к изображению, словно сгоняя к нему  частицы,  из  которых  должно
было вылепиться изображение. Казалось, идет огромная,  напряженная  работа
по созданию какого-то образа. Прошло еще несколько минут, и у наблюдателей
сомнений не осталось: на экранах виднелись не контуры  сложной  фигуры,  а
предмет. Если до сих пор он виден был в  одном  ракурсе,  то  теперь  стал
разворачиваться, становился объемным.
   - Да ведь это... это трубка.
   На пульте дежурного замигали красные лампочки.
   - В кратере неспокойно. Протоксенусы излучают интенсивней  обычного,  -
быстро пояснил дежурный.
   Экраны вспыхнули еще ярче, затем сразу потемнели, но в  центре  каждого
совершенно отчетливо видна была изящной формы курительная трубка.
   Сигнальные лампочки  на  пульте  погасли  одновременно  с  экранами.  В
пультовой стало темно и тихо, удивительно тихо. Горела  только  затененная
лампа на столе у дежурного, и едва-слышно, словно отмеряя тишину, ритмично
пощелкивало какое-то реле.
   - Где же я видел точно такую трубку? - недоумевал Крэл.
   - Знаете, - живо подхватил Ваматр, - впечатление такое, будто  мне  она
тоже знакома. Ерунда, конечно... Странный, очень странный  предмет...  для
установления первого контакта...


   С этого момента жизнь исследователей, поселившихся возле кратера, стала
особенно напряженной. Хотя на экранах изображений  больше  не  появлялось,
никого  не  покидала  уверенность,   что   контакт   будет   налаживаться.
Раздражала, конечно, зависимость от протоксенусов, однако  все  испытывали
огромное удовлетворение: направление поисков выбрано верное, ведь  удалось
все-таки из хаотического, бессмысленного нагромождения  сигналов-импульсов
вычленить что-то понятное, знакомое! Но почему вдруг курительная  трубка?!
Это казалось даже несколько обидным, походило на издевку, и  постепенно  о
первом странном  послании,  адресованном  людям  Земли,  в  "обсерватории"
говорили меньше и меньше. Впрочем, вскоре стало не до праздных пересудов -
справляться с протоксенусами день ото дня становилось трудней.  Уже  никто
не рисковал спускаться в кратер без скафандра, а затем большинство  опытов
пришлось проводить посредством дистанционно управляемых манипуляторов.
   Первые восторги быстрее всего прошли у Хука. Он, как и его  сотрудники,
разумеется, ждал новых контактов, но  по-настоящему  озабочен  был  только
одним: каким образом форсировать работы по синтезу. Оспаривать его желание
никто не мог, да и не собирался, понимая, какие блага  сулила  возможность
синтезировать органические вещества непосредственно из элементов. Однако и
здесь протоксенусы оставались хозяевами положения. Только  сорок  минут  в
сутки они благосклонно разрешали пользоваться их милостями.
   Хук настаивал на том, чтобы прижать протоксенусов,  и  добился  своего.
Живительное излучение установленных по кромке  кратера  генераторов  стали
отпускать им в течение сорока минут в сутки, выдерживая в остальное  время
на голодном  пайке.  Они  впали  в  состояние,  напоминавшее  анабиоз,  но
выдрессировать норовистых обитателей потухшего вулкана так и  не  удалось.
Впрочем, норовистых ли?.. Вероятно, они действовали по  заложенной  в  них
программе или, получая  команды  извне,  почему-то  не  спешили  одаривать
людей.
   Как только Лейж вернулся из очередной поездки в Европу,  Хук  предложил
Ваматру:
   - Не поручить ли нам Лейжу заняться  синтезом?  Я  убежден,  он  сумеет
вытащить из них секрет, у него с ними давние счеты.
   Лейж с  увлечением  занялся  выколачиванием  из  протоксенусов  секрета
синтеза, но и он ничего, кроме создания более строгого  режима,  придумать
не смог. Протоксенусы быстро приспособились к еще более жестким  условиям,
не сдавались и только умерили активность, сократив мощность  излучения  до
минимума. Не исключено, что именно это обстоятельство натолкнуло Крэла  на
мысль использовать в схеме приема сигналов систему  мобильных  усилителей.
Теперь он не давал покоя ни Ваматру,  ни  Хуку,  убеждая  в  необходимости
приобретения новой дорогостоящей аппаратуры.
   - Усилители нужны. Много. Не  менее  двенадцати.  Синтез  синтезом,  но
поймите, насколько же привлекательней возможность установления  контактов!
Был первый успех, а сейчас экраны в  пультовой  не  светятся.  Как  можно,
увлекшись перспективой получения дешевого  органического  сырья,  свернуть
работы по выяснению  главного:  существует  ли  система  Вселенской  Связи
Миров?
   - Су-ще-ству-ет, - раздельно и очень уверенно вставил Ваматр.
   - Мы еще далеки от того, чтобы  утверждать  это  столь  определенно,  -
отпарировал Хук. - А  мобильные  усилители...  Где  гарантия,  что  схема,
предложенная вами, позволит укрепить контакт с протоксенусами?
   - Непременно укрепит!
   - Почему вы так думаете?
   - Потому, что я перестал спать, как только составил эту схему.
   Такое сообщение не произвело  впечатления  на  Хука,  полагавшего,  что
Крэл, увлекаясь разработкой нового усилителя импульсов, стал  плохо  спать
по ночам.
   - Не могу, просто не могу истратить такие огромные деньги, -  продолжал
Хук.
   - Тогда обнародуйте открытие,  привлеките  ресурсы  научных  учреждений
страны, наконец, нескольких стран.
   Хук молчал.
   - Крэл, - начал Ваматр, явно стараясь переменить тему  разговора,  -  а
что получается у наших физиков? Помнится, вы возлагали большие надежды  на
них.
   - Им пока трудно.
   - О чем это вы? - удивился Хук.
   -  Мы  пока  не  говорили  вам...  Идея  сырая,  хотя   и   интересная,
по-видимому.
   - Так что Происходит у физиков?
   - У них возникла идея об Информации, как о совершенно новой для  нашего
мышления субстанции, подчиненной законам, пока не познанным нами. Физики и
математики  еще  не  могут  строго  описать  предлагаемые  свойства   этой
субстанции,  однако  предварительные  соображения  очень  интересны.  Если
Информация   изначальна,   если   она,   как   и   гравитационные    силы,
распространяется практически мгновенно, тогда...
   - Тогда, - подхватил Лейж, - тогда пространство,  вероятно,  сжимается,
обращается в нуль!
   - Информация, - продолжал Крэл все увлеченней,  -  по-видимому,  только
деформируется,  может  быть,  как-то   пульсирует.   Стоит   лишь   понять
закономерность таких организующих ритмов, и мы сможем...
   - Вот, вот, - теперь Ваматр перебил Крэла, - это, как  в  музыке:  ритм
организует мелодию, а мелодия в  смысловом  значении  наиболее  доходчива,
образна.
   -  Внутренние  колебания,   пульсации   этой   субстанции   организуют,
объединяют, информация становится понятной, и мы, вероятно,  тогда  сможем
воспринимать  что-то  происходящее  на  огромных   расстояниях   от   нас,
отделенное большими отрезками времени.
   Хук встал, выпрямился, за ним поднялись с кресел Крэл и Лейж.
   - Одна сумасшедшая идея - это хорошо.  Появление  сразу  двух  начинает
настораживать. Мне становится страшновато, а вдруг  подобные  идеи  станут
возникать по законам цепной реакции.
   - При помощи протоксенусов возможно и такое!
   - Доктор Ваматр, не слишком ли мы преувеличиваем значение и возможности
протоксенусов?
   Ваматр не пошевелился, сидел понуро, заговорил устало, но твердо:
   - Не думаю. Если нам удастся включиться  в  Биосферу  Связи  Миров,  то
только благодаря этим сумасшедшим идеям... А протоксенусы... Ведь это  они
дадут  возможность  получать  информацию  о  далеких  мирах  и   неведомых
цивилизациях... Они и о нас начнут посылать информацию.
   - Какую? Может быть, пошлют искаженную, - усомнился Лейж. - Может быть,
они психи?!
   - Не шутите. Все это слишком серьезно. Особенно,  если  они  уже  давно
посылают сведения о Земле.
   - Тогда плохо дело. Представляете, какое там может сложиться  мнение  о
землянах, все еще решающих свои проблемы при помощи оружия!
   Ваматр быстро встал.
   - Я чуть не упустил случай обсудить  одно  предложение.  Спасибо,  Крэл
напомнил.
   - Я?!
   - Да, вы помянули о исконной непримиримости, крепко живущей в людях,  и
я вернулся в мыслях к Нолану... Знаете,  даже  музыку,  божественный  дар,
отпущенный  человеку  для  совершенствования  души,  каждый   воспринимает
по-своему... Вот и мы с Ноланом, различно  оценивая  проблему,  по-разному
относимся к ней. Нолана надо понять. Он охвачен страхом за человечество  и
боится только одного: появления второго разума  на  Земле.  Нолан  бережет
человеческий, земной тип Разума. Во имя этой высокой цели он готов на все.
Я больше, чем он, доверяю людям, и в этом  корень  наших  разногласий.  Но
ведь все это имело смысл до того, пока мы  не  получили  первого  сигнала,
который позволяет  думать,  что  не  с  соперником  мы  столкнулись,  а  с
явлением, могущим связать миры, населенные разумными существами. Мы должны
дать знать Нолану о наших успехах. Альберт Нолан должен быть с нами, а  не
против нас!
   - Дать знать Нолану? - переспросил Хук с иронией. - К сожалению,  Нолан
осведомлен обо  всем  происходящем  у  нас  гораздо  больше,  чем  бы  нам
хотелось... Однако поздно, думаю, пора спать. Я пойду к себе  и  вам  всем
советую. Завтра опять  напряженный  день.  А  вы,  Крэл,  коль  скоро  уже
поделились с нами своими идеями, наверно, тоже заснете поспокойней.
   - Вы меня не поняли. Я действительно перестал спать. И вовсе  не  из-за
возбуждающих меня идеи. Понимаете, как только  я  закончил  схему  приема"
сигналов с мобильными усилителями, я не испытываю потребности в сне. Врачи
не находят никаких настораживающих симптомов,  чувствую  я  себя  отлично,
бодр, работать могу круглосуточно.
   - Постойте, постойте, да что же это такое?!
   - Еще один дар протоксенусов, - хитренько улыбнулся Ваматр.
   Хук сел.
   -  Такой  дар   может   оказаться   не   менее   соблазнительным,   чем
непосредственный синтез...
   - Но учтите, и этот дар из "рук" протоксенусов. Хотят - одарят  нас,  а
не захотят...
   - Толково ли медики произвели проверку, Крэл?
   - Да, пожалуй. Кроме тщательного обследования, которому я  подвергся  у
невропатолога, физиолога и  психиатра,  я  проделал  следующее.  Несколько
ночей проводил здесь, у кратера, а затем уезжал в долину.  На  биостанции,
там у них небольшой отель, я спал много и  с  удовольствием.  Там  влияние
протоксенусов, вероятно сумевших по-новому организовать торможение и отдых
клеток моего мозга, почти не сказывалось.
   - Жаль.
   - А вы, Хук, - съехидничал Ваматр,  -  уже  и  возрадовались,  замыслив
наладить выпуск таблеток?
   Шутка рассердила Хука, он побагровел, резко  повернулся  к  Ваматру,  и
Лейж поспешил разрядить обстановку:
   - Кстати о биостанции. Не нравится мне  эта  биостанция.  Боюсь,  такое
соседство принесет нам неприятности.
   - Ничего не поделаешь - биостанция  была  здесь  еще  до  нас,  как  вы
знаете.
   - Знаю, но вот теперь... Похоже, что там,  стараясь  находиться  к  нам
поближе, приютились субъекты, готовые выведать как можно  больше  о  наших
делах.
   - Почему у вас возникли подозрения?
   - Многое настораживает. В частности, мне показалось странным, зачем наш
лаборант... Словом, я видел  его  на  биостанции,  и  он  поспешил  удрать
оттуда, чтобы не попасться мне на глаза.
   К удивлению Крэла, Хук никак не прореагировал на сообщение Лейжа.
   - Вероятно, Крэл, - сказал Хук, - приобрести  эти  мобильные  усилители
придется. Хотя бы для того, чтобы проверить, действительно ли  ваша  новая
схема  приема  сигналов   понравилась   протоксенусам.   Они   уже   щедро
отблагодарили вас, давая возможность не терять по восемь  часов  в  сутки,
фактически продлевая вашу жизнь на одну треть. Ну что же, может быть,  они
и в самом деле показывают таким способом, что мы на верном пути. Попробуем
усилители. Оформляйте заказ. - Хук  зевнул,  прикрывая  рот.  -  Простите.
Хорошо Крэлу - он теперь может и не спать, а вот мы  грешные...  Пойдемте,
друзья. Спокойной ночи!


   Как только Лейж занялся выпытыванием у протоксенусов  секрета  синтеза,
он в лице Петера Ялко приобрел лютого врага. Ялко никому не  давал  покоя,
настаивая на смягчении режима для протоксенусов, но мало  у  кого  находил
поддержку. Азарт охватил всех. Теперь не только Хук, а и Крэл, Инса, почти
все сотрудники Ваматра, раздраженные упрямством выращенных  ими  питомцев,
во что бы то ни стало хотели сломить их сопротивление.  Большинству  этого
хотелось вовсе не для того, чтобы воспользоваться какими-то благами,  нет,
просто люди представить себе не могли подобного неподчинения.
   В помещениях, наскоро оборудованных  возле  Главной  пультовой,  работа
велась  круглосуточно.  Маленькую  комнату,  примыкавшую  к  застекленному
балкону, висевшему  над  кратером,  оккупировал  Ваматр.  Он  распорядился
перенести туда свою узкую железную кровать  и  там,  почти  не  выходя  на
воздух, проводил большую часть суток. Крэл, тоже по многу часов сидевший в
пультовой, нередко слышал, как поздно вечером, ближе к ночи, Ваматр  играл
на скрипке. Страсть его к музыке не угасла, но теперь он играл только  для
себя. Играл плохо. Это понимал даже Крэл, начисто лишенный  музыкальности.
Однако  и  плохая  игра,  судя  по   показаниям   приборов,   подбадривала
протоксенусов. Теперь не они влияли на Ваматра, а он своими замысловатыми,
непонятными людям импровизациями оживлял, поддерживал их, содержащихся  на
скудном лучевом довольствии.
   Прошел месяц, а  Лейж  так  и  не  порадовал  Хука  надеждой  добыть  у
протоксенусов секрет синтеза. Излучали они слабо, никаких  изображений  на
экранах не появлялось, и Крэл, не дождавшись получения  усилителей,  начал
обдумывать план атаки на Хука. Однажды, когда в пультовую зашел Ялко, Крэл
решил  ему  рассказать  о  своем  намерении  добиться  отмены   "санкций",
применявшихся к протоксенусам.
   - Петер, вы правы, надо прекратить это, - начал он, показывая на график
жестокого режима. Ялко поднял  на  Крэла  свои  узкие  глаза  и  чуть-чуть
улыбнулся. Впервые за последнее время Крэл обратил  внимание  на  то,  как
выглядит Ялко, и огорчился происшедшей в нем перемене.  Тоскливый  взгляд,
сероватый цвет лица, появившиеся вдруг морщинки - все говорило о том,  что
он, очевидно, болен. - Вы плохо  себя  чувствуете?  К  врачам  обращались?
Может быть, здесь, в горах, в Африке...
   - Ах, Крэл, не-в горах дело... Ведь их держат в ужасных условиях,  а  я
ничего не могу поделать. Мне больно... Все  так  жестоки...  Даже  Инса...
Инса. Она колючая, дерзкая, но ведь это так, внешне. У нее доброе,  чуткое
сердце, она умница... Она особенная... Я очень страдаю...  Их  держат  без
радиации, и даже Инса... Ведь она могла помочь нам...
   - Кому нам? -  настороженно  переспросил  Крэл,  но  Петер  не  обратил
внимания на его вопрос и продолжал сумбурно:
   - Совсем плохо. Координация нарушена, напряженность биополя  ничтожная.
Еще несколько дней таких страданий, и мы погибнем... Крэл, попросите Инсу.
Доктор Ваматр все сделает для нее. Попросите... Она вас любит и для вас...
Впрочем, что я говорю, ведь вы и сами готовы истязать их...
   В пультовой немного посветлело - дежурный отлучился и,  уходя,  включил
еще одну лампу над доской приборов. Ялко бросился к пульту и сразу погасил
ее.
   - Не надо, ведь им теперь особенно вреден лишний свет... Крэл, а  может
быть, вы все же поддержите Меня? Ваше слово много значит для Хука.
   - Петер, ведь я начал  говорить  с  вами  именно  об  этом.  Мне  стала
противна возня с выжиманием из протоксенусов секрета синтеза. При  жестком
режиме мы больше не получаем от  них  никаких  осмысленных  сигналов.  Как
можно, гоняясь за способом добычи дешевой органики,  упускать  возможность
установить  контакт!  Надо  кончать  с  этим,  надо   продолжить   попытки
включиться в Биосферу Связи!
   Казалось, Ялко должен был обрадоваться, услышав такое заявление  Крэла,
но он стоял все такой же поникший, измученный и печальный.
   - Всем от них чего-то нужно... Дешевой органики,  продления  жизни  или
вестей ниоткуда... Вот даже вы, Крэл... А ведь именно вы  способны  понять
протоксенусов.
   - Понять?
   - Я так думал, а вот не смогли. Наверно, я в чем-то ошибся, однако не в
главном, не в главном. Все же хорошо, что мы добыли вас.
   - Вы тоже  участвовали  в  поимке?  -  Крэл  попытался  шутливым  тоном
изменить стиль разговора, но ему это не удалось. Петер продолжал  все  так
же серьезно и с грустью:
   - Да, я сразу, как только узнал о ваших работах, решил, что  вы  должны
быть с нами. Вот мы и начали борьбу за  вас.  Инса  предложила  поехать  в
Рови... Фабричная девчонка. Роль ей шла,  играла  она  вдохновенно,  и  мы
как-то увлеклись всем этим.  Мальчишество,  конечно...  А  время  то  было
удивительное! Или оно только кажется таким потому,  что  впервые  в  жизни
начали играть с судьбой в пятнашки... Инса... Она, -  Ялко  склонился  над
пультом, сделал несколько переключении  и  продолжал,  не  оборачиваясь  к
Крэлу, - она ездила и ездила в Рови... И каждый  раз,  когда  возвращалась
оттуда, она уходила от меня все дальше... Зато Холп приобрел вас, Крэл.  -
Ялко оставил пульт в покое и посмотрел на Крэла. Пристально, словно  видел
его впервые. - С вашим приходом многое изменилось в  Холпе.  Впрочем...  С
чего я начал?.. Ага, ваша идея Биосферы Связи. Умно, интересно, только вот
ни к чему этот вычислительный центр, куча самых совершенных машин. Умных и
бездушных. Сложно все это и не нужно...  Лучший  приемник  -  человеческий
мозг, когда он стремится понять. А протоксенусов просто надо понять. Тогда
все почувствуешь и поверишь... А экраны, зачем они?..
   - Я вас не понимаю, Петер!
   - Крэл, - Ялко заговорил шепотом, быстро, уже не сбивчиво.  -  Дежурный
вышел. Он знает, что в пультовой  находитесь  вы,  и  совершенно  спокоен.
Крэл, ну на несколько минут, ну пожалуйста!
   Ялко положил  руку  на  рычаг  управления  генераторами.  Крэл,  словно
загипнотизированный, смотрел на его руку и не в силах был ничего ответить.
Он знал, что вот сейчас Ялко нарушит строгую инструкцию, передвинет рычаг,
прибавит живительного излучения своим любимцам...
   Сдвинул Ялко рычаг или не сдвинул, Крэл  так  и  не  уловил  почему-то.
Поведение Ялко, возбужденного, экзальтированного, не давало  покоя  Крэлу,
волновало его самого. Хотелось разобраться в происходящем, понять, что  же
творится с несчастным Петером, но Петер уже  легонько  подталкивал  его  к
стеклянной толстой стене балкона, нависшего над пропастью.
   - Пойдемте, Крэл, пойдемте!
   Черневшая под ногами бездна даже не пугала: не понять было,  сколь  она
глубока. Однако ни на миг не оставляло сознание, что там, на дне, - ОНИ. А
Ялко все вел и вел Крэла к стене, все вел и  вел...  Показалось  странным,
почему  небольшое  расстояние,  отделявшее  пульт  от  стены  из  толстого
свинцового стекла, они проходят так долго. Ялко сжимал его локоть  крепко,
до боли, но и боль эта не мешала, была даже приятной,  успокаивала...  Они
все шли и шли в темноте. Шли до тех пор,  пока  темень  не  стала  редеть,
исчезать,  незаметно  превращаться  в  сероватую  мглу.  Мгла  становилась
белесой, а затем такой, каким бывает небо в раскаленный полдень. И полдень
настал. Постепенно заголубел над головой яркий  купол.  Искристый,  словно
сотканный из мириад звезд, пылающих и днем. Пылающих и не палящих  зелень.
Удивительно свежую, мягкую, видневшуюся везде - и под  ногами,  и  дальше,
вплоть до отлогих, спокойных холмов.
   Дивное ощущение покоя, простота охватывали при виде незнакомой и все же
приветливой травы, при каждом глотке воздуха, пахнущего цветочной  пыльцой
и росинками ночи. Хотелось броситься на эту ласковую, упругую траву, но  и
хотелось идти дальше, к заманчивым  рощам,  к  синеющим  вдали  озерам,  к
горам,  кокетливо  прикрытым  сиреневой  дымкой...  И  они   шли.   Долго.
Бесконечно долго, нигде не встречая укатанных дорог, прокопченных  зданий,
машин и реклам. Шли, валялись в траве,  и  обрывали  фиолетовые  листки  с
кустов, и пили прозрачн