- Ты чего,  рехнулся?  Не  слышал,  что  я
сказал? Как только я досчитаю до трех...
     Новобранец смотрел преданно, рожа была хитрая, светилась от счастья:
     -- Да понял я, все понял! Потому и пошел! Мы с вами  оба  видим,  что
это толпа непуганых дураков. Им только и  остается,  что  ждать  до  счета
"три". Но я умный, ваше высокопревосходительство. Как только  вы  сказали:
раз, я сразу понял что вы изволите...

     Однажды пришлось срочно ехать на Охтинский  пороховой  завод,  откуда
прислали недоброкачественный порох. Нужно  было  двести  пудов  добротного
мушкетного, а прислали низкосортный, от которого  ракеты  еще  в  активной
фазе полета начинали отчаянно дымить и сбиваться с курса.
     Засядько вошел  в  ворота,  где  его  никто  не  остановил,  и  сразу
направился к складу. Территория завода была захламлена,  повсюду  валялись
остатки деревянных ящиков,  ржавые  обручи,  куски  полусгнивших  веревок.
Посреди двора грызлась целая свора худых облезлых собак.
     -- Ну и порядки,-- пробурчал Засядько.
     Из главного здания выскочил  коротенький  человечек  в  вицмундире  и
поспешно  покатился  навстречу   директору.   Это   был   управляющий   по
коммерческим вопросам Таймер.
     Засядько молча поманил его пальцем и повел к складу.
     -- Скажите, Александр Витальевич, что это такое?
     Таймер похолодел от зловещего голоса. Он смертельно  боялся  грозного
генерала. Не знаешь, как и подступиться. Ни на лесть,  ни  на  поклоны  не
поддается.
     -- Эт-т-то склад,-- пролепетал он.
     В ветхом сарае с прохудившейся крышей было свалено около ста мешков с
порохом. Соседний сарай, где хранилась сера и селитра,  был  в  еще  более
плачевном состоянии.
     -- Я ведь выделял деньги на ремонт,-- произнес  Засядько  негромко.--
Где они?
     Он в упор посмотрел на управляющего, у которого  кровь  отхлынула  от
лица.
     -- Чтобы завтра к вечеру были  новые  склады!  Если  произошла  порча
пороха -- убытки за ваш счет!
     Он круто повернулся и пошел в  цех.  Управляющий  остался  на  месте.
Колени его мелко-мелко дрожали.  Он  был  счастлив,  что  грозный  генерал
удалился. В этот момент он был готов собственноручно ремонтировать крыши и
стены складов, только бы не попадаться под испепеляющий  взгляд  директора
завода.
     Засядько, пригнувшись, шагнул в темноте в низкое помещение порохового
цеха.  "Ох,  и  будет  мне,--  успел  подумать  Таймер,--  и  там   отыщет
непорядки... А  ведь  только  утром  там  побывал  его  превосходительство
Васильев, узнав о грядущем визите этого..." В  это  время  в  цехе  грянул
взрыв.
     Побелевший от ужаса управляющий увидел, как из окон и дверей вылетели
клубы огня и дыма. Оконные рамы и сорванная с  петель  дверь  пролетели  в
воздухе и тяжело грохнули посреди двора.
     Опомнившись, управляющий бросился к  горящему  зданию  цеха.  За  ним
побежали рабочие и оказавшиеся поблизости инженеры.  "Может  быть,  сгинул
проклятый",-- подумал управляющий со странным чувством облегчения.
     В этот момент из дымящегося ада шагнул человек гигантского роста.  Он
нес на руках окровавленного  рабочего.  Генеральский  мундир  на  Засядько
горел, лицо было черным от копоти.
     Управляющий  застонал  от  разочарования.  Засядько   молча   положил
рабочего  на  землю,  зажмурился  под  струями  воды:  набежавшие  рабочие
окатывали его водой из ведер. Мундир еще дымился, на руках вздулись пузыри
от ожогов.
     -- Часто так? -- спросил Засядько.
     -- Что? -- переспросил управляющий, вздрогнув.
     Засядько кивнул на цех. Огонь уже погас:  в  каменном  здании  гореть
было нечему, однако оттуда все выносили и выносили покалеченных рабочих.
     -- Да,-- ответил управляющий. Он был бледен как смерть.-- Бог  карает
нас за грехи... Но умоляю вас! Я  ни  при  чем!  Взрывы  при  производстве
пороха случаются не только у нас. Во Франции, Англии, Пруссии...
     Один из инженеров, сочувственно смотревший на  обожженного  генерала,
сказал несмело:
     -- Ваше высокопревосходительство, мы в самом деле ни при чем.  Такова
технология производства пороха. Убедитесь сами -- нарушений не было!
     --  Технология...--   сказал   Засядько   горько...--   В   ступке...
Варварство...
     Он повернулся и медленно пошел к выходу. Невыносимо болело обожженное
тело. Усилием воли он приглушил боль, ибо она отвлекала его от нахлынувших
мыслей. Взрывы... В ступке... Технология... Варварство...
     К вечеру он представил Михаилу "машину для  предотвращения  взрывов",
как он назвал ее. На следующий день  имел  возможность  сообщить  великому
князю: "На устройство пороховой мельницы я согласил наконец Кларка".
     Это и была знаменитая пороховая мельница, положившая конец взрывам  в
цехах и значительно облегчившая  труд  рабочих.  Был  механизирован  самый
сложный и самый опасный участок работы.
     Как-то один из помощников Засядько, капитан Внуков, принялся, загибая
пальцы, подсчитывать:
     -- Александр Дмитриевич до обеда  директор  Артиллерийского  училища,
после обеда -- подрядчик...
     -- А вечером -- начальник Арсенала,-- поддержал его Греч.
     Внуков продолжал загибать пальцы:
     -- Ночью -- генерал учебной бригады...
     -- А утром -- ракетчик и  изобретатель,--  сказал  Греч.--  Александр
Дмитриевич, когда вы все это  успеваете?  На  такие  труды  требуется,  по
меньшей мере, двадцать шесть часов в сутки!
     -- Встаю на пару часов раньше,-- отшутился Засядько.

     В это утро все обещало быть прекрасным. Новое светлое здание  училища
вот-вот закончат, налицо экономия денег и материалов. Их можно  употребить
с  пользой  для  училища.  Артиллеристы  успешно   овладевают   искусством
составления  пороховых  смесей.  Скоро  появятся  укомплектованные   кадры
ракетчиков...
     Засядько  замер,  прислушиваясь.  Издали   донесся   тревожный   звон
колокола. Почти сразу же зазвонили на других колокольнях.
     -- Пожар!
     Засядько выскочил на веранду.  Друзья  побежали  следом.  В  северной
части города вздымались клубы дыма. Пламени пока не  было  видно,  однако,
судя по переполоху, пожар обещал разгореться не на шутку.
     -- Пиротехническая лаборатория! -- ахнул Внуков.
     Засядько  мгновенно  оценил  ситуацию.  Лаборатория  сама   по   себе
бесценная вещь, но если пожар перебросится на склад со снарядами и боевыми
ракетами, трудно даже вообразить тот ад, который начнется. И жертв  будет,
как в небольшой войне.
     -- Коня! -- закричал он.
     Внизу забегали конюхи. Один, сломя голову, бросился к веранде,  держа
на поводу жеребца. Засядько вскочил на  перила  и  спрыгнул  вниз.  Кто-то
испуганно ахнул, когда конь упал на колени под тяжестью  всадника.  Однако
Засядько тут же поводьями поднял коня и с места погнал в галоп.
     Конюхи замешкались открыть ворота, и  Засядько  направил  коня  через
забор. Жеребец успешно взял препятствие.  Засядько  пришпорил  его  и  как
ураган понесся по улочке, которая уже начала заполняться народом. При виде
всадника, скачущего на храпящем жеребце,  прохожие  бросались  врассыпную,
прижимались к заборам, испуганно крестились.
     Лишь  добравшись  к  месту  пожара,  Засядько   перевел   дух.   Пока
непосредственной опасности  не  было.  Горел  соседний  с  пиротехнической
лабораторией жилой  дом.  Жильцы  кричали  и  суетились;  громко  плакала,
причитая, толстая женщина в дюжине юбок, по виду типичная купчиха,  зеваки
радовались неожиданному развлечению.
     Вдруг Засядько  ощутил,  что  ветер  меняется.  Искры  закружились  в
накаленном воздухе, опускаясь на большой  сарай  из  толстых  просмоленных
досок. В толпе сразу же начали беспечно заключать пари: загорится  или  не
загорится сарай? Один Засядько знал, что в сарае сложены снаряды, ракеты и
мешки с порохом...
     Он спрыгнул с коня и бросился через толпу.
     -- Что же вы стоите?! Ждете пожарных?
     В толпе засмеялись. Все знали, с какой скоростью начинают  собираться
петербургские пожарные.
     -- В этом сарае сорок мешков с порохом! -- крикнул Засядько.
     Это подействовало, хотя и не так, как он рассчитывал. Гудящая как рой
толпа мгновенно исчезла, осталось несколько подвыпивших любопытных парней.
Они обалдело уставились на разъяренного генерала,  который  голыми  руками
принялся ломать и разбрасывать дощатый забор, соединявший сарай с  горящим
домом.
     -- Уносите эти доски к чертовой матери! -- скомандовал Засядько.
     Парни с готовностью принялись помогать. Такой генерал им нравился, да
и работа веселая: ведь ломать -- не строить...
     Из переулка послышался приближающийся топот.  На  взмыленных  лошадях
выскочили Внуков и Греч.
     -- Александр Дмитриевич!
     -- Помогайте! -- скомандовал Засядько.
     Друзья бросились на борьбу с  пожаром.  Двоих  из  помогавших  парней
Засядько послал в ближайшие  дома  за  ведрами.  Вскоре  удалось  наладить
цепочку от ближайшего колодца. Греч сидел на крыше сарая и  лил  воду  под
ноги. Искры летели ему на спину, и он ерзал, по-цыгански дергая плечами  и
хлопая по коленям, где уже начинали тлеть брюки. Засядько велел ему вылить
на себя ведро воды.
     Постепенно  площадь  перед  лабораторией  опять  начала   заполняться
народом. На этот раз все держались вдалеке: слухи о сорока  мешках  пороха
распространились со скоростью ветра. Много было карет и открытых колясок.
     -- Развлекаться приехали,-- проворчал Внуков недоброжелательно.
     -- Не обращай внимания,-- посоветовал Засядько.
     Он послал несколько человек с  ведрами  в  горящий  дом.  Арсеналу  и
лаборатории уже ничего не угрожало, можно было позаботиться и о купчихином
добре. А то дождется пожарных, когда и угли погаснут!
     Внуков пристально всмотрелся  в  одну  из  карет  и  сказал  Засядько
иронически:
     -- Ай-яй-яй, Александр Дмитриевич! Вы советуете не обращать  внимания
на государя императора?
     В самом деле, в одной из карет сидел сам Александр I.  По  мере  того
как и другие узнавали карету  императора,  в  толпе  пробуждалось  рвение.
Многие изъявили желание тушить пожар и бестолково  толпились  возле  дома,
делая вид, что спасают отечество. Но, увы, к их огорчению  пожар  был  уже
потушен...
     Засядько вместе с Внуковым и Гречем отошел в сторону  почиститься  от
сажи и копоти. Товарищи выглядели не  лучше.  Греч  походил  на  черта  из
преисподней: весь в саже, только глаза и зубы блестели. Внуков  безуспешно
пытался натянуть на плечи лоскутья расползающейся рубашки.
     К ним подбежал молоденький щеголеватый офицер. По контрасту  с  тремя
закопченными фигурами, похожими не то на рудокопов, не то на  трубочистов,
он  выглядел  особенно  румяным  и  чистеньким.   Засядько   узнал   князя
Волконского.
     -- Александр Дмитриевич! Государь император  изъявляет  вам  монаршее
благоволение...
     --  Тронут,--  ответил  Засядько  хрипло.--  До  глубины  сердца.  За
отеческое... э-э... благоволение.
     -- ...и предполагает избрать для лаборатории более безопасное место.
     -- Гм... Вот так сразу?
     Волконский смешался:
     -- Я только передаю слова монарха.
     -- За городом? -- спросил Засядько, сразу же сообразив, о чем речь.--
Передай  мое  сердечное  восхищение  той  скоростью,  с  какой   император
принимает правильнейшие решения. Простите, не требуется  заседать  Совету,
чтобы вот так враз и в самую точку!
     --  Вот-вот,--  сказал  Волконский  несколько  обескураженно,  раньше
Засядько в чрезмерном монаршем восторге замечен  не  бывал.--  Необходимые
средства выделят немедленно.
     -- Не было бы счастья, да несчастье  помогло...--  пробормотал  сзади
Внуков.
     -- А как насчет  Арсенала?  --  спросил  Засядько.  Он  решил  ковать
железо, пока горячо.-- Его тоже нельзя оставлять в окружении жилых  домов.
Наш монарх уже показал как он  молниеносно,  аки  эллинские  герои  решает
быстро и точно. Надеюсь, он прямо не выходя из  кареты  решит  и  этот  не
столько острый, как пожароопасный вопрос...
     -- Я доложу государю императору,-- поспешно ответил Волконский.--  Да
вы и сами сможете внести проект...
     -- Я готов! -- воскликнул Засядько.
     --  Не  сомневаюсь,--  ответил  Волконский  кисло,--  как   только...
приведете себя в надлежащий вид. Дело в том,  что  с  государем  в  карете
находятся великие княжны Анна и  Мария,  и  он  не  может  пригласить  вас
немедля...
     Засядько с усмешкой взглянул на себя и товарищей. Трое разбойников  с
большой дороги. Какая там карета!

     "Не было бы счастья,  да  несчастье  помогло",--  повторил  он  слова
помощника, когда ездил в поисках подходящего места для Арсенала. Он  хотел
найти не  просто  безопасную  для  города,  но  и  благоприятную  во  всех
отношениях местность для будущего сооружения. И  построить  не  деревянную
времянку, как было до сих пор, а добротную каменную  крепость,  оснащенную
по последнему слову военной техники.
     Такое место удалось выбрать вверх  по  Неве,  напротив  мануфактурной
фабрики. Засядько быстро  воссоздал  в  уме  громаду  Арсенала,  вписал  в
окружающий пейзаж и остался доволен. Его  новое  детище  будет  смотреться
отлично. Не стыдно показать и зарубежным гостям.
     Утром к нему заскочил Внуков. Увидев, какой тщательный  план  генерал
начертил за ночь, сказал с неудовольствием:
     -- Александр Дмитриевич, мало вам хлопот со  старыми  постройками?  А
как же артиллерийская бригада? За нею нужен  глаз  да  глаз.  А  пороховой
завод? И там без вас пальцем не пошевелят.  А  когда  заниматься  ракетным
делом?
     -- Эх, дружище,-- отозвался  Засядько,  не  отрываясь  от  циркуля  и
счетной линейки,-- многое ты перечислил, но это лишь  малая  часть...  Все
бросил бы я ради ракетного дела. Это тот невзрачный птенчик,  из  которого
выведется сказочная птица  Симург...  Но  пока  приходится  делать  шаг  в
сторону.  Обязан!  Хорошо  вижу  завтрашний  день  российской  артиллерии.
Поэтому придется возглавить и это заведение, самому составить программы на
многие годы вперед. Да и кто лучше меня знает, что нужно  артиллеристам  в
будущем?  Лишь  потому  и  взвалил  на  плечи  новую  ношу.  Ясно?  Теперь
артиллерийское дело Российской империи целиком и полностью в  моих  руках.
Начиная от производства пороха и кончая поставкой в армию готовых  орудий.
Да и артиллеристов готовлю сам...
     -- А надо ли это вам?
     -- Надо,-- ответил Засядько, однако в голосе  прозвучало  сомнение.--
Похоже, все-таки надо...
     Между  делами  он  изобрел  калибромер  и  особый  лафет  для  пушек,
специально предназначенных для обороны крепостей.  Об  этом  его  попросил
великий князь Николай, будущий император России.
     Очень много приходилось работать и с  орудиями,  которые  отливали  в
глиняных опоках и в земляных формах, чтобы определить изменения в металле.
Папки  с  описаниями  многочисленных  опытов  занимали  в  его  библиотеке
несколько полок.  Особенно  трудоемкой  и  неблагодарной  была  работа  по
переливке старых орудий, когда потребовалось  узнать,  сколько  раз  можно
совершать эту операцию, сохраняя требуемую крепость металла.
     В эти же дни он успел изобрести  "маленькую  переносную  машинку  для
передвижения орудий самого большого калибра". Потомки назовут ее домкратом
и оценят по достоинству, но сам изобретатель смастерил ее между делом  для
рабочих-литейщиков, чтобы хоть немного облегчить их тяжелый труд.
     Друзья удивлялись неиссякаемой энергии  генерала,  который  буквально
ошеломил  их  фейерверком  изобретений,  будучи  поглощен  совсем  другими
делами.
     Педантичный Внуков однажды  выписал  на  бумажку  должности,  которые
Засядько занимал в данный момент:
     "Директор    Артиллерийского    училища,    директор    петербургской
пиротехнической  лаборатории,  директор  Охтинского   порохового   завода,
директор петербургского Арсенала, командир учебной артиллерийской бригады,
смотритель карабинерского полка.
     Кроме того, по Вашим проектам и под Вашим руководством строятся новые
здания Артиллерийского училища, пиротехнической лаборатории и Арсенала.  К
тому же Вы делаете открытия и изобретения, которые не идут на ум  и  более
свободным людям. Признайтесь, Александр Дмитриевич, либо Вы  продали  душу
врагу  рода  человеческого,  либо  умеете  раздваиваться.  Правда,  тут  и
раздвоение не поможет. Вы наверняка один в десяти лицах?"
     Но и при такой загруженности  Засядько  ухитрялся  выкраивать  время,
чтобы просматривать новинки литературы. Он выработал привычку скорочтения,
и друзья часто удивлялись его феноменальной способности: генерал  читал  с
такой же скоростью, с какой человек перелистывает страницы.
     Однажды  Внуков  застал  Засядько,  углубившегося   в   "Литературные
листки".  На  приветствие  помощника  генерал  лишь  небрежно  кивнул,  не
отрываясь от чтения.
     -- Беллетристика? -- спросил Внуков скептически.
     -- Да, но  какая!  --  ответил  Засядько  рассеянно.--  Любопытнейшая
повесть... Тут есть и воздушные дилижансы, и машины для делания стихов,  и
воздушные десанты...
     -- Чушь какая-то,-- отозвался Внуков  неодобрительно.--  Услыхали  бы
господин Кукольник или господин Пушкин  про  машину  для  делания  стихов!
Затравили бы автора эпиграммами.
     -- Нет, ты послушай,--  оборвал  помощника  Засядько  и  стал  читать
вслух: -- "Правда, что в физических законах мы  гораздо  выше  древних,  и
если науки будут продолжаться беспрерывно в таком же множестве и  с  таким
же рвением, то любопытно знать,  что  будет  с  родом  человеческим  через
тысячу лет". Каково?
     Внуков пожал плечами.
     -- Ничего не будет. Все останется по-прежнему. А почему что-то должно
измениться?
     -- Эх, ты... В мир пришла наука, и автор это хорошо понимает.  А  это
силища, которая будет расти год  от  года.  Послушай  еще  отрывок.  Герои
перенеслись в будущее на тысячу лет, и им объясняют: "От  того,  что  наши
предки без всякой предусмотрительности  истребляли  леса  и  не  радели  о
воспитании  и  сохранении  дерев,  они  наконец  сделались   редкостью   и
драгоценностью!" Кстати, в этом будущем даже монеты чеканят не из золота и
серебра, которого много, а "из дубового и березового дерева".
     -- Впрямь чушь! --  воскликнул  Внуков.--  Да  у  нас  лесов-лесов...
Господи! Да их хоть  миллион  лет  руби  да  жги,  все  равно  еще  больше
останется. О каком сохранении деревьев может быть речь?
     -- Гм... А вот послушай еще... "Все, что вы здесь видите на  столе...
есть произведение моря. По чрезвычайному народонаселению на земном шаре  и
по истреблению лесов все почти животные и птицы, которые  прежде  в  таком
множестве употреблялись в пищу, перевелись. Но зато море представляет  нам
неисчерпаемый магазин  для  продовольствия.  После  изобретения  подводных
судов  и  усовершенствования  водолазного  искусства  дно   морское   есть
плодоносная нива, посеянная несчетным множеством питательных  растений,  а
воды снабжают нас в изобилии рыбами, водоземными животными и раковинами".
     Возмущенный  Внуков  поднялся.  Подводные  суда!   Дно   морское   --
плодоносная нива! Чрезвычайное народонаселение на земном шаре! Господи,  и
эту чушь пишет здравомыслящий человек. Да в своем ли он уме?
     Засядько перелистал страницы,  отыскал  заглавие.  Это  была  повесть
"Правдоподобные небылицы, или странствование по свету в  двадцать  девятом
веке". Автор Фаддей Булгарин.
     -- В двадцать девятом веке,-- сказал  Засядько  довольно.--  Ишь  ты!
Далеко заглядывает. Путешествие во времени, воздушный транспорт...
     -- Это приятель Греча, который у вас часто  бывает,--  сказал  Внуков
недружелюбно.-- Он сотрудничает в рылеевской "Полярной звезде" и дружит  с
Грибоедовым.  Намекните  кому-нибудь  из  них,  пусть  захватят  с   собой
Булгарина.
     -- А что,-- сказал Засядько, оживившись,-- буду рад  познакомиться  с
автором, который пытается заглянуть в будущее.

     Глава 37