есовался
сокровищами.
     Однако  Васю  все  время  не покидали мысли  о своем  доме,  о  матери,
похожей,  понятно, и на Женькину мать, как похожи, наверно, все матери  друг
на друга.
     Впервые  за свою жизнь  Вася  решил  сознательно соблазнить  и обмануть
младшего  товарища, да еще  пионера.  Конечно,  он  понимал,  что  поступает
нехорошо, нечестно, но ничего не мог  поделать с  собой.  Ему очень хотелось
увидеть  родителей.  Поэтому,  пряча виноватые серые глаза, стараясь  скрыть
выступивший румянец, Вася как можно спокойнее предложил:
     -- Вот если бы посмотреть твою "профессорскую машину", мы бы с тобой из
этих деталей сделали такую модель! Сама бы дома строила!
     -- А можно сделать? -- восхищенно  понижая голос  и заглядывая в  глаза
Васе, спросил Женька.
     -- Не  знаю...  --  коварно  остановился  на  полпути  Вася.  --  Нужно
посмотреть.
     -- А ты знаешь что... знаешь... Давай пойдем и посмотрим.
     -- Так тебя ж мать не пустит! -- почти презрительно сказал Вася.
     -- Ну и что? Ну и что?.. А мы пойдем и посмотрим.  Она, знаешь, куда-то
по хозяйству ушла. Пока она вернется, мы уже дома будем.
     -- Неудобно, понимаешь... Скажут, что я тебя сманил.
     -- Вот еще! Я что -- маленький? Пойдем. Честное слово, это недалеко.
     Вася дал Женьке уговорить себя, и они  тихонько  выскользнули за дверь.
Женька потянул Васю к ближайшей стройке, но Вася сразу стал неумолимым:
     -- Мне нужно найти Ленскую улицу.
     -- Да зачем тебе Ленская? Она ж далеко.
     --  Нужно.  Я  жил  на  Ленской,  понял? В доме  двадцать  один.  Такой
деревянненький домик.
     -- Да на что тебе деревянненький?
     -- Нужно-и все. Веди!
     Женька   покорился.  Они  быстро  миновали  несколько  улиц.  Вася  так
волновался, что даже не замечал, что встречные посматривают на его необычный
костюм  с некоторым интересом.  Но  ни  один из них не остановился,  не стал
удивляться  вслух,  а тем более смеяться. Ну, идет человек в зимнем,  да еще
старомодном костюме, -- значит, ему так нравится. Пусть себе идет.
     На Ленской, такой знакомой  в  прошлом, такой родной, Вася не увидел ни
одного старого дома. Улица  неузнаваемо изменилась. Все было новое,  и везде
строились новые дома. Он даже растерялся.  Старой улицы не было, не  было  и
его  дома.  Вася подумал  вначале,  что Женька,  по своей  легкомысленности,
привел его на другую улицу. Но вдруг он увидел старую знакомую: почти черную
внизу и все еще нежно-белую вверху раскидистую  березу. На  всей улице  была
только одна такая красивая, такая раскидистая и старая береза. И она  стояла
как раз против Васиного дома. Ошибиться Вася  не мог. Правда, береза немного
постарела, но почти не изменилась,  стала только еще толще и раскидистей. Ее
крохотные   нежно-зеленые   листочки   беспрерывно  вздрагивали   --   рядом
проносились самосвалы и грузовики, а чуть  подальше, на том самом месте, где
стоял когда-то Васин дом, суетились грейдеры и экскаваторы. В шум их моторов
смело вплеталась звонкая птичья песня.
     Пел скворец. Пел самозабвенно, запрокинув черную,  будто отлакированную
голову  назад и  прикрыв глаза. Пел весело, словно зараженный общим весельем
труда.
     И только один человек не радовался и не веселился. Он думал  о том, что
скворечню,  на крыше которой пел  скворец, мастерил  он  вместе  с отцом. Он
вспомнил, как  он лазил на дерево, чтобы привязать птичий домик, и как  мама
кричала снизу:
     "Слазь! Сейчас же слазь! Упадешь!"
     И как отец, задрав голову, добродушно посмеивался:
     "Здоровый парень -- не сорвется. Я в его годы на мачты лазил".
     Это было в "День  птицы", и скворечню ставили  не для  скворцов,  а для
синичек, потому что скворцов в Васино время в этих местах не бывало.
     И вот прошли  годы. По-прежнему стоит на своем месте раскидистая береза
с маленьким  деревянным  скворечником на вершине, и в нем  уже живут веселые
голосистые  скворцы, а  человек, который  делал этот птичий домик, теперь не
имеет ни дома,  ни  родных. Да...  Если  бы  рядом  не стоял Женька, который
наверняка бы  осведомился  насчет  больного зуба, впору  было  зареветь.  Но
делать нечего. Приходилось быть стойким и мужественным. В конце концов, люди
переносили  и не такие трудности.  А  тут просто вместо старого  дома строят
новый. Это ведь даже хорошо.
     Пока Вася смотрел на  скворечник, пока он думал о своей  судьбе, Женька
уже успел обежать стройку, вернулся и теребил Васю за рукав:
     -- Идем! Понимаешь  ты, там такой дядька отличный есть -- все объяснит.
Идем!
     Вася  нехотя  пошел  за  Женькой.  Едва  они  свернули за огораживающий
строительную площадку заборчик, Вася увидел, огромную, очень высокую  машину
с гибким  хоботом.  Над ней возвышался подъемный  кран. Вот он взял  прямо с
автомашины оконный переплет с подоконником, задвижками и стеклом, поднял его
и осторожно  установил на нежно-розовую  стену.  Двое рабочих  помогли крану
поставить переплет на место.
     К  мальчикам   подошел  высокий  загорелый  человек  в  комбинезоне  со
множеством кармашков и застежек и спросил:
     -- Учиться пришли? Хорошее дело! А где же ваш учитель?
     -- Мы одни, -- замирая, ответил Женька.
     -- Это хуже. Как бы не попали под кран...
     -- Да  нет,  дяденька! Мы  тихонько. Мальчик  вот приехал...  издалека,
никогда не видел такой машины.
     Загорелый человек с интересом осмотрел Васю, его  необыкновенную одежду
и переспросил:
     -- Издалека, говоришь, приехал? Даже в телевизор не видал такой машины?
     На  первый вопрос Вася тактично не ответил, а отвечая на второй, сказал
честно:
     -- Никогда не видел. Ни в телевизоре, ни так.
     -- Да,  брат, далековато, видно, живете.  Ну  ладно, поможем. Раз такое
дело, возьмусь за работу экскурсовода.
     В это время подъемный кран поднимал второй оконный  переплет, третий...
десятый  и  наконец начал  устанавливать  двери,  тоже совсем готовые  --  с
ручками, электрическими звонками и  почтовыми  ящиками. Рабочие  в это время
подвели железные  стены  и закрепили  их  болтами. Дом сразу  вырос на целый
этаж.
     -- Заметили, что сделано? -- спросил прораб. -- Теперь смотрите дальше.
     В  огромной  машине  что-то  зашуршало,  загудело,  и  длинные   хоботы
опустились  над   металлической  стеной,  в  которую  одновременно  уперлись
небольшие, мелко дрожащие брусья с резиновыми набалдашниками-вибраторами. Из
хоботов полилась пенистая огненная масса. Брусья задрожали еще сильней.
     -- Видел, как вибраторы работают! -- сказал восхищенно Женька.
     Через  минуту хоботы и  брусья  присосались  к  другой  стене,  и опять
полилась огненная жидкость.
     --  Что же это такое? -- немножко испугался Вася. Раскаленный поток был
слишком необычен.
     --  А  вот  это  они   стены   делают,   --  пояснил,  блестя  глазами,
раскрасневшийся  Женька. --Туда воздух нагоняют, и они  становятся такими...
пузырчатыми.
     -- Куда нагоняют воздух? Кто становится пузырчатым?
     -- Ну, Вася, какой ты непонятливый! Это стены, значит.  А воздух  в них
нагоняют...
     -- Ничего не понимаю, -- честно признался Вася.
     -- И не мудрено, -- вмешался  инженер. -- Тебе, парень, -- обратился он
к Женьке, --  нужно как следует  заняться  русским  языком. Даже  рассказать
толком ничего не умеешь.
     -- А чего ж тут такого? -- удивился Женька. -- Воздух же нагоняют туда?
Нагоняют.
     --  Послушай-ка  лучше  меня, Вася,  -- начал рассказывать  инженер. --
Давным-давно, кажется еще в 1950 году, в одной из  лабораторий было получено
удивительное  стекло  --  оно  не  тонуло  в воде, не разбивалось  от ударов
молотка.  Это  было пеностекло.  Делали его  так. В расплавленную стеклянную
массу вводили  газ.  Стекло  застывало  не сплошным  куском,  а  мельчайшими
порами,  клеточками,  как губка. В порах был заключен воздух, газ, и  стекло
поэтому  не  тонуло.  Если  его  ударяли  молотком,  то  разбивалось  только
несколько  клеточек,  а  весь  кусок  оставался  целым.   Кирпич  из  такого
пеностекла  очень  удобен:  он  легок,  хорошо  сохраняет  тепло,  почти  не
пропускает  звук, его  можно  окрасить  в  любой цвет.  Из таких  стеклянных
кирпичей уже пробовали строить  дома. Но тогда пеностекло было очень дорого.
Так вот... А в наше время для строительства зданий применили почти  такой же
метод --  атомная машина плавит минеральную  массу, отделяет от нее полезные
примеси  и  окрашивает  в  нужный  цвет.  Когда  масса  готова,  специальный
вентилятор насыщает ее  воздухом и гонит по  трубе-хоботу к  месту  заливки.
Масса  выливается в  нужное место и  застывает,  как пеностекло. Не нужно ни
каменщика, ни цемента -- стены домов сразу же льются из минеральной массы. А
чтобы  она  застывала ровно, плотно, ее  встряхивают,  уплотняют.  Пока  что
лучшего  строительного  материала  у  нас  не  придумано.  Но  тут  еще одно
затруднение: дома-то бывают разные. Один -- с маленькими окнами, другой -- с
большими,  третий -- с  какими-нибудь  особыми  выступами.  В  помощь машине
существуют   специальные   заводы.  Раньше   они  были  железобетонными  или
домостроительными, теперь они  несколько переоборудованы, но занимаются  тем
же делом,  что и прежде, -- изготавливают части домов: окна, двери, потолки,
полы и т.  д. Что тебе нужно, то  они и  изготовят. Привезут такие детали на
строительную  площадку, установят, как это ты только что видел, а промежутки
между ними, то  есть стены, зальют пеномассой. Потом покроют  крышей,  и дом
готов.
     Пока  инженер рассказывал, машина  уже  повернула за угол дома -- целая
стена была готова. Ребята пошли вслед за машиной, но инженер остановил их:
     -- Посмотрите, что будет дальше.
     На  только  что  залитую  стену   кран  уже  подал  сложное  соединение
резервуаров, решеток и труб.
     --  Это  устанавливают  систему  искусственного  домашнего  климата, --
сказал  инженер.  --  Она  будет регулировать  в этом  этаже  температуру  и
влажность воздуха.  А когда будут готовы другие стены, на них положат балки,
укрепят  пол и  потолок  и  начнут  возводить  следующий этаж.  Неделя  -- и
трехэтажный  дом будет  выстроен без каменщиков, плотников и штукатуров. Вот
так, брат, и строят теперь!
     -- Сколько же  нужно учиться,  чтобы управлять такой  машиной? -- вслух
подумал Вася.
     -- Ну,  теперь только покрасят внутри -- и все в порядке! -- восхищенно
сказал Женька.
     -- Нет,  брат,  теперь в домах ничего не красят. На  внутреннюю отделку
идут или  пластмассы, или  чаще  всего  специально  обработанное под высоким
давлением  дерево.  Благодаря  такой  обработке  дерево  становится  намного
крепче,  почти  как  металл,  не  горит  и  окрашивается в  любые  цвета  --
оранжевый,  красный, какой  угодно.  С нашим замечательным  деревом,  только
специально обработанным, никакие другие отделочные материалы не сравнишь!
     Женька хотел задать еще один вопрос, но вдруг съежился, схватил Васю за
рукав и торопливо стал благодарить  инженера.  Тот несколько  удивился такой
поспешности, но задерживать ребят не стал.
     А Женька прошептал:
     -- Ленка нас ищет. Бежим!
     Но  убежать  им  не  удалось. Лена подошла к  ним и сейчас же напала на
Женьку, но тот стал оправдываться давно известным способом:
     -- А я что? Ничего...
     -- Сбежали  из дому без спросу, ребятки? -- улыбаясь, спросил прораб.--
А  мне говорили, что  вот он приехал издалека  и никогда  не  видел  атомной
домостроительной машины.
     -- Ой, нет, нет! Это правда, правда! -- торопливо вмешалась Лена. -- Он
действительно никогда не видел. Просто у нас обед остывает...
     -- А-а, ну  тогда все в порядке. Спешите скорей домой. Он  усмехнулся и
пожал  ребятам   руки.  Вася   тоже  невесело  усмехнулся.   Женьке  это  не
понравилось, и он ехидно спросил:
     -- Опять зуб болит?
     -- Женька! -- крикнула Лена и топнула ногой. -- Перестань сейчас же!
     -- А чего он печальный? Нашел мамонта, и ему все мало!
     --  Ты понимаешь, что он беспокоится  о родителях! -- яростно зашептала
Лена брату на ухо. -- Какой ты бесчувственный...
     --  А чего  о них  беспокоиться? --  искренне  удивился  Женька. --  Не
маленькие -- не пропадут.
     Лена грозно сверкнула глазами, но промолчала.


        Глава пятнадцатая. МЕХАНИЗИРОВАННАЯ УЧЕБА


     Возвращение  с "экскурсии  по знакомым  местам"  было не очень веселым.
Вася угрюмо шагал по улицам,  стараясь  не замечать взглядов прохожих  и  не
смотреть на дома.  Он уже знал судьбу своего дома, и ему было очень грустно.
Правда, старых домов  в городе  осталось  еще немало.  Они честно несли свою
службу, только стали более опрятными -- выбеленными, с покрашенными крышами.
Дом, в котором жили Масловы,  был не то чтобы стар, но уж, во всяком случае,
не   нов.  Вместо  литых  стен   --   кирпичные,  но  крыша  была  покрашена
полупроводниковой краской. Значит, она тоже вырабатывала электроэнергию.
     Пока мать и дедушка ругали Женьку за его легкомысленное поведение, Вася
вынужден  был молчать: он прекрасно понимал, что виноват не Женька и что все
упреки касаются  прежде всего его самого. Но, очевидно, Васю как гостя  пока
еще щадили.
     Когда кончилась первая часть второго  Васиного вступления на территорию
масловской семьи и выяснилось, что Женька ни в чем не виноват, что он только
помог Васе найти свою улицу и что, если б он знал, что уходить нельзя, он ни
за что бы не ушел без  спросу, потому что, это же всякий понимает -- вначале
нужно было  пообедать, --  после всех этих сложных переговоров Женькина мать
тревожно покачала головой и сказала:
     -- Я понимаю, Вася, что тебе не терпелось повидать родных, но ты должен
был спросить о них у меня.
     Конечно, Женькина мать думала, что она  права, как думают об  этом  все
матери.  Но  она  не  учитывала,  что  Вася  уже  требовал ответа от бывшего
ученика,  а  ныне дедушки,  и  не получил его. Откуда Вася  знал,  что о его
родных может знать кто-то другой? Но опыт прошлого подсказывал,  что в споры
с незнакомыми старшими лучше не вступать -- в  конечном счете окажется,  что
они всегда правы. Поэтому Вася промолчал, а Женькина мать сказала:
     -- Если бы ты спросил у меня о них, я бы тебе ответила, что они...
     Вася даже чуть подался вперед, не  сводя глаз  с Женькиной матери.  Вся
его  тоненькая фигурка  вытянулась,  и  на  белом, чистом  лбу  обозначились
морщинки, а  на носу мелкими бисеринками  выступил пот. Он ждал продолжения,
он ждал слов и в то же время боялся их -- ведь от них зависело очень многое.
Почти все...
     -- Я бы сказала  тебе,  мой  мальчик, что они живы и здоровы,  -- мягко
улыбаясь, проговорила Женькина мама.
     --  А где  же они? --  хрипло спросил Вася и вдруг почувствовал, что он
очень устал.
     -- Они сейчас в Средней Азии, на Памире. Видишь ли, Вася, когда с тобой
случилось несчастье, твоей  маме было очень тяжело здесь жить, и  тогда  она
попросила отца переехать. Вот почему  они живут теперь все время там.  Но ты
не беспокойся:  мы с  Евгением Алексеевичем  уже дали  знать  в Москву нашим
общим  знакомым, а они свяжутся с твоими родителями. И тогда  они приедут за
тобой. Так что ты не волнуйся. Хорошо?
     Нет,  конечно, он не волновался.  Он был в том блаженном, расслабленном
состоянии, когда  все вокруг кажется  необычайно милым и  приятным.  В  этом
состоянии  можно,  улыбаясь,  пить касторку,  решать  незаданные  задачи или
зубрить  ненужное   правило,  можно  быть  абсолютно  послушным  и  приятным
человеком. Вася улыбался и почему-то твердил:
     -- Спасибо... Вот спасибо!
     Большей радости он не испытывал еще ни разу в жизни.
     Но, странно, чем глубже и понятней становилась эта радость, тем быстрее
она уходила куда-то вглубь, в  самое  сердце, и уже спокойно думалось о том,
что  раз родители живы  и здоровы, значит,  все  в  порядке,  значит,  можно
заняться теперь другими делами.
     С этих  минут  все окружающее  стало  по-настоящему  интересовать Васю.
Жизнь не остановилась. Жизнь  идет, и он должен  занять в ней свое  место. А
это  место  прежде  всего в  школе.  Он  теперь  ясно  представлял  себе все
трудности,  которые придется ему преодолевать. Учиться,  наверно, он будет в
старой школе,  но уж, во  всяком случае,  с новыми учениками. А так как он и
раньше переезжал  не раз, то представил, как важно сразу же, с первых  дней,
завоевать настоящий авторитет среди  новых товарищей.  Ну,  на  первых порах
пригодится мамонт. Он, конечно, сыграет свою роль. Но этого мало. Учиться! А
вот чему теперь учат? Может быть, он забыл все? Ведь как-никак, а  пятьдесят
лет прошло, целых полвека. Не мудрено порастерять кое-какие знания.
     Вот почему, когда Вася  пришел в  себя  и  утихомирил свою  радость, он
заговорил с Леной о школьных делах.
     Выяснилось, что в пятых классах проходят сейчас  почти то же самое, что
в Васино время -- в шестых. Это заставило его насторожиться. Лена поняла это
по-своему, хитро улыбнулась и очень серьезно предложила:
     -- Тебе обязательно нужно проверить свои знания. Ведь если ты забыл все
на  свете, тебя  же  могут  перевести в четвертый  класс, а то еще возьмут и
посадят в третий.
     Лена  говорила без улыбки, и Вася так поверил ей, что даже покосился на
несерьезного Женьку:  неужели  и в  самом деле могут  посадить рядом с такой
мелюзгой? Вот будет позорище!
     --  Мне кажется, что тебе нужно сделать  это немедленно, --  продолжала
Лена,  и  глаза у нее хитро  поблескивали. --  Знаешь, чтобы не волноваться.
Верно? Пойдем ко мне в комнату.
     Комнатка Лены оказалась маленькой  и очень уютной. Кровать, столик  для
занятий,  над ним  --  полочка для  книг со  стеклянными  дверцами,  стенные
шкафчики для одежды, стулья, несколько картин...
     На  столе, слева от  чернильницы,  поблескивая никелем  и  пластмассой,
стоял какой-то странный прибор, а  рядом с ним -- крошечная пишущая машинка.
Под полочкой для книг -- матовый экран телевизора.
     Лена усадила Васю за стол и достала новую тетрадь в клеточку:
     -- Давай проверим  твои знания по арифметике, а потом уж по математике.
--  Она тоже  села  за стол  и придвинула к себе  странный прибор.  -- Ну-с,
вначале -- умножение. Помножь 3475 на 9821.
     Вася склонился над тетрадью.  Лена щелкнула  выключателем, и на приборе
загорелся  розоватый  экранчик. Потом она нажала на кнопки,  на которых были
написаны числа  3,  4, 7, 5 и затем 9, 8,  2, 1; через секунду на  экранчике
вспыхнуло  вздрагивающее розовато-зеленое  число:  34 127  975. Вася  ничего
этого не  видел.  Он  честно  писал, считал  и  наконец  сказал  с некоторым
торжеством:
     -- 34 127 975!
     -- Правильно, -- спокойно сказала Лена. -- Теперь проверим деление.
     Вася  решил все  примеры,  но, прежде  чем он произносил результат,  на
розоватом экранчике  прибора перед  Леной  уже светилась нужная цифра. Потом
они  перешли  к  относительным  числам, потом  попробовали  алгебру, и  Лена
бесстрастно произносила:
     -- Правильно. Неправильно.
     Вася наконец не выдержал:
     -- А откуда ты знаешь, что правильно, а что неправильно?
     -- А у меня есть проверяльщик,  -- ответила Лена и  показала глазами на
прибор.
     На его кнопках были написаны цифры и латинские буквы: в  стороне рядком
стояли    знаки,     обозначавшие     арифметические,    алгебраические    и
тригонометрические действия и значения.
     --  На  этом  приборе  можно решить любую  задачу в несколько секунд --
успевай только на кнопки нажимать. Понятно?
     --  Ну-у,  --  разочарованно  и обиженно  протянул Вася,  --  так  вам,
конечно,  в школе  и  делать нечего -- только на кнопки  нажимай!  За вас же
машины думают.
     --  Да... как бы  не так! Они  только ответ дают. А решать-то все равно
самим приходится, чтобы в тетрадях был виден весь ход решения. Видишь  ли, в
наших задачниках есть только примеры и задачи. А ответо