о я перейду и эти границы...
   (Я знал, что перейдет, не задумываясь.)
   - Так вот, товарищ Остров. Я полагаю, что при определенных условиях  вы
сможете найти того человека. Вы способный работник, и я это знаю, хотя нам
с вами лично сталкиваться там (он неопределенно шевельнул  головой,  опять
словно бы указывая неизвестно куда) не приходилось, в тамошнем времени  мы
никак не совпадали. Но,  как  вы  понимаете,  здесь  мы  контролируем  все
времена и все пространства, так что я знаю достаточно много о вас -  и  не
только о вас. Вот почему вы оказались здесь.  Не  первым,  впрочем,  и  не
последним. Вы можете найти Груздя. И вы, вероятно, найдете его.  Но  ни  в
коем случае не станете возвращать его в то положение, в каком он находился
прежде, чем оставить это  положение  по  собственной  инициативе,  причины
которой мне пока не вполне понятны. Скорее всего это некое заболевание, от
которого мы намерены его вылечить здесь. Почему вы  не  должны  возвращать
его туда, в ту явь, которую вы считаете современной  потому,  что  и  сами
принадлежите ей? Потому, что он нужен не там, а именно здесь. Хотите чаю?
   Последние слова были настолько неожиданными, что я не  сразу  понял  их
смысл. Во время  его  монолога  я  внимательно  наблюдал  за  ним,  и  мне
казалось, что ему приходится употреблять много усилий, чтобы сохранять тот
второй облик, в каком он сейчас выступал. Это наблюдение  и  помешало  мне
сразу среагировать на его слова.
   - Я спрашиваю: вы  хотите  чаю?  -  повторил  Дремин  уже  с  некоторым
раздражением в голосе. Только тут я спохватился.
   - Нет, спасибо...
   - Очень странно, - сказал он. - Мне казалось, что вы голодны. А ведь  я
обещал вам ужин. Что ж, как хотите. Вернемся к этому позже.
   Я только кивнул.
   - Итак, - сказал он, - что касается Груздя. По абсолютной  величине  он
фигура не самая крупная. Я бы сказал даже - очень  некрупная.  И  вряд  ли
заслуживает такого внимания, какое ему сейчас уделяется. Но в  сложившейся
обстановке он - гвоздь.
   Последнего определения я не понял, и он, бегло взглянув на  меня,  счел
нужным объяснить:
   - Вам, возможно, попадались в детстве такие стихи: "Не  было  гвоздя  -
подкова пропала, не было подковы - лошадь захромала,  лошадь  захромала  -
командир убит, конница разбита, армия бежит..." - ну, и так далее, и  тому
подобное. Так вот. Груздь - ни в коем случае не командир и даже не лошадь;
но он - гвоздь, и при сложившихся  обстоятельствах  должен  находиться  на
своем месте, чтобы удерживать подкову, а вовсе не там, где был до сих пор,
где он, я могу сравнить, был вбит  в  стенку  и  на  нем  висела  какая-то
картинка. Плохая картинка, товарищ Остров.
   Сказав это, он спустился со стула и сделал несколько шагов взад-вперед.
   - Не будет Груздя - не будет захвата западного рынка. Не будет  захвата
рынка - не будет ни прибылей, ни кредитов. Не будет прибылей и кредитов  -
не будет стремительного промышленного развития.  Не  будет  стремительного
промышленного развития - следовательно, усилится  недовольство  не  только
конкретной властью, но и всем строем. А тогда...
   Он не стал сразу достраивать прогноз, считая,  видимо,  что  сказанного
достаточно.  Лишь  развел   руками.   Но,   похоже,   усомнился   в   моей
сообразительности и тут же продолжил:
   - Тогда вернемся мы. Нет, не я лично. Я  буду  руководить  отсюда:  так
будет надежнее. Придут люди, которых я знаю, которым доверяю. И вот только
тогда  настанет  время  пустить  в  ход  разработки  товарища   Груздя   и
воспользоваться всеми теми  последствиями  их  внедрения,  которые  я  уже
назвал, и всеми другими - теми, которых я еще не называл. Вы меня поняли?
   Я кивнул. Не понять было бы трудно.
   - Вот почему вы должны не только найти его, но  и  доставить  сюда,  ко
мне. Могу твердо пообещать: как только вы окажетесь рядом с ним, я дам вам
людей, которые окажут вам всю  необходимую  помощь,  чтобы  доставить  его
сюда. Запомните эту формулу.
   Откуда-то, словно шулер из рукава, он извлек такой же листочек  бумаги,
как тот, что уже был у меня. На этом клочке было несколько знаков.
   - Вы запомнили? Слушайте, как это произносится.
   Письменность была мне незнакома, и я выслушал его внимательно.
   - Усвоили? Повторите.
   Я повторил. Он, похоже, остался доволен.
   - Неплохо. Итак, это было первое из того, что я хочу сказать вам.
   Но я уже начал понемногу сомневаться.
   - Разрешите вопрос? - осмелился вставить я.
   Дремин, кажется, искренне удивился:
   - Вопрос? Мне? Гм. Это интересно... - Он подумал немного. - Хотя скорее
- забавно. Вопрос мне. Ну что же - попробуйте. Хотя я до сих пор  полагал,
что объясняю достаточно ясно. Итак? Впрочем, нет, обождите минутку.
   Ему понадобилось намного меньше  минуты,  чтобы  вновь  превратиться  в
Великого Инку. Похоже, такие метаморфозы доставляли ему удовольствие. Лишь
после этого он кивнул мне:
   - Так о чем вы хотели спросить?
   - Почему же не должно быть промышленного развития - и всего прочего?  Я
считаю, что действую - и весь наш Институт действует - в конечном итоге  в
интересах страны, хотя мы и не являемся  официальным  учреждением.  А  вы,
видимо, убеждены, что интересы страны заключаются в чем-то другом?
   - Безусловно, - согласился он. - Я ведь уже объяснил,  но,  видимо,  вы
ничего не поняли. Впрочем, неудивительно:  вы  воспитаны  в  другом  духе.
Хорошо, повторю; я считаю - и не только я, если уж вам  нужно  -  как  это
называется? - общественное мнение, то оно тоже именно таково, - я  считаю,
что,  начиная  с  определенной  точки,  развитие  страны  должно  идти  по
совершенно другому пути. Страна сделала самое малое один лишний поворот  -
и находится даже  не  в  тупике,  что  было  бы  еще  в  какой-то  степени
приемлемо, но  страна  приближается  к  обрыву.  К  грани,  за  которой  -
стремительное падение - и полная гибель. Это необходимо  предотвратить.  И
вот тут мы с товарищами посоветовались - и решили...
   Он сделал паузу, усмехаясь каким-то, наверное, своим мыслям.
   - Мы решили, что именно здесь мы можем принять  все  необходимые  меры.
Изменить, начиная с определенного момента, ход реализации элементов бытия.
Думаю, вам не нужно растолковывать, что это такое.
   Растолковывать действительно оказалось бы лишним. Теоретически  техника
возникновения Производного Мира была известна  любому  из  нас  ничуть  не
хуже, чем постоянным обитателям Пространства Сна. Именно с этой информации
начинается первичная подготовка дримера. Но, кроме  общей  теории,  мы  не
обладали ничем. Наверное,  и  Великий  Инка  Дремин  продвинулся  немногим
дальше нас - но хотел пройти до самого конца.
   Теория же действительно не очень сложна - в ее основных положениях.



МОЗАИКА

   Когда мы  начинаем  обучаться  ремеслу,  оказывается  не  так-то  легко
привыкнуть к мысли, что мир, в котором мы живем (не только  наша  планета,
но все мироздание вообще), все то, что мы называем явью, на самом  деле  -
всего лишь подобие детской игры, правда,  настолько  сложной,  что  понять
меру этой сложности мы оказываемся не в силах. И играют в  нее  отнюдь  не
несмышленыши.
   Игра заключается в следующем: вам (хотя на самом деле, конечно, не  вам
и не мне, а кому-то совершенно другому) дается  неограниченное  количество
смальты - разноцветных  стекляшек  или  камешков,  из  которых  вы  должны
сложить изображение, содержащее какой-то смысл.  Это  может  быть  пейзаж,
натюрморт,  портрет,  сцена,  абстракция  -  одним  словом,  что   угодно.
Изображение потребует определенного количества камешков, пусть даже  очень
большого - но никак  не  беспредельного.  Располагаете  же  вы  бесконечно
большим числом элементов. Ясно, что воспользуетесь вы всего лишь  какой-то
их частью - крайне незначительной.
   Бесконечная масса эта  не  пребывает  в  неподвижности;  она  постоянно
перемешивается силами, о которых мы не имеем  представления;  знаем  лишь,
что они существуют и проявляются. А некая другая  сила  действует,  словно
известный каждому  из  нас  механизм,  называемый  лототрон,  периодически
выбрасывающий один  из  мечущихся  в  его  барабане  шариков.  Только  эти
выброшенные из общего круговорота  элементы  смальты  и  используются  для
картины.
   Смальта - это все, что существует в Пространстве Сна. А в нем находится
все, что может представить любой из нас, а также и все то, чего  никто  из
нас - и все люди вместе - представить не в состоянии. Все, что  когда-либо
возникало в чьих-то мыслях, фантазиях, видениях.  Все,  что  хоть  однажды
было описано буквами или  иероглифами  на  бумаге,  папирусе,  пергаменте,
бересте, выдавлено на глине, высечено в камне... Одним словом -  все,  что
хоть  единожды  возникало  в  конструкциях  духа,  и   вовсе   не   только
человеческого (мы суть  крохотная  часть  великого  мира  духа),  является
смальтой. И лишь бесконечно малая часть этого  ВСЕГО  идет  на  реализацию
того мира, в котором мы обычно  живем  и  который  называется  Производным
именно потому, что является вторичным, производным от бесконечного  обилия
материалов Пространства Сна.
   Каждое событие, даже реализованное в нашем мире,  существует  в  ПС  во
множестве вариантов - духовных вариантов,  потому  что  каждый  человек  -
частица духа, заключенная в нем, - воспринимает и рисует себе это  событие
по-иному - а это уже разные события. В этом не было бы ничего  особенного,
если  бы  это  множество  вариантов   являлось   лишь   последствием   уже
совершившегося события. Но это не так. В Пространстве Сна все эти  события
происходят одновременно - но реализуется  лишь  одно  из  них.  С  первого
взгляда     это     должно     показаться     невозможным;      нарушается
причинно-следственная  связь.  Но  в  Пространстве  Сна  таких  связей  не
существует. Время там, в рамках наших понятий, универсально - то есть  то,
что мы считаем прошлым, настоящим и будущим, в ПС существует  одновременно
в одном или нескольких пространственно-временных континуумах. И поэтому  в
любой миг событие может быть заменено другим -  и,  следовательно,  должны
будут измениться и последующие. История не прекратит, но  изменит  течение
свое.
   Кстати: когда  человек  совершает  очередное  нормальное  погружение  в
Пространство Сна, ему иногда (правда, не часто) удается попасть в эпизод -
в элемент смальты - как мы называем его, "не реал", который очень  близок,
иногда просто  неразличимо  близок  к  тому  эпизоду,  что  реализуется  в
Производном, нашем мире и станет частью его истории. Тогда мы говорим, что
человеку  приснился  вещий  сон.  Наши  сотрудники  работают  над  поиском
закономерностей, которые делают  возможным  такое  "прицельное"  попадание
если не в реал, то, во всяком случае, рядом с ним. Это очень важно. Однако
пока мы еще достаточно далеки от этого. Мы знаем слишком мало.
   Кто выбирает из бесконечности камешков именно  тот,  а  не  другой  для
каждого  следующего  мгновения,  -  мы  не  знаем.  Мы  учимся  только   в
приготовительном  классе.  Нам  неизвестны  ответы  на  великое  множество
"почему?".
   Может быть, человеку, находившемуся сейчас в той же комнатке, что и  я,
и сейчас уже как две капли воды похожему не на древнего крестоносца, но на
состарившегося ковбоя откуда-нибудь из Аризоны, ради шутки облачившегося в
императорский наряд инков, было известно больше? Может быть, он  находился
на следующей ступени познания законов ПС - и  как  знать,  стоял  даже  на
несколько ступеней выше?
   С моей точки зрения - моей и  еще  миллионов  и  миллионов  людей  и  в
Производном Мире, и в Пространстве Сна, - он не был того достоин. Но, надо
полагать, и здесь, в ПС, среди тех, кто решает и определяет  (я  намеренно
не говорю "людей": это,  конечно,  существа  иного  плана,  я  уже  как-то
упоминал об этом), существуют разные мнения,  оценки,  намерения  и  цели.
Движение Духа всегда внутренне противоречиво; дух не  бывает  неподвижным,
стоит ему остановиться на миг - и исчезнет Пространство Сна,  а  вместе  с
ними все великое множество Производных Миров, в  котором  наш  -  даже  не
последняя буква пока что, и даже скорее всего  не  запятая,  но  в  лучшем
случае - маленькая точка в многоточии. Одним  словом  -  личность  и  дела
моего нынешнего собеседника и здесь, а  не  только  в  нашем  мире,  могут
оцениваться по-разному. И точки зрения на судьбы  Производного  Мира  тоже
могут различаться вплоть до полной противоположности.
   Одна из этих позиций мне только что стала известной от этого человека.
   Если только...
   Если только это действительно он.
   Но наверняка существует и другая точка зрения. И мне обязательно  нужно
ее узнать. Потому что речь, возможно, идет уже не просто о судьбе  Груздя.
И даже не только о судьбе нашего  Производного  Мира.  А  о  судьбе  всего
бескрайнего Бытия.


   Мысль эта,  до  сих  пор  лишь  робко  постукивавшая  клювиком,  словно
цыпленок, только собирающийся вылупиться из яйца, пробила наконец скорлупу
и выбралась в большой мир, хотя еще мокрая и взъерошенная,  но  наделенная
уже всеми нужными свойствами и качествами.
   И тут же на нее, словно коршуны на цыпленка, накинулись сомнения. Целая
их стая, чей клекот убеждал меня не принимать всерьез ничего из сказанного
и услышанного.
   И в самом деле: не являются ли и приглашение, и разговор, и требования,
выдвинутые  Дреминым,  всего  лишь  очередным  ходом   моих   противников?
Убедившись, что в открытой стычке со мной справиться не так-то просто, они
вполне могли прибегнуть к другой форме  борьбы:  вместо  принуждения  -  к
убеждению.
   Да, есть над чем поразмыслить.
   Что же мне: прямо потребовать доказательств? Наивно: какие в таком деле
могут быть доказательства? В Пространстве Сна может быть создано все,  что
угодно. Тут можно только верить - или не верить. А не попробовать  ли  мне
вторую возможность: отвечать на хитрость - хитростью, на  маневр  -  своим
маневром...
   Если, конечно, хватит моей хитрости. Если Дремин - и в самом деле  тот,
за кого себя выдает или кем хочет казаться, то мне придется состязаться  с
одним из самых известных хитрецов Земли.
   Если хватит... Но, как сказано, кто не курит и не пьет - тот не  выпьет
и шампанского.
   А также: хорошо смеется тот, кто стреляет последним.



УБЕЖДЕНИЕ

   Все  эти  размышления  заняли  у  меня  всего   несколько   секунд:   в
Пространстве Сна привыкаешь думать быстро - и можешь делать это, поскольку
тяжелое вещество больших полушарий мозга в этом процессе не участвует.
   - Итак, я вижу, что вы хорошо подумали над моим ответом на ваш  вопрос,
- проговорил Дремин, позволяя мне заметить, что конструкция фразы  была  и
на самом деле свойственной ему. - В  таком  случае  (он  прижмурился)  вы,
может быть, позволите мне продолжить?
   Я лишь безмолвно кивнул.
   - Очень благодарен вам за разрешение, - сказал он, и в голосе явственно
прозвучала ирония. - Я действительно собираюсь продолжить и рассказать вам
о второй причине, которая побудила меня пригласить вас на этот ужин.
   Я непроизвольно бросил взгляд на пустой  стол.  Дремин  заметил  это  и
усмехнулся:
   - Вы совершенно правы: ужина как такового нет. Но это дело  поправимое,
и я вам обещаю, товарищ Остров, что ужин будет - а я  никогда  не  нарушаю
своих обещаний. Хотя лично я - в  моей  нынешней  сущности  -  предпочитаю
плотно завтракать, а ужинать весьма легко. Но прежде я хотел бы  закончить
наши деловые разговоры. Если вы, конечно, не возражаете.
   Его усмешливая вежливость начинала уже раздражать меня. Но я  попытался
сохранить на лице выражение спокойного внимания.
   -  Итак,  вторая  причина.  Вы,  возможно,  слышали  известное  некогда
выражение: кадры решают все.
   - Слышал.
   -  Приятно.  Кадры  -  это  люди,  товарищ  Остров.  Люди,  на  которых
руководитель может возлагать серьезные задачи и быть  уверенным,  что  они
эти задачи выполнят. Искусство руководителя, товарищ Остров, и заключается
в том, чтобы подбирать нужных людей и  расставлять  их  на  нужные  места.
После этого ему остается лишь проверять качество исполнения. И если кто-то
лишь казался нужным, а на деле проявил себя бесполезным  -  следовательно,
вредным,  -  решать  возникающую  при  этом  проблему  самым   простым   и
радикальным образом. Вы понимаете, надеюсь?
   - Понимаю.
   Он кашлянул, снова прошелся по комнате, искоса глянул на меня.
   - Что касается товарища Дремина, то думаю, что могу назвать себя умелым
руководителем. Кажется, о том же говорит и история, не так ли?
   - Совершенно верно, - ответил я, хотя еще за мгновение до  этого  вовсе
не собирался отвечать. Похоже, странное обаяние этого человека действовало
на меня помимо моего желания.
   - Спасибо. Итак, занимаясь этой  постоянной  и  необходимой  работой  -
подбором и расстановкой кадров, - я собрал необходимые сведения и  о  вас.
Нет, конечно, я не  делал  этого  сам;  у  меня  и  тут  есть  необходимое
количество квалифицированных сотрудников. Вы ведь знаете, товарищ  Остров:
те люди, с которыми мы работали там, продолжают работать с нами и  в  этих
краях  -  если,  разумеется,  мы  по-прежнему  оказываем  им  доверие.  Вы
понимаете меня?
   Я кивнул - раз и другой.
   - Таким образом, у нас здесь создаются прекрасные условия для работы. И
не возникало бы никаких проблем, если бы не одно обстоятельство. Не  стану
скрывать: обстоятельство неприятное, очень важное и нас крайне заботящее.
   Он помолчал секунду, пристально глядя на меня. Мне  почудилось,  что  я
ощущаю физическую тяжесть этого взгляда, так что я даже поерзал на  стуле,
чтобы прогнать неприятное ощущение.
   - Обстоятельство заключается вот в чем: все то, чего нам удается  здесь
добиться и что могло  бы  привести  к  самым  плодотворным  результатам  в
Производном Мире, не имеет туда выхода. К  сожалению,  отбор  эпизодов  из
мозаики на реализацию нами не контролируется. Мы не в состоянии получить к
нему доступ.  А  без  реализации  в  ПМ  все  наши  труды  пропадают  зря.
Получается, что мы занимаемся работой ради работы - что является столь  же
бессмысленным  и  противоестественным,   как,   скажем,   искусство   ради
искусства; в свое  время  существовало  такое  порочное,  антимарксистское
понятие. Или, может быть, вы  не  согласны?  Как  вы  лично  относитесь  к
лозунгу "Искусство ради искусства"?
   Я помотал головой, чтобы дать понять, что - крайне отрицательно.  Хотя,
правду говоря, никогда об этом и не думал: искусство находилось вне  круга
моих проблем. Я считал, что в мире его накопилось так  много,  что  всякий
может найти что-нибудь по своему вкусу; этого, по-моему,  было  совершенно
достаточно.
   - Меня радует, - сказал Хозяин, - что наши взгляды совпадают и  в  этой
частности. Итак, мы не получаем выхода в реализацию. Но, не имея  его,  мы
не можем получить достаточной подпитки оттуда,  из  того  же  Производного
Мира. Это можно сформулировать и иначе: подтверждение нашей теории и нашей
практики поступает оттуда во все уменьшающемся количестве - по мере  того,
как там уменьшается количество наших современников. Да, они, и навещая нас
периодически при своей жизни там, и переходя на постоянное обитание  после
того,  как  эта  жизнь  в  ПМ  завершается,  -  они  приносят   сюда   эти
подтверждения, и мы рады этому. Однако большинство их и так уже здесь -  а
более молодые поколения, к сожалению, исповедуют в  основном  чуждые  нам,
неправильные, немарксистские воззрения.
   Он снова сделал паузу, прогулялся по комнатке, щелчком стряхнул что-то,
невидимое мне, с лацкана  клубного  пиджака  со  здоровенной  эмблемой,  в
который уже успел переоблачиться сейчас. Похоже, он играл в себя, как дети
играют в  куклы,  и  это  доставляло  ему  все  новое  удовольствие.  Как,
вероятно, и императору  Нерону,  с  которым  Дремин  тут  наверняка  успел
познакомиться, а быть может, и подружиться.
   -  Можно  спросить: