свои длинные  пальцы  в  темные  прямые
волосы выдавала его волнение.
   - Вы, кажется, не очень обрадованы возможностью  продолжать  совместную
работу? - спросил Крайнгольц, вскрывая конверт.
   - Это, кажется, зависит от того, что содержится в этом письме,  не  так
ли?
   - Всецело.
   - Тогда прежде всего прочтем его.
   Крайнгольц   улыбнулся   -   ему    всегда    импонировала    спокойная
рассудительность Уорнера. Медленно, как завзятый игрок вытягивает карту из
колоды, он вытащил письмо из конверта и  погрузился  в  чтение.  Лицо  его
вытягивалось по мере чтения и к концу стало темнее тучи.
   - Ничего не понимаю, - сказал он растерянно и опустил руку с письмом. -
Что же это такое? Ведь все было  решено.  Они  гарантировали  мне  крупную
финансовую помощь для окончания работ.  Я  рискнул  продолжить  изыскания,
задолжал везде, где только мог, а теперь... Я ничего не понимаю, Вилли!
   - А я не понимаю вас, мистер Крайнгольц. Неужели вы серьезно  верили  в
то, что это "Общество" окажет вам содействие?
   - Как я мог не верить! Ведь в предыдущем письме они  гарантировали  мне
крупную поддержку. Вы же читали его.
   - Да, читал. И это обещание показалось мне подозрительным.
   - Подозрительным?
   - Да, скажу вам больше, я немало удивился тому, что  вы  поверили  этим
обещаниям, воодушевились, пошли на  крупные  долги,  развернули  работы  и
думали, что сумеете их завершить. Вспомните: в течение нескольких  лет,  к
кому бы вы ни обращались  за  помощью,  вам  отказывали.  Никто  не  хотел
вкладывать деньги в дело, которое не обещало прибыли. Верно?
   - Правильно, но до этого я  обращался  к  отдельным  фирмам  и  частным
предпринимателям,   а   это   _общество_!   Общество,   которое   призвано
содействовать  изобретателям,  работающим  над  открытиями,   ведущими   к
расцвету цивилизации!
   - Громкие слова - цивилизация, общество! Какое общество?! -  воскликнул
Уорнер, и  лицо  его  вспыхнуло  гневным  румянцем.  -  Общество,  которое
содержится теми же фирмами и частными  предпринимателями.  А  они  пекутся
только о том, чтобы закабалить изобретателей и захватить в  свои  руки  их
открытия, нажить на них состояния!
   Крайнгольц ничего не ответил Уорнеру и долго  сидел  молча,  пристально
рассматривая конверт, будто в оттиснутых на  нем  надписях  был  ответ  на
волновавшие его вопросы. Уорнер поднялся и стал медленно прохаживаться  по
обширной веранде, изредка посматривая на понуро сидевшего в  своем  кресле
Крайнгольца.
   Почти два года он работал у этого своеобразного, до сих пор не понятого
им  человека.  Поступал  он  в   лабораторию   Крайнгольца   без   особого
удовольствия - в самом начале инженер поставил  условие,  что  не  намерен
посвящать кого-либо в тайну проводимых им изысканий. От  своих  помощников
он требовал абсолютного повиновения, исполнительности - и не  больше.  Да,
поступал  сюда  Уорнер  без  особого  желания  -  ему  не  нравилось,  что
Крайнгольц так тщательно скрывал от всех, чем, в сущности, он  занимается.
Но другого выхода не было.
   Карьера  Уорнера  началась  неплохо.  После  окончания  Массачусетского
технологического института ему удалось  попасть  в  опытное  бюро  крупной
радиотехнической   фирмы,   удалось    зарекомендовать    себя    толковым
специалистом. Но помимо своей основной работы, он  немало  времени  уделял
общественной   деятельности.   Могущественным   владельцам   концерна   не
понравилась такая активность молодого  радиофизика,  и  они  очень  быстро
избавились от  него.  Достаточно  было  выступления  Уорнера  на  митинге,
организованном Комитетом защиты мира, чтобы имя его стало фигурировать  не
только среди борцов за мир, но и  в  черном  списке.  Он  понял,  что  его
способности, его диплом уже не в состоянии открыть ему дверей ни одной  из
радиофирм. Нужда в семье Уорнера увеличилась. Случайно подвернувшееся  ему
место в  Пейл-Хоум  показалось  спасением.  Крайнгольц  не  интересовался,
занесены ли его помощники в черный список,  он  требовал  от  них  одного:
работы, работы и еще раз работы.
   В первые месяцы пребывания в Пейл-Хоум Уорнер с опаской  присматривался
к Крайнгольцу. Таинственное, а может  быть  и  связанное  с  какими-нибудь
подозрительными   намерениями   дело,   которым   занимался    Крайнгольц,
настораживало Уорнера, вызывало в нем смутное чувство тревоги и  неприязни
к владельцу Пейл-Хоум. Но время шло. Уорнер осторожно и очень  внимательно
изучал  своего  патрона  и  постепенно  проникался  к  нему  все   большим
уважением. Крайнгольц недолюбливал Хьюза, а к  Уорнеру  относился  гораздо
приветливей. Постепенно ледок, который вначале  прослаивал  их  отношения,
начал подтаивать. После отъезда жены и увольнения Хьюза Крайнгольц делился
с Уорнером своими соображениями о финансовой стороне дела, но о сути своей
работы молчал по-прежнему. И по-прежнему для Уорнера был закрыт  доступ  в
лаборатории за высокой оградой.
   Молчание прервал Крайнгольц.
   -  Я  все  время  думаю  над  вашими  словами,  Вилли.  Вы  сказали   -
подозрительно.  -  Крайнгольц  быстро  обернулся  к  двери  во  внутренние
помещения виллы, прислушался и потом продолжал: - Да, да, последнее  время
мне самому многое стало казаться странным. И это начиная с  того  момента,
когда Хьюз, стал слишком настойчиво  добиваться  доступа  "за  ограду".  И
дальше, помните тот случай, когда ночью сработала  автоматика?  Я  уверен,
что кто-то  пытался  проникнуть  в  лаборатории.  -  Крайнгольц  помолчал,
вспоминая, что Уорнер никогда не проявлял никакой  назойливости,  никакого
излишнего любопытства к делам "за  оградой".  -  Да,  все  это  заставляет
настораживаться, вы правы, но что может  быть  подозрительного  в  письмах
"Общества изобретателей", я не могу понять, - закончил он задумчиво.
   - А я вам скажу. Не исключена возможность, что кому-то хочется помешать
вам вести свои  работы.  Кто-то  инспирировал  первое  письмо,  постарался
вселить в вас надежду, толкнул на то, чтобы вы сделали долги, потом послал
вам категорический отказ и теперь... - Уорнер хлопнул ладонью о ладонь,  и
Крайнгольц вздрогнул.
   - И теперь я пропал, - закончил он тихо.
   Уорнер смотрел на  инженера,  всегда  бодрого  и  энергичного  и  вдруг
осунувшегося  под  ударами  свалившихся  на  него  забот.  "А  что,   если
Крайнгольц действительно,  как  он  говорит,  работает  над  изобретением,
которое может принести огромную пользу человечеству?"
   Уорнер подошел к Крайнгольцу и, наклонившись к нему, сказал:
   - Вы никогда не думали над тем, что начали  не  с  того  конца,  мистер
Крайнгольц?
   - Я не понимаю вас, Вилли.
   - И я вас тоже, - Уорнер пытливо посмотрел в глаза Крайнгольцу, -  и  я
вас тоже не понимаю. Вы говорили, что поставили  перед  собой  благородную
задачу, говорили, что хотите спасти человечество  от  многих  страданий  и
невзгод, а вместе с тем собирались субсидироваться у богачей.
   - Не могу же я один...
   - Вот, вот. Вы правильно  сказали.  Вы  ничего  не  сможете  сделать  в
одиночку. Я не знаю, над чем именно вы работаете.  И  меня  это  не  очень
интересует. Но я хочу вам сказать, раз уж об этом зашел разговор, если  вы
стремитесь создать "за оградой" новое смертоносное  оружие,  -  Крайнгольц
отпрянул в своем кресле  от  Уорнера,  -  тогда  обращайтесь  к  капиталу.
Обращайтесь смело: вы получите поддержку. Но если вы хотите  действительно
помочь миллионам людей, то поймите: в одиночку вы -  не  борец!  Только  в
единении с прогрессивными силами вы сможете завершить вашу работу.
   - О Вилли, - поморщился Крайнгольц, - я  очень  далек  от  политики.  Я
ученый и считаю, что настоящий ученый  политикой  должен  заниматься  лишь
постольку, поскольку надо ограждать себя от нее.
   - Я вижу, у вас во всем тактика "высокой ограды".  Жаль!  В  этом  ваша
ошибка. Рано или поздно вы это поймете или вам придется бросить свое дело.
   - Никогда, - горячо возразил Крайнгольц.
   - Тогда, - спокойно продолжал Уорнер, - вы  попадетесь  в  руки  людей,
которые   сумеют   использовать   ваши   изыскания   так,   как   им   это
заблагорассудится.
   Спор ни к чему не привел.
   Упоминание Уорнера о прогрессивных силах, которые  якобы  могли  как-то
способствовать  воплощению  его  идеи,  вызвало  у  инженера   ироническую
усмешку. Эти силы  представлялись  ему  какими-то  абстракциями,  которыми
довольно ловко оперировали различные "политиканы".  Он  знал  одно  -  для
завершения его изысканий нужна абсолютная тайна и деньги. Большие  деньги.
Весь его жизненный опыт подсказывал ему, что  деньги,  естественно,  можно
получить у людей, обладающих ими.
   Крайнгольцу чужды были рассуждения Уорнера, но такт, с которым помощник
говорил о его замыслах, ему нравился. Он чувствовал,  что  Вилли  искренне
желает ему успеха, и ловил себя на том, что ему это приятно.  В  последнее
время он все больше и больше начинал доверять  Уорнеру  и  даже  подумывал
иногда, не ввести ли Уорнера в курс всех своих дел, не посвятить ли его  в
тайну, не впустить ли его "за высокую ограду".
   "Нет, нет! Доверять нельзя никому!"


   Крайнгольц  тяжело  переживал  отъезд   Уорнера.   Нет   средств,   нет
помощников,  нет  ничего,   кроме   долгов,   за   неуплату   которых   не
сегодня-завтра придется сесть в тюрьму.
   - Ну, что же, Вилли, мне, право, жаль, что так  все  получилось.  Жаль!
Вот вы и опять без работы, - мягко улыбнулся Крайнгольц, провожая медленно
шагавшего к воротам Пейл-Хоум Уорнера. - Что  вы  думаете  делать  теперь?
Ведь у вас родители и, кажется, сестренки, братишки, которым вы помогаете.
Не так ли?
   - Да, мистер Крайнгольц, куча  родных,  и  все  они  нуждаются  в  моей
помощи. Но это не так уж неприятно. Неприятно то, что во мне не  нуждается
ни одна радиофирма, - пошутил Уорнер. - Ну, ничего, я не собираюсь унывать
и хочу податься на юг, к Мексиканскому заливу. В Порто-Санто у  меня  есть
приятель, с которым я, быть может, смогу  открыть  мастерскую  по  починке
радиоприемников. Перспектива не из блестящих - в этом  городишке  вряд  ли
найдется  столько  поломанных  приемников,   чтобы   хватило   для   нашей
мастерской. Но ничего не поделаешь - пока не  приходится  рассчитывать  на
лучшее.
   Уорнер умолк и посмотрел на Крайнгольца. Тот стоял с опущенной головой.
   Светлые,  всегда  широко  раскрытые  глаза  сейчас  были  прищурены   и
устремлены в какую-то точку.
   - Прощайте, мистер Крайнгольц, я  хочу  пожелать  вам  успеха  в  ваших
делах.
   - Успеха? - встрепенулся Крайнгольц и откинул со лба волосы. -  Вы  это
искренне, Вилли? Вы верите в успех моего дела?
   - Если вы поставили перед собой  благородную  задачу,  то  я  уверен  в
успехе.
   Уорнер протянул Крайнгольцу свою крепкую руку, тот придержал ее  обеими
руками и сказал:
   - Подождите, Вилли.  Подождите  здесь  две  минуты.  Я  сейчас  принесу
индикатор.
   Крайнгольц почти бегом направился к "высокой ограде", на ходу  доставая
из кармана ключи. Через несколько минут он вернулся с небольшим футляром и
передал его Уорнеру.
   - Вот здесь, - инженер открыл крышку футляра, - вот здесь индикатор!
   Уорнер вопросительно посмотрел на Крайнгольца.
   - Много лет, - продолжал Крайнгольц, -  уже  много  лет  тому  назад  я
сделал открытие. Я думал, что оно принесет огромную пользу человечеству. Я
считал, что оно таит в себе невиданные возможности, перед которыми меркнет
все созданное до сих пор объединенными усилиями  человеческого  разума.  Я
был счастлив так, как может быть счастлив ученый, сознающий, что он  нашел
ключ к разгадке еще одной, быть может, самой  сокровенной  тайны  природы.
Да, был счастлив, но не надолго.
   Крайнгольц задумался, машинально вынул маленький прибор  из  футляра  и
стал его любовно рассматривать.
   - Очень скоро это счастье было омрачено, - продолжал он со  вздохом.  -
При первой же попытке практически применить свои изыскания я  увидел,  что
есть люди, способные использовать их не на благо, а во вред  человечеству.
Я понял - ученый мир уже близок к этому открытию, что независимо от меня в
разных странах будут закончены работы, подобные моим, и мне стало страшно.
Я почувствовал, какая угроза может нависнуть  над  человечеством,  и  счел
своим священным долгом  работать  над  созданием  защитной  аппаратуры.  Я
спешил, я прилагал все усилия к тому, чтобы предотвратить бедствие, но  вы
сами видите, как это трудно.
   Волнение, с которым говорил Крайнгольц,  передалось  и  Уорнеру,  и  он
слушал, стараясь  не  пропустить  ни  одного  слова  из  этой  неожиданной
исповеди.
   - Вы понимаете, Вилли, - Крайнгольц заговорил почти шепотом,  и  в  его
голосе послышались нотки отчаяния, - я каждый день жду ужасного  известия.
Каждое утро я  просыпаюсь  с  тревожным  вопросом  -  "а  может  быть  уже
началось?".
   Уорнер вздрогнул.
   - Что началось?
   - То, что может быть пострашнее взрыва  в  Хиросиме.  Уже  потому,  что
придет незримо, неслышимо, придет зловеще тихо, парализует миллионы людей.
   Крайнгольц умолк. Молчал и Уорнер, озадаченный всем услышанным.
   Через раскрытую калитку виднелась просторная, мирная долина.  От  виллы
крутой скалистый спуск вел к темневшему внизу, среди  сосен  озеру,  а  за
ним, на  пологих  склонах  широкой  долины,  далеко,  до  холмистой  линии
горизонта были  видны  разбросанные  домики  ферм,  между  которыми  вился
причудливый  серпантин  дороги.  Все  было  напоено   неистовым   солнцем,
пропитано запахом трав, цветов и плачущей смолистыми  слезами  сосны.  Все
вокруг было погружено в глубокую, нерушимую тишину удушливого летнего дня.
   - Вы говорите о страшных вещах, доктор. Неужели опасность действительно
так велика? Неужели теперь...
   - Нет, нет, Вилли, не теперь. - Сощурив  глаза,  Крайнгольц  пристально
смотрел на белеющую вдали ферму.  -  Нет,  не  теперь.  Еще  пока  никому,
насколько мне известно, не удалось применить это открытие. Его еще  нельзя
использовать как мощное оружие, но ведь и пушки когда-то стреляли на сотню
шагов, а теперь орудия бьют на сотни километров. Вы понимаете меня?
   - Я вас очень хорошо понимаю, доктор, - взволнованно ответил Уорнер.  -
Но что же делать?
   - Не знаю. У меня уходит почва из-под ног  -  я  не  уверен,  смогу  ли
закончить начатое. Если закончу -  мир  получит  защиту,  а  если  за  это
время... Видите ли,  Уорнер,  открытие  могут  использовать  не  только  в
агрессивных целях, но и для любых провокаций. Как  это  предотвратить?  Не
знаю. Вот разве только индикатор...
   Крайнгольц отстегнул верхнюю крышку прибора, вынул  зажатую  в  клеммах
небольшую трубочку и, держа  ее  перед  собой  на  слегка  согнутой  руке,
показал Уорнеру.
   - Вот основная часть индикатора. Берегите ее! -  инженер  ловко  вложил
трубочку  на  место,  защелкнул  крышку  прибора  и  продолжал:  -  Прибор
потребляет  ничтожное  количество  энергии,   снабжен   микроэлементом   и
рассчитан на длительную работу. Он будет действовать в течение многих лет.
Я дарю его вам,  Вилли.  Дарю  на  прощание,  -  Крайнгольц  задумался.  -
Прогрессивные силы, борьба за мир... Я мало верю во все это, Вилли, но  вы
верите, и пусть этот прибор будет в ваших руках. Где бы вы не  были,  куда
бы вас не занесла судьба - наблюдайте за ним. Наблюдайте  постоянно,  если
увидите,  что  вот  эта  лампочка,  -  Крайнгольц  показал  на  маленький,
вделанный в боковую крышку плафончик, - начнет мигать, то знайте - в эфире
тревожно. В эфире - электромагнитные  волны,  несущие  людям  бедствия,  а
может быть, и смерть.


   Крайнгольц не прекратил работ и после отъезда  Уорнера.  Он  знал,  что
каждый наступающий  день  может  быть  последним  днем  его  пребывания  в
Пейл-Хоум, понимал всю безвыходность положения и вместе с тем  лихорадочно
продолжал свои опыты, хватаясь, как  утопающий  за  соломинку,  за  каждую
возможность поработать еще час, еще день и хотя бы на шаг  приблизиться  к
разрешению задачи.
   Дни  проходили  довольно  бесплодно.  Один,  без  помощников,  не  имея
возможности приобретать необходимые  материалы  и  оборудование,  он  мало
успевал днем, но зато вечера и часть ночи были продуктивными.
   Вечером, обслужив больных своего округа, приезжал Пауль Буш и  закипала
работа.
   Со второй половины дня Крайнгольц уже начинал прислушиваться к  звукам,
доносившимся  из-за  ограды  виллы  и,  заслышав  тарахтение   старенького
фордика, выбегал навстречу своему другу.
   Пауль Буш, маленький старик, с лицом, иссеченным морщинами, с  торчащим
вокруг обширной лысины седым пушком, кряхтя и ворча что-то себе  под  нос,
вылезал из машины. Поношенный костюм,  мешковато  сидевший  на  его  тощей
фигуре, узенькая помятая ленточка галстука, стоптанная  обувь  -  все  это
свидетельствовало о далеко не блестящих делах некогда знаменитого хирурга.
   - Послушай, Ганс, в последние, дни  я  не  устаю  сетовать  на  судьбу,
которая сделала из меня хирурга, а не психиатра.
   - Что ты говоришь, Пауль! Кто бы тогда помогал в моих работах?
   - Тебе нужно не завершать свое дело, а лечиться.
   - Лечиться? От чего?
   - От помешательства. Пойми, ведь это просто безумие продолжать  работы,
когда ты уже стоишь перед фактом полнейшего банкротства, когда  тебя  ждет
тюрьма. Безумие!
   Старик ворчал на всем пути от фордика до дверей  операционной,  которая
находилась за "высокой оградой", но Крайнгольц знал - все  это  напускное.
За тонкой золотой оправой старомодного пенсне  лукаво  поблескивали  живые
глаза Буша, он уже торопился надеть белоснежный халат.
   Крайнгольц подготовил все к решающей операции. Аппаратуру  он  проверил
еще днем, и теперь осталось только подготовить подопытного.
   - Ну, Ганс, как состояние Микки?
   - Все то же. Очевидное ухудшение. Вчера он ослеп.
   - Значит, сегодня пробуем?
   Крайнгольц хмуро кивнул. Они привыкли к Микки, полюбили  его  за  ум  и
веселый нрав, а теперь над проворным, шустрым Микки нависла угроза.
   Выдержит ли сердце?
   Но, пожалуй, не только это было причиной  грусти  инженера.  Микки  был
последним. Если его не удастся спасти, то...
   Друзья направились в небольшую комнату с  белыми  стенами.  На  детской
кроватке темнело маленькое тельце, прикрытое теплым одеялом. Скрюченный, с
согнутыми ногами и руками Микки кивал время от времени маленькой  головой.
Глаза были мутными - они уже ничего не видели.
   - Бедняга Микки. - Буш подержал  с  минуту  запястье  маленькой  ручки,
осторожно положил ее и отошел от кровати.  -  Знаешь,  Ганс,  все  же  это
слишком  жестоко.  Посмотри,  что  сделал  твой  проклятый  магнетрон   из
веселого, смышленого Микки!
   - Пауль, - Крайнгольц положил ладонь на худое плечо старика.  -  Теперь
мы будем иначе облучать Микки.
   - Знаю. Все равно это мерзость!
   - Теперь мы будем лечить Микки, - еще мягче продолжал Ганс.
   - Ах, лечить, лечить! А эти мучения? -  Буш  гневно  кивнул  в  сторону
маленькой кровати.
   - А мучения людей в Браунвальде? Пауль, дорогой, пойми меня, я  никогда
в жизни не забуду того, что видел там!
   Крайнгольц опустился на белый табурет возле Микки, сжал виски  ладонями
и долго сидел молча.
   - Ганс!
   - Да, Пауль, - глухо ответил тот.
   - Не надо!
   - Нет, надо! - резко поднялся Крайнгольц. -  Надо  сделать  так,  чтобы
никогда не возродилось то, что было в Браунвальде. А если кто-нибудь снова
захочет повторить, если над Человечеством нависнет угроза, то должно  быть
средство борьбы с этим. Должно! И я дам человечеству это средство.
   - Я понимаю тебя, Ганс. Я хочу помочь тебе, но пока мы бессильны.
   - К сожалению, ты прав. Но мы будем бороться до конца.
   - Да, Ганс, до конца! Пойдем в излучательную.
   Проверена аппаратура над операционным столом:  приборы,  регистрирующие
дыхание, кровяное давление, состояние нервной системы. Через  введенную  в
вену иглу каплями поступает физиологический раствор с глюкозой.
   Опыт начался.
   Несмот