следования преждевременными  и опасными.
Итогом  стала гибель научного  комплекса "Проксима"  и восьми  нуль-физиков,
посчитавших доводы Бромберга убедительнее предостережений Шнайдера.
     Максим был в шоке. Такие сведения несомненно составляли тайну личности,
то есть  никак не могли попасть в  общедоступный сектор Информатория. Однако
попали же, и сей факт представлялся абсолютно загадочным. Максим понял,  что
сам он  в  этой головоломке  не  разберется,  и  к  тому  же имел  основания
предполагать, что от Экселенца объяснений ждать не стоит.

     Как  нетрудно было  угадать по заполнявшему предбанник шуму, в кабинете
шефа  разворачивался  крупный   скандал.  Когда  Максим  переступил   порог,
Бромберг,  успешно  подражая  рассвирепевшей марсианской  пиявке,  выкрикнул
фальцетом:
     -- Вы меня не убедили!
     Судя по реакции Экселенца, пятнистый старик произносил эту фразу уже не
в  первый раз.  Зарычав от бессильной  ярости, Сикорски  сказал, экспансивно
размахивая руками:
     -- Доводы разума на вас не действуют. Вероятно, в самом деле начинается
старческое слабоумие.
     Бромберг разразился  очередной  порцией  возмущенных воплей, однако  на
удивление быстро  сдался, вдруг сделавшись  жалким  и беззащитным. По-детски
всхлипнув, он простонал:
     -- Вы решили  растоптать меня. Обвиняете в  некомпетентности, намекаете
на шизофрению.
     -- Я к этому отношения не имею,-- буркнул Экселенц.
     -- Верю,-- надменно изрек Бромберг.
     -- Но гибель "Проксимы" все равно на вашей совести...
     -- Прекратите разводить демагогию,-- устало отмахнулся пятнистый.-- При
желании они получили бы эти формулы и без моего содействия.
     -- Не формулы, а уравнения,-- машинально уточнил Экселенц.
     -- Какая разница!
     Укоризненно покачав сверкающим черепом, шеф Комиссии по Контролю сказал
назидательным тоном:
     -- Вы  действительно  некомпетентны,  раз не  понимаете  разницы.  И не
забывайте, что персонал  "Проксимы" узнал об уравнениях  Шнайдера  именно из
вашего письма.
     Бромберг снова  загорелся, хоть и без прежнего  темперамента,  и желчно
парировал:
     --  Я,  по  крайней мере,  никогда  не стрелял с перепугу  по  музейным
посетителям...
     -- Вы не хуже меня знаете, что он был  не совсем обычным посетителем,--
Экселенц  явно  потерял  надежду  хоть  в  чем-то  убедить  своего  упрямого
оппонента.--  Вы  же  видели  показания   приборов.  Абалкин  перестал  быть
человеком.
     --  Ха,  ха,  ха!  --  громко  произнес  Бромберг.--  Эти  записи можно
интерпретировать десятком различных способов. Нет, вы меня не убедили.
     -- Ну и черт с вами,-- капитулировал Сикорский.-- Я вас не задерживаю.
     -- Этого еще не хватало,-- горделиво фыркнув  фыркнув, Бромберг неловко
выкарабкался   из   кресла,   которое  Экселенц   в   незапамятные   времена
позаимствовал у некоего Умника.-- Я  ухожу как  победитель с высоко поднятой
головой, но я еще вернусь.
     -- Кто бы сомневался,-- бросил ему вслед хозяин кабинета.
     До ответа Бромберг не снизошел, только мотнул лысиной, не оборачиваясь.
Максим даже забеспокоился -- как бы от столь резких движений не переломилась
тощая  шея  старого скандалиста.  Однако  обошлось  без  членовредительства.
Посетитель  величественно проковылял  к  выходу и  не  без натуги проломился
сквозь  дверную мембрану. Проводив его  хмурым  взглядом,  Экселенц еще  раз
качнул  головой  и  придвинул  к  себе  плоский монитор. Очевидно, собирался
изучить какие-то документы.
     -- Что-то  странное  творится, шеф,--  задумчиво  проговорил  Максим.--
После двадцатилетней холодной войны Комову вдруг вздумалось нас  поддержать.
Странно это, однако.
     Экселенц нехорошо посмотрел  на него, потом вытащил из  стола контейнер
кристаллотеки,  поводил  двумя  пальчиками  над  ячейками,  вытащил  футляр,
похожий на гильзу старинного пулемета и  протянул начальнику отдела  ЧР. Все
эти  манипуляции он проделал  молча, не издав ни  единого  звука, после чего
вернулся к чтению.
     Ладно, будем играть в молчанки,  мысленно согласился Максим. Он вставил
кристалл  в  микропроектор. Засветилась  голограмма,  изображавшая эту самую
комнату, только  вместо М.Каммерера на диване сидел президент КОМКОНа-1. "Ну
и ну,-- подумал Максим.-- Воистину, явление горы к Магомету".

     КОМОВ:  Я разочарован. Думал, предложите сесть в знаменитое кресло. Так
сказать, по старой дружбе.
     ЭКСЕЛЕНЦ (с  непроницаемой  гримасой):  Это  всего  лишь  кресло, а  не
электрический стул.
     Оба смеются.
     КОМОВ:  Ладно  уж.  Давайте ближе  к телу, как  говорили в  старину. Мы
должны  любой ценой  избежать огласки. Сами  знаете, какие добрые  чувства я
питаю к  вашей  конторе,  но  в  этом  вопросе можете  рассчитывать  на  мою
поддержку. Бромберга следует нейтрализовать.
     ЭКСЕЛЕНЦ: Интересная мысль. Что вы предлагаете?
     КОМОВ: Дискредитацию. У вас есть на него компроматы?
     ЭКСЕЛЕНЦ: Разве что в архивах Галбеза. Даже  не знаю, какому  ведомству
они достались.
     КОМОВ: Будет вам прибедняться. Кое-что, конечно, попало ко мне, кое-что
--  в Академию  общественной  психологии,  но остальное-то... Если объединим
наши фонды, можно найти много любопытных фактов.
     ЭКСЕЛЕНЦ:  Допустим. Но  мы  не  имеем  права  открывать для  всеобщего
пользования  информация,  которая может быть квалифицирована, как содержащая
элементы тайны личности. Я верно процитировал статью Закона?
     КОМОВ:  Вот  уж  от  кого  я меньше всего  ожидал  такой щепетильности.
Советую  вспомнить  разъясняющий  акт  Мирового  Совета  от  пятого  августа
пятьдесят,  кажется,  четвертого  года.  Наш  непримиримый приятель Бромберг
неоднократно  нарушал  тайну личности  окружающих,  а следовательно,  защита
Закона снята с него автоматически.
     ЭКСЕЛЕНЦ: Прискорбно. Закон  должен защищать всех, невзирая  на прошлые
проступки...
     КОМОВ: Значит, насчет Бромберга договорились. Что вы  можете сообщить о
Гуроне?
     ЭКСЕЛЕНЦ: Я жду свежих результатов. Как только поступит отчет, сразу же
переправлю вам все материалы.
     КОМОВ (удивленно): Мерси... А если в общих чертах?
     ЭКСЕЛЕНЦ:  Ничего определенного.  В его организме происходят аномальные
процессы,  природы  которых  наши  врачи  не  понимают.  Однако  нет  прямых
доказательств,  что  поступками  Абалкина управляет  заложенная  Странниками
программа. Почти все его действия можно объяснить, не прибегая  к гипотезе о
влиянии факторов Внешней Угрозы.
     КОМОВ   (вскочив  с   дивана,  шагает  по   кабинету):   Важно   узнать
обстоятельства его провала на Саракше.  Я прикажу координатору  Прогрессоров
на базе...
     ЭКСЕЛЕНЦ: Это сделают без вас.
     КОМОВ (уважительно): Оперативно работаете.
     ЭКСЕЛЕНЦ: Ваша часть дела -- пресечь слухи о подробностях нашей высадки
на Архипелаге. И Глумову успокойте.
     КОМОВ: Сделаю. Кто выполнит акцию на Саракше -- террористы?
     ЭКСЕЛЕНЦ: Нет, спортсмены.
     Оба смеются. Конец записи.

     Порыв прокрутить  кристалл  с  самого начала был почти  непреодолим, но
Максим сдержался. Все  равно ничего  понять  невозможно.  Он только  рискнул
осторожно поинтересоваться:
     -- Когда он был у вас?
     -- Вчера  днем. Я только-только вернулся от Тирекса, а ты еще не прибыл
на "Трицератопс".
     -- Комов знал, что разговор записывается?
     -- Конечно, знал,-- убежденно сказал Экселенц.
     -- И откуда он об этом узнал?
     --  Ну, не идиот же он,  в самом  деле,--  шеф даже  зафыркал.-- Должен
понимать, куда пришел.
     -- Тоже верно,-- согласился Максим.-- Я уже  не спрашиваю, для чего ему
понадобился альянс с нашей Конторой. Полагаю, ответа вы все равно не знаете.
     -- Правильно понимаешь, хотя кое-какие догадки у меня имеются,-- сказал
Экселенц.--  Об  этом  будет  отдельный  разговор  через  пару  дней,  когда
соберется Тайная Коллегия. Еще вопросы есть?
     Максим подумал немного, потом сказал:
     --  И  даже  много.  Например,  почему  идея  нейтрализовать  Бромберга
появилась  у  Комова?  Казалось  бы,  разрабатывать  такие  планы  -- святая
обязанность Вышестоящей Организации.
     Развеселившись,   Экселенц   посоветовал   ему   не    быть   ребенком.
Соответствующие  управления   Вышестоящей  Организации,  сказал  он,  начали
готовить мероприятия  против Бромберга еще  31 мая,  едва  стало известно  о
возвращении Гурона. Предложив содействие, Комов только  облегчил всем жизнь.
Максим  вдруг  почувствовал  себя  первоклашкой, который  сдуру  ввязался  в
серьезные  игры взрослых  дядечек.  Тем  не менее,  собравшись  с  духом, он
продолжил вытягивать полезную информацию:
     -- Вы сказали, что нет доказательств перерождения Абалкина...
     -- Не совсем так,-- Экселенц снова фыркнул.-- Я сказал, что нет прямых 
доказательств. Вот, погляди...
     Он  достал  из контейнера еще  один кристалл.  Судя по  голографической
этикетке,  нанесенной  на  футляр,  именно  ради  этих  материалов  накануне
высаживался десант на Саракш.

     Контрразведчики сумели заснять  сцену медосмотра несколькими камерами и
даже подсадили  микрофон  поблизости  от дерева,  под  которым расположились
Тристан  и  Гурон.  Видеозапись  показала,  как  врач  снимает  показания  с
приборов.  Похоже,  аппаратура   дала  непонятный  результат.  Тристан  явно
забеспокоился, повторил процедуру.
     В это  время  атаковали  аборигены.  После  первых же выстрелов Тристан
упал, обливаясь кровью. Гурон молниеносно выхватил пистолет, уложив на месте
трех оперативников, остальных расшвырял голыми  руками.  Имперцы отступили и
потребовали сдаваться -- все равно, мол, окружен и не сумеешь уйти.
     Перезарядив оружие, Гурон стрелял  на звук, одновременно пытаясь помочь
Тристану.  Видеозапись сохранила  эпизод, когда раненный врач в бреду назвал
имя и  телефон Экселенца, а также пробормотал: "Сообщите в КОМКОН Экселенцу,
что Седьмой -- не человек..." Шокированный  Абалкин  растерянно пробормотал:
"Не понимаю, кому сообщить?" Заглушенный пальбой ответ Тристана разобрать не
удалось, но видно было, как Гурон кивает: дескать, понял.
     Тут возобновилась атака. Отстреливаясь, Гурон пробивался к стоявшему на
краю  лесной  полянки  боту,  взвалив  на  плечи  бесчувственного  Тристана.
Имперские контрразведчики снова попытались взять его, и расстрелявший обойму
Гурон  вступил  в  рукопаную  схватку, для чего  ему пришлось  бросить  тело
доктора. В последних кадрах камера записала старт бота и появление в  лагере
нового отряда сотрудников военной контрразведки.

     Выключив голограф, Максим быстренько  прокачал  ситуацию в  свете новых
данных. Обычно такой  анализ выполняют могучие  стратегические программы, но
сейчас вполне хватило и  собственных мозгов.  Получалось, что Экселенц снова
прав:  против  Абалкина  имелись  только  косвенные  улики.  Мало  ли  какие
непонятные процессы могут  протекать в организме, тем  более -- в организме,
развившемся  внутри  саркофага-инкубатора.  И  поведение Гурона  тоже  имело
вполне тривиальное истолкование: бедолага пытался доказать свою человеческую
сущность, тогда как болезненно мнительные  осколки  Галбеза интерпретировали
его  метания с  позиций собственных предрассудков. А он, встречая на  каждом
шагу безумные  препятствия, лишь сильнее злобился и под конец  был уже готов
шагать по трупам, как Антон Сорбин в Арканаре...
     Хотя   нельзя  было  исключить,   что  программа   Странников  все-таки
заработала, и Жук В Муравейнике  неотвратимо становился Хорьком В Курятнике.
Косвенные улики -- тоже улики, особенно если их так много. Взять для примера
тех же голованов...
     -- Я запутался,-- признался Максим.
     --  Ты  не оригинален,-- любимый  и  деликатный шеф  не  считал  нужным
утешать  начальника  головного  подразделения.--  Те,  кто устроил  нам  эту
ловушку, были профессионалами в своем деле.
     Повздыхав,  Максим намылился к себе  в отдел, где  наверняка накопилась
масса текущих проблем. Он уже проткнул мембрану  отработанным ударом кулака,
но тут Экселенц  приказал  ему задержаться --  по  закрытой  линии поступили
срочные сообщения.
     Дежурный   по  ИТПСП  информировал,  что  доктор  Бромберг   потребовал
всестороннего медицинского освидетельствования на предмет подтверждения его,
Бромберга,     дееспособности.    Старика    предупредили    об    опасности
психозондирования,  учитывая  возраст  и неуравновешенность  менталитета, но
Бромберг дал подписку,  что идет  на обследование по собственному настоянию.
Текст завершался емкой фразой: "Ситуация под контролем".
     Второй  пакет  файлов был отправлен  с Тамира.  Некто  по  имени  Тифон
докладывал,  что Гурон согласился дать дополнительные показания,  как только
полегчает со здоровьем. Еще здесь был объемистый отчет медкомиссии,  которая
расписалась в  собственном  бессилии  разгадать дикую  пляску  биофизических
полей. Читать эту коллекцию специальных терминов они не стали.
     --  Какие  еще  дополнительные  показания? -- подозрительно  проговорил
Экселенц.-- Нет, детки, он что-то замышляет...  Мак! Немедленно на космодром
и -- туда. Ты знаешь Гурона лучше остальных, да и он тебя должен помнить.
     Максим  снова  шагнул  к  двери,  но  остановился  посреди  кабинета  и
осведомился, как  будет  с  Бромбергом.  Экселенц пожал плечами,  не отрывая
взгляда от документов. Только процедил сквозь зубы:
     -- В  ближайшую  неделю он нас  не  побеспокоит.  Тебе же сказано,  что
ситуация под контролем.
     Когда Максим поднимался по  эскалатору на крышу, и потом, уже в  кабине
флайера, перед  его глазами упорно держалась  очень яркая  картина: Бромберг
сидит, облепленный датчиками,  а за пультом ментоскопа кровожадно ухмыляются
головорезы  из управления "Т". Что и говорить, в этом был элемент  юмора  --
пусть  несколько  мрачного, но  довольно изысканного.  В  известном  смысле,
конечно.


        7. Земля-Тамир-Земля. 6 июня 78 года.
       Сверху   космодром   КОМКОНа-2  напоминал   громадную  снежинку   или
распластавшегося спрута --  от белого  диска  центральной  стартовой позиции
расходились  дорожки,  ведущие к  резервным  и  вспомогательным  комплексам.
Сделав круг на  малой высоте, Максим  приземлился.  Начальника отдела ЧР уже
ждали.  На  ходу  пожав  всем руки,  Максим  направился  к "Полумесяцу",  но
комендант ведомственного космопорта придержал  его за рукав и кивком  указал
на "Барракуду".
     -- "Полумесяц" новее и комфортнее,-- возразил Максим.-- Ты же знаешь, я
всегда летаю на нем.
     --  Сегодня  сделай  исключение,--  посоветовал  старина  Бен-Джахид.--
Друзья из  соседнего  ведомства дадут координаты  финиша  только  для  этого
корабля.
     -- Совсем осатанели...
     Продолжая чертыхаться, он поднялся в рубку и, перегнувшись через спинку
пилотского  кресла,  запустил  стартовый  движок. Прокатилась волна знакомых
ощущений, сопровождающих  появление поля  антигравитации. "Барракуда" плавно
взмыла  в  небо.  На высоте около ста километров  информатор  известил,  что
получены координаты точки выхода  из подпространства. Такие меры секретности
просто  потрясали  --  видимо,   данные   Тамира  были  попросту  изъяты  из
галактической лоции...
     Оставшись  наедине  с  черным  полотнищем  звездного  неба,  он   вдруг
почувствовал,  как  исчезают  раздражение  и  усталость.  Словно   вернулись
безмятежные времена, когда  двадцатилетний Максим Ростиславский был  вольным
исследователем Группы  Свободного  Поиска. Цепочка ассоциаций  вновь вернула
его на Саракш...

     ...Реактор  и обшивка протекали, как  решето, поэтому о погружениях или
рекордах скорости оставалось только мечтать.  Многоцелевая субмарина Леу-108
долго и нудно  ползла малым ходом в надводном  положении, пересекая океаны и
климатические  зоны,  пока   не  оказалась  в  субтропическом  поясе  южного
полушария.
     Здесь   их  обнаружили.  Сначала  лодку  на  небольшой  высоте  облетел
реактивный  гидроплан,  под   брюхом   которого   разместилась  впечатляющая
ракетно-торпедная коллекция. Разглядев мишень со всех сторон, пилот запросил
их  позывные,  после чего,  переговорив  со  штабом сектора, передал  приказ
изменить курс. Чуть позже появился сторожевой фрегат.
     Неожиданно  вернувшуюся  подлодку  встречали   настороженно,   но   без
откровенной  враждебности. Изможденных моряков  сводили в  душ,  переодели в
чистую  униформу  без  знаков  различия,  накормили на камбузе  и  отправили
гидропланом  на  ближайшую  береговую  базу. Личные  вещи  экипажа собрали в
пластиковые   мешки,   которые   лежали   в  соседнем   отсеке  под  охраной
автоматчиков.
     Весь  перелет  Максим,  притворяясь   спящим,  пролежал  на   неудобных
деревянных нарах,  что тянулись вдоль  стенок грузового отделения. Для пущей
убедительности  землянин  эпизодически  нервно вскрикивал,  шумно ворочался,
невнятно  матерился  и пару раз даже падал с лежака, вызывая  дружный  хохот
остальных.   Впрочем,  подобные   мелочи,  создающие  иллюзию  естественного
поведения,  уже не  имели  особого смысла:  раз их не  расстреляли  сразу --
значит,  замысел  стратегов  Базы  удалось  реализовать  по   крайней   мере
наполовину.  Помнится,  тогда  он  подумал: дескать, теперь  операция  может
провалиться лишь в единственном случае -- если самолет потерпит аварию.
     Они  долетели  без  приключений,  но  прямо  на  аэродроме  подводников
окружили  мордовороты  из  спецназа морской  пехоты.  Всех  завели в  пустую
казарму, где  ими  занялись  контрразведчики  -- по три офицера  на  каждого
моряка  с  Леу-108.  Потянулись  тупые  процедуры:  фотографирование  анфас,
профиль  и вполоборота, снятие отпечатков  пальцев,  анализы крови  и прочих
выделяемых организмом эмульсий.
     Только после этих  формальностей начался  допрос,  шаблонность которого
приятно удивила землянина.  Максим отвечал  заторможенно,  успешно  имитируя
невысокий IQ, свойственный большинству строевых офицеров.
     -- Рбаш  Вебтох,  мичман-инженер... двадцать четыре  года... был вторым
механиком реактора  на субмарине Оз-15... так точно... вышли  с базы  ночью,
сразу после  праздника Семи Демонов...  никак нет,  кандидат  в члены Ордена
Морских  Мстителей...  не  состоял...  в  детстве  привлекался  за  драки  с
применением  холодного  оружия...   лодку   потопили  бронекатера  береговой
охраны...  был контужен,  взрывом  торпеды  выбросило  за борт... до  берега
добрался  вплавь...  не могу  знать, потерял  счет времени...  на континенте
провел около года... сначала скрывался в джунглях, потом жил в поселке диких
мутантов... так точно, в пустыне... всего нас было человек тридцать с разных
субмарин...  некоторые  умерли  от  болезней,  другие  убиты,  когда  пришли
карательные отряды...
     Он  косноязычно,  поминутно сбиваясь на блатной  жаргон,  поведал,  как
подводники подлатали  наиболее  сохранившуюся субмарину, пустив  на запчасти
три  другие.  Опасности, что его легенду  разоблачат, практически  не  было:
остальные  имперские моряки, собранные  по  лагерям и тюрьмам, прошли полный
цикл  коррекции личности и могут только дополнить показания землянина яркими
деталями, которые  были имплантированы  в  их  память специалистами Базы. Не
стоило бояться и  прочих проверок,  поскольку тончайшая молекулярная пленка,
покрывавшая  его кожу, в точности копировала отпечатки пальцев и  черты лица
настоящего Рбаша Вебтоха. И даже если он, столкнувшись нос к носу, не сумеет
опознать  кого-либо  из прежних сослуживцев, так  всегда можно  сослаться на
последствия контузии.
     Тем не менее Максим не был намерен растягивать удовольствие. Прервав на
полуслове  очередной  вопрос  следователя,  он  сделал значительное  лицо  и
проговорил, понизив голос до конспиративного шепота:
     --  Господин старший командор, я  обладаю информацией  особой важности,
которую могу сообщить  только высшему  командованию. Когда