ыть  такое.  Существует
много факторов, способных вызвать  сон,  то  есть  общее  торможение  коры
больших  полушарий.  Однообразные,  монотонные  раздражители  звукового  и
другого порядка являются обычным хорошо  известным  усыпляющим  средством.
Почему так происходит? Да ведь все дело в том, что длительным воздействием
они утомляют и истощают соответствующие центры коры. Весьма возможно,  что
в случаях, о которых вы  спрашиваете,  давало  себя  знать,  так  сказать,
профессиональное  явление.  Летчики,  шоферы  и  мотористы  вашего  катера
испытывали постоянное утомляющее мозг воздействие  вибрации  моторов.  Это
естественно.  В  нормальных   условиях   организм   сопротивлялся,   этому
воздействию, и  они  работали  нормально.  Но  вот  возникает  постороннее
воздействие.  Электромагнитные  колебания  какого-то  излучателя  начинают
углублять  охранительное  торможение  и  действуют,  при   прочих   равных
условиях, прежде  всего  на  людей,  нервная  система  которых  подвержена
постоянному профессиональному истощению под влиянием мощного раздражителя,
в данном случае шума работающих моторов автомобилей,  самолетов,  катеров.
Вот пока и все, что я могу  сказать.  А  теперь  пройдемте  в  клинический
корпус, - заспешил Пылаев. - Титов что-то задерживается.  Ну,  ничего,  мы
попросим проводить его прямо в аппаратную.
   При входе в корпус Ливенцову дали белый хрустящий халат, он накинул его
поверх кителя, и они поднялись с Пылаевым на второй этаж. По дороге Пылаев
рассказал Евгению Петровичу  о  работе  своей  группы  над  новым  методом
лечения психических заболеваний радиосном.
   - В своей работе, - говорил физиолог, - мы всегда обращаемся  к  трудам
нашего учителя - великого физиолога Павлова. Он указывал на  необходимость
к любому лечению психических заболеваний присоединять нарочитый покой,  по
возможности  исключать  беспрерывные  и  сильные  раздражения   окружающей
обстановки, изолировать больных друг от друга, от особенно беспокойных.
   Пылаев провел Ливенцова в  аппаратную.  Большая  светлая  комната  была
уставлена приборами, на стене - несколько экранов,  около  которых  стояли
небольшие пульты с регулирующими приспособлениями.
   - Вот и в этом случае, который я хочу продемонстрировать, -  продолжал,
физиолог, - больному нужна  такая  покойная  обстановка.  Больной  Никитин
поступил на  излечение  в  крайне  возбужденном  состоянии.  Подозрителен,
боится окружающих, считает, что  его  преследуют,  от  всех  прячется,  но
говорит, что совершенно здоров.  Никаких  процедур  принимать  не  желает,
считает, что его собираются "погубить". Мы  держим  его  в  полном  покое.
Посмотрите на этот экран. Пользуясь специальной  телеоптической  системой,
мы можем свободно следить за больным в то время, как он нас не видит и  не
боится нашего присутствия.
   Ливенцов подошел к экрану и увидел небольшую комнату с белой  кроватью,
тумбочкой, небольшим столиком и удобным креслом. На  полу  лежал  красивый
ковер, на высокой этажерке в несколько рядов стояли цветы. Сперва  капитан
не заметил больного в комнате, но потом увидел выглядывающее из-за  цветов
бледное, утомленное лицо мужчины лет тридцати. Он  вышел  из-за  стойки  с
цветами, быстро подбежал к двери и приложился ухом  к  замочной  скважине.
Так он простоял довольно долго, очевидно прислушиваясь, потом  бросился  к
кровати, заглянул под нее,  заглянул  под  кресло  и  снова  спрятался  за
цветами. Ливенцова охватила неприятная  дрожь.  Было  как-то  жутковато  и
вместе с тем жалко смотреть на человека, которого коснулась болезнь мозга.
   В аппаратную вошли врач и два ассистента.
   - Виктор Васильевич, в приемной ожидает Белова Евгения  Андреевна.  Она
просит допустить ее на сеанс радиосна Никитину.
   - Нельзя, - твердо ответил Пылаев.
   - Виктор  Васильевич,  вы  же  сказали  ей,  что  подумаете,  -  начала
упрашивать молоденькая ассистентка. - Она так хотела взглянуть на него...
   - Не могу, - уже мягче сказал доктор, -  не  могу.  Я  посоветовался  с
товарищами, и мне не рекомендовали допускать Белову к Никитину.
   Пылаев посмотрел на часы.
   - Давайте приступим к  сеансу,  Евгений  Петрович,  -  обратился  он  к
капитану. - Посмотрите на экран. Видите, с люстры свешивается  коротенькая
трубочка?  Это  антенна-излучатель,  она  соединена   с   соответствующими
приборами.  Наблюдайте!  Подготовьте  магнетрон,  -  обратился  Пылаев   к
ассистенту.
   Ливенцов, затаив дыхание, наблюдал за всем происходящим в палате.
   Никитин вышел из-за цветов и стал крадучись пробираться к двери.
   - Внимание! Включить излучение! - приказал Пылаев.
   Никитин дошел уже до середины комнаты, и вдруг его походка  изменилась.
Она уже не была крадущейся и пугливой, он выпрямился и  стал  оглядываться
по сторонам. Сделав несколько шагов  по  направлению  к  кровати,  Никитин
оперся о ее край руками и вскоре повалился безжизненно на бок.
   Капитан  вздрогнул  и  оглянулся  на  Пылаева.  Тот  стоял   спокойный,
сосредоточенный и внимательно смотрел на  секундомер.  В  аппаратной  было
тихо, и Ливенцов не посмел своими вопросами нарушить  эту  тишину.  Пылаев
опустил секундомер и обратился к врачу:
   - Пройдите, пожалуйста, к больному.
   Капитан увидел на экране, как врач вошла в палату и  вместе  с  сестрой
уложила больного в постель,  прикрыла  его  одеялом,  прикрепила  контакты
принесенного с собой прибора, сестра опустила шторы, и они вышли.
   - Теперь он  ничего  не  чувствует.  Врач  присоединила  к  его  голове
контакты   электроэнцефалографа.   Это   прибор,   который    регистрирует
электрическую  активность  головного  мозга,   связанную   с   процессами,
происходящими в нервных клетках. Вот посмотрите сюда, - обратился физиолог
к Ливенцову  и  указал  на  круглую  стеклянную  выпуклость  на  пульте  с
извивающейся на ней светящейся  зеленоватой  змейкой.  -  Это  регистрация
биотоков мозга на  катодном  осциллографе.  Прибор  регистрирует  процессы
торможения и возбуждения, возникающие в нервных центрах.  Состоянию  покоя
соответствуют колебания низкой частоты со значительной  амплитудой  -  так
называемый альфа-ритм. Во сне этот  ритм  замедляется  и  может  исчезнуть
вовсе. Смотрите, колебания затухают, сглаживаются.
   В аппаратную тихо вошел Титов. Пылаев кивнул ему и продолжал:
   - Сон у больного становится глубже,  покойней.  Истощенные  клетки  его
мозга будут теперь отдыхать, набираться новых сил для борьбы  со  страшным
недугом. Еще восемь или десять сеансов, и этот  человек,  я  думаю,  будет
здоров.
   - Значит, через недельку...
   - Да, Иван Алексеевич, дней через десять капитан Бобров  сможет  с  ним
побеседовать. - ...и, надо надеяться,  мы  узнаем,  наконец,  почему  труп
Протасова оказался в карьере.
   Ливенцов ничего не понял из этого разговора.
   - Вы ведь еще не знаете, - обратился к нему Титов, - об этой запутанной
истории. Она тоже имеет отношение к заинтересовавшему  вас  делу.  В  свое
время, Евгений Петрович, я расскажу вам о Протасове.



13. "ЛИГА СПАСЕНИЯ ЧЕЛОВЕЧЕСТВА"

   Эверс,   конечно,   очень   хорошо   понимал    сокровенную    сущность
"американского  образа  жизни",  иначе  он  не  затеял   бы   авантюры   с
сенсационным   "предсказанием"   пресловутого   Джемса    Кларка.    Эверс
рассчитывал: тысячи жаждущих наживы дельцов постараются не упустить случая
подзаработать на сенсации такого рода и сами, уже без его участия, раздуют
ее до "космических" размеров. Расчет оказался правильным и даже  превзошел
все ожидания Эверса.
   Уже  через  пару  дней  после  выступления  Кларка   в   Юнайтед   Холл
сверхбыстрые  предприниматели  рекламировали  духи  "Излучение".  Пестрили
аргон и неон, призывая  посетить  (напоследок,  очевидно)  вновь  открытый
сверхшикарный бар "Космос". Текстильная фирма успела  выпустить  тончайшую
шелковую ткань, и вскоре повсюду сияли рекламы:

   Шелк "Радиация"! Шелк "Радиация"!
   Шелк "Радиация"! Шелк "Радиация"!
   Модно! Красиво! Прочно!

   По обочинам автострад  "Америкэн  табеко"  воздвигла  огромные  щиты  с
яркими надписями:

   Курите сигареты - "Аромат вселенной"!
   Вы уже курили сигары - "Кларк"??

   На Таймс-сквер, в этом центре кинотеатров Бродвея, извивались  световые
потоки, рекламирующие самые последние кинобоевики:

   "Они погибли ужасной смертью".
   "В дни кошмара".
   "Она была убита излучением".

   От них не отставали и театры,  расположенные  по  обеим  сторонам  44-й
улицы. Здесь  спешно  готовились  постановки,  главным  действующим  лицом
которых был _ужас. Ужас_ перед космической катастрофой.
   Немало  подзаработали  и  те  дельцы,  которые  догадались   наряду   с
открытками,  изображавшими  профессора  Кларка,   выпустить   открытки   с
мордочкой пса, который появился на экране перед многотысячным  сборищем  в
Юнайтед Холл. На открытках было написано:

   "Он первый погиб _от излучения_!"

   Филиал компании "Новые бериллиевые сплавы" рекламировал:

   Заказывайте шляпы в нашем ателье!
   Они изящны, модны и снабжены защитным слоем
   из нового бериллиевого сплава!
   Кто покупает наши шляпы, тот _застрахован от излучения_!!
   Ваша собачка тоже не должна погибнуть _от излучения_.
   Мы выпускаем бериллиевые шлемы для собачек всех пород!

   Излучение...
   Излучение...
   Излучение...

   Космическая катастрофа!

   Предсказание профессора Кларка!
   Великое открытие американского ученого!

   Газеты и кино, театры и радиостанции неустанно  трубили  о  космической
катастрофе,  грозящей  покончить  со  всем  человечеством  (если  оно   не
запасется  своевременно  касками  "Новой   бериллиевой").   Церковь   тоже
потянулась за воспрянувшими духом дельцами и усиленно призывала верующих в
эти страшные дни молиться богу,  каяться  в  своих  грехах  и  жертвовать,
жертвовать, жертвовать. Жертвовать на церковь, разумеется.
   Больше всех, конечно, старались газеты. Учуяв  бизнес  на  "космических
событиях", журналисты наперебой спешили дать  материал  один  сенсационнее
другого. Каждый  пытался  подкрепить  свои  домыслы  "фактами",  выискивал
немало "очевидцев". В результате появлялось все  больше  и  больше  людей,
начинавших верить в "предсказание", вспоминавших о, событиях  23  сентября
прошлого  года.  Восстанавливались  в  памяти  различные  случаи  странных
заболеваний и усыплений, вспоминали о катастрофах и, как водится,  о  том,
чего  на  самом  деле  не  было.  Появилось  множество   людей,   которые,
оказывается, знали о "сентябрьских событиях" и только не могли в то  время
найти  им  объяснение.  Многие,  оказывается,  на  себе  испытали  влияние
прошлогоднего излучения и только  теперь,  наконец,  поняли,  каковы  были
причины их недомогания, сонливости, вялости.
   Паника усиливалась. Уже  начали  образовываться  различные  общества  и
группировки. Бездельничающие  богачки  учреждали  комитеты  "Спасения",  и
вскоре была учреждена "Лига спасения человечества",  возглавляемая  весьма
предприимчивой молодой особой, мечтавшей о популярности.
   "Удачно получилось с этой лигой,  -  размышлял  Эверс.  -  Удивительное
дело, как быстро у нас умеют создавать массу всяких, никому по сути говоря
не  нужных  объединений,  обществ,  клубов  и  тому  подобных  игрушек   в
демократию.  Вообще  вздорная  затея,  но  "Лига  спасения"  может   очень
пригодиться: она придает делу окраску гуманности. Можно будет часть  касок
пустить  через  систему  благотворительных  обществ.  Да,  да,  это  будет
недурно! Этим жестом можно приобрести симпатии общественности, не  потеряв
при этом, разумеется, ни цента, а еще увеличив стоимость касок. Лигу нужно
поставить на службу компании! Уже одни эти  крики  о  "спасении"  помогают
проведению "бума". Прекрасно, чем больше шума поднимают все эти люди,  тем
ценнее будут акции "Новой бериллиевой".
   В океане шумихи, поднятой  газетчиками  и  "делателями  денег",  тонули
голоса трезвых людей, старавшихся разъяснить публике вздорность лженаучных
предсказаний "маститого" астронома. Эверс в эти дни внимательно следил  за
прессой, не допуская просачивания в печать  неугодных  ему  выступлений  и
нажимая кое-когда на педали мэркаундовской машины, уже обильно смазанной к
этому времени акциями "Новой бериллиевой".
   Важно  было  и  другое.  Важно  было  не  дать  умолкнуть  шуму  вокруг
предсказания  Кларка.  Всеми  мерами  усиливать  панику,  поддерживать   у
миллионов людей состояние тревоги и страха до тех пор, пока,  наконец,  не
начнется предсказанное излучение этого года. После этого уже не  останется
неверующих, и люди в ужасе перед  губительной  радиацией  следующего  года
бросятся покупать каски "Новой бериллиевой". А пока что  неверующие  были,
и, по мере того, как ослабевало первое впечатление, созданное выступлением
Кларка, отрезвевших становилось все больше и больше.
   До первого излучения оставалось еще много дней, а  в  печать  проникало
все больше и больше "трезвых" статей, бороться с которыми становилось  все
труднее. Самым неприятным было появление статей крупных советских  ученых.
Эверс узнал, что в СССР  опубликована  статья  радиоастронома  Шановского,
вышло много популярных брошюр, появилась в печати статья академика Зорина,
бичующая лженаучность выступления Кларка.
   Эверс вспомнил о  своих  встречах  с  Зориным,  о  его  выступлении  на
Международном конгрессе биофизиков и не без тревоги подумал, что к  голосу
этого ученого прислушаются во всем мире и еще смелей  и  уверенней  начнут
опровергать предсказателя, а ведь до "бума" оставалось еще много дней!
   Затея была  под  угрозой,  и  Эверс  несколько  растерялся,  но  быстро
сообразил, что и в этом случае может помочь "Лига спасения".  По  привычке
он схватился за карман,  намереваясь  достать  свою  серую  книжку,  чтобы
заметить, как поколебать авторитет Зорина, но вспомнил, что она исчезла.
   Да, серая книжка исчезла, и все его усилия найти ее  не  привели  ни  к
чему. "Диринг! - думал Эверс, вспоминая признания Хьюза. - Диринг  устроил
эту  ловушку!  Мерзавец!  Ну,  ничего,  он  еще  получит  свое,  а  теперь
действовать! Что  сейчас  главное?  Зорин.  Прекрасно.  Сделаем  так,  что
авторитет господина Зорина будет поколеблен, особенно в Советском Союзе".
   Эверс  отправился  к  хорошенькой   председательнице   "Лиги   спасения
человечества" и успокоился только  тогда,  когда  была  достигнута  полная
договоренность с "Лигой". Надо было предпринимать все новые и  новые  шаги
для того, чтобы дело не провалилось. Появились статьи,  утверждавшие,  что
еще за год до первого наблюдения Кларка  было  зарегистрировано  гибельное
излучение. Волна сенсации всхлестнулась с новой силой, и число верующих  в
предсказание возросло: ведь уже не один ученый выступает с  предсказаниями
подобного характера!
   Никто не подозревал,  конечно,  что  возникновение  этой  волны  шумихи
связано все с тем же весьма  предусмотрительным  Эверсом.  Таким  образом,
интерес широкой публики к предстоящей катастрофе то возрастал;  то  падал,
но не это больше всего волновало Эверса.
   По имевшимся у него сведениям, уже многие финансовые магнаты были  явно
обеспокоены шумихой вокруг создания  "Новой  бериллиевой".  Пока  все  это
способствовало выпуску духов и продаже открыток, финансовые заправилы были
спокойны, но кое-кто из них уже начинал понимать, что если в предсказанное
время излучение действительно начнется и действительно будет как-то влиять
на нормальную жизнь людей, то "Новой бериллиевой" обеспечен успех. И какой
успех!  Если  "Новая  бериллиевая"  сумеет  объединить  вокруг  себя   все
организация, так  или  иначе  связанные  со  "спасением"  человечества,  и
получит совершенно фантастические прибыли от продажи  спасительных  касок,
то может стать могущественнейшей организацией капиталистического мира.
   Перед многими деньги и власть имущими людьми встала проблема: как быть?
Приложить ли все усилия к тому, чтобы уничтожить "Новую бериллиевую", пока
она еще не стала слишком сильной или  постараться  не  упустить  случая  и
урвать свою долю прибылей, способствуя ее могуществу?
   Эверс прекрасно понимал, что до тех пор, пока  "Новая  бериллиевая"  не
окрепнет, она может быть  раздавлена  теми  крупными  концернами,  которые
меньше всего заинтересованы в ее процветании. Он боялся,  что  им  удастся
разнюхать, в чем заключается секрет "космической катастрофы".


   Уинстон  Тиффорд,  щупленький  человек  маленького  роста  с  непомерно
большим, совершенно голым черепом, был еще в таком возрасте, когда не  так
уж часто подумывают о приближающейся смерти. Но с тех пор, как он  не  без
основания мог считать себя самым богатые человеком страны, начал принимать
все меры к тому, чтобы прожить как можно дольше. Заботу о  своем  здоровье
он возложил на целый штат самых видных врачей  и  наряду  с  этим  нередко
консультировался у знаменитых астрологов, желая выяснить, что  говорят  по
этому поводу звезды.  Звезды  предвещали  богатейшему  человеку  долгую  и
безмятежную  жизнь.  Тиффорд  щедро   оплачивал   астрологам   составление
гороскопов и вместе с тем понимал, что ни один из этих колдунов XX века не
осмелился бы "высчитать" ему по звездам близкую кончину.
   Предсказание Кларка его  не  на  шутку  взволновало,  и  он  немедленно
приказал:
   - Узнать!
   Само собой разумеется, Тиффорд был  деловым  человеком,  и  его  прежде
всего интересовало, кем инсценировано это  предсказание  конца  света.  Он
стал особенно тревожиться после  того,  как  все  попытки  его  помощников
разузнать что-либо не привели  ни  к  чему.  Уинстон  Тиффорд,  "стоивший"
миллиарды долларов, не мог себе представить, что  деньги  не  в  состоянии
раскрыть тайну любого коммерческого предприятия.  При  всей  своей  боязни
умереть преждевременно, он прекрасно понимал, что от "губительных  лучей",
если уж такие появятся на Земле,  кто-кто,  а  он  будет  спасен  или,  по
крайней мере, как самый богатый в мире человек, умрет  последним.  Да,  во
всех случаях он гарантирован! И не в этом, конечно, дело. Дело было в том,
что почти все страховые общества находились в его руках.  После  сообщения
Кларка количество желающих застраховать свою жизнь  и  имущество  возросло
невероятно. Однако приток страховых взносов не очень радовал Тиффорда.  Он
знал - в случае осуществления предсказания Кларка, его страховым обществам
грозит разорение. И снова последовало грозное:
   - Узнать!
   Но узнать было не так-то легко.
   Люди Тиффорда на второй же  день  после  выступления  радиоастронома  в
Юнайтед Холл помчались разыскивать предсказателя, но было уже поздно.
   Возвращаясь после выступления к себе в Мэлфордский  университет,  Кларк
попал в автомобильную катастрофу.
   Столкновение  было  у  осуществлено  "по-чикагски".  Встречная  машина,
получившая легкие царапины, промчалась дальше и скрылась, а отброшенный  в
сторону автомобиль Кларка ударился о дерево. Астроном был убит.
   Тиффорд сам знал толк в делах такого  рода  и  прекрасно  понимал,  что
катастрофы "по-чикагски" устраиваются не зря.  Вопрос  был  в  том,  чтобы
узнать, кому все это было нужно?
   Когда Тиффорду доложили, что незадачливый астроном попал  в  катастрофу
не без участия Клифтона, он велел немедленно призвать к себе этого  темных
дел мастера.
   К  немалому  удивлению  ближайшего  окружения  Тиффорда  его  беседа  с
Клифтоном продолжалась около пятнадцати минут - мистер Тиффорд ни на какие
деловые встречи не тратил больше десяти.


   По возвращении из Вашингтона Диринг не  замедлил  появиться  в  конторе
Эверса на Брод-стрит, 128.
   -  Привет,  Майкл!  Я  не  знал,   что   вы   обладаете   режиссерскими
способностями. Кинобоевик с участием этого старого попугая Кларка, который
вы продемонстрировали  в  Юнайтед  Холл,  произвел  в  Вашингтоне  большое
впечатление. Боюсь,  что  кое-кого  из  престарелых  конгрессменов  хватит
кондрашка еще д