авит. Так что методом исчисления выходило, что незваные  гости  повторно
наведались к семейству Недужко...
   Осторожно ступая, он преодолел еще дюжину ступенек и увидел, как  двое  в
армейских полушубках лягают сапогами дверь двадцать третьей квартиры. Они не
видели стоявшего у них за спиной Каростина, а он не  без  удивления  обратил
внимание, что один из энкавэдэшников перерезал финкой телефонный шнур. Зачем
это нужно - чтобы жильцы не смогли  никуда  позвонить?  Подобные  мелочи  не
должны были тревожить чекистов...  "А  где  же  понятые?"  -  подумал  вдруг
конструктор. Сквозь хмельной  туман  сверкнуло  озарение:  это  не  НКВД,  а
бандиты - пришли грабить оставшуюся без мужского глаза квартиру.
   Выхватив из кобуры ТТ, он  передернул  затвор,  одним  махом  взлетел  на
лестничную площадку четвертого этажа и рявкнул: - Руки вверх, стать лицом  к
стене!
   Явно  не  торопясь  выполнять  его  команду,  оба   псевдочекиста   резко
обернулись,  со  свирепым  видом   разглядывая   нежелательного   свидетеля.
Убедившись, что противник одинок и к тому же не совсем  твердо  держится  на
ногах, бандиты заметно успокоились. Тот, что постарше, произнес на  немецком
языке короткий приказ, из которого Михаил  понял,  что  вооруженного  финкой
громилу зовут Фрицем. Презрительно ухмыляясь, Фриц сделал шаг вперед, отводя
руку с ножом. Его  рыжая  шкиперская  бородка,  совершенно  невозможная  для
сотрудника компетентных органов, окончательно убедила  конструктора,  что  в
квартиру Недужко ломились преступники,
   Прошипев: "Руссише швайн!" - Фриц метнул вперед кулак,  сжимавший  финку.
Каростин машинально отшатнулся и дважды нажал спуск. С огнестрельным оружием
отношения у Михаила сложились точь-в-точь как с женщинами -  горячая  любовь
без взаимности. Другими словами, стрелял он неважно. К счастью для него,  на
таком расстоянии  промахнуться  было  невозможно.  Выпущенные  в  упор  пули
навылет прошили Фрица, и тот отлетел назад,  отброшенный  сдвоенным  ударом.
Лезвие ножа промелькнуло в районе каростинской груди, распоров  оттопыренный
борт пальто.
   Сообразив, что  этот  налетчик  уже  не  очень  опасен,  Михаил  направил
пистолет на второго противника. Старший из грабителей как раз  засунул  руку
под полушубок, однако, увидев наведенный на него ствол ТТ,  он  благоразумно
отказался от своего опрометчивого намерения и пропищал. Впрочем, не  слишком
высоко.
   - Ви  есть  хулиган,  -  возмущенно  пропищал  старший  -  сорвал  важный
операция. Вас будет судить трибунал, тшерт подери!
   Михаил успел протрезветь и вдруг с ужас вдруг  эти  двое  на  самом  деле
ОТТУДА...  Пристрелить  оперативного  работника  при  исполнении   служебных
обязанностей - за такие выходки действительно светило особое совещание. Хотя
Михаил обладал - в силу второй литературной, профессии  -  богатым  и  очень
ярким  воображением,  представить  все   тяжкие   последствия   сегодняшнего
происшествия ему не удалось.
   События развивались  стремительно:  на  лестнице  слышался  топот  -  это
спешили привлеченные звуками выстрелов капитан-особист и водитель машины.
   Подозрительный тип,  которого  держал  на  мушке  Михайл,  не  производил
впечатления опасного противника был он повыше среднего роста, но в плечах не
широк, вдобавок немолод. Тем не менее ему хватило всей раз взмахнуть  ногой,
чтобы Каростин, получив сильный удар ботинком в челюсть, грохнулся на  спину
и при этом ударился затылком об дверь  двадцать  четвертой  квартиры  хорошо
еще, меховая ушанка сыграла роль амортизатор
   Хотя удар был жестокий, Михаил сознания не потерял и оружие  из  руки  не
выпустил. Он просто растянулся на мраморных  плитах,  с  тупым  безразличием
наблюдая, как бандит достает из-за пазухи пистолет с  необычайно  толстым  и
длинным стволом. Первым делом он нацелил это странное устройство на раненого
Фрица. Выстрела Каростин не услышал, но Фриц  дернулся  в  последний  раз  и
перестал шевелиться.
   - Михаил Никанорович, что с вами? -  донесся  снизу  встревоженный  голос
капитана.
   Бандит,  прижавшись  боком  к  стене,  уже   поднимал   пистолет,   чтобы
расстрелять бежавших на подмогу контрразведчиков, едва  те  покажутся  из-за
поворота лестницы. На конструктора он не обращал  внимания,  видимо  считая,
что Михаил не  представляет  для  него  угрозы.  Ошибка  оказалась  роковой.
Собравшись с  силами,  Каростин  вскинул  ТТ  и  разрядил  обойму,  стараясь
удерживать в прицельной прорези расплывающийся силуэт противника. Долговязый
старик шумно упал и покатился по ступенькам навстречу флотским особистам.
   Кряхтя и потирая ушибленные части тела,  Михаил  поднялся,  со  злорадным
удовлетворением наблюдая, как обыскивают раненного  в  плечо  налетчика.  Из
карманов его френча были  извлечены  удостоверение  полковника  НКВД  Бориса
Петровича  Семенихина  и  бумаги   на   имя   Альфреда   Шварца,   торгового
представителя германской фирмы "Заксен унд  Хенвальд".  Во  всех  документах
были  вклеены  одинаковые  фотографии  -  того  самого   старика,   которого
подстрелил Михаил, Убитого же звали Фридрих Рюккер, и он Прибыл  в  СССР  от
компании "Шлезиен машинверке AT".
   Пока особисты изучали документы, Михаил поднял пистолет  Шварца.  С  виду
это был обычный парабеллум, но Каростина снова  озадачил  толстый  уродливый
набалдашник, навинченный на ствол. Капитан из военной контрразведки пояснил:
- Парабеллум с глушителем. Такие выпускают в  Германии  с  прошлого  года  -
специально для разведки и тайной полиции.
   - Так, значит, они не  грабители,  -  сообразил  наконец  Михаил.  -  Они
шпионы! Ума не приложу - что им было нужно в этой квартире.
   - Разберемся, - сказал особист. - Сейчас отвезем  его  за  город,  снимем
показания и пристрелим при попытке  к  бегству.  А  то  еще  дипломатические
скандалы начнутся, зачем нам это нужно...
   Услышав о столь мрачных перспективах, ожидающих  сто  в  скором  будущем,
Альфред Шварц торопливо заговорил, умоляя сохранить ему жизнь, поскольку  он
кадровый разведчик службы безопасности,  знает  много  важных  секретов.  По
словам  Шварца,  они  с  Рюккером  получили  задание  от  самого   Гейдриха,
начальника  главного  управления  имперской  безопасности.  Приказ   гласил:
проникнуть в  квартиру  репрессированного  профессора  Недужко,  похитить  и
доставить в Германию семью ученого, а также все  рукописи  которые  не  были
изъяты во время ареста.
   Угрожающе помахивая пистолетом, капитан осведомился свирепым  голосом:  -
Каким  образом  вы  собирались  вывозить  пленников  через   государственную
границу?
   Раненый эсэсовец принялся отвечать, но Михаила эти шпионские  подробности
не слишком волновали. Он уже пришел в  себя  после  нокаута,  алкоголь  тоже
успел выветриться, и Каростин всерьез забеспокоился: как там две  женщины  в
квартире? Перепуганы, наверное. Осторожно по" стучав в дверь, он сказал:
   -  Ларчик,  Аглая  Семеновна,  это  я.  Миша.  Откройте,  налетчиков  уже
повязали.
   Из-за двери раздался плаксивый  голос:  -  Предатель,  тебя  подговорили,
чтобы уговорил меня отпереть, а потом ворвутся и  арестуют...  Сначала  маму
увели, теперь меня взять хотите. Ни в  чем  мы  не  виноваты,  чего  от  нас
хотите...
   Сбивчивые   фразы   сменились   бурными   рыданиями.   Каростин    совсем
встревожился, услышав про исчезновение будущей тещи.
   - Кто увел тетю Глашу, когда?
   - Сам знаешь... Днем позвонили  -  сказали,  что  из  НКВД,  даже  машину
прислали. А полчаса назад эти появились, тоже НКВД, арестовать  хотели...  И
телефон почему-то выключился...
   Зачистив  перочинным   ножом   изоляцию,   Михаил   соединил   проволочки
телефонного провода и продолжил убеждать Ларису открыть  дверь,  но  любимая
женщина упорно отказывалась поверить в его добрые  намерения.  В  разгар  их
бурной дискуссии на лестнице опять затопали и появилась сама Аглая Семеновна
в сопровождении пожилого полковника с малиновыми петлицами, указывавшими  на
его службу в наркомате внутренних дел. Когда вновь прибывших  ввели  в  курс
дела, профессорша решительно гаркнула: - Ларка, открывай. Никто тебя  сажать
не собирается.
   Звякнула дверная цепочка, и на площадку  выглянула  заплаканная  Ларочка.
Оставив  чекистов  разбираться  с  эсэсовскими  шпионами,  Аглая   Семеновна
затолкала  в  квартиру  дочку  и  предполагаемого  зятя,  после  чего   тоже
прослезилась и тихо проговорила: - Лара. Мишенька, у  нас  большое  счастье.
Рому освободили...
   И она поведала, как в областном  управлении  НКВД  ей  показали  судебное
постановление об отмене приговора в отношении гражданина  Недужко  Р.  Г.  в
связи  с  отсутствием  состава  преступления.  Затем  ей  дали   возможность
поговорить по телефону с мужем, который жил пока  на  какой-то  подмосковной
даче. Роман Григорьевич сказал, что здоровье у него  пошло  на  поправку,  и
велел переслать в Москву две папки с бумагами, которые  должны  храниться  в
нижнем ящике секретера.
   - А он что, не приедет? - удивилась Лариса.
   - Наверное, попозже. Пока у него там какие-то дела. И еще... Рома об этом
ничего не сказал, но, конечно, знает, что я от  него  отреклась...  -  Аглая
Семеновна  умолкла,  смахивая  слезинки.  -  Не  смогу  я   с   ним   сейчас
встречаться... Лара, бумаги в Первопрестольную ты повезешь.  Завтра  с  утра
побежим за билетами.
   - Вот вам билеты. - Жестом циркового фокусника  Михаил  продемонстрировал
две разноцветные  бумажки.  -  В  нашем  полном  распоряжении  купе  "люкс",
отправление через полтора часа, у дверей ждет лимузин.

   Состав отошел  от  перрона  с  почти  незаметным  опозданием.  Сразу  два
управления НКВД пытались  обеспечить  их  охраной,  но  Каростин  решительно
пресек эти поползновения, поскольку намеревался остаться  в  купе  вдвоем  с
любимой женщиной. Сошлись на соломоновом решении: Михаил  и  Лариса  едут  в
люксе, а чекисты - в соседних купе.
   Во время  легкого  ужина  он  красочно  пересказал  недавние  события  на
лестнице академического дома. Лариса  слушала,  ахая,  охая  и  хватаясь  за
сердце, а временами поддакивала: помню, мол, эти крики и  эти  выстрелы.  От
волнения ее внушительных размеров бюст колыхался так энергично  что  Михаил,
будучи не в состоянии  сдерживаться,  приступил  решительным  действиям.  По
обыкновению, Лариса сделала неприступно-недоумевающее лицо, начала говорить,
что не хочет и что заниматься такими  вещами  в  общественном  транспорте  -
просто неприлично. Когда она воззвала  моральному  кодексу  добропорядочного
комсомольца,  Михаил  ласково   поцеловал   красивую   дурочку   и   сказал,
посмеиваясь: - И не надоело тебе понапрасну воздух колыхать? Каждый  раз  на
этом самом месте начинаешь голову морочить хотя прекрасно  знаешь,  чем  все
кончится. Сколько же тебе повторять: я уже давно не  комсомолец  и  вдобавок
беспартийный... Так что кончай кочевряжиться, сама хочешь не меньше моего.
   Прыснув,  Лариса  бросилась  на  него  со  словами:  -  Ну  что  с  тобой
поделаешь...

   Они провели бурную ночь в покачивающейся под колесный перестук  койке,  а
затем продолжили  свои  в  высшей  степени  приятные  занятия  в  московской
коммуналке, где,  Каростин  занимал  две  комнаты.  Изредка  его  беспокоила
странная  нервозность  Ларисы,  но  потом  Михаил  решил,  что  она   просто
перенервничала и не пришла в себя после визита эсэсовских лазутчиков.
   А в действительности Ларису смущало совсем  другое:  Миша  ей  попрежнему
нравился, но в прошлый раз имел неосторожность  пригласить  Ларису  на  день
рождения старшей сестры  Анечки.  Там  Лариса  познакомилась  с  племянником
Михаила и своим ровесником. Нежнейшие ее  отношения  с  лейтенантом  морской
авиации развивались неожиданно стремительно, и безумно влюбленный парень уже
делал предложение руки  и  сердца.  Ларисе  очень  льстило,  что  из-за  нее
потеряли голову сразу двое шикарных кавалеров, но была бы  ужасно  потрясена
когда узнала, что про их  роман  известно  даже  первым  лицам  государства.
Однако она, к собственному счастью, ничего такого не ведала и была озабочена
лишь одним - что бы Стален ничего не узнал о ее связи с Мишей, а Миша - о ее
связи со Сталеном. До сих пор это неплохо удавалось.
   Около двух часов дня в дверь постучал  сосед  и  произнес  конспиративным
шепотом: - Михал Никанорыч, ты дома? К  телефону  тебя.  Телефон,  как  было
принято в те годы, висел на  стене  общего  коридора.  Из  трубки  прозвучал
знакомый интеллигентный голос: - Миша? Здравствуйте, Мишенька. Мне передали,
что вы привезли бумаги. Как бы их поскорее получить?
   - Здравствуйте, Роман Григорьевич, - засопел спросонок  Каростин.  -  Ой,
как хорошо, что вы позвонили! Рад вас видеть, то есть слышать... Мы все  так
за вас переживали. У меня ваши бумаги, и Лариса тоже здесь. Я бы сам  завез,
но меня зачем-то в наркомат отозвали прямо из командировки...  -  Он  только
сейчас вспомнил о вчерашней телеграмме.
   Профессор Недужко произнес недоуменно: - При чем тут наркомат? Это я  вас
вызвал. Сейчас за вами машину пришлют.

   Через час черный ГАЗ-А подкатил к огромному зданию,  внушавшему  страх  и
надежду всему Союзу и половине остального мира. Михаила и Ларису провели  по
лабиринту коридоров, и вскоре молодые люди оказались в кабинете, где  висели
на стенах портреты Ленина, Сталина,  Дзержинского  и  Берия.  У  окна,  дымя
папиросами,  оживленно  беседовали  Недужко  и  моложавый  майор   восточной
внешности.
   Увидев отца, Лара  снова  пустила  слезу  и  с  воплем:  "Папа!  Папочка!
Дорогой!" - бросилась к нему, чуть не сбив его с  ног.  Профессор  торопливо
чмокнул дочку, рассеянно  пожал  руку  Михаилу  и  вцепился  в  свои  папки.
Торопливо проглядев содержимое, он с облегчением сказал  майору:  -  Все  на
месте.
   Полтора года отсидки совершенно не отразились на  его  характере.  Романа
Григорьевича по-прежнему  волновали  только  собственные  идеи,  пролагавшие
тропинку в разгадке тайн Вселенной. Порой казалось,  что  спектры  излучения
двойных звезд для профессора Недужко важнее собственного здоровья или семьи,
а также всего остального, что не входит в круг его научных интересов.  Майор
сказал, улыбаясь: - Ступайте,  Роман  Григорьевич.  Поработайте  сегодня  на
даче, И с дочкой пообщаетесь, и в бумагах своих разберетесь.
   - Да-да, конечно... - Не отрывая взгляда  от  старых  записей,  профессор
направился к дверям и на ходу рассеянно  поинтересовался:  -  Ларка,  ты  не
забыла стенографию? У нас сегодня будет много дел...
   Когда  они  остались  вдвоем,  чекист  показал  Каростину   на   стул   и
представился: -  Моя  фамилия  Рунгулов,  зовут  -  Алан  Остаевич.  Недавно
назначен  начальником  отделения   в   Комиссию   по   специальным   научным
исследованиям. Так что теперь будем работать вместе.
   - Давно я не слышал об этой комиссии, - вырвалось у Михаила.
   - И не могли слышать. Комиссия ни  разу  не  заседала  с  марта  тридцать
первого. В октябре текущего года про нее снова  вспомнили,  нарком  приказал
восстановить аппарат. Я больше месяца разбирался с  архивами,  наткнулся  на
вашу фамилию. Вот решил побеседовать. Тем более профессор Недужко тоже очень
хорошо о вас отзывался...

   В середине двадцатых годов, когда НКВД  еще  был  безобидным  ведомством,
координирующим деятельность местных советов, в недрах ОГПУ родилась комиссия
под  председательством  самого  Железного  Феликса.  Новый  орган  занимался
загадками природы и перспективными научно-техническими разработками, включая
атомную энергию, ракетные снаряды, радиолокацию,  телепатию,  ясновидение  и
телевидение,   а   также   таинственные   радиопередачи,   доносящиеся    из
межпланетного пространства. Особое внимание  комиссия  Дзержинского  уделяла
странным светящимся телам, которые носились на разных высотах, нагло нарушая
все госграницы и законы природы.
   Михаил Каростин был в ту пору голодным студентом  Ленинградского  физтеха
и, чтобы поправить свои  финансовые  дела,  писал  авантюрную  фантастику  о
магах, космических пришельцах и монстрах, населяющих джунгли далеких планет.
Его опусы охотно печатали  популярные  журналы  "Мир  приключений",  "Вокруг
света" и "Борьба миров", а кое-что удалось даже издать отдельными  книжками,
хоть и в мягкой обложке.
   Сам Михаил  считал  лучшими  два  утопических  романа,  действие  которых
происходило в коммунистическом Советском Союзе третьей  четверти  двадцатого
века, когда жизнь  будет  насыщена  чудесами  техники  вроде  электрического
транспорта, телевизоров,  реактивных  самолетов,  холодильников  и  радиевых
пулеметов,  У   читателей   же   колоссальной   популярностью   пользовалась
восьмитомная эпопея  "Революция  в  эфире",  описывающая  завоевание  планет
Солнечной системы конно-механизированными корпусами социалистической  Земли.
Пользуясь идеологическими  послаблениями  эпохи  нэпа,  Каростин  изложил  в
анекдотической форме некоторые  эпизоды  недавно  закончившейся  Гражданской
войны. Стержень политической интрига составляла борьба видного революционера
товарища Чачи Хомасуридзе против ренегата и  предателя  Леона  Хрюцкого.  По
слухам,  такая  коллизия  пришлась  по  душе  прототипу  товарища  Чачи,   и
Генеральный секретарь велел  соответствующим  инстанциям  оградить  молодого
талантливого автора от злобных нападок левых уклонистов. Критики из РАППа  и
прочих гадючих гнезд окололитературной богемы пытались  покусывать  его,  но
издательства исправно, пусть и редко, печатали романы Каростина.
   Когда комиссия Дзержинского взялась за  проблему  выявления  инопланетных
визитеров, кого-то осенила счастливая идея  привлечь  к  работе  в  качестве
консультантов группу  писателей-фантастов.  Самым  компетентным  и  вдобавок
надежным в  политическом  отношении  оказался  автор  "Революции  в  эфире",
неоднократно изображавший вторжения космических агрессоров  и  неравную,  но
всегда  победоносную  войну  против  них.  Михаил  сотрудничал  с  комиссией
несколько  лет,  участвовал  в  проработке  нескольких   весьма   интересных
проектов. Потом началась суматоха пери пятилетки и коллективизации. Хрьюцкий
беспрерывно болел, и про комиссию незаметно забыли.
   За эти годы Михаил успел окончить институт, начал заниматься телевидением
и  радиолокацией,  стал  заведующим  отделом  в  СКБ-42,  а  совсем  недавно
подготовил к защите кандидатскую диссертацию.

   - Я просмотрел ваши отчеты, нашел много любопытных соображений, - говорил
Рунгулов. - Теперь нам предстоит от абстрактных теорий перейти к конкретным.
Уточняю  задание:  на  Землю  проникли  лазутчики  иноземной  державы.   Нам
предписано называть их словом "гонт"...
   - В двадцать шестом  году  я  уже  работал  над  этим  -  перебил  майора
Каростин. - Нам дали вводную: дескать где-то среди сибирской тайги  живут  в
секретном укрытии шесть гонгов - человекообразных существ с  тремя  глазами.
Мы еще называли их базу Тунгусским бункером.
   Рунгулов прищурился и, повысив голос, сурово проговорил:  -  Повторяю,  я
ознакомился со всеми материалам старой комиссии. Читал  и  ваши  планы,  как
отыскать  Тунгусский  бункер.  Но  сейчас  открылись  новые  обстоятельства.
Руководство спустило нам данные о том, что около двух  лет  назад  на  Землю
прилетел  аппарат,  на  котором  находились  такие  вот,  как  вы  говорите,
существа...
   С этими  словами  майор  показал  фотографию  черепа  с  острова  Феникс.
Каростин спокойно напомнил, что давно знаком с профессором Недужко, а потому
в курсе и находок Карла Рейнмута, и гипотезы  самого  Романа  Григор  насчет
экспедиции, прилетевшей на астероиде Гермес. - Тем лучше, - кивнул  Алан.  -
Тогда вам будет легче уяснить оперативную обстановку. По Земле ходят чужаки.
Они сильно отличаются от людей, поэтому должны  маскироваться.  Вы  поможете
нам разработать план выявления, этих существ.
   - Полагаете, проблема стоит так остро?
   - Если не ошибаюсь