х?
   Но что разъяснял этот факт в биографии обитателей оазиса?  И  без  того
известно было, что они пришлого происхождения.
   Наблюдая фауну оазиса, Ветлугин убедился в  том,  что  все  животные  и
птицы, находившиеся в котловине, также пришельцы  из  тундры.  Здесь  жили
песцы, лемминги, волки, зайцы, дикие  олени,  росомахи,  горностаи,  белые
куропатки, полярные совы. Даже  бурый  медведь  (он,  впрочем,  встречался
очень редко) и тот в погоне за мясом забегал сюда из тундры.
   Но когда,  сколько  тысячелетий,  столетий,  десятилетий  назад  возник
оазис?..
   Все эти нерешенные задачи Ветлугин оставлял на будущее, "на потом".
   Он утешал себя тем, что впоследствии вернется  в  горы  Бырранга.  Ведь
наука  в  России  после  победы  революции   получит   новые,   невиданные
возможности. И тогда перед ним, Ветлугиным, широко распахнется мир.
   Прежде всего географ поспешит на окраину Восточно-Сибирского моря,  где
среди плавучих льдов лежат еще неоткрытые  острова,  тающий  архипелаг  на
непрочной ледяной основе. Лишь выполнив свой долг по отношению к островам,
положив их на карту, Ветлугин вернется в оазис.
   И он вернется не один. В составе экспедиции (быть может,  даже  не  ему
поручат возглавлять ее)  обязательно  будут  геологи  (займутся  изучением
кальдеры),  зоологи  и  ботаники  (приступят  к   описанию   животного   и
растительного мира), этнографы (они-то и разрешат наконец загадку  Маук  и
"детей солнца"!).
   Но ощущение беспокойства неизменно  овладевало  географом,  как  только
начинал думать о  будущей  экспедиции:  пугала  мысль  о  том,  что  может
вернуться в оазис и не застать его!
   Слишком непрочно было все здесь, слишком похоже на мираж...


   Задумчивым взором обводит Петр Арианович лежащую перед ним котловину.
   Она очень приветливая, ярко-зеленая. Голубеют, алеют,  белеют  цветы  в
высокой траве. Но странно: краски не  ярки,  как  бы  размыты.  Все  зыбко
вокруг, неопределенно. Такое впечатление, будто находишься на дне реки.
   Туман подолгу висит над котловиной или даже заполняет ее сверху донизу.
Поэтому очертания предметов расплывчаты, звуки приглушены.
   Часто из  котловины  видны  лишь  тучи.  Они  клубятся  над  скалистыми
гребнями, иногда переваливают  через  них  и  поливают  долину  прохладным
дождем.
   Отпечаток нереальности лежит на всем окружающем. Кажется, стоит  подуть
ветру, чтобы призрачные контуры  деревьев  закачались,  поплыли  вместе  с
туманом, исчезли. Но ветра почти не бывает в долине.
   "Живешь как  бы  внутри  миража"  -  так  сформулировал  Ветлугин  свои
впечатления об оазисе.
   Под стать котловине ее обитатели.
   Ветлугин не  переставал  дивиться  умению  "детей  солнца"  исчезать  и
появляться  совершенно  неожиданно.  Можно  думать,  что  они  по  желанию
делаются невидимками, растворяются в тумане или сливаются с листвой.
   - Да, мы невидимые люди, - с важностью согласился Нырта, когда Ветлугин
сказал об этом. Потом добавил непонятно: - Никто не знает, что мы в горах.
Колдовство Старой женщины прикрывает нас крылом...
   Ветлугин долго ломал себе голову над этими словами. Невидимки? Да,  это
было почти так.
   Не раз во время совместных прогулок Нырта "щеголял" своим искусством.
   Вот только что шел рядом с Ветлугиным, болтал, смеялся. Неожиданно смех
смолк. Ветлугин обернулся: нет Нырты!
   Где же он? Будто ветром сдуло. Но и ветра нет в лесу. Недвижна  высокая
трава. Не шелохнутся раскидистые ветви деревьев.
   Ветлугин беспомощно оглядывается по сторонам.
   Вдруг из зарослей, шагах в  двадцати  впереди,  окликает  его  знакомый
веселый голос. Нырта выходит навстречу, победоносно выпятив грудь и широко
улыбаясь.
   - Как же ты обогнал  меня?  -  недоумевает  Ветлугин.  -  По  верхушкам
деревьев бежал, что ли?
   Эти слова тотчас дают толчок воображению "сына солнца" и вызывают новую
проказу.
   - Довольно, Нырта, хватит! - сердится  Ветлугин,  озираясь.  (Он  снова
остался один в лесу.) - Где ты? Так мы никогда не дойдем до  пастей.  Ведь
уговаривались смотреть пасти.
   Лес молчит.
   Вдруг сверху  раздается  бранчливое  пощелкивание.  Ветлугин  поднимает
голову. На верхушке сосны, поставив торчком серый  хвост,  сидит  какая-то
пичуга и с недоверием искоса присматривается к нему.
   Тьфу ты пропасть! Где же Нырта?..
   Пощелкивание доносится то из подлеска, то из-за груды камней.
   - Все, Нырта, все! Не хочу больше играть!
   Устало махнув рукой, Ветлугин садится под сосной и сразу же вскакивает.
Из-за ствола, сгибаясь от беззвучного смеха, выходит Нырта.
   -  Видишь,  птицей  стал!  -  говорит  он,  отдышавшись.  -  По  веткам
перебегать могу!
   Он очень дорожит каждым таким небольшим триумфом.
   - Могу и оленем быть, и совой, и волком, - хвалится он, загибая  пальцы
один за другим. - Хочешь, волком?
   И, быстро приложив ладони ко рту, испускает такой протяжный,  тоскливый
вой, что у Ветлугина мороз подирает по коже.
   - Похож?..
   Все мужчины здесь удивительные имитаторы, потому что основной  промысел
их - охота, а успех ее зачастую зависит от умения подражать голосам птиц и
животных.
   Нырта  пробовал  научить  своего  приятеля  бесшумному  шагу  охотника,
осторожной скользящей поступи. Куда там!..  Видимо,  сноровка  прививалась
жителям котловины с самого раннего возраста, чуть ли не с младенчества.
   Ветлугин не успевал уловить даже самых простых приемов.
   -  Исчезни,  Нырта!  -  говорил  он,  улыбаясь,  и  "сын  солнца"   без
промедления выполнял просьбу.
   Весь  подобравшись,  но  без   видимого   напряжения,   как-то   боком,
по-звериному, охотник  прыгал  в  сторону,  падал  в  траву  и  словно  бы
растворялся в ней. Не слышно было ни хруста, ни шороха. Тонкое мускулистое
тело вильнуло в чаще, как ящерица. Мгновение - и пропало из виду,  слилось
с землей.
   Можно было обыскать весь  лес,  избегать  его  весь  вдоль  и  поперек,
охрипнуть от сердитого крика - Нырта появлялся  только  тогда,  когда  ему
надоедало прятаться. А между тем он все время находился рядом  -  Ветлугин
был убежден в этом.
   Вот и сейчас, рассеянно наблюдая за игрой света и тени в лесу, Ветлугин
почувствовал, что за его спиной стоит человек. Оглянулся: Нырта!  Круглое,
оживленное, совсем мальчишеское лицо  высунулось  из  листвы,  по  которой
перебегали солнечные пятна.
   - А я за тобой! - сказал Нырта. - Зайца  убил.  Фано  зажарила.  Пойдем
есть.
   Ветлугин поднялся с земли.
   - Скоро в Долину Черных Скал пойдем, -  сказал  Нырта  и  отер  ладонью
лоснящееся от пота лицо. - На высоком месте поставлю  тебя.  Все  увидишь.
Много оленей убью я!


   Признаться, тогда же Ветлугин подумал:  охотник  -  всегда  охотник,  в
любом веке, в том числе  и  в  каменном,  не  может  без  того,  чтобы  не
прихвастнуть!
   Но Нырта не хвастал.
   К удивлению Ветлугина, именно  он  был  выбран  главным  распорядителем
охоты.
   Несмотря на свою молодость, смешливость, склонность к  озорным,  подчас
совсем ребячьим выходкам, Нырта считался среди своих  соплеменников  самым
искусным, самым добычливым охотником.
   Массовая охота на оленей происходит неизменно в одном и том же месте  -
ниже по реке, верстах в шести от оазиса.
   Тут нет и намека на растительность, пейзаж безотраден, склоны гор  белы
и серы, а низкие берега загромождены  огромными  черными  камнями  (отсюда
название Долины Черных Скал).
   Менять свои привычки не в характере северных оленей. Они методичны, как
англичане. В незапамятные времена оленьи вожаки  облюбовали  это  местечко
для переправы: берега удобны, дно каменисто. С той  поры  огромные  стада,
сотни голов, каждый год, по весне и по осени, переправляются здесь.
   Весной гнус гонит их, выживает из тундры в  горы  и  дальше  к  океану.
Олени спешат,  спешат  изо  всех  сил,  перекликаясь  тревожными  высокими
голосами, тяжело поводя боками.
   Осенью, отъевшись на тучных пастбищах, олени тем же путем  возвращаются
в тундру.
   Долина Черных Скал, а также пути следования к ней  оленей  -  табу,  то
есть под строжайшим запретом. Здесь нельзя кочевать и нельзя охотиться  (в
одиночку). Старейшины неусыпно  наблюдают  за  тем,  чтобы  кто-нибудь  из
молодежи не нарушил табу. За нарушение полагается смертная казнь.
   Настороженная тишина царит  в  этой  черно-серой  мрачной  долине.  Она
оживает только раз в году, во время массовой охоты на переправе, в которой
принимает участие все племя.
   С огромным нетерпением ждал Ветлугин коллективной охоты.  Ведь  за  нею
должно было последовать пиршество, а затем и его побег.
   Разведчики, высланные Ныртой на два или  три  перехода  вниз  по  реке,
навстречу оленям, не возвращались. Олени запаздывали в этом году.
   Лихорадило  не  одного  Ветлугина.  Охотники  бесцельно  слонялись   по
стойбищу, заходили в чумы друг к Другу, вяло толковали о том о сем.
   Вдруг раздался шум,  взволнованные  голоса.  Всех  будто  подкинуло  на
месте. Ветлугин первым выбежал наружу.
   Между чумами брел человек в запыленной, разорванной  одежде,  с  трудом
переставляя  ноги.  (Позже  Ветлугин  узнал,  что,  обгоняя   оленей,   он
пробирался напрямик горными перевалами.) Увидев Нырту, гонец поднял руку и
крикнул: "Идут!"
   Якага кинулся обратно в чум, схватил копье, отбросил, принялся суетливо
снимать с жерди колчан со стрелами. Впопыхах  он  уронил  стрелы  на  пол.
Сердитый окрик Нырты отрезвил его.
   Не узнать сейчас беспечного балагура Нырту. Лицо его серьезно,  сурово,
движения решительны. Он облечен высшей властью в день поколки!
   Долгожданное "идут" всколыхнуло все  стойбище.  Мелькают  сворачиваемые
оленьи шкуры,  обнажая  деревянный  остов  чумов.  Визгливо  перекликаясь,
женщины собирают кухонную утварь. Пробежали плечистые молодые люди, волоча
по земле длинные копья. Поспешно спускаются  на  воду  челны,  и  вот  уже
длинной цепочкой, один за другим,  вытягиваются  вдоль  реки,  удаляясь  к
переправе.
   То тут, то там раздается сердитый поторапливающий голос Нырты.  Мешкать
нельзя! Где-то рядом, за гребнем горы, по одному из многочисленных  ущелий
Бырранги серой лавиной текут стада. Олени двигаются как бы узким скалистым
коридором, спеша к переправе.
   Ничего! Не обгонят!..
   Долина Черных Скал встречает оленей обычным своим сумрачным  молчанием.
Ничто не изменилось здесь: те же нагромождения камней на  берегу,  тот  же
круглый год  не  тающий  снег  на  склонах.  Люди  Нырты  надежно  укрыты.
Покольщики в челнах прячутся под берегом. Лучники притаились в  расщелинах
скал. Ветер в этой долине дует в нужном направлении - не  от  охотников  к
оленям, а от оленей к охотникам.
   Бдительному вожаку стада не  видна  бечева,  вытянувшаяся  по  середине
фарватера вдоль реки. Она надежно закреплена якорями и  поддерживается  на
плаву многочисленными поплавками. Олени не  могут  заметить  этот  опасный
барьер до тех пор, пока грудью с размаху не ударятся о него.


   Сверху, с высокого склона, где расположилась группа  лучников,  озирает
Ветлугин Долину Черных Скал. Рядом прерывисто дышит Якага. В ногах у  него
в напряженной позе, подавшись всем туловищем вперед, прилегли две  собаки.
Они учуяли оленей, но молчат. Знают: их черед впереди.
   Уже слышен дробный перестук копыт.
   Волнение людей, сидящих в засаде, достигает предела. Лучники то встают,
то садятся;  лица  их  раскраснелись,  глаза  горят.  Они  перебрасываются
короткими прерывистыми репликами -  произнести  связную  фразу  не  могут:
сперло дыхание.
   Но вот показались передовые олени.
   Как подрубленные пали наземь соседи Ветлугина.  И  он  рухнул  в  снег,
заразившись их волнением.
   Гул земли! Пощелкивание копыт!
   Сначала промчалось несколько великолепных рыжевато-бурых,  со  светлыми
подпалинами быков, за ними - все  стадо,  до  сорока  голов.  Плеск  воды!
Фонтан брызг!.. Олени ринулись в воду и поплыли.
   Почему же неподвижны лучники и  копьеносцы?  Почему  медлит  Нырта,  не
подает сигнала?
   Но Нырта, лучший охотник племени, хорошо знает свое дело.
   Покольщики в  челнах,  спрятавшись  за  высокими  прибрежными  камнями,
беспрепятственно пропускают передовых оленей. Тогда лишь,  когда  основная
масса вошла  в  воду  и  заполнила  реку,  раздается  прерывистый,  хорошо
знакомый Ветлугину крик, похожий на клекот орла. Поколка начата!
   Покольщики стремительно выплывают из-за укрытия и с флангов врезаются в
плывущее стадо.
   Пена! Брызги! Копья поднимаются и опускаются.  Окрашенная  кровью  вода
бурлит вокруг челнов.
   Покольщики  действуют  обдуманно,  с  полным  самообладанием  и   очень
сноровисто. Ткнут оленю в бок длинным копьем и  тотчас  же,  перехватив  в
руки весло, отгребают назад. Опасно находиться рядом с умирающим оленем: в
предсмертных судорогах он может перевернуть челн.
   Животные   изо   всех   сил   работают   ногами,    спеша    достигнуть
противоположного спасительного  берега.  Головы  их  задраны  вверх,  рога
чиркают по воде.
   На  полпути  беглецами,  однако,   вновь   овладевает   замешательство.
Некоторые поворачивают назад... Ага! Наткнулись на бечеву!
   Ветлугину видно, как один из охотников, воспользовавшись  этим,  дерзко
проникает в самую гущу свалки, в середину мечущегося в воде стада.
   Кто этот смельчак? Не Нырта ли? Ну, конечно, Нырта!
   Но, щедро раздавая удары, вертясь  в  своем  челне  как  юла,  приятель
Ветлугина не забывает о своих обязанностях начальника  поколки.  Время  от
времени он окидывает взглядом все поле битвы, всю реку, взбаламученную  от
одного берега до другого.
   Что это там?
   Нескольким оленям удалось выбраться из свалки и  повернуть  назад.  Вот
поднялись на берег, огляделись и...
   Нырта поднимается во весь рост в челне, который немилосердно качает  на
пологой волне, прикладывает ладонь  ко  рту  и  дает  новый,  отличный  от
первого сигнал. По этому сигналу Якага и другие лучники спускают собак.
   Свист! Тревожное хорканье! Устрашающий яростный лай! Собаки наскакивают
на упирающихся оленей и загоняют обратно в воду - под копья.
   Но тут происходит непредвиденное.
   Вожак стада, матерый олень, пытается "отквитаться" за все. Он  обезумел
от диких криков и запаха крови. Грозно раскачивая  "бородой",  висящей  на
шее, сбившейся клоками, он  поворачивает  к  Нырте.  Несколькими  могучими
толчками разрезает пенящуюся воду и вот уже плывет рядом с челном.
   Ветлугин решает, что разъяренный олень хочет  поддеть  охотника  рогом.
Нет, олень хитрее! Высунувшись до половины из воды, он с размаху передними
ногами бьет по челну и переворачивает его.
   Разноголосый вопль ужаса оглашает берега.
   Нырта скрылся в центре свалки. Минуту или две не  видно  ничего,  кроме
серых оленьих  спин,  сплетающихся  рогов,  поднимающихся  и  опускающихся
копий. Алые брызги пены разлетаются в разные стороны.
   Потом радостные крики, доносящиеся с берега, дают знать Ветлугину,  что
другу его удалось спастись.
   Круглая черная голова  появляется  на  середине  реки.  Это  Нырта.  Он
уцепился за перевернутый челн и,  толкая  его  перед  собой,  выбрался  на
берег.
   Впоследствии Ветлугин узнал, что это был единственный для Нырты  способ
спастись. Знаменитый охотник совершенно не умел плавать  (впрочем,  как  и
большинство жителей Крайнего Севера).


   Но для какой же цели приберегают лучников, стоящих  столько  времени  в
бездействии на горе? Неужели это зрители, такие же, как Ветлугин?
   Нет!
   Едва Нырта выбрался благополучно на берег, как соседи Ветлугина, словно
по команде, отворачиваются от  своего  начальника.  Взоры  их  обращены  в
сторону, противоположную реке.
   Лучниками, которые давно уже в волнении переминаются с  ноги  на  ногу,
овладевает настоящее исступление. Они подпрыгивают  на  месте,  стонут  от
нетерпения, издают протяжные вопли, похожие на вой.
   Неожиданно Якага  обеими  руками  хватает  голову  Ветлугина  и  рывком
поворачивает ее с такой силой, что хрустят позвонки.  Ветлугин  растерянно
поправляет очки.
   Еще олени!
   Снова гудит, сотрясается земля. Пощелкивают копыта.
   Второе стадо в тридцать с лишним голов проносится мимо Ветлугина совсем
близко, шагах в пяти-десяти.
   Якага выхватывает через плечо из колчана две или три стрелы и  одну  за
другой пускает в оленей. Напрасно! Стадо уже далеко.
   Вопли становятся еще пронзительнее.
   Ветлугин не сразу понимает, что случилось.
   Передовые олени второго стада, увидев или почуяв  кровь,  шарахаются  в
сторону.
   - Уйдут! Уйдут! - кричит Ветлугин (им также овладел азарт охотника).
   Тогда-то в  полной  мере  проявляется  предусмотрительность  начальника
поколки.
   Нырта вводит в дело "резерв".
   Заслышав командный клич,  лучники  срываются  с  места,  сбегают  вниз,
скатываются, как обвал, в туче снежной пыли. Они-то  и  завершают  обхват,
стрелами преграждая оленям выход из Долины Черных Скал.
   Правильно было бы назвать ее сейчас Долиной Алых Скал.
   Немногим животным удалось уйти из-под  копья  и  стрелы.  Потоки  крови
струятся по камням.
   Отойдя в сторону,  Ветлугин  наблюдает,  как,  набросив  петли  на  шеи
заколотых оленей, их выволакивают на берег. Туши разделывают и свежуют тут
же на месте. Этим занимаются женщины. Ловко  орудуя  маленькими  каменными
ножами, они снимают  шкуры  с  оленей,  отрезают  и  раскладывают  кучками
копыта, рога - все пригодится в хозяйстве, все пойдет в дело.
   Горы разделанного мяса лежат на берегу, а между ними с веселым  гомоном
и смехом бегают ребятишки.
   - Мясо! Мясо! Как много мяса!..
   От  земли  поднимаются  теплые  испарения,  душный  розовый  туман.   У
Ветлугина начинает кружиться голова.
   Чтобы преодолеть тошноту, он заставляет себя думать о том, что  сегодня
великий день для "детей солнца": единственный день  в  году,  когда  племя
запасается мясом впрок, надолго.
   Потом Петр Арианович вспоминает о другом. Ведь поколка - не просто убой
скота. Это охота, особый вид охоты, и очень рискованный, -  он  сам  видел
это. Почти каждая поколка сопровождается жертвами.
   Нырта, правда, избежал гибели благодаря своей ловкости и  находчивости.
Но двух или трех покольщиков олени  основательно  помяли  в  свалке,  а  у
одного "сына солнца" даже сломана рука и рогом оленя выбит глаз.
   К Ветлугину подходит Нырта. В руке у него длинное копье,  на  голове  -
знак власти: три белых оленьих хвостика,  собранных  пучком.  Они  придают
Нырте  вид  молодого,  задорного  петуха.   Держится   он   с   горделивым
достоинством.
   - Видишь, сколько мяса? - говорит он Ветлугину, широким  жестом  обводя
ущелье. - Много мяса - хорошо! Завтра будем пировать!..



9. "ПРАЗДНИК СОЛНЦА"

   Праздничные костры пылали в лесу.
   Вокруг них расселись "дети солнца". Их было не более  ста  человек,  на
глаз. (Зимой Ветлугин насчитал что-то около восьмидесяти,  но  сегодня  на
пиршество собрались даже дряхлые старики, ранее не  выползавшие  из  своих
жилищ.)
   Весь народ Бырранги уместился на небольшой лесной полянке.
   Ничего металлического не было здесь. Даже кухонная  утварь,  объемистые
котлы,  выстроившиеся  вереницей,  были  сделаны  из  дерева.  Это  просто
выдолбленные колоды, где варилось мясо. Способ варки был так же  необычен,
как и котлы. Стряпухи костяными щипцами то  и  дело  подхватывали  лежащие
рядом на кострах раскаленные  камни  и  швыряли  их  в  воду.  Раздавалось
шипение, клубы пара вырывались из котлов.
   Не часто "детям солнца" доводилось наедаться досыта. Поэтому в еде  они
жадны, спешат, выхватывают из груды мяса лакомые  куски.  В  котловине  не
принято нарезать мясо на тарелки. Его держат в зубах и  быстрыми  взмахами
ножа отрезают кусочки перед  самым  лицом.  Как  ухитряются  при  этом  не
отхватить заодно губы - трудно понять.
   Ветлугин загляделся  на  Якагу.  Польщенный  вниманием,  тот  хвастливо
подмигнул и проворно до блеска обглодал оленью ногу,  со  свистом  высосал
мозг, потянулся за другой