушке в серебряной маске и юбке с обручами.
   Она меня интересовала, но я никак не мог сообразить,  каким  образом  она
оказалась замешанной в этой передряге и почему сбежала. Я так ни до  чего  и
не додумался, когда забрался под свежую простыню и постарался  заснуть.  Еще
некоторое время я лежал и размышлял о девушке, сожалея, что так и не  узнал,
кто  она,  куда  исчезла  и  насколько  замешана  в  убийстве.  Красивая,  с
прекрасной фигурой. К тому же она  казалась  забавной.  Так  что  мне  очень
хотелось познакомиться поближе с маленькой "Серебряной маской".
   Но тут я вспомнил жуткое горло Брэйна.

Глава 4

   Я проснулся, когда один за другим прозвонили два  будильника.  Утро  было
свежим и ясным. Я же чувствовал себя паршиво, голова раскалывалась.
   Со стоном я выпростал ноги из-под простыни и опустил их на черный  ковер,
ощущая отвратительный вкус во рту. Гадкий, смердящий мир. Утро.
   Я заполз в кухоньку, поставил  кофе  и  сунул  хлеб  в  тостер.  Придется
позавтракать, Скотт. Без шуток.
   Утро как утро. Кошмарное. Утра вообще все кошмарные, но сегодняшнее  было
хуже обычного. Я не отношусь к тем ненормальным, которые по утрам вскакивают
с постели, бегают рысцой по комнате,  распахивают  окна,  высовывают  голову
наружу и глубоко дышат.
   Я еле дышал.
   Поджаренные хлебцы с ревом выскочили  из  тостера,  а  кофе  забулькал  в
металлическом кофейнике, как лава. Я налил кофе, намазал  тост  маслом  и..,
вдруг вспомнил подробности вчерашней вечеринки.
   Кофе я вылил в раковину, тост бросил в мусорное ведро и сказал  себе:  ни
фига.
   Еще не было десяти, когда я приехал в управление полиции Лос-Анджелеса  и
поднялся в отдел по расследованию убийств. Сэма я не  застал,  а  его  парни
приняли меня вполне вежливо, но, поскольку они мне были  незнакомы,  у  меня
возникло неприятное ощущение, что они мне ни капельки не верят.  Я  признал,
что угрожал Брэйну,  но  не  всерьез  же.  Они  не  хотели  этого  понять  и
спрашивали, уж не в шутку ли  я  ударил  его.  Так  продолжалось  почти  два
мучительных часа, и я был весь мокрый от пота, когда меня наконец отпустили.
Вся эта чертова кутерьма отнюдь не улучшила моего настроения.
   Я чувствовал себя опустошенным, и весь  этот  допрос  с  пристрастием  не
прибавил мне аппетита. Я ухитрился проглотить гамбургер и запил его  содовой
в кафе на Спринг-стрит, потом припарковал свой желтый "кадиллак" на Бродвее,
между Третьей и Четвертой улицами, сунул монетку в паркометр и  поднялся  на
второй этаж Гамильтон-Билдинг, где расположено мое агентство "Шелдон  Скотт.
Расследования".
   Я заглянул в офис - там двигались только рыбки в аквариуме.  Зажег  лампу
над аквариумом, бросил в него немного корма, просмотрел почту, не  обнаружил
ничего интересного и прошел в  конец  коридора,  где  находилась  телефонная
станция здания.
   За пультом сидела Хэйзел.
   - А вот и я, детка!
   - Прекрасно. Мне что, по этому поводу постоять на голове?
   Это выглядело бы забавно - она была маленького роста, отлично сложена,  и
ей едва исполнилось тридцать три.
   - Постой, пожалуйста, - попросил я.
   - Иди ты... Тебе что-нибудь надо?
   - Я немного приболел. Если меня спросят, я буду внизу, у Пита.
   - Хочешь выпить?
   - Я не  пью  в  полдень,  милая.  Просто  попрошу  Пита  приготовить  мне
лекарство от похмелья. - Я прочистил горло. - Не то  чтобы  я  очень  в  нем
нуждался...
   - Еще бы, такой большой и  сильный  парень,  как  ты...  -  Она  покачала
головой.
   Я пошел к Питу, но меня задержали.
   Пит, кстати, умеет готовить лучшее в мире средство от  похмелья.  Он  мне
так и не открыл секрета, но, судя по  вкусу  напитка,  это  уорчестерширский
соус, горькое пиво и толченый желчный пузырь. Главное  -  средство  помогало
безотказно.
   Бар Пита находится тут же, на Бродвее, немного западнее Гамильтона, и это
весьма удобно. Я уже толкал  дверь,  когда  с  Четвертой  улицы  налево,  на
Бродвей, завернула машина и остановилась посередине квартала.
   Из машины выскочила девица с красивыми ногами и побежала,  как  спринтер,
на высоких каблуках к  входу  в  Гамильтон-Билдинг.  Но  заметив  меня,  она
повернула в мою сторону.
   Какого черта, подумал я.
   Она прыгнула на тротуар и побежала ко  мне,  тяжело  дыша.  Остановившись
передо мной и глядя на меня снизу вверх, она выдохнула что-то вроде:
   - Помогите мне. Вы должны помочь мне, Шелл!
   - Успокойтесь, - сказал я. - Какие проблемы? - Я не знал этой чокнутой  и
не имел понятия, о чем она говорит.
   Но тут снова раздался визг шин, и из-за  угла  вывернул  в  нашу  сторону
огромный черный лимузин.
   Девица совсем обезумела:
   - Пожалуйста, Шелл.  Вы  должны  мне  помочь.  Я  не  знаю,  к  кому  еще
обратиться. Поторопитесь! Спрячьте меня!
   Меня не отпускало оцепенение, но я распахнул  дверь  в  бар  "У  Пита"  и
подтолкнул ее внутрь. К счастью, там было  пусто,  если  не  считать  самого
Пита. Дверь захлопнулась сама собой, а я спросил:
   - Помочь вам? Но я даже не знаю вас!
   - Прошлой ночью, - запыхавшись, произнесла она. - На вечеринке. В маске.
   Она прикрыла глаза  и  нос  руками,  и  я  наконец  сообразил:  маленькая
"Серебряная маска", сбросившая свою юбку рядом с убитым.
   - А, - промямлил я через минуту. - Припоминаю. Вы так  и  не  явились  на
свидание.
   - Я не могла.
   - Это вы...
   Она не дала  мне  договорить.  Я  услышал  звуки  шагов  снаружи.  Кто-то
пересекал улицу.
   - Я его не убивала, - всхлипнула она. - Нет! Шелл! Помогите мне!
   Это была та самая девушка. Я разглядел  ее  губы  и  уже  не  сомневался.
Остальные части ее тела были не менее привлекательны. Она была в  туфлях  на
высоком каблуке и черном пуловере.  Выглядела  она  обалденно,  но  лицо  ее
искажала усталость, словно она не выспалась. И она была близка к истерике.
   Девушка держала меня за лацканы пиджака побелевшими пальцами и, глядя мне
прямо в лицо, повторила:
   - Я его не убивала. Помогите мне, Шелл.
   Чьи-то шаги слышались уже возле входной двери, и надо было что-то решать.
   - Ладно, золотце. Идите за столик  в  нишу.  Быстро!  Опять  ты  попался,
Скотт. Идиот. Сосунок, не можешь устоять перед дамой в беде.  Но  этой  даме
мне хотелось верить. Я шагнул к стойке бара и взобрался на табурет, как  раз
когда позади меня распахнулась дверь. Я громко сказал:
   - Пит, приготовь твою убийственную смесь для моей бедной головы.
   Пит прошел вдоль стойки, вытирая руки о белый фартук:
   - Сию минуту, Шелл. Одинарный или двойной?
   - Одинарный, - заказал я, повернулся, взглянул  на  вошедшего  и  тут  же
передумал:
   - Пит, я имел в виду двойной.
   Парня, заполнившего своими чудовищными плечами весь дверной проем,  звали
Гарви Мэйс. Он был всего лишь шесть футов  ростом,  но  его  плечи  казались
невероятными, а бугры мышц выпирали даже из-под  его  каштановых  усов.  Его
длинные ноги переходили в плоский живот и во вздутую буграми грудь, покрытую
- в этом можно было не сомневаться  -  густыми  волосами,  как  водорослями.
Смотрелся он недурно, если Кинг-Конг в вашем вкусе.
   Задержавшись в дверях, он бросил беглый взгляд на меня  и  повернул  свою
огромную голову в сторону девушки.
   Она сидела за столиком в нише, уставившись в пространство и  стараясь  не
замечать Мэйса.
   Он вздохнул и подошел к ней.
   - Не изображай невинность, куколка, - пророкотал он глубоким басом. -  Не
доставляй мне неприятностей.
   Она повернула голову и безуспешно попыталась выглядеть беззаботной.
   - О, мистер Мэйс! - проговорила она так, словно ожидала  увидеть  кого-то
другого.
   - Почему ты убежала, куколка? От меня далеко не убежишь.
   - Я и не убегала. Я даже не знала, что... -  Голос  ее  задрожал,  и  она
умолкла.
   Она была сильно напугана, и я мог ее понять. Газеты  мало  что  писали  о
Мэйсе, но его знали как главу всего рэкета на солнечном берегу, среди  пальм
он был на "ты" с заправилами "Магны" и  особенно  близок  с  Вандрой  Прайс,
роскошной звездой этой студии.
   Вандра Прайс? Я заморгал, глядя на чудовищно  огромную  спину  Мэйса.  Та
самая девушка, что прошлой ночью  в  особняке  Фелдспена  упала  в  обморок.
Что-то тут не так. Я знал, что Вандра быстро  идет  в  гору  и  что  "Магна"
делает ей большую рекламу. Может, в этом замешан Мэйс? Однако я не  понимал,
чего он хочет в данный момент.
   Качая головой, он тихо сказал девушке:
   - Поговорим о фотографии. Но, пожалуй, лучше сделать это не здесь.
   Девушка облизала губы, отпрянув от него:
   - Я не знаю, о чем вы говорите. Оставьте меня в покое. Уходите.
   Он гулко рассмеялся:
   - Ничего не выйдет, куколка. Пойдем-ка со мной.
   Он протянул громадную лапищу и схватил ее за руку. Ее лицо исказилось  от
боли, и она бросила на меня испуганный умоляющий взгляд.
   На меня, на Шелла Скотта, так любящего выручать дам из беды.
   Ну что ж, пришло мое время действовать. Гарви Мэйс "связан  с  воротилами
"Магны", это верно. Но верно и то, что с ним связывали убийства, и не  одно,
людей он убивал как мух.
   Я не желал умирать как муха.
   Но я подошел к нему, вежливо похлопал его по огромному  чертову  плечу  и
ласково попросил убраться.
   - Убирайтесь, - произнес я не храбро, а скорее визгливо.
   Он отпустил руку девушки, но обернулся не сразу. Когда  он  выпрямился  и
повернулся ко мне, я заглянул сверху вниз в его  изумленные  голубые  глаза.
Именно вниз - я был, по крайней мере, выше его.
   Он склонил голову набок и спросил:
   - Что вы сказали?
   - Убирайтесь, - вырвался у меня еле слышный писк. Он расхохотался:
   - Парень, это смешно. - Потом спросил не очень-то вежливо:
   - Кто, черт побери, ты такой?
   - Шелл Скотт.
   - Итак, ты Ш... Ах да. Тот самый шпик. Послушай, не серди меня.
   Он снова повернулся к девушке - я его уже не интересовал.
   Я сказал на целую октаву ниже:
   - Я не шучу. Не приставайте к леди. Именно это я имею в виду, Мэйс.
   Он резко обернулся ко мне, шевеля усами и поигрывая  челюстями,  похожими
по размерам на мои бицепсы.
   - Может, ты не понял, Скотт? У меня дело к леди. Частное  дело.  Так  что
катись отсюда, сынок. Пока я тебя не отшлепал.
   "Сынок". "Отшлепал". Лучше он  ничего  не  мог  придумать.  Разозли  меня
немного, и я становлюсь грубее любого грубияна.
   Он начал поворачиваться, но я схватил его за  предплечье  и  развернул  к
себе. Эти было нелегко, но я добился своего, даже не порвав своих сухожилий.
   - У меня тоже дело, Мэйс, - парировал я. - Леди - моя клиентка.  Так  что
уходите, пока я вас не отшлепал.
   - Клиентка? - изумился он. - Она наняла ищейку? - Он взглянул сверху вниз
на девушку. - Он не шутит?
   Во  время  нашей  перепалки  она  не  произнесла  ни  слова.  Сейчас  она
посмотрела на Мэйса и кивнула.
   Он снова оглядел меня, поджал губы и выдохнул:
   - Вот это да!
   - Мэйс, леди - моя клиентка. Она не желает говорить ни с кем, кроме меня.
Поэтому убирайтесь.
   Тут он действительно удивил меня, мягко произнеся:
   - Конечно, конечно, ищейка. - И он убрался.
   Это было непонятно - не думаю,  чтобы  я  его  напугал.  Я  не  слабак  и
поддерживаю хорошую форму. Я бывал в  переделках  и  похуже  и  нокаутировал
немало парней. Но из тех, с кем я сталкивался в Лос-Анджелесе  и  Голливуде,
только трое, возможно, могли бы без труда уложить меня.  И  Гарви  Мэйс  был
первым в троице. Этого я не мог не признать. Он был  силен  и  ловок.  Но  я
велел ему убраться, и он убрался.
   Однако я знал твердо: в любом случае я предпочел  бы  связаться  с  двумя
здоровенными, но тупыми парнями, чем с  одним  здоровенным  и  ловким  вроде
Мэйса.
   Знаете что? Я не ошибся.

Глава 5

   Я не успел еще обменяться ни единым  словом  с  девушкой,  а  дверь  едва
закрылась за Мэйсом, как вдруг она вновь распахнулась и вошли двое громил.
   Один из типов - тяжелый и неуклюжий - замер на пороге с тупым  выражением
лица. Другой проворно приблизился к нам. Выглядел он мощно, казалось, в  нем
не было ни одного слабого места, кроме разве что головы.
   Даже не взглянув на девушку, он сосредоточился на  мне.  Это  ему  далось
нелегко. Пяти футов  десяти  дюймов  роста,  крепко  сложенный,  он  обладал
плоским лицом и глазами, похожими на улиток.
   Однако ни один из громил не был таким здоровенным, как Мэйс. Мало кто был
ему под стать. К тому же оба не казались очень уж сообразительными.  И  вели
себя как-то неуверенно, словно не привыкли работать при дневном свете. Мэйс,
должно быть, просто велел им вывести девушку из бара, но не сказал, как  это
сделать. А ему следовало бы дать парням четкие инструкции: подойти к входной
двери, переставляя одну ногу впереди другой, открыть дверь,  повернув  рукой
ручку, и так далее, и так далее. Они вполне годились поднимать  тяжести,  но
могли не сообразить, что делать с ними потом.
   Парень с  улиточными  глазами  оглядел  меня  сверху  донизу  и  произнес
скрипучим голосом:
   - Извините. Вы должны извинить меня, но я...
   - Обязательно, - вежливо отозвался я. - Разумеется.
   Такой оборот его удивил. Не очень  сильно,  но  удивил.  Он-то  собирался
повести себя круто и, вероятно, предвкушал это.
   - Я заберу девушку, - проронил он. - Просто должен...
   - Я знаю, - откликнулся я. - Хорошо. Мой ответ показался ему странным. Он
прищурился и спросил:
   - Чего?
   - Хорошо, - повторил я. - Прекрасно и замечательно.
   - Чего?
   - Пока. - Я повернулся и подмигнул испуганной девушке, сидевшей в нише за
столиком.
   В ее глазах застыл страх, но лицо ее разгладилось, когда она увидела, как
я подмигиваю. Она почувствовала себя немного увереннее, думаю, что увереннее
меня.
   У парней не было никакого оружия, по крайней мере на виду. Все же мы были
на Бродвее, в центре Лос-Анджелеса. И хотя мы находились внутри  бара,  лишь
пять кварталов отделяло нас от управления полиции. Парни явно не  отличались
умом, но не были же они совсем тупыми. Конечно, можно  было  поспорить,  что
пушки у них есть, так, на всякий случай.
   Может, Пит тоже хранит обрез под прилавком, но я этого не знаю. Он вполне
миролюбивый парень. Сейчас он стоял посреди бара, положив руки на стойку и с
большим интересом рассматривая какую-то точку на потолке.
   Что же касается меня, то у меня  есть  пушка.  Чудесный  служебный  кольт
38-го калибра с двухдюймовым стволом, требующий усилия в целый  фунт,  чтобы
нажать на спусковой крючок. Я тщательно ухаживаю за  ним  и  провожу  немало
времени в полицейском тире. Можете мне поверить: я мгновенно выхватываю  его
и считаюсь метким стрелком. Но как раз сейчас моя  пушка  лежала  в  верхнем
левом ящике красивого письменного стола красного дерева в моем офисе.
   Плосколицый  парень  все  еще  пялился  на  меня,  пробормотав  последнее
"чего?", поэтому я сказал:
   - Разумеется, приятель. Однако вы быстро добрались сюда.
   - Еще бы. - Он хихикнул без особого восторга. - Мы были недалеко.
   - Очень быстро, - похвалил я его. - Мне это нравится. Вас послал  капитан
Сэмсон?
   - Какой капитан?
   - Сэмсон. Капитан из детективного отдела... Эй! - Я взглянул  на  него  с
преувеличенной подозрительностью. - Вы ведь копы, которых я вызвал?
   Он вдруг почувствовал себя  счастливым:  ему  предстояло  провести  самую
ловкую игру за всю свою жизнь. Про этот подвиг он будет  рассказывать  потом
лет двадцать.
   - Копы? - весело проговорил он. - Конечно же мы копы.
   Я продолжал подозрительно смотреть на него:
   - Вы ведете себя как-то странно. Вы точно  копы?  У  вас  есть  жетон?  И
пистолет?
   Он было нахмурился, но тут же повеселел опять;
   - А как же! Все копы носят пистолеты. - И он доказал это,  отвернув  полу
однобортного штатского пиджака. - Повернув немного голову, он позвал:
   - Эй, сержант, покажи...
   И тут, схватив его пистолет левой рукой, я врезал ему прямой  правой.  Он
неуклюже заскользил  по  полу  на  своем  заду,  а  его  потускневшие  глаза
вытаращились на меня так, словно я был Иудой.
   Потом он растянулся на полу  во  весь  рост,  перекатил  голову  с  одной
стороны на другую, потряс ею и сел. Парень  у  двери  сунул  было  руку  под
пиджак, но запоздал с этим.
   - Ну-ну! - проворчал я, и он замер, глядя на нацеленный в него пистолет в
моей руке. - Вытащи только руки, - пригрозил я.
   И тогда он медленно выпростал из-под пиджака пустые пальцы.
   Парень на полу посмотрел в сторону двери и проревел:
   - Достань его, Флем! Застрели сукина сына!  Не  шевелясь,  Флем  медленно
проговорил:
   - Только не я, Датч. Ты считаешь меня кретином?  Датч  сидел  на  полу  и
матерился, выплевывая такие слова, которых не следовало бы слышать  девушке,
сидевшей за моей спиной. Затем он поднялся и двинулся ко мне.
   Я перевел пистолет на него. На ощупь он был тяжелым и прохладным: большой
автоматический пистолет  45-го  калибра  с  ручкой,  украшенной  -  подумать
только! - перламутром. Я сказал:
   - Стой! А сейчас убирайтесь оба!
   Я помахал пистолетом. Флем тут же скрылся за дверью, а Датч уставился  на
свой красивый пистолет в моей руке, отошел к двери и вдруг потребовал:
   - Отдай мою пушку.
   - Ты чокнутый?
   - Отдай мою пушку! - повторил он жестким скрипучим голосом.
   - Ага, чтобы ты подстрелил меня? Убирайся!
   - Подонок! - крикнул он. - Я его заберу. Я заберу его у тебя.
   Он стоял спиной к двери, его плоское лицо  покраснело  и  искривилось,  в
уголках рта выступила слюна. Я усмехнулся и сказал:
   - Только через мой труп.
   Он ухмыльнулся так, будто только что сделал открытие,  что  у  мух  можно
отрывать крылышки, и обронил:
   - Как раз это я и имел в виду.
   И вышел из бара.
   Я сел в нише напротив девушки так, чтобы мне  видна  была  дверь.  Тяжело
вздохнув, я принялся разглядывать ее.  За  маленьким  столиком  передо  мной
сидела красивая, прекрасно  сложенная  леди,  о  которой  я  думал,  засыпая
накануне. Несмотря на усталый вид, выглядела  она  даже  прелестнее,  чем  я
воображал себе, глядя на балу на ее лицо, закрытое серебряной маской. Однако
она явно вела довольно опасный образ жизни. Может, ей это и нравилось. Но ей
следовало рассказать мне многое - я ведь не знал даже, как ее зовут.
   - Жду ваших объяснений, - начал я.  -  Парни  произвели  на  меня  весьма
неприятное впечатле