ял? Где  же
он настоящий?.. Пожалуй, в последних фразах. Они прозвучали с неподдельной
тревогой и искренним волнением. Похоже, именно это и мучает  энтомолога  -
если не чужие, то почему, как они могли возникнуть?
   Зазвенел колокол.  Весело,  залихватски  наигрывал  поваренок,  и  Крэл
машинально, не переставая думать о Ваматре, так и не познакомившем  его  с
Лейжем, направился в столовую.
   Обед подходил к концу, привычный шум стихал, людей становилось  меньше,
и тут Крэл увидел незнакомого человека. Он стоял, облокотившись на стойку,
высокий, ладный, и неспешно говорил о чем-то с Ялко.
   Крэл уже  покончил  с  едой,  но  из-за  стола  не  вставал,  продолжая
наблюдать за приятным на вид незнакомцем.  Чье  же  это  лицо?  Спокойное,
немного замкнутое и в то же время уверенное. Крэл загородился спасительной
газетой и позвякивал в пустом стакане ложечкой. Немного опуская газету, он
мог вновь и вновь смотреть на него. "И все же я  встречал  этого  парня...
Где? Когда?.."
   Кто-то крикнул от двери:
   - Лейж! Ты идешь к шефу? Пойдем вместе.
   - Нет, Грэо, мне нужно повидаться с Крэлом. Шагай без меня.
   Газета выпала из рук Крэла, и первой мгновенной  мыслью  было:  "Но  он
совсем не схож с  фотографией!"  И  уже  немного  успокоившись:  "Впрочем,
какое-то сходство есть... Может быть, поэтому  показалось,  что  я  где-то
видел его... Но ведь это не Лейж! Чертовщина какая-то..."
   Крэл встал и решительно направился к Ялко.
   - Петер, познакомьте меня с вашим собеседником.
   Рука у Лейжа была теплая, сильная, взгляд смелый, смуглое  лицо  вблизи
показалось еще красивее, чем издали, но улыбка - широкая и  неискренняя  -
насторожила. Труднее всего было о  чем-то  заговорить.  Слишком  много  он
думал о Лейже, и теперь слишком многое сразу встало  между  ними.  Выручил
Ялко. Пока Крэл постепенно приходил в себя, Ялко болтал без умолку, делясь
впечатлениями от последней встречи с протоксенусами.
   - Порой мне кажется, - заключил он, подхватив обоих под руки  и  выходя
из столовой, - что они хотят как-то довериться мне и  стараются,  чтобы  я
понял их. С ними всегда хорошо, покойно, голова работает четко,  слаженно,
и иногда я начинаю угадывать их желания. Нет, нет, не  удивляйтесь,  такое
возможно.  Опыт  Крэла  объективен  -  там   гиалоскоп,   Прибор,   а   не
эмоциональное  восприятие,  которое  нельзя  еще  записать  цифрами,  -  я
понимаю. Но его опыт пока односторонен. Аллан, ты видел пультовую Крэла?
   - Нет еще. Сразу по приезде дед засадил меня за  технический  отчет  по
нашим установкам в обсерватории.
   - А как там, в кратере?
   - Генераторы опробованы, все оборудовано. Ждем!
   - Ну подробно расскажешь. Вечерком, ладно? А сейчас я побегу. В 13:00 у
меня очередной контакт с ними.
   - Это еще что такое?
   -  Расскажу,  расскажу.  Вечером.  Советую  тебе,  Лейж,  прежде  всего
попросить Крэла показать пульт.  Бегу!  -  выкрикнул  Ялко  и  оставил  их
вдвоем.
   В пультовой поначалу  разговор  тоже  не  клеился.  Крэл  понимал,  что
излишне  подробно  говорит  об  установке,  об  эксперименте,  позволившем
сделать радостное и страшноватое  заключение:  "Поняли!"  -  но  никак  не
находил в себе сил изменить тему. О привычном говорилось легко.  А  больше
всего хотелось спросить: "Кто вы?" Не похож, пожалуй, не похож...
   Но вот Лейж улыбнулся, не  таясь,  и  белозубая  улыбка  эта  оказалась
совсем такой, как на фотографии, переданной  Ноланом.  Но  только  улыбка,
ничего больше. "Неужели это не Лейж? Похожий, очень похожий, и  совсем  не
тот... Задать бы невзначай несколько вопросов, спросить бы  о  таком,  что
известно только нам троим: мне,  Лейжу,  Нолану...  Однако  предупреждение
Хука не заговаривать о Нолане... Может быть, тоже хитрость?.."
   - Вы утомлены, Крэл?
   - Я рассеян немного, простите.
   - Как с лейкемией?
   - Еще угнетает, проклятая, но кажется, они помогут.
   - Не боитесь их?
   - Боюсь.
   Лейж опять засмеялся, и опять, как на фотографии, заискрились зубы... А
вот так похож. Наверно, это и есть он, впрочем,  кто  знает...  Навязчивая
мысль о подмене, дикая, несусветная, мешала. Никак не удавалось взять себя
в руки.
   Становилось неприятно оттого, что Лейж уже говорит тоном, в  у  котором
чувствуются превосходство, снисходительность.
   - Вы где были в последнее время, Лейж? -  вопрос,  немного  грубоватый,
внезапный,  показался  единственным  из   всех,   которые   могут   помочь
разобраться. Вопрос не смутил Лейжа. Ответил он спокойно, даже оживленно:
   - В Африке. В кратере.
   - Все время толкуют о кратере, а я еще не знаю,  зачем  вам  всем  этот
кратер.
   - Это  идея  Ваматра.  Он  хочет  упрятать  туда  этих  паршивцев.  Хук
взбесился, когда Ваматр впервые заявил, что ему нужен не больше не  меньше
как  кратер  потухшего  вулкана,  -  Лейж  расхохотался,  -  слава   богу,
потухшего.
   "Да он смешлив",  -  с  раздражением  подумал  Крэл.  А  Лейж  спокойно
продолжал:
   -  Доктор  Ваматр  считает,  что  я  способен   действовать   на   Хука
умиротворяюще, и вечно твердит: "Тебе он  не  откажет".  Когда  дед  решил
заполучить кратер, он поволок  и  меня  к  Хуку.  Я  сидел,  "умиротворяя"
безмолвно. Картинка, я вам скажу. Представляете разъяренного Хука?  Ягуар!
По его медной физиономии пошли  пятна,  даже  зубами  заскрипел.  А  потом
подошел к сейфу - дело было на площади Палем - открыл его и вытащил оттуда
груду бумаг и вывалил их  на  письменный  стол.  "Нате,  Ваматр,  нате,  и
распоряжайтесь, как хотите!" Ваматр с мольбой посмотрел  на  меня.  С  ума
сойти можно. А ягуар продолжал: "Здесь все -  акции,  векселя,  закладные.
Если настаиваете на получении  кратера,  вам  придется,  доктор,  объявить
фирму банкротом. Берите!"
   - А Ваматр? - уже с интересом спросил Крэл.
   -  А  Ваматр,  хитро  улыбаясь,  положил  рядом  с  этой  кучей   пачку
пригласительных билетов.
   - С силуэтом скрипача?
   - Вы там были?
   - Угу.
   - Больше никогда не ходите. Сможете сдержать себя?
   - Спасибо, Лейж, вы излишне заботливы.
   - О, да вы колючий.
   Лейж впервые посмотрел на Крэла изучающе, и взгляд его красивых  темных
глаз с лукавой искрой не показался Крэлу неприятным. "Умеет расположить  к
себе. И чем только?" Ревниво подумалось о Нолане, и опять: "А может  быть,
у Нолана был все же не этот? Не такой красивый, и более естественный. Если
когда-нибудь будут делать биороботов, то именно таких - расчетно-красивых,
хорошо  запрограммированных.  Интересно,  какая   заложена   программа   у
этого?.." Программа... Слово это вдруг ассоциировалось с цепочкой событий,
приведших Лейжа в Холп.
   Надо сейчас же выяснить все... Вот так, прямо, в упор спросить его... А
если не настоящий?.. Ведь никому здесь нельзя верить...
   - Лейж, почему вы... Скажите, как все это произошло?
   - Вы о чем?
   - Простите, может быть, вам тяжело, я понимаю, но поймите и вы меня.  Я
должен узнать правду. Мне трудно поверить Ваматру и тем более  Хуку  после
того, как я... как я поверил самому Альберту Нолану. А Нолан убежден,  что
вас замучили, пытаясь вырвать секрет синтеза. Он считает вас мертвым...
   - Как видите, он ошибается.
   - А кто его ввел в заблуждение?
   - Я.
   - Зачем?
   - Я был болен, Крэл, смертельно болен.  Общение  с  протоксенусами  мне
обошлось дорого. Тогда они еще не  приноровились  к  нам,  не  умели,  так
сказать, дозировать свое могучее влияние на людей. Они опасны и сейчас, но
мы уже имеем некоторые средства защиты, а тогда... Я убежден был, что меня
окружают враги, что меня непременно начнут пытать.  И  этот  страшный  час
настал. Я собрал все силы и передавал, передавал сигналы Нолану...
   - Но ведь этого не было?
   - Нет, конечно.
   - Почему же вы потом...  когда  излечились...  почему  вы  не  сообщили
ему?..
   - Я не хочу, не могу... Для меня он был богом. Я преклонялся перед ним,
чтил его ум, порядочность, волю, а он... Не терплю фанатиков.  Ненавижу!..
Он, получив сигналы, поверив в них, мог телеграфировать Хуку,  отдать  ему
фермент и спасти - он же не знал, что я болен, в кошмарном  бреду  сообщаю
ему о лимоксенусах, - он мог спасти меня от мук, и он... обрекал  меня  на
муки, только бы не отдать секрет...
   Теперь от красивого робота не осталось  ничего.  Лейж,  Аллан  Лейж  из
крови и плоти стоял перед Крэлом. Гордый  и  красивый  особой  красотой  -
человеческой.
   Волнение, охватившее Крэла, было слишком велико,  и  он  не  знал,  что
сказать в эти минуты, как вести  себя  с  Лейжем.  К  счастью,  на  пульте
защелкали реле, зазвонил  напоминатель,  и  Крэл  устремился  к  клавишам.
Привычно забегали пальцы, экран засветился веселыми зелеными переливами, и
Крэл, чтобы разрядить обстановку, кивнул в сторону башни:
   - Изволят принимать пищу.
   - Вы уже умеете определять избирательно?
   Крэл для надежности еще раз взглянул на причудливый, бегущий рисунок  и
позвонил в виварий. Там подтвердили: началось кормление.
   - Вот и  с  пищей  беда,  -  озабоченно  начал  Лейж.  -  Доставать  ее
становится все сложнее. Расходы растут, и Хук свирепеет... Да, так о  Хуке
и кратере. Ваматр тогда прихватил не только меня и билеты. Он взял с собой
прописи по селазину. Превосходно,  черт  возьми,  отработанная  технология
получения сенсационного лекарства. Что бы о  Ваматре  ни  говорили,  а  он
дьявольски талантлив все же.
   - На селазине, насколько я понимаю,  фирма  нажилась  порядком.  Модное
лекарство! Панацея от всех недугов!
   -  Поверьте,  Крэл,  шарлатанства  никакого.  Безобидное  стимулирующее
средство, которое можно давать  невинным  младенцам.  Успех?  Просто  люди
любят лечиться. Особенно здоровые... Короче говоря, ягуар был укрощен, и я
тут же получил задание - ехать  в  Африку.  Питомник  действительно  стоит
поместить  в  кратере  потухшего  вулкана.  Высоко  в  горах   разряженная
атмосфера, холодно, мало  влаги.  По  краям  кратера  -  наши  генераторы,
обеспечивающие им подходящие условия. Ведь это здорово! Были,  разумеется,
возражения - дескать, в башне  создается  примерно  то  же  самое.  Ваматр
парировал...
   - Ссылаясь на то, что в естественных условиях обеспечивать нужный режим
дешевле?
   - Э-э, нет. Это бы не прошло. В горах не только низкое давление, меньше
кислорода, ниже температура. Все это, в конце концов, действительно  можно
обеспечить  в  башне.  На  большой  высоте  радиация  интенсивней,  больше
ультрафиолета, воздух ионизирован и, самое  главное,  масса  неучитываемых
частиц, приходящих из космоса, тех, которые задерживает  толща  атмосферы.
Шеф наш убежден: если и удастся  вывести  тварей  более  совершенных,  чем
протоксенусы, то содержать их можно будет только там, в кратере. Вот  я  и
оборудую обсерваторию, - просто и с приятной улыбкой закончил Лейж.
   - Почему же обсерваторию?
   - Авторство мое, Крэл, - весело похвастал Лейж. - Когда решался  вопрос
секретности, я предложил действовать под прикрытием телескопов. Обычно  их
стараются затащить повыше а  горы,  чтобы  устранить  влияние  атмосферных
помех. Задачи сходные, как вы понимаете. Ну вот, начнут  люди  возиться  с
телескопами, и  никого  не  удивит,  почему  вдруг  заинтересовались  этим
кратером. Всем все  понятно  -  астрономическая  обсерватория.  Около  нее
маленький поселок для размещения  персонала,  электростанция,  необходимая
для энергоснабжения обсерватории  и  поселочка.  Сюда  подвозят  продукты,
материалы, оборудование. Естественно, никаких подозрений вызвать не может,
никто и не догадается, что все это не для обсерватории, а для  кратера,  в
котором питомник!


   Лейж частенько стал навещать Крэла в его пультовой и очень  внимательно
следил за событиями в башне.  Положение  Крэла  в  Холпе  сразу  же  после
первого  "Поняли!"  определилось  как  особое,  и  "пост"  его  единодушно
признавался фронтовым. Наиболее  оживленными  стали  дискуссии  по  поводу
"барьера непонимания". Понятие  это  укоренилось  быстро,  прочно,  и  уже
возникали догадки о  способах  преодоления  барьера,  высказывались  самые
разнообразные мнения о значении и перспективах такого преодоления.
   Наблюдения, сделанные Крэлом, вывели лабораторию  Ваматра  на  какую-то
качественно новую ступень поиска. Все исследования так  или  иначе  теперь
связывались с опытами Крэла, все  перекрещивалось  на  его  пультовой,  на
полученных там данных. И уйти от этого уже было невозможно, не порвав,  не
нарушив этих связей, то есть не вызвав разлада в работе. Сомнений Крэл  не
преодолел, отдаться делу Ваматра целиком еще не мог, но уже не в состоянии
был разрушить сделанное.
   Труднее всего, пожалуй, было решить проблему - как быть с  результатами
опытов. Метод оправдал себя, результаты получались хорошими, но говорить о
них не хотелось... Узнают, наверно, и  без  меня,  а  пока...  пока  лучше
промолчать. Ведь еще ничего не решено, ни в чем не удалось разобраться. Ни
в людях, создавших протоксенусов, ни в самих протоксенусах. Что они такое?
Своеобразное проявление Разума? Какого? Может быть, очень совершенного,  а
может быть, изощренного и опасного. Они  стремятся  понять  человека,  уже
как-то реагируют, чувствуют, когда говорят о них, вернее,  пожалуй,  когда
думают о них. Но и животные, издавна сжившиеся с  человеком,  способны  на
нечто  подобное...  Вот  если  проверить,  выделяют  ли   они   из   всего
поступающего к ним потока информации конкретные  понятия...  Это  дало  бы
многое. Крэл уже наметил, как можно сделать проверку, но приехал Хук, и  в
Холпе заволновались.
   Из переговоров его с Ваматром секрета не делали, и  вскоре  всем  стало
известно: фирма опять на грани  банкротства.  Теперь  даже  в  "клубе"  не
смолкал разговор о средствах, необходимых" для продолжения работ. Какая-то
комиссия запретила выпуск селазина,  а  концерты  Ваматра,  учитывая  даже
доброхотные даяния меценатов,  приносили  не  так  уж  много.  Предложения
возникали разнообразные, вплоть до мысли  использовать  протоксенусов  для
лечения безнадежно больных.
   - ...Исцеляют ведь!
   - Дед  ни  за  что  не  согласится  обнародовать  секрет,  а  какая  же
фармакологическая комиссия разрешит терапию, не разобравшись,  в  чем  тут
дело!
   - Глупости, конечно. Волочить в клиники протоксенусов? Абсурд!
   - Или устроить паломничество страждущих в Холп?..
   Спорщики  уже  рисовали  картинки  одну  забавней  другой,  веселье  не
прекращалось, несмотря на то, что финансовые дела ваматровского  заведения
и впрямь были плохи.


   Ваматр  зашел  к  Крэлу  удрученный,  мрачный,  но   руки   тренировать
продолжал. Выставив их перед собою, он ритмично сжимал и  разжимал  ловкие
белые пальцы. Делал он Это, конечно, автоматически, не  думая,  а  вот  на
приборы смотрел внимательно.
   Крэл  больше  всего  опасался  посещений  Ваматра.   При   его   умении
моментально схватывать самую суть происходящего он  мог  скорее  кого-либо
сообразить, как близок Крэл к возможности сломить "барьер  непонимания"...
"Можно  ли  допустить  такое?  Ну,  предположим,  сломаю,  ведь  сразу  же
возникнет другой, еще более сложный вопрос о "барьере  непонимания"  между
мною и Ваматром-Хуком..."
   Ваматр  явно  догадывался  о  намеченных  Крэлом  опытах:  вопросы  его
становились  все  более   конкретными,   близкими   к   сокровенной   идее
эксперимента.  Пристрелку  Ваматр  вел  отменно,  попадания   шли   кучно,
подбирались к яблочку, и во время очередной беседы Крэл попытался  сменить
мишень:
   - Хук и в самом деле не в состоянии субсидировать ваши работы?
   - Еще немного, и он - банкрот. Это все Альберт. Он  действует  по  всем
направлениям. У Хука  огромные  связи,  знакомства  разнообразные,  и  ему
доподлинно  стало  известно:  Нолан  настоял  на  создании  этой  чертовой
комиссии и, таким образом, сумел прихлопнуть селазин. Вот  и  оставил  нас
без средств.
   - Хук свирепствует?
   - Ну конечно!
   - Готов посочувствовать ему.
   -  Не  беспокойтесь,  коммерсанты  не  сходят  с  ума:  у  них  слишком
прозаически сконструированы мозги, -  отмахнулся  от  предложенной  Крэлом
темы Ваматр и спросил:
   - А вы не пытались определить, какова зрительная реакция  протоксенусов
на наши сообщения?
   "Это уж слишком близко к яблочку", - подумал Крэл и опять  увильнул  от
ответа:
   - Сейчас меня увлекает одно: установить,  каков  характер  создаваемого
ими биополя.
   - Гм... Биополе! Знаете, Крэл, все в человеке, что мы не можем выразить
понятием более определенным, мы называем душой. Все явление, которые мы не
можем описать достаточно строго, природа которых  нам  не  ясна,  мы  пока
называем "полем". Гравитационное поле, магнитное  поле,  биополе.  Уловки,
бессилие наше. Меня волнуют сейчас простые и более практические вещи.
   - Например? - обрадовался Крэл, надеясь на ослабление натиска.
   - Например, почему они стали капризничать. Был спокойный период,  когда
протоксенусы довольствовались скромной пищей. Приобретали мы ее без особых
хлопот, и стоила она сравнительно дешево. В их рацион, кроме сушеного мяса
и дафний входило немного живых диксидов. Это небольшие  комары.  Всего  их
около ста видов, но распространены они широко, и отлавливать их не так  уж
трудно. Словом, расходы на корм были невелики. И вот недавно лаборанты мне
сообщили о забастовке. Питомцы наши стали съедать только живых  насекомых,
категорически отказываясь  от  остальной  пищи.  Я  приказал  не  баловать
паршивцев, однако они переупрямили меня.  Съежились,  сомкнулись  в  кучу,
словно намереваясь погибнуть, но добиться своего. Пришлось уступить им,  и
они сразу повеселели. Но этим дело  не  кончилось.  Живыми  диксидами  они
довольствовались дня три и опять  забастовали.  Найдя  метод  борьбы,  они
теперь требуют все новых и новых насекомых. Мы уже сменили для них  восемь
"блюд" и трепещем, видите ли, а чего  они  соизволят  потребовать  завтра,
какие еще деликатесы придется раздобывать, посылая экспедиции за тридевять
земель... Время, деньги... Поймите, я не хуковские деньги  жалею.  Черт  с
ними. Я и своих никогда не жалел, да и не имел их, по правде  сказать.  Не
было их у меня и не будет. Не в деньгах, конечно, дело. Здесь сложней все,
хуже. Почему, почему, - Ваматр раз за разом сильно, видимо до боли, ударял
себя кулаком по колену.  -  Почему  они  бунтуют?  От  плохого  характера?
Избаловались? О, нет!.. Биохимический баланс, энергия для  поддержания  их
существования обеспечиваются каждым из видов, а  они  то  и  дело  требуют
новых. Причина должна быть, и она есть, только мы  не  знаем  еще,  в  чем
здесь дело. Мы еще так мало знаем... Вот и вынуждены потакать им... А я не
буду. И не могу. Никакого Хука не хватит!
   Ваматр стал сновать по пультовой, распаляясь все больше и больше.
   - Испепелю! Уничтожу! Оставлю пять...  Нет,  пусть  десяток  особей,  а
остальных велю уничтожить!..
   Ваматр   уставился   на   экран   гиалоскопа.   На   экране   метались,
всплескивались и распадались зеленые линии. Рисунок искажался ежесекундно.
Ваматр повернулся к Крэлу.
   - Смотрите, такого еще не бывало!.. Неужели  они...  -  Ваматр  схватил
телефонную трубку. - Виварий, пожалуйста... Спасибо...  Виварий?  Получили
партию нового корма?.. Очень хорошо.  Давайте  им,  не  отказывайте  ни  в
чем!..
   Но они отказались.
   Паника началась в тот же день к  вечеру.  Из  питомника  сообщили,  что
протоксенусы пищу не принимают.
   Прошел еще день, а изрядно проголодавшиеся,  обычно  очень  прожорливые
питомцы Ваматра к корму не притронулись. Теперь Ваматра уже беспокоило  не
то, как достать корм, а как заставить протоксенусов питаться. Прежде всего
он распорядился проверить, не больны ли они? Потом еще раз  проверил  сам.
Протоксенусы были здоровы.
   На третий день после разговора  с  Ваматром  Крэл  проснулся  от  шума,
громких голосов, доносившихся из парка.  Наскоро  одевшись,  он  вышел  на
веранду коттеджа. Все бежали к гаражу.
   Оттуда