оно  уже  не  показалось
ему столь добродушным, как в начале разговора. Крэл продолжил  значительно
суше: - Я слушаю вас, Ялко. Какие будут инструкции?
   - Инструкций не будет. Просто я покажу вам ваше  рабочее  место  и  ваш
коттедж. Пообедать можно  вон  там,  в  столовой,  или  позвоните,  и  вам
принесут в коттедж...
   На окнах были решетки, и Крэл сразу подумал: "А стекла  уже  вставили".
Глупо, конечно, прошло ведь года полтора с  той  ночи,  когда  Аллан  Лейж
запустил в окно тяжелым октонометром. Крэл  был  уверен  -  так  живо  все
описал Нолан, что  ему  предоставили  комнату  Лейжа.  "Где  же  запрятаны
динамики, объективы телеустройств? А  отверстия  вентиляционных  каналов?"
Мучительно  хотелось  все  обшарить,  изучить  каждый  уголок   помещения,
заставленного  аппаратурой  и  приборами,  однако  мысль   о   телеглазах,
просматривающих комнату,  остановила  его.  "Если  наблюдают,  то  отметят
нервозность, спешку, им может показаться, что  я  трушу.  Надо  исподволь,
постепенно  присматриваться  к  обстановке.  Не  упускать  мелочей,   быть
внимательным ко всему и осторожным с  людьми.  Этот  Ялко.  С  виду  такой
славный парень, и вдруг - "живность". Если он был там, он не мог не  знать
о скелетах аборигенов, заживо съеденных лимоксенусами. Неужели жестокость,
бессердечие,  цинизм  вот  так  запросто  могут  уживаться   с   радушием,
приветливостью, кажущейся добротой? Открытое лицо,  ясный  взгляд,  что-то
даже простодушное в манерах, жестах, и никакого смущения при упоминании об
отвратительном эксперименте, в результате которого погибли  люди!  Что  же
это?
   Окна были открыты,  тянуло  свежестью,  зеленый  полумрак,  заполнявший
лабораторию, действовал  успокаивающе.  Вид  знакомых,  таких  нужных  для
работы приборов будил приятные, теплые чувства. Только теперь Крэл ощутил,
как соскучился по родной обстановке лаборатории, как  ее  недоставало  все
эти месяцы. Хотелось тотчас взяться за отладку и настройку  гиалоскопа,  и
тут же подумалось: а для чего, для кого?
   Ялко, оставляя Крэла в  лаборатории,  предупредил,  что  доктор  Ваматр
сможет принять его вечером, часов около шести. До этого, если угодно, Крэл
может  ознакомиться  с   отчетами,   протоколами   -   словом,   со   всей
научно-технической документацией лаборатории.
   "Дают все сразу - узнавай, и ты, уже связанный  подпиской,  становишься
соучастником. Ловко".
   Стопка аккуратных папок лежала на столе. Приняться за них не терпелось,
но было страшновато. Что в них -  объективные  факты  или  завуалированная
ложь, беспристрастный анализ или подтасовка сделанных наблюдений?
   Внезапно потемнело, от налетевшего вдруг  ветра  в  парке  затрепетали,
зашелестели беспокойно листья, и хлынул ливень.  Теплый,  летний,  шумный.
Крэл схватился за прутья решетки  и  вдохнул  терпкий,  пахнущий  прибитой
пылью воздух.
   От ворот бежала Инса. Босая,  с  уже  мокрыми  от  дождя  волосами.  На
повороте к главному зданию она помахала кому-то невидимому бумажкой:
   - Петер, кричи ура! Телеграмма от Лейжа - генераторы работают!
   Ливень кончился, опять посветлело, а Крэл сидел за столом без движения,
так и не притронувшись к папкам... Телеграмма  от  Лейжа,  и  похоже,  нет
ничего  мрачного,  гнетущего  в  парке,  который  показался  Лейжу   таким
таинственным. Почему же Аллан Лейж сигнализировал Нолану совсем о  другом?
Изменили тактику, подстроили специально для меня? Ерунда, конечно...
   Работа заканчивалась в четыре.  Лаборатория  опустела,  затихла,  но  в
седьмом часу многие помещения  опять  ожили.  К  семи  часам  Крэл  вконец
изнервничался, ожидая вызова к Ваматру, не выдержал  и  вышел  в  коридор.
Тихо, пусто, застекленные двери, и за многими -  свет.  Сидят  и  работают
вечерами. Кто и зачем? Что они знают, все или каждый свое, не  подозревая,
каковы конечные  цели?  Сотрудничество  здесь  или,  как  утверждал  Лейж,
всепроникающая слежка, рождающая отчужденность, взаимную подозрительность?
   Крэл слонялся по коридорам довольно долго, устал,  и  когда  уже  решил
отправиться в коттедж, услышал звуки скрипки. Кто-то пиликал,  старательно
тренируясь, раз за разом выводя простенькую музыкальную фразу. Крэл  пошел
на звуки скрипки и вскоре  попал  в  тупиковый  коридорчик.  В  конце  его
светилась широкая, матового стекла дверь, и за ней виднелся темный силуэт.
   Крэл подождал, пока скрипач закончил свои упражнения, и постучал.
   - Да, да, войдите!
   Навстречу Крэлу почти  к  самой  двери  подбежал  щуплый,  очень  худой
человек и, подбоченясь, уставился на него. Из-под густых  бровей  смотрели
глубоко запавшие,  опушенные  неправдоподобно  длинными  ресницами  глаза.
Очень молодые, живые, пристальные. Ваматр оказался  неожиданно  маленького
роста и не таким стройным, каким выглядел во фраке там, у Койфа.
   - Ну вот, а я совсем забыл. Понимаю, понимаю, вы - Крэл.  Здравствуйте.
- Резко, даже откинув руки немного в стороны, Ваматр сомкнул их за спиной.
- Руки я не подам. Может статься,  что  протянутая  мной  приветливо,  она
будет отвергнута вами, и тогда...  Посудите  сами,  в  каком  положении  я
окажусь!  Оскорбиться,  указать  вам  на  дверь  после  стольких   усилий,
потраченных  на  то,  чтобы  вы,  наконец,   оказались   здесь?   Нет-нет,
рукопожатий не надо. Вы ведь уверены, что проникли в стан врага  и  теперь
стоите лицом к лицу с врагом номер  один.  Вы  обязались  -  перед  богом,
чертом или в силу чего-то там еще очень возвышенного  -  уничтожить  меня.
Испепелить. Так ведь? Можно не отвечать. Испепелить еще  успеете.  А  пока
посмотрите мою скрипку. Вам когда-нибудь  приходилось  видеть  инструмент,
созданный в Кремоне? Видеть не в  музее,  конечно,  -  там  таблички:  "Не
трогать!"  Довелось  ли  вам  в  руках  держать  непревзойденное  творение
мастеров  Позднего  Возрождения?  Николо  Амати,   Страдивари,   Гварнери,
прозванного еще при жизни дель Йозу - от Иисуса. У меня Гварнери.
   Ваматр, так и не дав Крэлу скрипку, подошел  к  нему  вплотную  и  тихо
спросил:
   - Вы уже были в башне? Нет? Очень хорошо. И не ходите туда. Вам нельзя.
Именно вам. Можете заглядывать куда  вам  вздумается,  но  к  ним...  Лейж
слишком много бывал у них. Тогда мы  еще  не  знали,  а  сейчас  у  нас  в
клинике... Чего же мы стоим? Давайте сядем.
   Крэл опустился на предложенное ему кресло и стал терпеливо  ждать,  что
станет делать Ваматр дальше. Ваматр молчал. В руках у  него  уже  очутился
большой блокнот, и он писал, не обращая больше внимания на посетителя.  Он
часто вскидывал голову и, закрыв глаза, выставив вперед острый подбородок,
замирал. Потом, медленно опустив голову,  продолжал  писать.  Тогда  Крэлу
видны были только гладко зачесанные  назад  черные  с  проседью  волосы  и
кончик внушительного носа с горбинкой.
   - Клиника небольшая, можно сказать,  крохотная,  но  наша  собственная.
Каких  трудов  стоило  ее  организовать,  сколько  потребовалось  средств.
Современное оборудование, расходы на  персонал...  Деньги,  деньги.  Вечно
проклятые Деньги... Мы непременно пойдем с вами туда  и  проведаем  Кирба.
Знаете, врачи обнадежили меня. Все уже идет как будто на  лад...  Скажите,
Крэл, Альберту удалось приохотить вас к энтомологии?
   - Я изучал энтомологию в университете и, кроме того...
   - Пустое! Надо знать ее как следует, по крайней  мере  знать  все,  уже
описанное в литературе, и  параллельно  с  этим  постоянно  знакомиться  с
нашими работами. Только тогда вы поймете, что  такое  насекомые.  Нет,  не
поймете. Никто из нас пока понять ничего не может. Если бы я был  умнее  в
сто раз и прожил еще сто лет, то и тогда не разрешил  бы  загадок,  решить
которые так необходимо... Пожалуй, Кирба мы проведаем с вами  сегодня  же.
Если разрешат врачи, конечно.
   Ваматр схватился за телефонную трубку.
   - Доктор Рбал? - Крэл вздрогнул при упоминании имени палача, терзавшего
Лейжа. - Это я. Добрый  вечер.  Скажите  мне,  дорогой,  скажите  хотя  бы
несколько слов утешения. Мне ведь  нельзя  нервничать,  вы  сами  об  этом
говорили, советовали мне... Не буду, не буду. Стану серьезным и послушным.
Ну как? - Ваматр слушал, не перебивая,  удовлетворенно  кивал  головой  и,
прижав трубку к уху, непрерывно перебирал разбросанные на столе мелочи.  -
Спасибо, спасибо, дорогой Рбал... За добрую весть благодарю!
   Трубку Ваматр положил на  рычаг  бережно,  засунул  руку  между  колен,
съежился, стал совсем маленьким и  говорил  тихо,  внимательно  поглядывая
из-под густых, какие бывают только у юношей, ресниц.
   - Метаморфоз - вот что дало  нам  возможность  получить  совершенно  не
известные на Земле виды. Вы знаете об этом, Крэл.  Но  учтите,  насекомые,
особенно выведенные нами, имеют еще много совершенно удивительных,  только
им присущих свойств. Они общаются на расстоянии, перестраивают себя, меняя
форму, это известно, но вот что примечательно: они  могут  на  расстоянии,
подчеркиваю - на расстоянии, влиять на процессы, протекающие в  организмах
других особей.
   - Влияют на перестройку тканей других особей? А может быть, - догадался
Крэл, - может быть, и других видов?
   - Совершенно правильно. И мы уже проверили это. Протоксенусы, когда  их
"много, когда они в расцвете сил и получают  все  необходимое  для  своего
развития, способны стимулировать  неспецифические  процессы  в  организме.
Интимные процессы, о которых наука  еще  так  мало  знает.  Какой  бы  вам
привести пример? Да взять хотя бы беременность.  Она  вызывает  у  женщины
мобилизацию гормональных и нервных сил, у одних она  пробуждает  дремавшие
до того возможности, у других  -  бывают  такие  случаи  -  может  вызвать
психоз. Вот и протоксенусы... Мы экспериментально установили их влияние на
вялотекущие  процессы,  например.  И  знаете,  Крэл,  как  это  и   бывает
частенько, все началось с пустяка. Помог случай. В вольер  поступил  новый
служитель. Пожилой человек,  болезненный  -  трофические  язвы  на  ногах.
Незаживающие, мучившие его много лет. Нужно отдать  справедливость  Лейжу:
он первый обратил внимание на это явление,  первый  заинтересовался  им  и
стал изучать.  Представьте  себе,  не  прошло  и  десяти  дней  с  момента
поступления служителя на работу при вольерах, как от его язв ничего, кроме
розоватых шрамов, не осталось. Лейж...
   - Простите, - не выдержал Крэл, - вы говорите об Аллане Лейже,  который
года два тому назад перешел к вам от Арнольдса?
   - Ну да. Так вот, Лейж с тех пор начал приводить к вольеру  язвенников,
и  оказалось,  что  вяло  протекающие  процессы  заживления   протоксенусы
способны активизировать. Тогда, о! - тогда мы были у  порога  открытия.  И
какого открытия! Но оказалось... оказалось, что протоксенусы,  как  и  при
беременности, тут аналогия особенно  чувствуется,  не  только  стимулируют
некоторые функциональные системы организма, но и могут...  могут  вызывать
психозы...
   Ваматр взял трубку телефона.
   - Алло, соедините меня  с  гаражом.  Спасибо...  Гараж?  Добрый  вечер,
Антони, я хочу поехать в город. Да, да, сейчас, если можно.
   Крэл встал.
   - Сидите, сидите. Я, наверно, не поеду... Да,  вызывают  психоз.  Какие
силы в наших руках, какие силы! И как мы слабы еще, ничтожны...  Два  часа
ежедневного пребывания у вольеров, на расстоянии четырех метров от  сетки,
- и Кирб, бедняга Кирб, от которого уже отказались  врачи,  ожил.  Каверны
его затянулись, туберкулез - безнадежная  форма!  -  излечен.  Кирб  будет
здоров. Теперь будет. Протоксенусы исцелили его, а могли  убить,  Крэл.  Я
вас прошу, пока... пока не ходите в башню...


   Теперь Крэл не  мог  не  думать  о  башне.  Чем  бы  он  ни  занимался,
настойчиво шевелилось беспокойное желание -  в  башню!  Разумеется,  сразу
вспомнилось,  как  мучился  Лейж,   стараясь   подавить   казавшееся   ему
противоестественным стремление к протоксенусам. Воспоминания о Лейже стали
почему-то раздражать. Лейж, Лейж, Лейж,  все  время  попадается  его  имя.
Думать о нем не хотелось, а вместе с тем мешали  вопросы,  так  или  иначе
связанные с ним. О какой телеграмме тогда, в дождь,  с  восторгом  кричала
Инса?
   Инса... Она и здесь, занимаясь научной работой, была такой же - немного
загадочной, простоватой и умной фабричной девчонкой с канатной... Об  Инсе
в Холпе говорили часто, говорили с доброй улыбкой  и  всегда  уважительно.
Чувствовалось, что она - задорная, смешливая и деловитая -  душа  здешнего
маленького общества. А общество здешнее... Еще трудно  судить  о  нем,  но
оно, кажется, интересней, чем можно было ожидать.
   На следующий день после разговора с Ваматром Крэл все-таки принялся  за
отчеты. Каждая проштудированная  папка  увлекала,  заставляла  задуматься.
Понемногу он стал привыкать к  своей  комнате,  хотя  и  не  переставал  с
опаской поглядывать на те места, где могли таиться приборы-соглядатаи.  Не
прошло и недели, а Крэла уже определенно тянуло в лабораторию.  По  утрам,
приняв душ, наскоро съев завтрак, он с удовольствием шагал от  коттеджа  к
кирпично-красному старинному зданию.
   В первые дни Крэл немного дичился, стараясь не показываться  на  людях,
но  вскоре  самыми  приятными  оказались  часы,  проведенные  в  столовой.
Вечерами, после ужина, оттуда почти никто не уходил. Работал  бар,  кто-то
танцевал под радиолу, кто-то  листал  журналы,  кто-то  играл  в  шахматы.
Столовая превращалась в клуб,  не  имевший  устава  и  постоянных  членов.
Беседы здесь возникали естественно, велись живо, непринужденно, остроумно.
Веселье,  молодое,  искреннее,  перемежалось  с  деловыми  разговорами   и
спорами, начинавшимися по самым различным поводам.
   Появление Крэла в Холпе ни на кого не произвело особенного впечатления.
К нему отнеслись  с  уважением,  как  к  молодому,  талантливому  ученому,
осуществившему синтез  фермента,  однако  ни  лестных  слов,  ни  излишней
почтительности не было. Чурался он поначалу сослуживцев - никто  ему  себя
не  навязывал;  стал  менее  настороженным  -  с  ним  говорили  запросто,
по-доброму и с шуткой.
   И все же Крэла не оставляли сомнения:  почему  увиденное  в  Холпе  так
непохоже на описанное Ноланом? Здесь все  изменилось,  или  Лейж...  Опять
Лейж...
   Каждый день Крэл собирался попробовать -  взять  и  внезапно  уехать  в
город. Неужели не задержат? А впрочем, никто ведь и не настаивает на  том,
чтобы он жил безвыездно в Холпе. Не настаивает... А  если  бы  он  не  дал
согласия? Может быть, тогда придумали бы  какой-нибудь  хитрый  ход.  Нет,
надо испытать. Вот пойду в гараж, сяду в "дисмен" и  поеду...  Но  поехать
никак не удавалось. Дни, проведенные над отчетами, -  а  отчеты  оказались
чертовски интересными, - мелькали быстро, к вечеру он очень  уставал  и  с
удовольствием отдыхал в "клубе".
   Потягивая через соломинку рюлат со льдом  и  гранатовым  соком,  лениво
просматривая газеты, Крэл обычно прислушивался к разговорам  за  соседними
столиками. Он ни разу не заметил, чтобы при  его  приближении  собеседники
умолкали или меняли тему разговора.  Еще  до  приезда  в  Холп  он  строил
хитроумные догадки, как выведать подробности эксперимента, поставленного в
Тихом океане, а об этом, оказывается, говорили открыто и просто.
   В  четверг  вечер  выдался  душным,  предгрозовым.  Не   то   сказалась
усталость, не то нервное напряжение последних дней, но самочувствие  резко
ухудшилось, и тревожно стало: вдруг опять начнется обострение.  Необходимо
будет сделать переливание крови,  а  здесь...  Клинику  Ваматр  так  и  не
показал. Ничего больше Крэл не узнал о загадочном Кирбе, ничего не узнал и
о башне: во вторник утром Ваматр  куда-то  уехал...  Поташнивало,  похоже,
повысилась температура. Опять началась боль в  подреберье.  Захотелось  на
воздух, и Крэл вышел из "клуба".
   На фоне темного неба серая башня была не видна. Скупо  расставленные  в
парке фонари высвечивали только  низкие  кирпичные,  корпуса,  и  свет  не
добирался до башни. Ее вроде и не было...  Что  получится,  если  все-таки
пойти к ним? Почему так насторожен Ваматр? В самом деле боится за меня или
хитрит, подталкивает - запретный плод влечет. Ерунда, конечно, я им нужен.
Может быть, здоровый нужнее?.. А вдруг протоксенусы помогут, вдруг  станет
легче, уйдет кошмар последних лет... Заболевание  кроветворной  ткани,  ну
что же, они влияют, как утверждает Ваматр, на процессы подобного рода,  не
исключена возможность выздоровления.
   Он шел и  шел  потихоньку  к  башне.  Она  стояла  довольно  далеко  от
кирпичного корпуса. Деревья столпились возле  башни  плотно,  и  непонятно
было, как это строители соорудили ее, почти не попортив столетних вязов.
   Над входом висела синяя лампочка. Сразу вспомнил - как в  детстве,  как
во время войны: темно, страшно ночами, а есть все же хотя и тревожный,  но
ободряющий сигнал. Скромный  синий,  едва  приметный,  но  показывающий  в
черноте, где убежище.
   - Добрый вечер, Крэл!
   Крэл вздрогнул. Он почему-то никак не ожидал услышать здесь голос Инсы.
   - Здравствуйте. - Больше ничего не хотелось говорить. Молчала  и  Инса,
но потом не выдержала:
   - Гроза будет.
   - Нет, не будет.
   - А вы откуда знаете?
   - Чувствую. Все утихнет. Тучи уйдут.
   Опять замолчали. Теперь надолго. Стояли, не глядя друг на друга.
   - Крэл, вам... вам хорошо у нас?
   - Не знаю.
   - О, даже такой ответ обнадеживает.
   - А вам зачем эта надежда?
   - Хочу, чтобы вы были с нами и попытались понять, почему мы боремся  за
вас. Чтобы сами, непременно сами разобрались во всем... Ага, а вот и капля
упала. Вот вторая. Крупная, прямо на нос.  Будет  ливень,  -  обрадовалась
Инса.
   - Нет, не будет, - упрямо и мрачно возражал Крэл.
   Инса подошла ближе и посмотрела ему в лицо.
   - Вы плохо себя чувствуете?
   - Ну что вы! Просто... просто синий свет.
   - Не ходите к ним.
   - Это запрет?
   - Просьба.
   Инса ушла. Возникла она в темноте возле башни внезапно, а  удалялась  в
свете желтых, неярких фонарей парка медленно, вновь  и  вновь  показываясь
из-за могучих стволов... В "клуб" пошла  или  уже  к  себе?..  Как  голова
кружится, слабость. Рано, черт возьми, рано быть следующему приступу! Ведь
совсем недавно клиника, полный курс радиотерапии... А закрыты ли  двери  в
башню?..
   Двери не запирались.
   Крэл опустился на тумбу и сидел у входа долго. До полуночи, Сидел ни  о
чем не думал, если можно ни о чем  не  думать,  сидел  просто  так,  чтобы
проверить - будет гроза или нет.
   Гроза не состоялась...


   В конце недели приехал Хук. Крэл из окна видел, как  машина  въехала  в
ворота, как вышел из нее хозяин фирмы, а через пять минут он уже входил  в
лабораторию.
   - Я прямо к вам, Крэл. Добрый день.
   - Здравствуйте.
   - Только сегодня узнал, что доктор Ваматр, оказывается, уехал из Холпа.
Вы уж извините, забросили вас  сюда  и  оставили.  Вероятно,  без  всякого
внимания. Как вы устроились, как нашли здешнее общество?
   -  Благодарю  вас,  устроен  я  хорошо,  а  что  касается   сотрудников
лаборатории... Я ведь только несколько дней здесь...
   - Понимаю, понимаю. Да,  люди  в  Холпе  разные,  сразу  и  не  узнать,
конечно. Ну ничего, освоитесь, и ясно станет: кто есть  кто.  Одно  только
могу сказать с уверенностью: молодежь у нас славная. Как работается?
   - Никакого определенного задания я от доктора Ваматра не  получал.  Вот
читаю, знакомлюсь с отчетами.
   - Это, разумеется, не мешает, но главное - надо поскорее  приступить  к
синтезу фермента.
   - На это я еще согласия не давал.
   - Дадите.
   - Вы уверены?
   - Конечно.
   - Вот как! Любопытно, каким же способом вы принудите меня. Призовете на
помощь Рбала?
   - Я не понимаю, причем здесь доктор Рбал, но отвечу: принуждать мы  вас
не будем. Сами забудете об осторожности,  когда  почувствуете,  что  можно
заглянуть в глаза чужим! Какой ученый устоит перед соблазном проникнуть  в
неведомое? Все вы готовы очертя голову ринуться в пропас