акациями,  он  раньше  никогда   не   видел;   плоские   горы,
загромоздившие горизонт, совсем не походили на горы,  так  полюбившиеся  в
Асперте, и, вместе с тем, окружающее казалось обыденным, пока не удивляло.
Может быть, потому, что в Африке было неожиданно холодно?..
   Зябко поеживаясь, Крэл медленно побрел по краю обрыва, обогнув  древний
лавовый натек, и за ним увидел конусообразную, со срезанной вершиной  гору
- потухший вулкан.
   - К-р-э-л! Кр-э-эл!
   Инса бежала по краю обрыва, весело размахивая чем-то большим, темным.
   - Инса! - Крэл сделал несколько шагов навстречу, протянул руки,  и  она
сразу прильнула к нему. Теплая, своя.
   - Убежал зачем-то.
   - Хотелось побыть одному.
   - И даже со мной не хотелось?
   - Тебя-то я боялся больше всего. Знаешь, как страшно было. А  вдруг  не
поймут, высмеют?
   - Но ведь поняли. Крэл, Крэл, как это здорово! - Инса прижалась к  нему
еще крепче и смотрела в глаза. Не отрываясь. Все  такая  же  -  дерзкая  и
смешливая,  чуть-чуть  странная,  так  и  не  растерявшая   что-то   очень
характерное для девчонки с канатной.
   Быстро темнело. Еще видна была  петляющая  в  долине,  между  округлыми
скальными  выступами  дорога,  еще  можно  было  различить  конусообразные
темно-зеленого цвета горы, а на  излучателях  уже  вспыхнули  ярко-красные
огни. Крэл направился к ним вместе с Инсой.
   - Ты хочешь туда?
   - Угу.
   Подъем был крутой, но не долгий. Станция осталась внизу. Один за другим
начали зажигаться в окнах домиков огни. Потянуло холодком.
   - Набрось плед.
   - Так вот ты что тащила. А я думал, чем это ты размахиваешь. - Крэл  не
отказался от теплого куска пушистой ткани, сразу перестал зябнуть,  и  они
пошли медленней. Перед входом в туннель он остановился.
   - Тебе порой не приходит мысль, Инса, что они  могут  оказаться  хитрее
нас?
   - Иногда думаю, но не верю. И потом...  ведь  мы  их  крепко  держим  в
руках. С тех пор, как они претерпели  новое  превращение,  они  совсем  не
могут обходиться без наших излучателей.  Дед  проделал  рискованный  опыт,
почти лишив их излучения.
   - И оказалось?
   - Что они не могут без него. Они не гибнут, правда, замирают.
   - А их попытки улететь?
   - Улететь?! - Вопрос прозвучал настолько искренне,  что  Крэл  поверил:
Инса ничего не знает  о  первых  пробах  протоксенусов  преодолеть  земное
притяжение. Но как это могло получиться? Ведь кто-нибудь из ее сотрудников
всегда дежурил в башне!..
   Инса нажала кнопку у входа в туннель, двери раздвинулись, и  они  пошли
по немного наклонному спуску. Туннель был низкий - пробить его  в  крепкой
породе стоило немалых трудов, - но освещался  хорошо.  Тянулся  он  метров
пятнадцать и заканчивался выходом в  застекленное  помещение,  как  балкон
нависавшее над местом, где в  незапамятные  времена  бушевала  раскаленная
лава, а теперь приютились протоксенусы.
   - Знаешь, Крэл, а Лейж молодчина, - Инса постучала согнутым пальцем  по
стеклу. - Это он сконструировал балкон, предложил  поставить  здесь  такое
стекло.  Свинцовое.  Сквозь  четырехсантиметровую  его  толщину  излучение
протоксенусов не проникает. По крайней мере, не влияет на людей.
   Крэл молча слушал пояснения  Инсы.  Пожалуй,  и  не  слушал,  глядя  на
представшую перед ним картину. Застекленный балкон был погружен во тьму  -
только  у  пульта  горела  притененная  лампочка,  -   красные   огни   на
вышках-излучателях тоже были экранированы со стороны  кратера,  и  темень,
скопившаяся на дне, лежала густой, непроглядной. Но через несколько  минут
с восточной стороны вдруг засеребрилась зубчатая  кромка  кратера.  Лунный
свет постепенно стал проникать в естественную чащу,  и  Крэл  перенесся  в
иной  мир  -  серебристо-черный,  холодный,   пронизанный   идущим   через
высокогорную разреженную атмосферу космическим  излучением,  мир  чужой  и
далекий, породивший неведомые и, быть может, очень все же опасные  чудища,
притаившиеся сейчас в темноте.
   - Крэл!
   - Да, да, Инса.
   - Ты очень далеко, Крэл.
   - Я здесь, я с тобой, моя радость.
   - Нет, ты там, ты с ними.
   - Ну, не надо так, ведь ты знаешь...
   - Прости, - Инса говорила шепотом, оглядываясь на дальний угол, где  за
пультом сидел дежурный. - Прости, я становлюсь бабой. Мне показалось. Я не
думала, что даже недолгая разлука, всего несколько  дней,  на  которые  ты
остался в Холпе, окажется для меня такой тяжелой.
   - Инса, я...
   - Ладно, ладно. Я не буду. Я счастлива сейчас и  очень  горжусь  тобой,
Крэл.
   - А если все это чепуха? - Крэл прильнул лбом к холодному стеклу и,  не
отрываясь от него, продолжал: - Смотрю на их логово и  думаю:  а  вдруг  я
затеял  скверное  дело.  Удобная,  эффектная  гипотеза  может  отвлечь  от
истинного направления поисков.
   - То есть как?
   - А если они все же чужие!
   - Но ведь и дед отказался от этой мысли...
   - Ах, Инса, ничего-то мы не знаем  толком,  понимаешь.  Еще  ничего  не
знаем и никто не  знает.  Суетимся,  выдвигаем  заумные  теории,  а  нужна
проверка. Сейчас меня мучит  одно:  как  найти  подтверждение,  простое  и
наглядное доказательство того, что при помощи протоксенусов мы и  в  самом
деле сможем  включиться  в  Вечный  Поток  Информации,  сможем  преодолеть
Пространство и Время... Не найдем такого подтверждения  -  значит,  чепуха
все это, бред.
   - Опять ты мечешься, сомневаешься.
   - Я ищу.
   - Ну что же, тогда, пожалуй, ты прав.  Доказательства  искать  надо.  И
надо заставить их, черт возьми, подать нам знак -  понимаем,  мол,  хотим,
чтобы и вы поняли.
   Порой Крэл приходил  в  отчаяние.  Протоксенусов,  боясь  нашествия  на
"кратер"  насекомых,  продолжали  держать  на  голодном  пайке,   притушив
генераторы до минимума. В этом положении протоксенусы едва излучали, а для
того чтобы определить характеристику создаваемого ими биополя и попытаться
расшифровать излучение, нужна была оптимальная их активность.
   - Поймите, - убеждал Ваматра Крэл, -  положение  безвыходное.  Порочный
круг. Надо разомкнуть его. Давайте рискнем  и  постепенно  будем  смягчать
режим. Если начнется нашествие насекомых, мы опять прижмем протоксенусов.
   Наконец Ваматр согласился. С каждым днем режим  генераторов  переводили
на более  благоприятный  для  протоксенусов,  и  активность  их  возросла.
Насекомых они почему-то не призвали,  но  опять  и  по-новому  встревожили
исследователей. Даже  до  перехода  в  новую  стадию  развития  многие  их
свойства, конечно, удивляли людей, но протоксенусы еще не заявляли о своих
правах. Теперь они дали понять,  что  являются  решительными  противниками
вивисекции.
   - Этого еще не хватало! - бушевал  Ваматр.  -  Да  я  их,  Да  я  их...
уничтожу.  -  Он  опасливо  оглянулся  на  пульт,  связанный  проводами  с
кратером, и все присутствовавшие  в  лаборатории  рассмеялись.  -  Вот  вы
всегда так. Смеетесь над стариком, и только. Знаю, знаю, уже  грозился  не
кормить, испепелить. Угрожал, а  они,  подлецы,  кликнули  клич,  призвали
сонмы насекомых и перешли на самообслуживание. Знаю. Но ведь теперь... Это
неслыханно: противиться человеку, нападать на человека!.. Как самочувствие
лаборанта?
   -  Еще  плох.  Из  коматозного  состояния  его  вывели,  однако   врачи
встревожены.
   - Нет, что делают, паршивцы! - Ваматр потряхивал кистями рук, сновал по
тесному, заставленному  аппаратурой  помещению,  натыкаясь  на  столы,  на
ящики. - Подумать только, они, превратили в столб человека, который должен
был проводить опыт.
   - Будем говорить точно, - вмешался Крэл, освобождая для Ваматра  проход
и устраиваясь повыше на лабораторном  столе.  -  Человек  готовился  взять
протоксенуса на _острый_ опыт.
   Ваматр резко обернулся к Крэлу, задел Ялко и, даже позабыв бросить свое
"извините", быстро возразил:
   - Да ведь люди везде и всегда, во всем мире ставят острые опыты. Ставят
не только на всякой мелкой живности, но и на собаках, обезьянах,  даже  на
дельфинах!
   - А вот на протоксенусах, видимо, нельзя.
   -  Уж   очень   непривычно   нам,   людям,   встречать   организованное
неповиновение, преднамеренный отпор... Может быть, придется привыкать.
   - Обезьяны, дельфины, - иронически перечислял Ялко. - Да ведь никто  из
них не способен объединиться,  согласовать  собственные  действия  и  всем
сообща выступить против человека. Никто не способен, а вот протоксенусы, -
Ялко закончил с гордостью, - смогли!
   - Ты так радуешься, словно бунтуешь заодно с ними, - Инса  спрыгнула  с
еще не распакованного ящика. - Ты, Петер, вообще, как мне кажется, слишком
уж высокого мнения о них.
   -  Да,  и  не  скрываю  этого.  Я  и  раньше   считал   их   существами
высокоорганизованными, а теперь, на новой стадии развития... Не исключено,
что они совершенней человека, а может быть... может быть, и порядочней.
   - Ялко!
   Ялко, отступая от Инсы, прижался к алюминиевой стене лаборатории, но не
сдавался:
   - Они еще покажут себя! Они могут такое!..
   Инса не то  с  испугом,  не  то,  с  отвращением  посмотрела  на  Ялко,
повернулась и подошла к окну.
   - Вот это верно: они еще покажут. - Инса замолчала. Никто не  продолжил
разговора, и вскоре она сама прервала паузу.  -  А  что  касается  отпора,
неповиновения человеку, то здесь, я думаю,  дело  проще,  чем  кажется  на
первый взгляд. Давайте  вспомним,  как  экспериментаторы  и  дрессировщики
работают с животными. С любыми, даже с дельфинами. И у дельфинов все  дело
в мелкой рыбешке.
   - Не понимаю, Инса, к чему это ты, - нетерпеливо спросил Ваматр. -  При
чем здесь рыбешка? Какая рыбешка, говоришь?
   - Мелкая. Ею-то и подкармливают этих морских мудрецов, и они за подачку
выплясывают в воде перед человеком. Да, за подачку, за подкормку... А  вот
протоксенусы, - Инса помолчала, оглядев всех,  -  не  нуждаются  больше  в
продуктах питания. Ни в тех, которые мы им милостиво отпускали, ни в  тех,
которые они получали, привлекая насекомых. Они начали синтезировать все им
необходимое и обрели, таким образом, независимость.
   - Синтезировать? Из чего?
   - Из  воздуха.  Похоже,  они  ведут  прямой  синтез,  строя  сложнейшую
органику из простых  веществ.  Нечто  вроде  фотосинтеза,  осуществляемого
растениями,  но  без  участия  хлорофилла,  методом,  совершенно  еще   не
понятным,  и  притом  со  скоростью,  в  сотни  раз  превышающей  скорость
фотосинтеза.
   - Инса, это настолько  серьезно,  это...  -  Ваматр  подбежал  к  Инсе,
схватил ее за руки и, заглядывая в глаза, продолжал: - Инса,  если  ты  не
ошибаешься, то ведь мы откроем для человечества...
   - Мы? - дерзко перебил Ялко.
   Ваматр бросил руки Инсы и повернулся к Ялко, а тот продолжал  спокойно,
немного даже нагловато:
   - "Мы откроем, мы дадим человечеству!" Да согласятся ли протоксенусы?
   Теперь, не слушая друг друга, заговорили все  разом,  поднялся  шум,  и
Ваматр, подняв руки, закричал:
   - Спокойней, спокойней, друзья! - Он,  наконец,  перестал  метаться  по
лаборатории, сел, жестом подозвал всех к себе поближе. - Давайте попробуем
без лишней экзальтации разобраться в происходящем, наметим план  действий.
Начнем по порядку. Как только мы столкнулись  с  совершенно  необычным  на
Земле явлением: быстрым, направленным перерождением одних видов в  другие,
увидели  существа,  еще  не  известные  человеку   и   притом   обладающие
удивительными свойствами, естественно, возникла мысль - а не порождение ли
иного мира перед нами? Больше того, вечная тоска  по  родственному  разуму
заставила подумать:  а  может  быть,  он  уже  появился  на  Земле!  Такое
допущение не могло не волновать. Однако мы не только приходим в восторг от
возможной встречи, но и задумываемся над проблемами, которые в этом случае
возникнут... Какой  критерий  гуманности  чуждого  нам  разума?  Верна  ли
формула: разумно - значит гуманно! - Крэл тотчас вспомнил ночной  разговор
с Ноланом в Холпе и стал слушать Ваматра еще внимательней. - Достаточно ли
гуманны и высокоразвиты оба разума, чтобы  находиться  в  одной  биосфере?
Уживутся  ли  они,  или  вступят  в  борьбу?  Может  быть,   один   займет
главенствующее,  а  другой  подчиненное  положение.   Кому   тогда   будет
принадлежать  Земля?  Тому;  кто  пришел  раньше,   тому,   кто   численно
превосходит  соперника,  или  тому,  кто  совершенней?  Поистине   страшно
становится, когда представляешь, с каким комплексом проблем мы столкнемся,
если протоксенусы окажутся представителями иного,  внеземного,  разума!  В
этом случае уже не мы, горстка людей, а ученые всей планеты  должны  будут
решать, как должен вести себя в возникшей ситуации человек. А сейчас?
   - Сейчас надо установить главное - верна ли гипотеза Крэла.
   - Правильно. Одно дело контакт с инопланетным разумом,  пожаловавшим  к
нам, другое - включение в Сферу Вселенской Информации.
   - Хорошо, если команда включаться пришла извне, как думает  Крэл.  Дали
команду, когда предположили, что, кажется, на этой планетке, затерянной  в
космосе, на Земле нашей, разумные существа начинают приближаться  в  своем
развитии к тому, чтобы и их подключить к Великой  Сфере  Связи.  Если  это
так, протоксенусы дадут нам знать об  этом.  Следовательно,  прежде  всего
нужен способ общения с этими существами.
   - Друзья! - Ваматр опять встал. - Поймите, сейчас протоксенусы - это не
существа, это - явление! Необходимо досконально изучить это  явление.  Оно
вызвано нами и, вместе с тем, возникло независимо от нас. Вы правы: прежде
всего надо попытаться получить от них  какой-то  знак.  Давайте  послушаем
Крэла. У него есть конкретные предложения. Обсудим  их,  и,  если  примем,
тогда... - Ваматр устало опустился на стул, привычно  засунул  руки  между
колен и, разделяя каждое  слово  паузами,  закончил:  -  Тогда...  надо...
снова... просить... у Хука... денег.
   - Хук приезжает сегодня, - вставила тихонько Инса.
   - Сегодня, - заволновался Ваматр, - сегодня, а мы еще ничего не решили.
Крэл, Крэл, все, о чем вы мне говорили, может быть, и правильно,  но  ведь
это опять потребует огромных средств. Уникальная аппаратура, которую  надо
затащить сюда, в горы; понадобятся еще и  еще  специалисты,  которых  надо
как-то заманить в кратер. А это значит - расширять поселок... Хорошо,  что
вы,  молодежь,  здесь  в  горах,  в  волейбол  не  играете,   а   то   вот
спортплощадки...
   Поведение Ваматра раздражало Крэла. Он не выносил его манеры паясничать
или униженно лепетать нечто несуразное, уничижительное в трудные для  него
минуты.
   - Вероятно, доктор, вы правы, - жестко  начал  Крэл.  -  Опять  деньги,
опять  спортплощадки,  унитазы,  прецизионная  аппаратура,   вертолеты   и
астрономы, нужные только для прикрытия нашей деятельности, а между тем,  у
фирмы нет средств. Значит, следует кончать  с  нелепой  таинственностью  и
предложить проблему всем ученым мира.
   Ваматр выпрямился, фиглярства как ни бывало, и он отчеканил строго:
   - На это мы не пойдем. По крайнем мере, пока. Что касается денег...
   - А я знаю, как подойти к Хуку, чтобы он раскошелился, - это прозвучало
у Инсы задорно, немного хвастливо, совсем по-девчоночьи.
   - Ты... знаешь?
   - Пожалуй, да! - посерьезнела Инса. - Вы представляете, что  произойдет
с  фирмой  "Хук  и  компания",   если   в   ее   руках   окажется   способ
непосредственного синтеза органики.
   - Инса, да ты молодчина!
   - Ага, - удовлетворенно кивнула Инса.
   - Надо еще суметь заполучить  этот  способ  у  протоксенусов.  Но  если
сумеем, то Хук... Пожалуй, Хук пойдет на новые расходы.
   - Как знать, синтез - это опять журавль в небе...
   - К делу, друзья, к делу! Крэл, мы слушаем вас. Расскажите все,  о  чем
вы мне  говорили.  Выкладывайте  подробно,  и  мы  все  вместе  попытаемся
наметить программу. А с ней, благословясь, - к Хуку. Итак?
   - Итак, я хочу напомнить о главном. Что характерно  для  протоксенусов,
что  с  самого  начала  производило  особенное  впечатление?  Их  свойство
создавать  какое-то  биополе.  Вот  и   следует,   вероятно,   постараться
использовать именно это их необычайное свойство. Как мы убедились, попытки
общаться  с  протоксенусами  при  помощи  сигналов,  подаваемых  в   любом
частотном диапазоне, обречены на неудачу. Все это  примитивно  и  идет  от
нашего, земного, очень локального в космических масштабах  опыта.  А  ведь
есть, наверное, нечто  общее,  универсальное  для  любых  форм  живого  во
вселенной.
   -  Может  быть,  кодирование  структуры  белка?  А  что,   если   поток
биоинформации несет код "понятный" не нам, а прежде всего цепочкам ДНК?
   - Это интересно, но, пожалуй, тоже не совсем универсально. Формы жизни,
наверно,  гораздо  разнообразней,  чем  мы  думаем.   Могут   существовать
структуры  не  только  подобные  нашим,  углеродистым,  но,   предположим,
силиконовые, ионные, да, наконец, такие, о  которых  мы  просто  не  можем
составить  представления.  Прикажете  и  им  предлагать  для  установления
контактов рисунки пифагоровых штанов или  хвастать  знанием  периодической
системы элементов,  демонстрируя  таким  способом  свою  взрослость?  Нет,
поиск, вероятно, следует вести в другом направлении. Если протоксенусы и в
самом деле коммутаторы Великой Связи Миров, то им, конечно, известна форма
общения  с  любыми  мыслящими  существами  вселенной.  Следовательно,  нам
остается только показать нашу  подготовленность  воспринять  такой  метод.
Протоксенусы наверняка знают о нас больше, чем мы  сами  о  себе.  Поэтому
теперь совершенно необходимо нам, людям, побольше узнать о  них.  Даже  на
предыдущей стадии развития протоксенусы всячески  старались  установить  с
нами контакт.  Начали  они  давно.  С  попыток  непосредственной  передачи
каких-то образов. Это, правда, привело к трагедии. Я имею  в  виду  смерть
Эльды Нолан и доктора  Бичета.  Затем  протоксенусы  пытались  при  помощи
музыки, обладающей  силой  эмоционального  воздействия,  заявить  о  своем
желании вступить в общение с нами. Музыка  очень  живо  выражает  процессы
движения, развития явлений; и она, минуя  вторую  сигнальную  систему,  то
есть слово, способна воздействовать практически на каждого человека, каким
бы языком он ни пользовался, к какой бы нации не принадлежал... Мне  очень
жаль, доктор, - Крэл обернулся к Ваматру, - однако и в этом случае...
   - Ну, ну, говорите, не стесняйтесь, черт возьми.
   - Ничего не вышло из этого, сами понимаете.
   - А может быть, еще  выйдет?  -  Ваматр  заулыбался  радостно,  немного
лукаво. Надежда засветилась на его лице, и, глядя на него  в  эту  минуту,
верилось, что он глубоко и очень искренне любит музыку.
   - Не знаю, не знаю.
   - И я не знаю. - Ваматр ответил медленно, стал серьезен, даже  печален.
- Играть мне теперь все трудней и трудней. Протоксенусы не хотят больше...
Впрочем... Что это я? Продолжайте, Крэл, продолжайте, пожалуйста.
   - Кроме перечисленных попыток протоксенусы предприняли и  более  тонкое
воздействие.  Они  начали  лечить  людей:  случай  со   мной,   заживление
трофических язв, исцеление Кирба от туберкулеза,  наконец,  -  Крэл  опять
обратился к Ваматру, - я имею в виду...
   - Да, да, - подхватил Ваматр, - правильно. Опухоль у меня рассосалась!
   - Для чего они делают это? -  продолжал  Крэл.  -  Может  быть,  убирая
химические шлаки в организме человека,  улучшая  обмен,  усиливая  эмоции,
хотели показать доброе расположение к нам, свою готовность к  установлению
добрых  отношений?..  Они  подсказывали  нам  самые  различные   варианты,
рассчитывая,  что  мы  поймем  их.  И  заметьте,  во  всех  этих  попытках
протоксенусов было нечто общее. Во всех  перечисленных  мной  случаях  они
влияли на _расстоянии_, то есть, создавая какое-то  биополе.  Вот  и  надо
исследовать  это  биополе,  определить   его   природу,   установить   его
характеристики.
   - Не так давно, Крэл, вы сами считали такие  попытки  несостоятельными,
справедливо находя современную тех