дем
придерживаться презумпции естественности, пока не докажем обратное. Но
ответь, если больше не у кого спросить в целой Галактике: кто я тебе?
 
   - Ты мой брат, - сказал я. - Брат по разуму.
 
   - Скажи: я красив?
 
   - Ты красив. Все живое красиво. Красивы облака, ящерицы, собаки, агава,
под которой ты стоишь, листья и кисти винограда, перевившего решетку.
 
   - Тогда почему я не кисть винограда? Не агава?
   Не облако и не собака?
   Я молчал 
   - Почему я хочу стать таким, как ты или как тетка Франческа? Почему ты
не хочешь уподобиться мне?
 
   - Видишь ли, все мертвое и нерожденное пребывает в небытии, а живое
изначально классифицировано на... - заговорил было я, но осекся, когда
понял страшную глубину его вопросов.
 
   - Потому что я урод! И я проклинаю твою волю и твою Землю за то, что я
урод... Хочешь скажу, какого вопроса ты больше всего боишься?
 
   - Я ничего не боюсь, Колосс.
 
   - Боишься! Боишься, что я мог бы оказаться твоим сыном! Но я не твой
сын. Я брат твой, уродливый твой брат. Ты сам это признал! Зачем ты
позволил явиться мне из небытия в столь непригожем обличье, брат мой?
   Ты открываешь на планете все больше интернатов для существ, подобных
мне, а ведь большинство подобных мне - калеки еще и умственно. Зачем ты
скрываешь правду о нас от себя самого?
 
   - Я ничего не скрываю, брат мои Колосс, - сказал я.
 
   - Жаль, что тебя не могут наказать братья из других галактик, - сказал
он. - За то, что ты губишь прекрасное. За то, что труслив, жесток,
сластолюбив. За то, что бросаешься фразами о мертвых и нерожденных, не
вникая в их смысл...
 
   - Коло-о-осс!! - раздался голос тетки Франчески. - Опять ты сам с собой
разговорился. Иди, малыш, сюда.
 
   - Пожалуйста, навещай меня почаще, брат, - сказал Колосс.
 
   Он повернулся на лапах-коротышках и затопал прочь. И нежно зашелестел
тростник.
 
   Я кинулся было бежать, но пальцы вцепились в решетку, закостенели,
впились, как на той ржавой гранате. И тогда от бессилия, от боли в сердце,
раздувающейся, будто футбольный мяч, я принялся трясти решетку.
 
   Я представлялся себе исполином, вознамерившимся расшатать .корабль
земной, сбить с привычного пути.
 
   - Де-е-ети! Пора на ужин, уже смеркается, - услышал я снова Франческу.
- Кто мне не верил, что по вечерам на охоту выходит дракон? Слышите, как
он трясет решетку...
 
 
                            10. Ночные оборотни 
 
   Древние индусы верили, что Вселенная дышит, как живое существо. При
вдохе - а он длится свыше сорока миллионов лет - мир переживает четыре
состояния, каждое со своей мерой добра и зла, -,так называемые юги.
Критаюга - золотой век: торжество гармонии, блаженство, невысыхаемые
родники и деревья, изобилие земных плодов. Во время Третаюги четверть
добра умаляется, людям приходится браться за ремесла, возделывать пашню,
отражать набеги хищных зверей, в том числе и двуногих. С наступлением
Двапараюги чаша справедливости опорожняется наполовину: все вынуждены
бороться с болезнями, наводнениями, междоусобицами. Наконец чаша пуста:
грядет Калиюга, несущая голод, печали, жестокость, страх. Люди и державы
уподобляются разбойникам, никого не щадящим в грызне за наживу и власть.
 
   Да, дышит Вселенная, скажем и мы, она вечно жива, но ее жизнь, как и
жизнь ее крохотной родинки-Земли, скорее напоминает развитие младенца: от
беспомощного сосунка до Одиссея, многоопытного мужа. И даже самые
закоренелые оптимисты не рискуют уже ссылаться на златокудрое прошлое
нашей цивилизации как на обитель молочных рек и кисельных берегов. Кому ж
не ясно, что первожители скорлупки земной стиснуты были - и похлеще
объятий гравитации! - ужасами примитивного существования, борьбою с
кознями природы.
 
   Не было его, века-то золотого, увы... Хотя и доныне жизнь каждого из
нас разделена светлыми и темными кругами. Но то, что здесь, на Сицилии, мы
попали в Калиюгу, - сомневаться не приходилось. Уродцы и уроды Сигоны -
печальное тому подтверждение.
 
   О, страшно уродство! Но еще страшнее уродующие.
   Хотя, как ни странно, зло не всегда таится лишь в них.
 
   В той же Индии Учитель побывал на уличном пред;тавлении "паука" - юноши
со скрюченными тонкими руками и ногами, иссохшим крохотным туловищем и
огромной головой. Слепой дервиш рассказал Учителю:
 
   "пауков" уродуют еще младенцами, чтобы в дальнейшем родные могли на
подаяние от представлений хоть как-то сводить концы с концами. "Паук"
кувыркался, лазил по канату, пугал детей голосами пантеры, тигра, дракона.
   О, то было лишь началом чудес. "Паук" взобрался на пальму и оттуда - до
поздней ночи - читал наизусть "Рамаяну". Говорили, он мог прочесть без сна
за две недели все семь книг древнего эпоса - 24 тысячи строф.
   Но и это что! Безобразный юноша, сидящий на дереве, знал дословно и
"Бхагавату", которая немногим меньше "Рамаяны", и "Махабхарату" - 100000
строф!
 
   Кто же виноват, что его так изуродовали? Родители?
   Обливаясь слезами, они пошли на преступление, чтобы спасти от голодной
смерти многочисленных сестер и братьев "паука". Виновата социальная
система, общество. Но и оно все еще не может оправиться от последствий
колониального разбоя английских джентльменов удачи. В конечном счете
юноша-"паук" - это их детище, так же, как и существо Колосс - детище
спрута заокеанских и местных монополий, убивающих, уродующих все живое на
некогда благословенных берегах Средиземноморья.
 
   Когда это началось? В незапамятной древности, когда ссылали рабов
подыхать на серные рудники. И во времена Возрождения в Неаполе умирали
кожевенники и красильщики, не дожив до тридцати. И в начале нашего века
большинство печатников уносила чахотка - бич всех, кто дышит свинцовой
пылью. Но вот явилось химическое оружие - и в окопах первой мировой бойни
русские солдаты задыхались в ипритном смраде. А потом химическая бойня,
учиненная Америкой во Вьетнаме.
   И после Вьетнама аппетит у дяди Сэма разыгрался всерьез...
 
   Даже немногие выписки из журналов и газет, бывших под рукой Учителя за
время его болезни, кого угодно должны навести на тревожные размышления.
   И прежде чем ознакомить меня с одной гипотезой по поводу кошмара в
Сигоне, надобно, чтобы я ознакомился с выписками.
 
   - Учитель, вы ничего не упомянули про войны, - сказал я, потому что в
памяти обозначилось лицо отца. - Больше всего уродует война. И тело и
душу...
 
   - Полегче с такими афоризмами, Олег, - отрезал Учитель. - Для меня тот,
кто лишился рук и ног в битве с захватчиками, - никакой не урод. Он герой,
под стать героям древнерусского эпоса... А эпос моей войны не пересказать
до конца жизни.
 
 
                                   * * *

   "Около 60 000 американцев - ветеранов войны во Вьетнаме уже не
сомневаются, почему они ушли на фронт здоровыми, а вернулись больными.
Каждый из них стал жертвой "оранжевого реактива" - "эйджент орандж". И у
большинства впоследствии родились детикалеки.
 
   Приводим бесспорно установленные факты:
 
   1. С января 1962 года по февраль 1971 года американские самолеты С-123
вылили на Вьетнам около 45 миллионов литров масляно-коричневого ядовитого
реактива. Цель: обезлистить леса, чтобы в них не могли укрыться
вьетнамские бойцы, и уничтожить посевы риса.
 
   2. При производстве "эйджент орандж" (опасного для человека лишь в
значительных дозах) возникает побочный продукт - яд диоксин
(тетрахлордибензодиоксин). Однако диоксин не был удален из реактива, хотя
он в тысячу раз страшнее цианистого калия. Как минимум, 163 литра диоксина
было распылено над лесами, полями и местами дислокации вьетнамских войск.
 
   3. Из 4,2 миллиона американских солдат, воевавших во Вьетнаме, примерно
3 миллиона действовали в зоне распыления яда. Тогда никто не подозревал,
что это опасное химическое оружие. Пентагон постоянно подчеркивал в
инструкциях по применению реактива, что он "абсолютно безвреден для людей
и животных", использовав тем самым своих солдат в качестве подопытных
кроликов.
 
   О последствиях отравления диоксином можно судить хотя бы по катастрофе
в итальянском городе Севезо.
   В 1976 году из труб химического комбината "Икмеса" на город опустилось
ядовитое облако, в котором было 200 г диоксина. Результат: несколько
погибших, множество изувеченных. С тех пор в Севезо постоянно рождаются
калеки -- такие же, как у ветеранов войны во Вьетнаме: страдающие
заболеваниями мозга, печени, раковыми опухолями, прыщами по всему телу,
провалами памяти, размягчением мускулов. Только теперь, наконец, вспомнили,
что уродливые младенцы появлялись у вьетнамских женщин еще во время войны"
("Штерн").
 
   "Более полутора миллионов жителей Вьетнама оказались жертвами
химической агрессии США. Американцы варварски уничтожили 44% тропических
лесов и 40% посевных площадей" ("Параллели").
 
   "Хотелось бы напомнить бывшему государственному секретарю Александру
Хейгу, что ему лучше, чем комулибо другому, известно, кто применял
химическое оружие в Юго-Восточной Азии. Хейг служил в армии США в этом
регионе и был прекрасно осведомлен обо всех тонкостях программы по
обработке Вьетнама отравляющими веществами. В ходе этой программы на
территорию Вьетнама сбросили свыше ста тысяч тонн ядохимикатов" (Конрад
Эджи, американский журналист).
 
   "14 марта 1968 года в Скалл-Вэлли (штат Юта) от нервно-паралитического
вещества ви-экс пало 6 тысяч овец. В 30 милях от Скалл-Велли расположен
армейский полигон Дагуэй - центр испытаний химического и
бактериологического оружия" ("Нью-Йорк тайме мэгэзин").
 
   "В секретных подземных подвалах в штатах Каролина и Юта ждут своего
часа бомбы "Уэтай" ("Влажные глаза"), начиненные нервно-паралитическим
газом зарином" ("Морнинг стар").
 
   "Более 40 тысяч тонн ядовтых химических веществ хранится ныне в полной
боевой готовности на американских базах, расположенных на атолле Джонстон
в Тихом океане, в десяти городах США и в Европе" (Д. Моррисей,военный
химик).
 
   "Мы располагаем достоверной информацией из Лахора, что там американские
биологи, нанятые ЦРУ, испытывают под видом борьбы с малярией наркотический
препарат "антибе". Обработанные им 11 подопытных пакистанцев лишились
рассудка. Еще трое умерли от американских прививок смертоносного вируса
"конго". Нам удалось выяснить, что спецслужбы США планируют использовать
сезонную миграцию из Пакистана в нашу страну кочевников-скотоводов, чтобы,
заразив пришельцев и их стада, вызвать в Афганистане эпидемии энцефалитных
заболеваний" (А. Данишьяр, редактор "Кабул нью тайме").
 
   "Перед конгрессом Соединенных Штатов Америки я заявляю: на наших
военных складах химического оружия на территории США и за рубежом ежегодно
происходит около 4 тысяч смертельно опасных утечек газа" (Генри Джексон,
сенатор).
 
   "На военных картах предполагаемого химического конфликта значатся
главные города Европы. Гражданское население этих городов не имеет ни
противогазов, ни других защитных средств, поэтому именно эти люди окажутся
главными жертвами" ("Прогрессив").
 
   "Объединенный комитет начальников штабов хотел бы иметь в своем
распоряжении 5 миллионов единиц химических боеприпасов. Если всеми
имеющимися отравляющими веществами начинить боеприпасы, их общий вес
составит около 300 тысяч тонн. Для сравнения: нынешние запасы обычных
боеприпасов вооруженных сил Соединенных Штатов в Западной Европе достигают
. примерно 500 тысяч тонн" ("Нью-Йорк тайме мэгэзин").
 
   ...Заметив, что я дочитал последний листок и чешу в раздумье лоб,
Учитель попросил меня подсесть поближе к карте...
 
   - Я тоже потирал лоб над этими куцыми сведениями, просочившимися в
печать, - сказал он. - Легко представить, насколько все серьезней.
 
   - Вы правы, Учитель, представить легко. Да нелегко понять: покушаясь на
старушку Европу, они что же, надеются отсидеться за океаном?
 
   - У господ наподобие Рейгана, илиУайнбергера, или Фулуайлера - иная
логика. Им что Вьетнам, что Европа, что Америка - наплевать. Для них
всегда находится уютный островок близ экватора или ранчо в неприступных
горах, где они почивают от забот мирских, купаясь в чистенькой водице и
вдыхая неотравленный воздух. Тому, кто не побывал в Америке, страусиную
тупость толстосумов не уразуметь. На моих глазах эвакуировали целый
поселок на канале Лав, рядом с Ниагарой. Оказалось, в знаменитый водопад
десятки лет спускали ядовитую погань. Естественно, рождались уроды.
   Забили наконец тревогу, когда птицы или кошки, напившись воды, начали
погибать... Как вы думаете, Олег, сколько в Америке мест, где хранятся
опасные для жизни ядовитые отбросы?
 
   - Хотел бы взглянуть на каждую такую свалку, - сказал я.
 
   - Жизни не хватит. Свыше тридцати тысяч! Теперь понимаете, как этим
монстрам с Поющей дорог забубенньш городишко Сигона?
 
   - Понимаю, как дорог вам и мне.
 
   ...Да, пока Учитель болел, он не терял времени даром. Он
проанализировал все случаи появления "летающих тарелок" - и выявились
закономерности пугающие.
 
   Во-первых: когда места появления были соединены прямыми линиями,
образовался причудливый лепесток с осью симметрии, проходящей вблизи
Поющей горы.
 
   Во-вторых: визиты наносились в интервале времени от двух до четырех
часов ночи, по средам, субботам или воскресеньям.
 
   В-третьих: после объявления в газетах о прибывших на Сицилию военных
патрульных катерах для возможного обнаружения "тарелок", незваные гости
перестали появляться в прибрежной зоне (за исключением случая с сожженной
будкой на причале в Сигоне).
 
   Я согласился с Учителем, что никакой инопланетной логикой здесь и не
пахнет. Закономерности были вполне земные, заземленные. Ясно, что
"тарелки" свили себе гнездышко под крышей американцев. И горючее в их
двигателях не звездная плазма, а что-нибудь попроще:
 
   причастность Поющей к оси симметрии, вероятней всего, объяснялась
ресурсом горючего...
 
   - Если гипотеза подтвердится, Олег, надо, чтобы об этих оборотнях
узнала вся Сицилия, - сказал Учитель.
 
   - Узнает весь мир, - ответил я. - Что касается Сицилии, то здесь не
любят, когда оскверняют святыни.
   При мне зарезали пьяного скандинава, отпустившего непристойную шутку по
адресу статуи святой Розалии...
   Подтверждение гипотезы беру на себя.
 
 
                                   * * *

   Прохаживаясь с Марио по волнолому, я посвятил его в свой план
относительно незваных гостей.
 
   - Ну, сволочи! - Он погрозил кулаком в небо. - Олег, зачем им такой
маскарад?.. Скажи, почему мир разваливается на глазах? Откуда эти
"тарелки", смерти, уродства? Почему они обрушиваются как из рога изобилия
именно на меня, на мою семью?
 
   - Не только на твою семью, Марио.
 
   - Ты прав. Знаешь, я еще вчера понял в интернате: останься в живых моя
Катерина, она тоже могла бы родить мне... - Недоговорив, он заскрипел
зубами.
 
   - Марио, ты не хуже меня понимаешь, где этот ядовитый рог изобилия. В
Поющей горе.
 
   - Мы их выведем на чистую воду, этих ублюдков!
   Ребята-портовики, из местного отделения компартии, уже ведут
расследование. Хоть неделю буду сидеть с фотоаппаратом, все равно
подстерегу. Не бойся, не засну.
   После ее смерти вообще не сплю по ночам.
 
   Я сказал после молчания:
 
   - Не забудь: как можно ближе к Поющей.
 
   - А если засесть прямо на базе?
 
   - Разве ты альбатрос или голубь? - улыбнулся я.
 
   - Помнишь, говорил тебе, там прошло мое детство.
   Не все пещеры утрамбовали или залили бетоном. Коекакие остались. Я знаю
потайной ход на базу. Мы лазили раньше туда и добывали разные диковины:
старые колеса от вертолетов, разноцветные стекла от сигнальных фонарей,
иногда банку тушенки. Как-то приволокли целый парашют. Вся ребятня Сигоны
ходила в рубахах из парашютного шелка.
 
   - Спасибо, Марио. Ты один можешь помочь многим. Очень на тебя надеюсь,
- сказал я.
 
   - Можно не в одиночку? - спросил он. - С Винченцо. Совсем замаялся
парень. Стал как загнанный конь.
 
   - Вдвоем так вдвоем, - сказал я. - Тебе видней.
 
   - Учти, он служил там на аэродроме, знает все ходы и выходы.
 
   - Только не говори Антонелле, пожалуйста. Жду вас с охоты в гостинице
или в Чивите. Если вам повезет, пленку сразу проявим. И такое устроим -
земля разверзнется! Но - предельная осторожность. Желаю удачи!
 
 
                                   * * *

   "Минувшей ночью один из дежурных двенадцатого полицейского участка на
окраине Палермо вышел подышать свежим воздухом. Было без четверти три.
Спокойный ветерок качал ветви жасмина вдоль ограды. Взглянув на низко
висящую над заливом бледноватую луну, дежурный вспомнил, что забыл в
автомашине термос с кофе и бутерброды.
 
   В тот самый миг, когда он открывал дверцу "джипа", над полицейским
участком появилась "летающая тарелка". Она издавала явственно ощутимый
гул. Дежурный различил ее контуры и запомнил, что на ней (или в ней) не
светилось ни огонька.
 
   Дальнейшее разворачивалось по давно известному всем сценарию. Узкий
фиолетовый луч упирается в крышу участка, скользит по окнам. Вспыхивают
занавески, обои и синтетические ковры.
 
   - Паолино, мы горим! - слышит дежурный крик перепуганного напарника,
между тем как на глазах ошеломленного Паолино поджигательница преспокойно
удаляется к центру города.
 
   Неизвестно почему, но Паолино приходит в голову мысль, что оно ринулось
спалить главное полицейское управление острова, и Паолино незамедлительно
докладывает об этом по телефону оперативному дежурному и получает сначала
выговор за пьянство на дежурстве, а утром благодарность и премию в размере
месячного жалованья.
 
   Однако летучая стервятница из неизвестно каких задворок Вселенной не
добралась до полицейского управления. Она зависла неподалеку, над площадью
Свободы, и, продолжая вакханалию незаконных посягательств на земные
объекты, как-то: плодоносящие деревья, будки на причалах, здания
полицейских участков, - подожгла деревянный помост,- уставленный кадками с
пальмами по случаю предстоящего празднества в честь сбора урожая.
 
   Когда бронированный фургон с карабинерами ворвался на площадь,
"тарелка" спокойно опустилась возле статуи. Из "тарелки" показались три
фигуры, вооруженные подобием минометов, а может быть, даже лазерных пушек.
В создавшейся критической ситуации истинным героем выказал себя лейтенант
Корделли. Именно после его прицельной автоматной очереди один из трех
налетчиков рухнул наземь, а два других сцепились друг с другом и начали
кататься по асфальту с невнятными выкриками. Скрученные карабинерами,
сцепившиеся были незамедлительно доставлены в главное полицейское
управление острова. Вокруг "тарелки"- (ее купол оказался поврежденным
автоматной очередью) выставлено боевое охранение. На случай
непредвиденного развития событий неопознанный летающий объект прикован
цепями к двум тяжелым грузовикам и находится под усиленной охраной.
 
   - Чем кончатся эти невероятнейшие события? Кто они, ночные налетчики?
 
   Прямой телевизионный репортаж с площади Свободы начнется примерно в
полдень. Группа наших специальных корреспондентов собирает материалы для
вечернего выпуска".
 
   Я через три ступеньки взлетел по лестнице из ресторана, где завтракал,
к Учителю, сунул ему газету с мутным снимком чего-то округлого рядом со
статуей Свободы и, прохрипев: "Читайте, читайте!" - скатился вниз, к
телефону-автомату.
 
   - Марио нет, - сказал усталый Антонеллин голос.
 
   - Антонелла, только не вешай трубку, - зачастил я. - Читала утренние
газеты? Сейчас же посмотри! Мне позарез нужен твой брат.
 
   - Он еще не вернулся с ночной рыбалки. Вместе с моим мужем, - ледяным
тоном отвечала она.
 
   - Передай Марио, когда возвратится: пусть никуда не уходит. Я буду
звонить каждый час.
 
   - Хоть каждую минуту, мне все равно.
   ...У кого-то из древних, кажется у Светония, я читал о загадке
необъятных толп, собирающихся сразу после смерти великих госуд