ероногим другом?
     - Кое-что он может сделать. Там, где ничего не поймет ваш крокодил, там
во всем разберется Шарик. Ведь у него, кроме  глаз, есть еще и  великолепный
нюх, чутье.  Он сразу,  по  запаху, определит, есть  ли  люди  вдоль  нашего
движения или нет. А определив, лаем даст об этом  знать.  Ведь  крокодилы-то
лаять не умеют.
     - Резонно, - согласился Ану. - Вы можете отдать ему распоряжение?
     - Да, если вы дадите мне ваш блок с усилителем биотоков.
     Ану  пожал  плечами, перевалился  на  сиденье  и,  покопавшись в  своей
поклаже, передал Юрию блок, показав, как с ним обращаться.
     Юра  напряг  все  свои  мыслительные  способности,  отчего  у  него  на
вспотевшем лбу прорезались  глубокие морщинки. Он стал думать, глядя прямо в
глаза Шарику, безмятежно помахивающему обрубком хвоста.
     Шарик доверчиво улыбнулся,  хотя в  глазах у  него  мелькало  виноватое
выражение -  он  не забыл,  как не то что  бежал, а прямо-таки улепетывал от
анаконды.
     По его  улыбке стало понятно, что мыслительные способности Юрия пока не
действуют. Наверно, не хватало биотоков. И  это очень смущало, тем более что
Юрий думал  не на обыкновенном русском  языке, который, как известно.  Шарик
понимал не очень хорошо, а на языке голубых людей.
     - Не получается? - насмешливо спросил Ану.
     - Да... Что-то не так.
     - Ах, молодой человек, молодой человек, вы еще собираетесь командовать!
Ведь все нужно проверять и проверять. А вы не проверили.
     - Чего я не проверил? - удивился Юрий.
     - Не  проверили, включен  ли блок в систему питания.  Ведь  в  нем  нет
энергии.
     Юра густо покраснел: промах был слишком уж наглядным.
     - Вот и нам, на планете Саумпертон,  казалось, что все на  свете  будет
делаться  само  по  себе.  Нет, уважаемые. И в  будущем,  при  более высокой
цивилизации,  человеку  необходимо быть внимательным, уметь проверять решать
сложные задачи. А мы... Да и вы..
     Он говорил еще много и долго, но блок систему питания все-таки включил.
Юрий н мог  слушать  его рассуждения, потому что он опять напрягал  все свои
мыслительные  способности,  стараясь мобилизовать побольше биотоков.  А Вася
следил за товарищем, волновался и поэтому тоже не слушал Ану.
     Случилось почти  чудо.  Почти, потому  что настоящее чудо бывает тогда,
когда человек  не  ожидает невероятного,  а оно случается. А  тут Юрий  ждал
невероятного, и оно свершилось.
     Едва он начал  думать  на языке голубых людей,  как  уши  Шарика встали
торчком и весь он  напружинился,  а глаза  сверкнули умно и внимательно. Юра
растолковал  своему  верному другу боевую задачу,  и  тот в  знак согласия и
понимания  кивал своей косматой  головой. Наконец, вытирая пот, стараясь уже
не  напрягать мыслительных  способностей,  Юрий  спросил Шарика, все ли  ему
понятно. Верный друг коротко кивнул, подскочил и лизнул Юрия в нос.
     - Ну вот, теперь остановка за вашим крокодилом.
     - За этим дело не станет, - лениво ответил Ану и протянул руку к блоку.
     Но  Шарик опередил  его.  Он выскользнул из машины  и  бросился к  тому
самому крокодилу, который спас его от анаконды. Встав перед его страшной, но
невозмутимой мордой, он  уставился  в сонные,  поблескивающие недобрым  алым
светом крохотные  крокодильи глаза. Так они стояли  друг перед другом, и что
происходило между ними, никто понять не мог.
     Но когда  оба вдруг повернулись и пошли к воде, всем стало понятно, что
крокодил и собака договорились  между  собой на  каком-то особом,  только им
понятном  и  доступном  языке. И  вот что удивительно - ведь ни у того, ни у
другого  не было ни блока усиления биотоков, ни общего языка.  Крокодил ведь
попросту не  мог  знать  ни русского, ни тем  более языка  голубых  людей, и
все-таки он понял Шарика.
     Ану пожал плечами.
     - Вот этого,  честно  скажу,  я не ожидал, Выходит, у  них тоже имеется
какая-то  своя,  особая система  обмена мнениями и информацией.  Чрезвычайно
интересно! Я с этим не сталкивался и даже не предполагал такого.
     -  Рассуждая  логически...  -  начал  было  Вася,  но,  безмерно гордый
успехами Шарика, Юра перебил его:
     -  Век  живи,  век  учись... Ану  подозрительно  покосился  на  него  и
осторожно осведомился:
     - А продолжения у этого изречения нет? Что-то вы остановились как будто
на полуслове.
     - Нет. Пока что продолжения нет, но, может быть, придумают...
     Ему тоже стало не по себе - откуда Ану узнал, что у этой пословицы есть
не слишком ум.  ное, но зато злое продолжение?  Может был., Ану умеет читать
мысли даже без применен усилителя биотоков?
     Крокодил медленно сполз в темные  воды реки.  Шарик,смело вспрыгнул ему
на спину  устроился  на крокодильей  шее. Над водой то  чала  только верхняя
часть  страшной, рубчатой морды с двумя парами  дырочек. В  одной  пробегали
зоркие злые  глаза, а вторая тихонько  посапывала,  вдыхая  и выдыхая густой
парн воздух.  Необыкновенная  команда отчалила топких берегов, и  со стороны
казалось, что а:
     куратно поджавший  хвост Шарик несется по  воде  без всякой посторонней
помощи.
     Ану  проводил  их  взглядом,  задумался,  вздохнул,  а  потом  радостно
улыбнулся и достал еще один  снятый им со своей машины блок, подключил его и
настроил. Вспыхнул странно розовый, слегка пульсирующий экран.
     Ребята искоса наблюдали за Ану. Он то настраивал свой прибор и довольно
улыбался, то сердился  и хмурился. Видно, у  него получалось что-то не  так,
как он бы того желал.
     - Может быть, помочь? - спросил Юрий.
     - В данном случае помощь не требуется. Просто я ставлю опыт.
     Ставить  опыт в  такое напряженное время казалось странным. Юрий только
пожал плечами.  В минуту  смертельной опасности -ведь  как-никак,  а отзвуки
схваток неизвестных парашютистов  с  воинством Ану: крокоди.  лами, змеями и
обезьянами, все еще  докатывались до берега реки - человек может  вести себя
по-всякому. Но ставить опыт... Такого, кажется, еще не бывало.
     Ану, задумчиво помолчав, произнес:
     -  Мне  кажется,  мы  не  сможем  увидеть  то,  что  видит  сейчас  ваш
четвероногий друг.
     Конечно, если бы  ребята не повидали на своем веку такого, что не видел
еще никто на свете, они  могли бы удивиться или даже не поверить Ану. Но они
видели слишком многое, и поэтому Вася довольно равнодушно спросил:
     - Что этому мешает?
     - Я  не  замерил длину  волны  биотоков  Шарика, - скромно сказал  Ану,
продолжая крутить рукоятки. - Вот теперь и мучаюсь.
     - А вы думаете, что Шарик сможет мысленно рассказать нам, что он видит?
- спросил Вася, придвигаясь к прибору.
     - Нет,  этого я не думаю. Хоть  ваша  собака и обучалась языку  голубых
людей,  это, так сказать, исключение из правил. А правило гласит  - животное
не  способно  мыслить   с  помощью  слов  или  понятий,  оно  мыслит  только
конкретными картинами.
     - Что-то не совсем понятно.
     - А вы как-нибудь на досуге последите за  собой. Тогда окажется, что вы
думаете словами,  понятиями. Если вам, например, хочется  выпить воды, то вы
не  представляете себе картину льющейся или  стоящей воды, а мысленно как бы
произносите слово "вода". Если вам хочется есть, то в вашем  мозгу возникает
не картина обеда  во  всех подробностях, а  именно слово, понятие "обед". Вы
потом  мо-даете его уточнить.  Например, заставить себя представить, что  на
обед вы получите суп и  котлеты или жаркое. Но даже  представляя себе  обед,
даже рисуя его в мыслях, вы как бы опишете этот самый обед  словами. А вот у
животных дело обстоит не так. Они видят сразу целую картину - ведь у них нет
языка, как у людей.
     - Ну и как же можно увидеть то, что видит животное?
     -   Довольно  просто.   Когда  зрительные  нервы  передают  изображение
окружающей картины в мозг, возбуждаются определенные клетки мозга. А раз они
возбуждаются,   то,  значит,  обязательно  выделяют  энергию.  Эта  энергия,
конечно,  ничтожна, но ведь  и  прибор  необыкновенно чувствителен. Он может
уловить,  а  потом  и усилить как раз ничтожнейшие порции  энергии, в данном
случае биотоков.  Но  тут есть  еще  одна  трудность - каждое животное имеет
свою, только одному ему присущую длину волн биотоков. Если поймать эту волну
и  усилить  биотоки,  то  можно  увидеть,  что  видит  животное.  Я пробовал
настраиваться на обезьян, но получалось... неважно.
     - Но ведь обезьяны более умные животные, чем, например, собаки.
     - Это еще неизвестно. По моим наблюдениям, у обезьян уже есть не только
система отражения картины окружающего, но и отвлеченные понятия. Они как  бы
отошли от обыкновенных  животных, но до человека им, конечно,  далеко. А вот
ваша собака  как  раз подходит  для такого опыта -  она и мыслит  картинами,
отражениями, и не имеет конкретных слов, понятий...
     - А язык голубых людей? - перебил Вася.
     -  Так это  ж  не  ее  язык.  Когда  она старается  понять  то, что  вы
вдалбливаете ей  на этом языке, в ее мозгу идет как бы переводческая работа.
Она переводит слова и понятия,  высказанные вами, в картины, образы. Это все
равно что вы начали бы сейчас говорить... ну, например, на английском языке.
Он не  ваш  родной язык,  и вы не умеете  думать на нем. Поэтому  вы вначале
составите нужную фразу на своем родном языке, а  потом, в  мозгу, переведете
ее на английский и произнесете вслух. Ведь вы поступаете именно так?
     - Точно!
     -  Ну вот так  примерно  поступает  и  Шарик.  И  если  бы мне  удалось
настроиться...

     На этот раз ему  удалось.  На  экране  мелькнуло  еще  неясное,  словно
размытое  изображение  медленно  проплывающего леса,  перевитого  лианами  и
невероятной красоты цветами. Потом изображение  исчезло,  а  через некоторое
время  появилось  вновь.  Оно   перемежалось  то   гладью  реки,   то  видом
противоположного  берега.  Ану  осторожно  покручивал  рукоятку. Изображение
становилось то  совсем резким и полным, то  временами  пропадало или совсем,
или только частично.
     - Ничего не понимаю!.. Блок не в порядке, что ли! - сердился Ану.
     Молчавший  Юрий думал  о  Шарике  и  в  то  же время  присматривался  к
действиям вождя пле-тдени и  вдруг как-то сразу, словно при вспышке, заметил
интересную особенность - изображение на экране блока  пропадало не сразу,  а
постепенно  и  не  полностью, а как бы смазывалось,  затушевывалось. И Юрий,
представив, как ведет  себя Шарик на спине крокодила у берега  незнакомой  и
враждебной реки, понял, что с ним происходит.
     - Все правильно, - сказал Юрий. - Шарик сейчас принюхивается.
     - То есть как это принюхивается? - не понял Ану.
     - Понимаете, у собаки есть ведь не  только зрение. Она пользуется еще и
слухом и обонянием. Так вот, когда она принюхивается или прислушивается, она
наверняка переключает какие-то участки  головного мозга,  которые  принимают
сигналы от этих органов. Может быть, они тоже излучают  биотоки, но я боюсь,
что вы не изобрели  блока, который  мог бы переводить запахи и звуки на язык
изображения.
     Ану согласился с Юрием:
     - Ладно.  Будем следить только за тем, что он видит. - И уж  потом  Ану
смутился: - Выходит, я совсем забыл и биологию, - и горько вздохнул. - Что ж
делать... Если не  пользоваться  знаниями,  если  постоянно не  учиться, они
обязательно пропадают. Нас этому учили в школе, но я забыл и это...
     Ану  отвернулся и долго молча  смотрел  на экран, что-то припоминая,  и
осторожно  работал  рукоятками. Вскоре  все  пошло  на лад.  Шарик  плыл  на
крокодиле, а  люди  в  вездеходе  видели  все  то, что  видел он. А он видел
многое: и берега, и тропы, по которым можно пройти, и болота,  которые нужно
обойти. И все это учитывалось и запоминалось.
     Потом  крокодил  пристал  к  берегу,  и  Шарик   долго  принюхивался  и
прислушивался  к  окружающему,  потому   что  изображение  на  экране  часто
пропадало. Наконец он двинулся в глубь джунглей. Теперь на экране были видны
только  корни и  стволы. Толстые,  тонкие  и необъятные.  Они переплетались,
росли друг на друге, и все-таки  Шарик пробирался сквозь  эту путаницу, а за
ним, ковыляя на  своих  слегка вывернутых лапах,  двигался крокодил, и  всем
было  видно,  что он каким-то таинственным образом отлично  понимал,  что от
него хочет собака.
     В одном месте  изображение на экране стало особенно ярким  и четким. Но
оно было таким страшным, что даже смотреть на  экран не хотелось. Но в то же
время смотреть приходилось.
     На  розоватом  квадратике  они  видели  большого  и,  видимо,  сильного
человека  в  незнакомой грязно-пятнистой одежде, который отчаянно боролся  с
огромной змеей. На голове у человека еще держался лихо заломленный берет.
     Человек этот извивался, стараясь избавиться  от змеи,  которая легко  и
даже как  будто изящно покачивала своей страшной головой над его  беретом, а
сама все сильнее и сильнее  сжимала тугие, лоснящиеся кольца своего могучего
тела.  В какое-то мгновение  сил у человека не  хватило,  и он сдался.  Змея
неуловимо  быстро  расправила  кольца,  бросила  свою жертву  и  заструилась
куда-то  дальше, между корней и лиан,  то сливаясь  с ними,  то,  освещенная
косым лучом солнца, словно  вспыхивала, красуясь  своей  страшной, пробивной
силой.
     -  Теперь мне  понятно, что произошло, - сказал Ану.  -  На них вначале
напали  мелкие ядовитые змеи,  и  они разбежались.  Теперь их  в лесу  ловят
анаконды. Да-а... Я им не завидую. Никак не завидую...
     - Послушайте!  -  вдруг опять словно  осенило Юрия. -  А почему  мы  не
используем радио? Биотоки используем, а самое обыкновенное радио забыли!
     -  При чем здесь  радио?  -  удивился Вася. -  Тебе  что,  концерта  не
хватает?
     -  Чудак, это же солдаты!  И у  них  обязательно  есть командиры. А все
командиры обязательно поддерживают связь со своими начальниками, доносят им,
как идет бой или там сражение... И если мы подслушаем...
     - Правильно, парень! Абсолютно правильно! Просто удивительно, как мы не
додумались до такой простейшей вещи. Сейчас же включаем!
     - Опыта военного у нас нет - вот что, - почему-то печально сказал Вася,
словно всю свою жизнь мечтал повоевать.
     - Ну, мне такого опыта, - кивнув на экран, презрительно скривился Юрий,
- век бы не иметь. А вот следить за ними нужно.
     Ану  уже  включил  приемник и стал  настраивать его на ближние воинские
коротковолновые рации. Обнаружить их не составляло особого  труда.  Потом их
подключили  к  лингвистическим  блокам-переводчикам,  и чужие  голоса  стали
понятными.  А  послушав переговоры парашютистов  со своими начальниками,  он
понял, что парашютисты не только потерпели поражение  от воинства  Ану, но и
пострадали от  огня своих  же солдат - те палили во  все  стороны, преследуя
невидимого, но опасного врага.
     Сейчас  командиры  собирали  остатки  своих  растерявшихся  в  джунглях
подразделений и требовали подкреплений и, главное, вертолетов.
     -  Вот это  уже хуже, на вертолете нас  могут заметить. Нужно  начинать
отступление, - сказал Юрий.

     4

     И  они  двинулись в путь.  Женщины  и  дети  разместились  в  огромных,
выдолбленных  из дерева пирогах, а взрослые и подростки пошли вдоль реки, то
обгоняя их, то отставая, чтобы в случае нужды помочь им.
     Отступление  проходило спокойно еще и  потому, что  впереди  все  время
находился Шарик и крокодил, благодаря которым экипаж везде-плава знал о том,
что творилось в джунглях.
     Но чем дальше отходила колонна, тем  тревожней  становилось Юрию. Зона,
где разведка была действительно необходима, уже, в сущности, кончилась.
     - Как Шарику дать знать, чтобы он возвращался? - спросил Юрий у Ану.
     - Ты думаешь, уже время?
     - Конечно... Дело к вечеру, он может заблудиться.
     - Ну, этого не случится -  ведь с ним  крокодил.  Но  вы  в  самом деле
хотите его взять в машину?
     - Ну а как же! - искренне воскликнул Юра. - Неужели мы его бросим?
     Над рекой опять прокатился слитный гул моторов.
     Индейские пироги  прижались к самому  берегу, под  кроны свисающих  над
водой деревьев, а вездеплав юркнул в ближайшую протоку и затаился - над ними
шли  тяжелые  военные вертолеты.  В  лучах заходящего солнца ослепительно  и
сурово сверкали лопасти  винтов.  Летели они  сравнительно низко,  и взбитый
этими винтами ветер поднял на реке легкую рябь.
     Глядя  на  эту  рябь,  все  заметили,  что  вода  в  этой протоке  была
значительно чище, чем там, где находилась деревня и куда полетели вертолеты.
     Когда вездеплав осторожно  вышел из протоки, послышался заливистый  лай
Шарика.  Он стоял  на противоположном  берегу и звонко,  радостно  лаял, как
будто  докладывал, что задание  им выполнено и  он  готов вернуться в состав
экипажа. В воду медленно и как будто опасливо спускался крокодил.  Шарик уже
привычно вскочил к нему на спину, и они двинулись к вездеплаву.
     Юрию  не  терпелось  поскорее встретиться со своим другом, и он  тронул
машину с места.
     -  Не стоит,  доплывут  и так,  - заворчал было  Ану, но  Юрий все-таки
поступил по-своему.
     Почти на самой середине протоки  крокодил вдруг неестественно дернулся,
так, что Шарик едва-едва удержался на его  шее. Что-то в поведении крокодила
испугало Юрия. Он резко прибавил ход и стрелой помчался навстречу.
     Он  успел  вовремя. Крокодил стал дергаться  и колотить  по  воде своим
грозным  хвостом. А Шарик, как акробат,  еле удерживался от  того,  чтобы не
свалиться в воду.
     Когда  вездеплав  подошел  к  ним, крокодил бросился  к  машине  как  к
спасательному кругу. И тут все  поняли, что произошло.  Едва он взобрался на
крышу  вездеплава,  как   она  покрылась  кровью,  а  машину  окружила  стая
кругленьких, как кубышки,  крепеньких, серебристо-красных рыб,  с огромными,
усеянными острыми зубами пастями. Именно эти зубы и оставили свои насечки на
хвосте, на брюхе и даже лапах крокодила.
     - Это страшная рыба пиррайя, - сказал  Ану.  - И наше  счастье, что  мы
успели помочь Шарику,  а то и  от  крокодила,  и от  него  не осталось бы  и
костей.
     - Но откуда они тут взялись?
     - Видишь,  здесь впадает чистая, незаиленная река, а пиррайя  водится в
чистой воде, там, где хорошая видимость.  Кто-то из стаи заметил крокодила и
бросился за добычей - эта рыбка нападает на все живое.
     -  Ну, сейчас  не до этой  милой рыбки! - буркнул Вася и  стал отрывать
подол рубашки.
     - Ты что? - округлил глаза Юрий. - Тебе плохо?
     - Мне-то ничего... себе... А ты подумал,  что крокодилу плохо? Видишь -
он истекает кровью?
     Юрий посмотрел на крокодила и вдруг вспомнил: где-то в машине он  видел
аптечку. Он направился вниз, но его остановил Ану:
     - Послушайте, ребята, неужели вы собираетесь лечить крокодила?
     - Но он же ранен,- ответил Вася.
     - Может быть, вы еще захотите взять и его с собой?
     - А как же иначе? Ведь он ваш друг.
     - Но у нас мало места!
     - Ничего, найдем... наверное. Ану смотрел на ребят с недоумением и даже
не пытался их понять.
     - Ох и трудно с ним будет, - тоскливо протянул Юрий.
     - С кем? - не сразу понял его Вася.
     - С человеком, который ничего не хочет понять, -  сказал Юрий  и  начал
копаться   в  шкафчике,  отыскивая   бинт,  чтобы   помочь  Васе  перевязать
кровоточащий хвост крокодила.
     -  Подождите, я  сам, - сказал  Ану.  Он  вышел  на  крышу  вездеплава,
удивленно, как будто в первый раз, осмотрел крокодила,  вернулся и достал из
своего  багажа какой-то  флакончик. Потом снова  подошел  к  пострадавшему и
небрежно носком своих мокасин ткнул его в бок. Крокодил покорно перевернулся
на спину. Ану  открыл флакончик и стал капать бурой, сильно и резко пахнущей
жидкостью на сочащиеся кровью раны крокодила. Тот вздрагивал  и дергался, но
терпел.

     Солнце  уже садилось  за  кроны деревьев, взметнувшихся над  бескрайним
вечнозеленым разливом джунглей,  как  гористые островки,  река  меня