й  житель  Севера  обязательно
расскажет,  как  приводили  в чувство людей,  которые провели  в сугробах по
нескольку дней без всякого сознания.
     Все было правильно, все говорило о том, что Вася вышел из ямы на вполне
законных, строго научных основаниях, и все-таки...
     Все-таки человек  оживал  через  несколько  часов... ну дней, но уж  не
месяцев.  Оставалась  только лягушка. Она одна  оживлялась и через несколько
лет. Вот и будут дразнить так:

     Лягушонок в тине
     Болен скарлатиной
     Прилетел к нему грач
     И сказал: "Я врач.
     Полезай ко мне в рот --
     И все пройдет".

     В  сущности,  очень  глупые  стишки, но когда  Сашка появился в  школе,
переболев  скарлатиной,  то Вася долгое время дразнил его этими стишками,  а
Сашка  очень  сердился. Да и  неизвестно  еще, какие ехидные стишки  сочинит
Сашка про Васю, когда он возвратится домой...
     Нужно было как следует подумать, прежде чем бежать домой. Кто и как его
встретит?
     Отец и  мать, конечно,  обрадуются, что  он остался жив,  и если  будут
ругать, так только через  некоторое время. Беда  в том,  что уж теперь  его,
конечно, не будут отпускать на лыжные прогулки по крайней мере  года два или
три.  Это неприятно,  но в конце концов  можно будет что-нибудь придумать. А
вот ребята... Они вначале будут удивляться и даже, может быть, позавидуют, а
потом обязательно припомнят ему, как он не то замерз, не то заснул. Этого не
забудут. В этом случае выручить могло только что-то особое, поражающее.
     И этим особым,  поражающим, конечно, был мамонт, который уже не трубил,
а только сипел своим бессильно опущенным хоботом.
     В  спасении мамонта Вася увидел  и собственное спасение. Он  испугался,
что мамонт так и не выберется из вечной мерзлоты, в которую вмерз его правый
бок и большая часть туловища.
     "А вдруг мамонт возьмет и умрет?" -- заволновался Вася.
     Он присел перед мамонтом на корточки:
     -- Что тебе сейчас больше всего нужно? Может, ты есть хочешь?
     Хобот  мамонта упал  почти  к самым ногам Васи  и, сдувая  пыль,  жадно
тянулся к траве.  Глаз  мамонта стал еще темнее, и  на  нем опять показалась
слеза.
     -- Ясно, --  сказал Вася, -- ты хочешь есть!  Но  что ты  ешь? В  нашей
школе не проходили кормления даже домашних животных, а не то что мамонта.
     В  самом деле,  окажись сейчас  перед Васей  не  мамонт,  а,  например,
корова, овца или свинья, он не знал бы толком, как и чем их нужно кормить. И
Вася в первый раз пожалел о том, что они не проходили этого в школе.
     Но жалей не жалей, а кормить животное нужно. И не только кормить: нужно
еще  и приручать.  Это  было  просто  удивительно! Тринадцатилетний  пионер,
ученик шестого класса,  вдруг оказался в положении доисторического человека,
который никогда не приручал животных, а значит, и не знал, как их кормить.
     Положение было трудное, но не безнадежное.
     Мамонт тянулся к  траве. Значит, ему нужна растительная пища. Известно,
что животных приручают прежде  всего с помощью  пищи и хорошего обращения. И
если животное  правильно  себя  ведет,  его поощряют  лишней  порцией самого
вкусного корма.
     Вася  по-хозяйски огляделся вокруг и  решил, что  самым  вкусным кормом
будет,  конечно, молодая пшеница.  Разработав план  действия, Вася достал со
дна ямы все свое имущество -- лопатку,  топорик, рюкзак с бутылкой керосина,
спички и даже обломки палок и лыж. Все могло пригодиться. Потом он снял шубу
и  шапку,  о камень наточил  лопатку  и топор  и начал прежде  всего  рубить
кустики багульника. Первую охапку он положил правее мамонта и строго сказал:
     -- Тузик, право!
     Мамонт  жадно потянулся к веткам и отправил их в белый, бескровный рот.
Ветки захрустели,  и Вася, положив на прежнее место новую  порцию  кустиков,
подошел к самому Мамонтову уху и несколько раз прокричал:
     -- Тузик, право! Тузик, право!
     Тузик покосился на  него и повернул хобот  направо,  туда,  где  лежали
ветви.
     Потом Вася клал ветви слева и кричал: "Тузик, лево!" Потом он сбегал на
поле и, перебравшись через реку  и  начерпав полные валенки воды, положил по
снопу пшеницы и справа и слева мамонта и стал кричать:
     -- Тузик, право! Тузик, лево!
     Мамонт оказался из понятливых и если вначале  тянулся хоботом невпопад,
то  потом, когда Вася, осмелев, руками поправил хобот, Тузик свыкся  и  стал
брать  пшеницу  из той кучи, из которой  ему приказывал Вася. Когда урок был
почти усвоен, мамонт вдруг перестал слушаться Васю и стал тереться хоботом о
его мокрые валенки.
     -- Да ты, брат, пить хочешь! Ну-с, будем рассуждать логически. Посуды у
меня нет. Как же я тебя напою?
     Взвесив все  свои возможности, Вася  выложил остатки консервов прямо на
шубу, снял с себя нижнюю теплую  рубашку -- благо ему становилось все жарче,
-- взял шапку и рюкзак.  Справа, слева и перед самым мамонтом он выкопал три
ямки и вымазал их мокрой глиной из шурфа. На реке он набрал воду  в банку, в
шапку-ушанку, в валенки  и намочил рубашку.  Банку и шапку он  нес  в  левой
руке,  а все  остальное положил  в наполненный  водой  рюкзак  и  побежал  к
мамонту, оставляя за собой мокрую дорожку.
     Вылив воду из валенок  и шапки, выжав рубашку и рюкзак, он наполнил две
ямки  и опять занялся  дрессировкой.  Раз  пятнадцать он бегал  к реке и  за
кормом. Мамонт был похож на паровоз: сколько ему ни дай, все съедал; сколько
ни таскай воды, все выпивал. Но, видно, "горючее" укрепляло его, и он быстро
разводил  пары --  стал  шевелиться, подрыгивая  свободной задней  ногой. Но
остатки вечной мерзлоты держали его крепко.
     Вася так устал,  что ему уже не хотелось ни дрессировать, ни бегать. Он
присел  на  шубу, рассеянно доел  консервы, сходил  к реке, напился  воды и,
разложив мокрые вещи  сушиться,  задумался. Через полчаса он поднялся и стал
рыть  возле  мамонта канаву. Оттаивающий  грунт  поддавался его  усилиям, но
мешали  камни.  Вася так увлекся  работой, что вначале даже не заметил,  что
мамонт все время пытается поймать его хоботом. Наконец Тузик ухватил Васю за
штаны и легонько потянул на себя.
     -- Брось! Перестань! Не смей! -- закричал Вася и замахал руками.
     Мамонт  отпустил  Васины  штаны,  и  Васе  показалось,  что Тузик  чуть
улыбнулся одним глазом. Впрочем, это ведь могло только показаться --  он еще
никогда  не  видел, как мамонты  улыбаются.  Вася внимательно  посмотрел  на
Тузика, на его хобот, и тут только заметил, что прорытая им  траншея очищена
от камней.
     Тузик  работал!  Он  сам пришел  на  помощь Васе,  и  мальчик  до  того
растрогался понятливостью  доисторического  пленника, что не выдержал, смело
подошел к нему и погладил мамонта по шершавому, в жестких волосиках, хоботу.
Тузик тихонько хрюкнул, как поросенок, которому почесали брюшко, и  заморгал
глазом.
     С этой минуты  освобождение Тузика пошло быстро. Вася отламывал лопатой
куски  породы,  отковыривал  камни и  подсовывал  их  под  хобот Тузику. Тот
отбрасывал  породу в  сторону. Когда  удалось  освободить его голову и  шею,
камни полетели во  все стороны. Время от времени  мамонт  напрягал все  свои
мускулы, шевелился, и порода сама сваливалась в канавку.
     После   нескольких  часов  работы  Тузик  как-то  удивительно  крякнул,
напрягся  особенно  сильно  и  вдруг  стал  выбираться  из  ямы.  Совершенно
обессиленный,  Вася сел на траву. Мамонт встал на склоне сопки,  дрожа  всем
телом,  затрубил --  победно и  радостно. Потом,  тяжело топая,  побежал  по
берегу реки. Вася чуть не заплакал от обиды: какая же неблагодарная скотина!
Столько  возиться,  с ней, освобождать  из плена,  кормить,  а  она  взяла и
убежала. Вот уж действительно доисторическая скотина!
     Едва  сдерживаясь, чтобы  не  заплакать  от  усталости  и  обиды,  Вася
отвернулся и ничком лег на траву.


        Глава шестая. НАЧАЛО ДРУЖБЫ


     Вася  не  то  спал, не то  дремал,  не  то  просто лежал без  мыслей --
усталость  и  огорчения  утомили его. Когда  он  очнулся, весеннее  северное
солнце  висело  над  дальней грядой  сопок,  над  странными  строениями.  Он
подумал, что успел проспать всю  ночь. Правда,  ночи в это время года  здесь
такие короткие, что и заснуть  не успеешь. Это даже  не ночь, а зеленоватые,
прохладные сумерки с одинокими робкими звездами на бледном небе.
     Но даже  утром  Вася не  чувствовал холода.  Все так же с  севера тянул
ровный  теплый ветерок, напоенный каким-то особым,  очень знакомым  запахом,
как  будто  где-то рядом пронеслась  бурная  гроза.  Согревая, этот  ветерок
укреплял силы. Вася  потянулся  и встал. Рядом поднялась огромная  волосатая
голова.
     Мамонт, оказывается, не убежал. Он вернулся и спал рядом с Васей совсем
как собачонка. Недаром Вася назвал его Тузиком. Он, кажется, будет настоящим
другом. Вася подошел к Тузику и смело потрепал его  за лохматое  ухо. Мамонт
шумно вздохнул, прищурил глаза и едва заметно зашевелил хоботом.
     --  Но-но!  Не балуй!  --  прикрикнул Вася и на  всякий  случай  отошел
подальше -- кто его знает, что замышляет этот доисторический житель.
     Мальчик  подошел к  реке.  Здесь  он  снял  рубашку,  размялся  и  стал
умываться по пояс освежающей  водой.  Он кряхтел, сладко охал и подпрыгивал,
когда капельки воды скатывались  по спине. Вася почти  кончил умываться, как
вдруг  на  него обрушилась  волна. Он чуть  не  захлебнулся и, отплевываясь,
отскочил  в сторону.  Рядом  стоял мамонт и,  хитро щуря  маленькие  глазки,
набирал хоботом  воду.  Вася от  неожиданности  не  понял,  откуда  на  него
свалилась волна, и смотрел то на  Тузика, то на  небо. Мамонт поднял  хобот,
надул бока, и на Васю опять полилась могучая прохладная струя воды.
     --  Брось!  Хватит!--закричал  Вася  и замахал  руками. --  Как тебе не
стыдно! Нашел время обливаться!
     Тузик  опять опустил хобот в реку. Вася со злости  схватил хворостину и
хлестнул ею мамонта, даже не подумав,  что  животное  не  почувствует  этого
удара. Но Тузик вдруг смешно подпрыгнул, мотнул лопоухой головой, как щенок,
задумавший поиграть,  и  бросился  в реку. Вася  опять замахнулся на него, и
мамонт  рванулся в  сторону.  Игра незаметно захватила  Васю.  Он  бегал  по
берегу, замахиваясь на Тузика, а мамонт, то замирая  на месте, то бросаясь в
сторону,  увертывался от его  ударов, смешно  помахивая  тонким, беспомощным
хвостиком с метелочкой на конце. Если Вася застревал в  грязи, Тузик успевал
окатить его с ног до головы водой и снова бросался в сторону.
     Наконец играть надоело.  Вася снял брюки и белье,  разложил их на траве
и, погрозив мамонту кулаком, сказал:
     -- Ладно, хватит! Иди сюда! Будем сушиться.
     Довольно посапывая, Тузик подошел и стал топтаться на месте, раскачивая
грязно-бурой головой с беспомощно поникшим хоботом  и обломанным бивнем. Вся
его туша была покрыта густой, въедливой грязью. Вода, стекая, не смывала эту
еще доисторическую грязь.
     Вася посмотрел на Тузика и подумал, что нужно было бы почистить его как
следует. Вася сделал несколько прочных метелок  из кустарника, потом подошел
к мамонту, ласково похлопал его по боку и начал сдирать грязь метелкой.
     Вначале  Тузик   не   обращал  внимания  на  Васю,  но  потом  перестал
раскачиваться и искоса следил за его работой.
     Метелке мешали засохшие комки земли  в густой мамонтовой шерсти. Хорошо
бы окунуть Тузика в реке. И Вася скомандовал:
     -- Вперед, Тузик!
     Мамонт покосился на своего маленького командира, посопел и не  тронулся
с места. Вася рассердился, толкнул его и, хлестнув метелкой, крикнул:
     -- Вперед, лодырь!
     Тузик покорно повернулся и пошел в воду.
     -- А-а, тебя, оказывается, зовут не Тузик, а лодырь!
     Мамонт  вскоре понял  Васину затею и стал помогать ему: мальчик тер ему
бока, а Тузик набирал воду  в  хобот и смывал грязь. Видно, ему  было  очень
приятно, потому что он похрюкивал и посапывал.
     Бока были вымыты.  Но спина оставалась грязной. Дотянуться  до нее Вася
не  мог. Он прыгал и крутился, но ничего не мог поделать. Мамонт был  больше
самого большого слона. Тузик долго смотрел на мальчика, потом понял,  в  чем
дело, стал на колени и, когда Вася ухватился за шерсть, чтобы влезть мамонту
на спину, подсадил  его хоботом. Мыть  Мамонтову спину оказалось не таким уж
сложным делом: каждый, кто хоть раз мыл полы, без особого труда справился бы
с этой работой.
     Наконец мамонт  был вымыт.  Вася  и Тузик вышли из реки и расположились
отдохнуть. Но у Тузика было явное преимущество: он стал обгладывать кусты, а
потом отправился на пшеничное поле. А Вася сидел  и облизывался  -- есть ему
было нечего.
     Прогулка с мамонтом затягивалась. Нужно  было подумать и о возвращении:
какие бы беды ни ожидали дома, но накормить-то Васю все равно накормят, а уж
потом будут ругать.


        Глава седьмая. ВСТРЕЧА У РЕКИ


     Солнце было в зените, но  теплый ветер по-прежнему ровно, без  порывов,
дул с севера. Вася собрал свой пожитки, уложил  в  рюкзак и  заставил Тузика
стать  на  колени. Мамонт  не только  беспрекословно послушался мальчика, но
даже сам, без напоминаний, подсадил его хоботом. И Вася скомандовал:
     -- Вперед!
     Весело  помахивая  головой,  пофыркивая,  то  и дело  задирая  хобот  и
принюхиваясь, Тузик  шел на взгорок. На  шее Тузика была небольшая впадинка,
густо заросшая шерстью,  -- в  ней было мягко и  тепло. Рюкзак  и шубу  Вася
подложил под спину и путешествовал со всеми удобствами, слегка  покачиваясь,
как будто ехал не на мамонте, а на лодке или на легковой автомашине.
     Со  взгорка  показались  линии  электропередач  и  дальний,  блистающий
стеклом городок. Он  был таким  красивым,  таким зеленым, что  у  Васи  даже
сердце сжалось. Пока он  смотрел на город, разыскивая школу, главную улицу с
ее большими домами и свой маленький домик, мамонт подошел к шоссе.
     Оно сильно изменилось: стало шире, а главное, было покрыто зеленоватой,
блестящей,  как  бутылочное  стекло,  ровной массой. На  его  обочине  росли
деревья,  а за  ними  виднелось  второе  полотно шоссе  --  тоже  блестящее,
серовато-зеленое. Посредине каждое полотно шоссе разделялось широкой светлой
полосой. Такие же полосы, только поуже,  тянулись  и по  их краям. Не совсем
понимая, что же произошло со знакомым гравийным шоссе, Вася даже не  подумал
о  странных  светлых полосах. Он  тихонько  ударил  Тузика по темени, и тот,
всхрапывая, двинулся вперед,  но сейчас же остановился между двумя полотнами
шоссе и стал ломать верхние, самые сочные веточки деревьев. Он так аппетитно
чавкал, что Вася чуть не заплакал от острого приступа голода и ударил Тузика
сильней. Но тот только мотнул головой, как будто сгоняя муху.
     "Мотнет посильнее --  и  слетишь кубарем, -- подумал Вася. --  Придется
ждать".
     В  это  время  издалека  донесся ровный тяжелый  гул  и из-за  поворота
показалась странная машина. Очень широкая, гораздо  ниже и гораздо шире даже
двадцатипятитонных самосвалов, она мчалась с невероятной скоростью. Впереди,
в блестящей, прозрачной  кабине,  сидел шофер.  Сзади машины  тянулся  целый
поезд длинных, таких же низеньких и широких прицепов.
     Машина была совсем неподалеку от Васи, и он увидел, что лицо у шофера в
прозрачной кабине-колпаке вытянулось,  глаза  округлились, а рот стал таким,
каким  он  бывает  у  людей  лишь  тогда,  когда они  с  крайним  удивлением
произносят: "О-о-о!"
     Разглядывая мохнатое  доисторическое чудо, шофер забыл об управлении, и
машина  на полном ходу мчалась прямо на  Тузика. Столкновение представителей
двух  эпох было  неминуемо и  грозило  Васе  порядочными  неприятностями. Он
съежился и замер, неотрывно следя за бешено мчащейся на него машиной.
     Но  тут  случилось  чудо.  Едва переднее колесо  машины приблизилось  к
светлой полосе на обочине шоссе всего в нескольких метрах от мамонта и когда
ни  один шофер уже  не смог бы  вывернуть  руль  и  избежать столкновения --
машина вдруг  вильнула так  круто,  что шофер  в  прозрачной  кабине-колпаке
свалился с сиденья. Машина удалилась, наискось пересекая  шоссе. Мимо  Васи,
поскрипывая  на  повороте,  проносились прицепы.  Они  почти  касались земли
своими низкими бортами и визжали множеством маленьких блестящих колесиков.
     У противоположной  обочины машина  опять вильнула,  точно  наскочила на
непреодолимое препятствие, выровнялась  и помчалась прямо по  шоссе, увлекая
за собой целый поезд прицепов.
     Все  произошло  так  быстро,  так  неожиданно, что  Вася даже  не успел
изумиться и испугаться как следует.
     Мамонт вначале растерянно следил за  бешено мчащимся автопоездом, потом
вдруг  вскинул хобот, дико  затрубил и  помчался  напрямик, смешно вскидывая
задние ноги,  как теленок, которого наконец выпустили на прогулку. Сорваться
со  взбрыкивающего  теленка  -- удовольствие ма ленькое.  А вот свалиться  с
несущегося  полным ходом мамонта --  настоящее несчастье. Спасаясь от  новой
опасности, Вася  вцепился в его  волосатую  шкуру, лег на живот, проклиная и
Тузика  и  свою  судьбу,  которая  обязательно  должна  была сыграть  с  ним
какую-нибудь невеселую шутку.
     Тузик  мчался, не разбирая  дороги,  ломая  кусты,  перепрыгивая  через
болотца и ручейки. Впереди чернел лес.
     "Если  он  и  там будет  так же взбрыкивать,  -- подумал Вася, --  меня
обязательно собьет ветвями".
     На  самой опушке мамонт приостановил  свой бег и быстрым шагом  вошел в
лес.  Нижние  ветки  хлестали  Васю  со  всех  сторон. Приходилось  терпеть.
Потянуло  свежей  сыростью,  и  вскоре  показалась  река. Мамонт  решительно
протрубил и пошел к  воде. Вася увидел, что от реки в лес бегут три человека
--  мальчик,  девочка  и  мужчина.  Опасаясь,  как  бы  Тузик   не  натворил
чего-нибудь неприятного, Вася отчаянно закричал:
     -- Стой! Стой, тебе говорят!
     Мамонт шел  к воде, не  слушая своего  поводыря. Девочка остановилась и
оглянулась. На ней были  ярко-красные шаровары и светлое платье, а на голове
-- цветная  тюбетейка. Загорелая,  с  темными живыми  глазами,  она  была бы
похожа  на узбечку,  но волосы  на ее лбу и на висках  уже  выгорели и  были
совсем светлые. Она посмотрела на  Васю, колотившего  Тузика  по  голове,  и
сочувственно крикнула:
     -- Не слушается, да?
     Как назло, Тузик остановился и повел в сторону девочки хоботом.
     -- Слушай,  --  крикнул Вася,--ты лучше  отойди!  Он, понимаешь, еще не
совсем прирученный.
     -- Вот еще! Тебе можно,  а мне нельзя!  -- сказала  девочка  и тряхнула
коротко подстриженной головой. -- Ты ему сахару давал?
     -- Какой тут сахар -- это ж мамонт.
     -- Я вижу, что не слон. У  нас уже в школе слонов проходили.  Но ведь и
мамонты, наверно, любят сахар. Я сейчас принесу, и мы его приручим.
     Девочка  побежала  к приземистой, тупоносой автомашине светло-стального
цвета, по бокам которой, как крылья, были навесы из материи такого же цвета,
как и машина. Вот на этот автомобиль и косился Тузик.
     --  Слушай,  не  нужно!  Эй!  Тут  не до  сахара!  Я его  только  начал
приручать! -- кричал Вася девочке.
     Из леса ей тоже кричали:
     -- Лена! (Это мужской голос.) Ленка! (Это -- мальчишеский.) Иди  сейчас
же сюда! (Это оба голоса вместе.)
     Но девочка никого  не слушала. Она достала из машины сверток и побежала
прямо к мамонту.
     --  Не ходи ты сюда! -- орал Вася. -- Я не хочу за тебя отвечать! Он же
еще дикий.
     --  Ну,  на диком ты бы  не катался,  -- возразила  девочка  и блеснула
своими темными глазами. --  Просто  ты думаешь, что все будут ужасно уважать
твою храбрость.
     Она смело  подошла  под самый  хобот Тузика и протянула  ему на  ладони
несколько кусочков сахара. Мамонт косился то  на девочку, то на  сахар. Вася
сидел ни жив ни мертв -- он боялся,  что мамонт ушибет девочку, затопчет, --
и не решался даже дышать, чтобы не спугнуть животное.
     Тузик  обнюхал сахар, покосился