Производном Мире проживал разыскиваемый нами господин
Груздь.



ВИЗИТ НЕЗВАНОГО ГОСТЯ

   Я не раз проходил и проезжал мимо этого дома на Кутузовском, но  бывать
в нем мне еще не приходилось - и наяву, скорее  всего,  не  придется.  Мне
это, собственно, вряд ли когда-нибудь еще понадобится.
   Переход  в  нужную  точку  пространства-времени   прошел   без   помех:
технология  его  была  простой,  потому   что   время   оставалось   нашим
собственным, да и пространство было тем же самым. Надо было только следить
за тем, чтобы не  отклониться  от  намеченного  мною  времени  выхода:  от
предыдущей  ночи,  когда  все  обитатели   квартиры   сами   находятся   в
Пространстве Сна - но в других местах. Наткнуться на кого-либо из них даже
в ПС было бы  крайне  неприятно:  события  и  тут  порой  принимают  самый
нежелательный оборот -  вплоть  до  столкновений  с  милицией,  которая  в
Пространстве  Сна  занимается  тем  же,  чем  и  наяву  (расшифруйте   это
заявление, как вам угодно). Конечно, противник мог бы перехватить  меня  и
здесь; но вряд ли ему - или кому-либо из них - могло прийти в голову,  что
я стану наносить в ПС визит, который вроде бы даже проще было  осуществить
в ПМ, в мире яви.
   Соображения   мои,   видимо,   оказались   верными,   потому   что    я
беспрепятственно вошел в нужный подъезд, поднялся, пренебрегая лифтом,  по
лестнице (тут это не заставляет даже запыхаться: наше кью-тело не обладает
массой, следовательно, и  инерцией,  и  того,  что  называется  физической
усталостью, мы чаще всего вообще не ощущаем - если только она не  является
конструктивной частью эпизода) и бесшумно отворил дверь в квартиру.  Дверь
была не заперта, как я и заказывал.
   Внутри  было  тихо;  спящие  тела   не   представляли   опасности,   их
кью-составляющие блуждали в это время в далеких,  надо  полагать,  районах
континуума. Возможно, с кем-либо из них мне потом придется  искать  встреч
именно там; но не здесь и не сейчас. На этот  раз  никто  не  должен  меня
беспокоить.
   Бесшумно приотворяя двери, я без особого труда  добрался  до  кабинета.
Вошел. Включил свет. Прежде всего - на всякий случай - приоткрыл  одно  из
окон: обязательная мера предосторожности, когда действовать  приходится  в
замкнутом пространстве. Хотя обычное наше  занятие  в  ПС  -  установление
научных фактов, но и при этой работе нередко возникают,  мягко  выражаясь,
деликатные ситуации. Потом я подошел к  удобному  креслу  -  из  тех,  что
принято называть  клубными,  -  сел  и  принялся  с  интересом  оглядывать
помещение.
   Обстановка меня  не  особенно  интересовала:  люди  такого  ранга,  как
Груздь, следуют, как правило, принятым в  их  среде  канонам  и  заботятся
прежде всего о престиже, а не об осуществлении требований своего вкуса или
затаенных желаний. Эта комната не  являлась  исключением.  Тут  надо  было
искать не формы, но содержание их. Этим  я  и  занялся.  По  принципу:  от
простого к сложному.
   Начал с книжного шкафа. Сразу можно было заметить, что  содержимое  его
делится на две части. Из пяти полок на трех верхних  стояли  дорогие  -  в
коже и с позолотой - издания, корешок к корешку, плечо к плечу,  напоминая
почетный караул при встрече Очень Важной Персоны. Похоже было, однако, что
их не часто читали. Если читали вообще.
   Зато две нижние являли полную  противоположность  верху.  Разноголосица
обложек, переплетов, авторов, времен  издания,  тем,  жанров  -  всего  на
свете, что только может отличать одну  книгу  от  другой.  Опустившись  на
корточки, я принялся вынимать и рассматривать тома,  один  за  одним.  Это
было интересно и ничем  не  отличалось  от  привычных  научных  занятий  в
Пространстве Сна, когда, не имея прямых доказательств, стремишься  набрать
побольше косвенных, чтобы прижать все-таки упрямый факт к стенке и  выбить
из него чистосердечное и полное признание. Не очень научная  терминология,
правда? Однако  всякая  научная  работа  есть  следствие,  сыск,  судебный
процесс и - в заключение - приговор. Приговор гипотезе, теории,  концепции
- полное оправдание или смертная казнь. Вот  и  сейчас  я  искал  если  не
доказательств, то, во  всяком  случае,  следов  для  их  поиска.  А  следы
остаются везде - надо только уметь увидеть их и  зафиксировать.  Наверняка
какие-то, условно говоря, отпечатки были и здесь.
   Что же мы имеем? Я вынимал книгу за книгой, раскладывая их по  стопкам,
сортируя:  они  должны  были  дать  мне  если  не  всю  палитру  интересов
исчезнувшего Груздя, то хотя бы основу ее. Получалась любопытная  картина.
Были хорошо представлены книги о прошлой войне:  Симонов,  Бек,  Бакланов,
Быков, Бондарев, Некрасов - но ни Владимова, ни  Гроссмана  не  оказалось.
Дальше: Булгаков - однако не романы, а драматургия.  Русской  классики  не
нашлось; впрочем,  она,  вероятно,  располагалась  на  верхних  полках,  в
почетных пенсионерах. Советский  роман:  Катаев  -  вещи  до  шестидесятых
годов, Каверин - то же самое, Эренбург - "Буря", но не  "Оттепель",  и  не
ранние вещи - и далее в таком вот духе. Зато богато: Проскурин,  Астафьев,
Иванов. Так. Еще? Детективы; но  исключительно  переводные,  американские,
отечественных не замечено. Стаут, Гарднер,  шотландец  Алистер  Маклин,  а
также все о Шерлоке Холмсе. Чейза  я  не  увидел.  Зарубежный  роман?  Гм.
Драйзер. Джеймс Олдридж, на родине не весьма известный. И  Андре  Стиль  -
это кто? Луи Арагон, "Коммунисты". М-да...  А  это  что  за  автор?  Какая
прелесть! Одни названия чего стоят:  "Вопросы  ленинизма",  "Экономические
проблемы социализма в СССР", "Доклад о проекте Конституции Союза ССР" - на
Чрезвычайном VIII съезде Советов 25 ноября 1936 года! Чудеса, да и только.
   А  тут,  в  самом  уголке?  Господи,  вот   уж   не   ожидал!   Старые,
читаные-перечитанные, затрепанные детские книжки,  давным-давно  изданные.
Когда самого Груздя еще не было на свете. Довоенные еще издания. Рабле - в
переложении для детей. Рони, "Приключения доисторического мальчика". Ну и,
конечно, мушкетеры, рассыпающиеся на отдельные страницы. Память о детстве,
о родителях? Так или иначе, книжки эти здесь сохранялись. А что толку?
   Хотя, если подумать, какой-то прок все же был: память подсказывала, что
вот такую же, - если не эту самую, то, во  всяком  случае,  очень  похожую
книжку я нашел в древнем макроконе, незадолго до  начала  розыска  Груздя.
Так что они могли находиться в какой-то связи.
   От книг я перешел к беглому обзору того, что  висело  на  стенах.  Один
акварельный  пейзаж.  Похоже  -  изображение  его  собственной  дачи.  Для
увековечения, так сказать. Несколько фотографий: хозяин дома с  некоторыми
весьма  известными  людьми,  российскими   и   другими.   Дань   понятному
честолюбию. Какие-то парижские виды, не  Елисейские  поля  и  не  Эйфелева
башня, но укромные уголки - средневековью домики, узкая  булыжная  улочка.
Еще вид неизвестного происхождения:  громадные,  странного  вида  деревья,
ручей петляет меж ними.  Выполнено,  кажется,  фломастерами,  в  уголке  -
неразборчивая подпись, но не Груздя,  начинается  на  М,  работа  явно  не
профессиональная. И еще вид, но в другой манере: степь с редкими  зелеными
купами, и горная гряда голубеет далеко на горизонте. Что за местность - не
оговорено. Вот и вся галерея. Что дальше? Африканские  маски  -  вероятно,
привезенные из поездок, скорее всего  в  те  места,  где  их  производство
поставлено на поток. Но уж больно грубо сделаны маски. Слишком  грубо  для
подделок. Ну, в конце концов, мне это безразлично.  Говорит  разве  что  о
вкусе хозяина.
   А на письменном столе  -  подставка  с  полудюжиной  трубок  и  зеленый
фирменный кисет с голландской "Амфорой". Я понюхал: запах был тот же,  что
и на втором уровне ПС, в трубке, которая, естественно, осталась там: я  не
мог бы унести ее, если бы даже захотел, она никак не была связана  с  моим
жизненным опытом, и я  мог  сохранять  ее  лишь  до  первого  перехода.  Я
осмотрел трубки, что стояли здесь: та была одной из них. Я повертел  ее  в
пальцах и поставил  на  место,  окончательно  поверив  в  то,  что  Груздь
действительно побывал там и, возможно, его спугнули крестоносцы -  или  он
сам торопился по своим делам куда-то в другие измерения Пространства Сна.
   Узнать бы еще: в какие именно? Пока я не нашел ничего нового. Однако не
все еще потеряно. Пошарим-ка в ящиках...
   Ящики были, разумеется, заперты - там, в Производном Мире; здесь, в ПС,
все тамошние ухищрения не срабатывают,  здесь  и  своих  хватает.  Я  стал
выдвигать один ящик за другим. Бумаг оказалось  очень  немного;  вероятно,
деловая переписка хранилась на дисках, они же - в сейфе.  Я  его  пока  не
обнаружил, но был уверен, что  стальное  хранилище  скрывается  за  дачным
пейзажем. Ничего, доберемся еще.  Времени  хватает  -  поскольку  его  тут
просто нет. Единственным интересным, что мне удалось найти, кроме  наивных
и трогательных писем, нацарапанных детскими каракулями  в  давние  времена
(дети его, я знал, давно уже выросли), оказалась старая, почти  совершенно
выцветшая фотография. На ней мальчик лет десяти, основательно укутанный  в
меховую шубейку, стоял на коротеньких лыжах на фоне дома - судя по облику,
построенного где-то в конце двадцатых - начале тридцатых годов.  На  стене
дома виднелась табличка, свидетельствовавшая о том, что дом располагался в
Большом Карпатском переулке, и я на всякий случай крепко вбил  название  и
вид  дома  в  память:  никогда  не  знаешь,  что  и  когда   может   вдруг
понадобиться, - а также и самого мальчика. Снова память о детстве? Груздь,
видимо, был сентиментален - как всякий жестокий  человек,  а  добрым  его,
судя по карьере, назвать было бы трудно. Были также какие-то  наброски,  я
пробежал  глазами  страницу-другую;  видимо,  Груздь  раздумывал  о  своей
будущей книге, сейчас кто только не пишет книг.  Конечно,  это  тоже  была
информация; ясно, однако, что далеко в Пространство Сна он  ушел  не  ради
поисков материала для своего творчества. Если, конечно, он ушел сам; но  в
версию с похищением я все еще до конца не верил.
   Да, ящики стола меня основательно разочаровали.
   Я  обратился  к  услугам  сейфа,  который  действительно  обнаружил  за
акварелью с дачей. Он, однако, оказался под метелку пустым. Это,  впрочем,
меня не весьма удивило: в яви тут побывали люди из СБ  -  увозили  тело  в
больницу и, конечно, наложили лапу на все, что могло представлять не чисто
семейный интерес. Были, так сказать, в своем  праве.  И  это  тоже  -  моя
ошибка: для поиска в квартире Груздя надо было выбрать более раннее время,
когда в Производном Мире он еще не уснул; тогда все еще  лежало  на  своих
местах. Пожалуй, придется так и  сделать:  явиться  сюда  вторично  -  ну,
скажем, неделю тому назад. И повторить осмотр.



ЧТО, ГДЕ, КОГДА?

   Только после этой, так сказать, предварительной части я решился наконец
перейти к главному: к личному компьютеру Груздя.
   Он стоял здесь, на специальном столике, вполне современная машина, хотя
и не последний крик. Это было мне  понятно:  Груздю  по  карману  было  бы
установить  и  самую  последнюю  супермодель  с  без   малого   мгновенным
быстродействием и памятью, в  которой  уместилась  бы  вся  известная  нам
история  человечества;  однако  к  своим  машинам  привыкаешь,   успеваешь
приноровиться к их характеру, сглаживать недостатки  и  наилучшим  образом
использовать достоинства, и потому вовсе  не  спешишь  гнаться  за  модой.
Такая машина - как бы член семьи.
   Я осторожно, с невольным уважением присел на  удобное  кресло-вертушку.
Открыл клавиатуру и не без робости, мне вовсе не свойственной, включил.
   Все на первый взгляд показалось нормальным. Набор программ смело  можно
было назвать стандартным. Я убедился в этом, бегло  просматривая  файл  за
файлом. Все как у людей. За исключением, пожалуй, двух дирекций.
   Первая называлась "Examination", вторая - "Suicide".
   И  та,  и  другая  оказались  основательно  защищенными.  С  первой   я
провозился более получаса, изобретая все новые и новые пароли; ни один  не
подошел.  Пришлось  призвать  на  помощь  весь  мой   опыт   компьютерного
взломщика. В голове стало  уже  неприятно  шуметь,  когда  машина  наконец
нехотя уступила и я без всяких угрызений совести проник в хранилище  чужих
секретов. Сложности на этом не окончились: два первых файла  уничтожились,
едва я попробовал заглянуть в них. Файлы были, так  сказать,  заминированы
на неизвлекаемость. Это заставило меня еще поразмыслить.  Зато  в  третий,
последний файл я вошел уже без происшествий.
   Содержанием его оказался анализ записи последнего  перед  исчезновением
нормального выхода в СП. Не воспоминаний Груздя об этом эпизоде, но анализ
подсознательной информации, которая снималась со спавшего тела,  вероятнее
всего, аппаратурой, установленной самим Груздем. Знай об  этом  кто-нибудь
другой, обязательно возник бы какой-то шорох. Его не было - значит,  никто
не знал. Во всяком случае - никто из нас, из СБ, да и  из  близких  Груздю
людей тоже.
   Запись была скверная; волны подсознания постоянно чем-то  перебивались,
искажались. Насколько я мог судить, это не были  посторонние  влияния,  но
самопроизвольные  реакции  самого  подсознания.  Похоже,  оно  не   желало
принимать того, что в него входило, противилось, как  противится  человек,
которого пытаются кормить насильно.  Как  будто  у  подсознания  возникали
спазмы, может быть, его словно тошнило. И все же информация  была  -  хотя
для того, чтобы более или менее верно понять ее,  наверняка  потребовалась
бы большая куча времени.
   С определенной уверенностью я мог бы утверждать лишь одно: в этот  свой
выход Груздь попал в Пространстве Сна в обстановку  неожиданную  и  чем-то
очень страшную. Увидел - или испытал - там нечто, глубоко потрясшее его  и
заставившее очень быстро вернуться в  Производный  Мир,  иными  словами  -
проснуться. При этом возникало  впечатление,  что  из  ПС  его  не  хотели
отпускать, и вернуться в явь ему удалось не с первой попытки.
   Что касается времени, в которое он погружался, то  подсознание  его  не
обозначило; видимо, само не получило четкого  представления  об  эпохе,  в
которой Груздь оказался. Но это и  само  по  себе  достаточно  определенно
говорило о том, что  Груздь  в  тот  свой  выход  оказался  в  будущем:  с
определением  прошлого   подсознание   обычно   никаких   затруднений   не
переживает, хотя и не грешит особой точностью.
   Было бы очень хорошо скопировать интересный файл. Но мне сейчас об этом
думать не приходилось: по  законам  Пространства  Сна,  дискета  или  диск
исчезнут, как только я перемещусь из этой точки в любое другое место в ПС.
В этой обстановке я мог рассчитывать только на свою память. И на  то,  что
как только мне удастся вернуться в Институт, мы сразу же попытаемся - сами
или с помощью СБ - сделать нужные копии уже в материальном мире, где можно
будет серьезно поработать с ними.
   Со вторым файлом было легче. Когда удалось  загрузить  его,  оказалось,
что он  не  хранил  никаких  сверхсложностей;  то  была  просто  программа
компьютерной атаки на все сетевые  машины.  Целью  было  -  обнаружение  и
уничтожение всех данных, каким-то образом касавшихся Груздя, его  прошлого
и настоящего. Мы полагали, что  эта  персоналка  Груздя  не  подключена  к
сетям; сейчас я убедился, что дело обстояло не совсем так. Включение было,
но одностороннее: через сети нельзя было войти в эту машину, но из  нее  -
куда угодно; аппарат такой связи был последней модели, какая только начала
поступать на вооружение армии, разведки и  политической  элиты.  Вероятно,
Груздь был одним из первых, у кого эта штука была установлена.
   Вот, значит, каким образом все у нас там исчезло буквально на глазах. А
мы-то воображали, что надежно застрахованы!
   Закончив, я выключил машину и немного  посидел,  стараясь  поаккуратнее
уложить все в памяти, одновременно принимая меры, чтобы как  можно  меньше
попало в распоряжение подсознания: не хотелось, чтобы об этой информации в
Институте - и не только в нем - начали  судачить  еще  до  того,  как  там
окажусь я сам.
   Наконец и с этим я справился.
   Сейчас искать в кабинете больше ничего уже не приходилось. Но он был не
единственным помещением, которое меня тут интересовало. И даже не главным,
пусть и с учетом новой информации. Впрочем, пока мне было трудно судить, в
какой мере она на самом деле важна. Любопытна - безусловно, а что касается
значения - еще посмотрим.
   Самым главным в этом доме - как  мне  сейчас  виделось  -  должна  была
оказаться спальня.  Именно  там  он  заснул,  уходя  в  отрыв.  Именно  те
впечатления были последними для него. И если попытаться там  войти  в  его
образ - в той мере, в какой это вообще могло мне удаться, - то именно  там
я мог бы нащупать самый ощутимый след.
   Спальня была пуста. Иного я и не ожидал: чтобы в ней  сейчас  находился
кто-нибудь, нужно было, чтобы ему снилось, что именно сейчас он  находится
именно в этой спальне. Но это, как я знал из опыта, бывает редко. Так  что
вряд ли кто-нибудь мог мне помешать.
   Я остановился перед монументальной кроватью, в которой могло бы улечься
человек, пожалуй, не менее шести. Постоял немного, расслабляясь,  стараясь
поймать хоть  какую-нибудь  волну  из  тех,  что  всегда  остаются,  очень
медленно затухая, после того, как человек уходит в Пространство Сна.  Там,
в яви, я наверняка бы засек это излучение, но здесь был все-таки  один  из
множества не реализованных  вариантов  Груздевой  спальни,  и  потому  все
эффекты проявлялись намного слабее.  Однако  мой  опыт  чего-то  стоил!  Я
продолжал  расслабляться,  пытаясь  искренне  представить  себя   Груздем,
собирающимся на покой.  Это  оказалось  трудно:  видимо,  слишком  разными
людьми были мы с ним. Придется лечь, занять его место. Может быть, постель
сама подскажет...
   Я почувствовал, как мгновенно исчезает то, во что я был одет: в ПС чаще
всего не приходится тратить время на  одевание  и  раздевание,  это  очень
удобный мир: стоит лишь захотеть и произнести краткую  формулу...  Откинув
покрывало и одеяло, лег. Воображая себя Груздем, отрегулировал  дыхание...
И в следующее мгновение понял, что я здесь более не один.
   Что называется, не везет - так  не  везет.  Надо  же  было,  чтобы  его
законной супруге именно сейчас привиделся сексуальный  сон;  ее,  впрочем,
упрекнуть было не в чем: сон был абсолютно благопристойным, она находилась
в собственной постели и я, видимо, в ее восприятии являлся  не  кем  иным,
как ее собственным мужем - с которым  она,  как  выяснилось,  не  привыкла
стесняться. Даму средних лет, хорошо сохранившуюся и ухоженную,  никак  не
назвать было фригидной, и еще менее - неопытной. Я еще раздумывал, как мне
поступить, но на самом деле был уже захвачен в плен - а эмоции наши  в  ПС
проявляются куда сильнее,  чем  в  яви,  потому  что  тело  со  всеми  его
недочетами никак не мешает им, все совершается как бы в идеале. Ни  о  чем
более  не  думая,  я  вступил  в  игру,  никакие  моральные   сдержки   не
действовали: на то, что происходит  во  сне,  этика  не  распространяется.
Похоже, в ПМ Груздь держал свою жену на голодной диете; во всяком  случае,
сейчас она вела себя так, словно постилась не менее года. Это  был  шквал,
водоворот, я тоже не хотел ударить в грязь - ни лицом, ни  чем  бы  то  ни
было другим; мы катались по  постели,  потом  поле  боя  переместилось  на
ковер. Каждый из нас поочередно оказывался на гребне волны - и обрушивался
вниз, короткая передышка - и все начиналось сначала.  Все  -  без  единого
слова, только со стонами экстаза - я тоже кричал, кажется, -  с  поцелуями
длиной в километр, с полной неразберихой - где  кончаюсь  я  и  начинается
она, с той простотой и вседозволенностью, какая только во  сне  и  бывает,
потому что наяву она просто физически невозможна.