ел отдохнуть. Не дали.  Вытащили
из леса, из чудесного зеленого леса, где негромко журчит ручей...
   Что-то стукнуло. Я успел еще понять, что  это  моя  собственная  голова
упала на стол, за которым я сидел. Нет, ее не отрубили. Просто не осталось
сил, чтобы держать ее прямо.
   Какие там были еще варианты?..
   Наверное, они были. Но меня уже не было в Производном Мире.
   Мышеловка - это было  последним,  что  успел  подумать  я  въявь.  Меня
насильно вытаскивают в Пространство Сна,  в  не  мною  выбранное  место  и
время. Кто же?..
   Потом был привычный туман переходного состояния.



БАРХАТНЫЙ СОЛДАТ

   ...Я оделся, сунул пистолет в карман куртки и вышел на улицу.
   Стояла московская ночь семидесятых годов, тусклая  и  слякотная.  Поток
машин на Кольце иссякал, и кандидаты в  самоубийцы  яростно  бросались  на
мостовую, чтобы остановить левака. Скворечники ГАИ опустели. Выключилась и
многоцветная реклама страхового общества  на  двух  языках.  Желто  мигали
светофоры. Почти не было прохожих. Никто не хотел рисковать без  нужды.  В
урне близ подземного перехода догорал мусор, и урна казалась алтарем после
языческого жертвоприношения. Только пахло не туком, а паленой газетой.
   Засунув руки в карманы куртки, я шагал быстро  и  уверенно,  как  будто
твердо знал, куда иду, и как если бы идти туда мне было очень нужно.
   Я и действительно знал.
   Через минуту-другую я, как нередко бывает  в  ПС,  оказался  совсем  на
другом  конце  города.  Было  совсем   темно,   однообразные   девяти-   и
двенадцатиэтажки спали, дорога была в ямах, выбоинах, порою  мусор  хрупал
под ногами. Я шел все быстрее, словно меня  ждали,  а  я  опаздывал.  Часы
показали половину третьего. Я уверенно вошел в подворотню  и  там  толкнул
низкую, меньше роста,  дверцу,  над  которой  смутно  виднелось  забранное
решеткой окошко. Вошел, пригнувшись. Каморка  была  примерно  два  на  два
метра. Это я увидел, нашарив  выключатель;  когда  я  щелкнул  им,  возник
слабый свет, я обернулся - это свеча загорелась на табурете. Еще из мебели
в каморке помещалась вроде бы лежанка, на  ней,  поверх  тряпья,  валялись
черный бараний тулуп и широченная шляпа с плюмажем. Рядом со свечой  стоял
котелок с кашей и бутылка. Каша  оказалась  пшенная  с  салом,  кондер,  в
бутылке же - не то, чего я ждал, но просто фанта. А на лежанке сидел мужик
в черном бархатном камзоле, коротких - выше  колена  -  широких  штанах  с
прорезами, сшитых из чего-то блестящего,  и  мягких,  с  низко  спущенными
голенищами, верховых сапогах. Обеими руками он опирался на упертую  в  пол
винтовку  прошлого  века,  одновременно  ими  же  поддерживая  подбородок,
украшенный буйной распутинской бородой. Глаза человека были устремлены  на
меня.
   - Мусор, - произнес он негромко.
   - Грязно, - согласился я.
   - Ты - мусор, падло, - пояснил он.
   Пришлось перестроиться.
   - От петуха слышу, - сказал я.
   - Запомню, - пообещал он. - А теперь слушай.  Не  лезь  в  чужие  дела,
понял? Не твоя печаль. Не шныри. Заблудишься -  и  хана  тебе.  Борич  уже
сгорел, то же и с тобой будет. Да пожалей ребенка, если  своей  шкурой  не
дорожишь. И еще послушай. Это - последнее  предупреждение.  Дальше  -  шаг
влево, шаг вправо - стреляем без оклика.
   Предупреждение  насчет  ребенка  мне  очень   не   понравилось.   И   я
рассердился.
   - Тоже мне хунхуз, - сказал я  как  можно  презрительнее.  -  Ты  из-за
параши света белого не видишь. Линяй отсюда на цырлах...
   - Ты, фраер! - ответил он, не двинувшись с места. - Это  тебе  кажется,
что ты жук, а на деле ты волосатик, с тараканом в котелке. Знал бы ты,  на
кого поднимаешь голос...
   - На кого же? Это интересно...
   Тут он, кажется, сообразил, что разговор пошел не в ту сторону. Прыгнув
назад, он швырнул винтовку и выхватил из-за спины автомат, солдатские  его
бутсы звякнули подковками по камню. Рукав  на  долю  секунды  задрался,  и
этого времени мне хватило, чтобы увидеть на его предплечье давно  и  очень
хорошо знакомый знак: изогнутое аркой дерево  и  еще  две  буквы;  вот  их
разглядеть я не успел, и это было очень нехорошо:  прочитай  я  их,  сразу
понял бы, из какого он Бюро, из какой страны... Но сожалеть было  некогда.
Я  упал,  на  лету  отстегивая  от  пояса  аркан.   Хотелось   взять   его
живым-здоровым, у парня явно имелось множество нужной мне информации.  Его
первая очередь прошла впритирку, хотя он и не целился; из этого следовало,
что стрелял он выше среднего. Я откатился  вбок,  заставляя  его  изменить
позицию, поскольку мы оказались уже не в помещении, а где-то на  лесосеке,
где еще валялись хлысты; за одним из них я и укрылся. Не давая ему времени
прицелиться,  бросил  аркан.  Он  уклонился   в   последний   миг,   петля
захлестнулась на стволе автомата, упершись в высокую мушку, я рванул, и он
не смог удержать оружия. Посветлело; и, не оглядываясь, я  понял,  что  за
спиной  сгущаются  багрово  светящиеся  облака.   Предстояло   пересечение
микроконов. Противник тоже понял это и, оставшись безоружным, кинулся в ту
сторону: хотел скрыться в другом микроконтинууме, пока я не успел  настичь
его. Пистолет был уже у меня в руке. Я выпустил серию и, похоже, задел его
- но поздно: он  уже  исчез  в  багровом  мерцании,  за  которым  чудились
какие-то зеленые  стволы.  Мгновение  я  выбирал:  рвануться  за  ним  или
закончить эпизод? Преследование  его  в  ином  пространстве-времени  могло
затянуться надолго, может быть, таков и был их план -  не  зря  ведь  меня
вытащили сюда. Даже переход в другую плоскость они могли предвидеть. Знать
бы еще - кто "они". Но это сейчас не получилось, скорее можно будет  найти
ответ там - в Производном Мире.
   Итак - домой?
   Размеренно и глубоко дыша, я сосредоточился.
   В лесу, где я сейчас оказался, было тихо и тепло, солнце  склонялось  к
вечеру, и хотелось лечь и бездумно лежать на сухой земле - час,  другой...
Я и в самом деле лег, закрыл глаза, стал нащупывать канал возврата. Нашел.
Он пульсировал ровно, в такт моему дыханию. Шесть секунд, семь,  восемь...
Я открыл глаза и оторвал голову от стола. У себя дома.
   Позвонил в Институт. Тигр откликнулся обеспокоенно:
   - Я ждал звонка десять минут назад. Стал звонить сам - без отклика. Что
произошло?
   - Расскажу. Они начали игру со мной и в ПС. Зачти это, как  прикидочный
выход. Что о Бориче?
   - Пока все так же.
   - Выезжаю.
   Я запер квартиру. "Хонда" стояла  там,  где  я  ее  оставил.  Никто  не
пытался вскрыть ее - и на том спасибо. Я поехал, по-прежнему  не  превышая
скорости: время было слишком дорого, чтобы тратить  его  на  объяснения  с
орлами из ГАИ.



ПОРТРЕТНАЯ ГАЛЕРЕЯ

   И все-таки: кто там, в ПС, противостоял мне?
   Я полагал, что это должен был быть дример достаточно  высокого  класса,
если уж его послали, чтобы обезвредить меня. В Институте таких было не так
уж много. И о каждом  из  них  имелись  исчерпывающие  данные.  Во  всяком
случае, так было принято считать. К моему возвращению компьютер успел  уже
пропустить заданный ему список через  сито,  но  Тигр  глядел  так  гордо,
словно эту работу проделал он сам.
   - Вся информация  в  твоем  распоряжении,  -  сказал  Тигр.  -  Сиди  и
разглядывай. Да ты и так всех знаешь. В каком он был облике?
   - Урка. Хотя прикид не соответствовал. А в миг перехода - показалось  -
змей.
   - Зоологический?
   - Нет. Скорее мифология. Южная Америка.
   - Ну что же: для опознания не так уж мало. Давай-ка попробуем  пошарить
по этим сведениям...
   Ему, кажется,  не  терпелось  принять  хоть  какое-то  непосредственное
участие в операции; ничего удивительного: сам он долгие годы находился  на
оперативной работе - не в ПС, конечно, тогда мы об этих материях ничего не
знали.
   - Ладно, - согласился я без особой охоты.
   Не следовало ожидать, конечно,  что  мы  найдем  в  файлах  изображение
персонажа (так мы называем тех, включая и  себя  самих,  кто  действует  в
Пространстве Сна; наименование "люди" как-то не звучит, люди мы - здесь, в
яви, в Производном Мире, там же - лишь персонажи. Еще и потому, что, кроме
тех, кто обладает реальностью  в  ПМ,  там,  в  ПС,  существует  множество
других, такой реальности не имеющих и  даже  никогда  не  имевших,  и  их,
кстати, куда больше, чем нас), - того персонажа, что противостоял мне.  Мы
очень редко фигурируем там в своем облике - по множеству  причин.  Придать
себе любую внешность - это азы ремесла, с  этого  все  начинают.  Так  что
никто там не соответствует своему паспорту. Но тем не менее у  каждого  из
Примеров, особенно опытных, существуют свои излюбленные обличья, в которых
они чувствуют себя наилучшим образом. Вот эти-то изображения и заложены  в
компьютер. Их бывает до нескольких десятков, но основных - базовых, как мы
говорим - редко оказывается более  шести-семи.  Просмотреть  эти  варианты
облика каждого нашего дримера я и  хотел.  Помимо  изображений,  в  списке
имелись и данные об интересующих нас людях: об  их  симпатиях,  привычках,
любимых книгах, фасонах,  животных,  деревьях,  цвете  волос,  пословицах,
играх, именах - и так далее, и тому подобное, обо всем том, что  и  делает
человека  единственным  и  неповторимым.  Этим  я  сейчас  и   намеревался
воспользоваться для опознания.
   Информация  эта  в  компьютере  обычно  свирепо  засекречена,  и  Тигр,
склонный к формализму, не преминул поступить так же и с результатами моего
заказа. Чтобы войти в эти файлы, нужно  было  знать  полдюжины  паролей  и
столько же кодов, ежесуточно меняющихся. Все это хранится у  Тигра  и,  на
всякий случай, дубликаты имеются у Дежурного Мастера. Дежурил сегодня Дуб.
Но Тигр охотно сообщил мне все нужное. Потом нетерпеливо отстранил меня  и
уселся сам.
   Он обрадованно стал вытаскивать на дисплей одно изображение за  другим,
и   мы   начали   внимательно   прочитывать   пояснительные    тексты    с
характеристиками изображенных на снимках лиц.
   - Иконин: рыбалка, филателист, Тургенев...
   - Мимо.
   - Хохлов: футбол, компигры, Шолохов...
   - Дальше.
   - Ищенко: теннис, кроссворды, за чтением не замечен...
   - Следующий.
   Так мы перебрали десятка с полтора. Стало уже надоедать.
   - Хижин. Дважды судился. Был актером. Стреляет на седьмом уровне.
   У нас есть такая классификация - из десяти баллов.
   - Стоп! - сказал я. - Похоже. Читай дальше - все о нем.
   Тигр сперва пробежал текст глазами. Нахмурился и ткнул пальцем в экран:
   - Вот тебе, пожалуйста.
   Я прочитал:
   "Выехал на постоянное местожительство в Новую Зеландию". И стояла дата:
это примечательное (для него) событие случилось около года тому назад.
   Очень хорошо, просто прекрасно.
   За исключением одного: в Новой Зеландии не было Бюро Системы ОПС.
   Мы смотрели друг на друга с минуту - пока экран не очистился: программа
секретности  не  любила,  когда  данные  долго  маячили  на  дисплее   без
употребления.
   - Значит, он где-то в другом месте уже, - сказал Тигр. - Сейчас некогда
выяснять - где и что; придется просить генерала.
   - А может, легатов?
   Тигр покачал головой:
   - Бесполезно, как я понимаю. Нет, тут нам его уже не  выловить.  А  вот
там тебе,  пожалуй,  еще  придется  с  ним  пересекаться.  Возможно,  даже
выманить его на себя  -  и  допросить  с  пристрастием?  Может  получиться
интересно, а?
   Я немного подумал.
   - Хотелось бы сперва разобраться: как им удалось провести меня?
   - Мы тут вроде бы уже сообразили. Анализировали  разговор.  Твоя  дочка
скомбинирована из шести, а может, семи  записей,  недостающее  создано  на
компьютере, очень гладко - но при серьезном изучении все разваливается.  А
твой номер - тоже просто: звонили, подключившись к твоей паре,  телефон-то
обычный, городской.
   - Сколько лет еще будем просить о создании собственной сети? Что нам  -
забастовку, что ли, объявлять? А пока снабдили бы хоть сотовыми...
   Вместо ответа Тигр прокряхтел  что-то  невразумительное.  Понять  можно
было только последние слова:
   - Садись и просматривай дальше - всю галерею. Попробуй выявить тех, кто
здесь был теснее других связан с этим Хижиным.  Хоть  их  потрясем,  может
быть, что-нибудь  и  высыплется.  Постарайся  справиться  за  час.  Больше
оттягивать нельзя. Надо  тебе  выходить.  Иначе  мало  ли  что  может  там
приключиться с Боричем. Тебе прежде всего придется его отыскать, в  случае
чего и он тебя сможет подстраховать, верно?
   - Кстати, - вспомнил я, - а Степ вернулся? Вылез? Ну, тот паренек,  что
угодил в Туннель. Кстати, что у него было за задание?
   Тигр мотнул головой:
   - Нет еще. Да ничего с ним не сделается, на него же охота  не  открыта.
Разве что в бруки наложит. Задание? Легкое: предупредить кое-кого...
   Тигр любил произносить именно так: бруки.
   Я пожал плечами:
   - Галерея мне сейчас больше ни к чему. С вашего  позволения,  попробую,
пока еще возможно, разобраться в его биографии. Найти подлинные данные - в
засекреченных файлах: Груздь ведь входит в те списки.
   - Только не затягивай.
   Я уселся и принялся за работу. Вход  занял  несколько  минут:  было  до
черта всяких блоков. Наконец я оказался в  дирекции.  И  увидел,  что  она
пуста. Файлы стерты до основания. А  ведь  только  что  материалы  были  в
совершенном порядке.
   С четверть часа мы пытались восстановить хоть что-нибудь. Но  все  было
вырвано,  что  называется,  с  мясом.  Программа  с   восстановлением   не
справилась.
   Тигр, отчаявшись, проговорил мрачно:
   - Холодная водичка. На грани замерзания. Но  прыгать  в  нее  тебе  все
равно придется. Хотя ты и  не  морж.  А  мы  уж  тут  поищем,  постараемся
разобраться, что к чему.
   На что я не совсем вежливо ответил:
   - А по мне хоть и не разбирайтесь. Ну вас всех ик и ув...
   Я намеренно проговорил это с густым местечковым акцентом. Просто у меня
было скверное настроение.
   И пошел в третью, нелюбимую палату - ложиться для выхода, на  этот  раз
уже по своей программе, всерьез.




ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ


РИТУАЛ

   Я лежал на спальном станке и размышлял вот о чем:  насколько  я  сейчас
напоминаю - или не напоминаю -  фараонову  мумию.  Решил,  что  не  очень:
фараонам вряд ли ставили две капельницы одновременно. И  при  этом  им  не
приходилось еще и отвечать на вопросы. Фараону определенно было лучше.
   Корявый Дуб выговаривал слова торжественно, словно церемониймейстер:
   - Как ты чувствуешь себя? Здоров ли?
   Я отвечал, каждый раз глубоко вдыхая воздух, как если  бы  в  нем  было
растворено безграничное терпение и покорность судьбе:
   - Чувствую себя совершенно здоровым.
   - Ты спокоен?
   - Да.
   - Силен?
   - Как никогда раньше.
   - Готов ли уйти на задание?
   - Я готов.
   - Уходишь ли с желанием вернуться?
   - О, да. Безусловно.
   - Дорог ли тебе этот мир - Производный Мир?
   - Он - все, что у меня есть.
   - Он достаточно плох. И тем не менее нет другого, в котором ты  был  бы
дома. Что не нравится тебе в нашем мире?
   - Ложь. Хитрость. Предательство. Стремление  использовать  других  ради
своего  блага.  Вражда  между  людьми,  странами,  взглядами.   Недостаток
свободы. Недостаток терпимости. Скверный уровень жизни.
   - Согласен. В нашем мире есть недостатки  -  эти  и  множество  других.
Назову их: жестокость ко всем, кто не является людьми, а среди людей  -  к
тем,  кто  не  принадлежит  к  твоей  группе;  возведение  самих  себя  на
пьедестал, на котором нам не место;  слишком  большое  неравенство  людей,
часто не соответствующее их роли в жизни мира; предпочтение материи  духу,
стремление к ублаготворению плоти,  а  не  души.  И  еще  многое,  многое.
Согласен?
   - Да.
   - Мы назвали недостатки нашего мира - для  чего?  Для  того,  чтобы  ты
оставил их здесь. Чтобы не брал с собой.  Тебе  предстоит  целеустремленно
проникнуть в Пространство Сна,  оставаться  там  неизвестно  какое  время,
стать существом  того  мира.  И  чем  глубже  будешь  ты  входить  в  иные
континуумы, чем лучше станешь ощущать и понимать их, тем более нереальным,
иллюзорным, условным будет казаться тебе наш Производный Мир, этот, откуда
ты пришел; будет казаться, что его  вообще  не  существует  и  никогда  не
существовало, а реально лишь Пространство Сна. А если к тому же наш мир на
расстоянии покажется  тебе  средоточием  одних  лишь  недостатков,  ты  не
сможешь возвратиться.
   (Господи, какое занудство! В  шестьдесят  какой-то  -  или  в  шестьсот
какой-то уже раз. Но приходится терпеть: таков ритуал.)
   - Я знаю, в чем мой долг.
   - Сознавать долг - не самое трудное. И  одного  желания  мало.  Помнишь
Питона? Он прекрасно оперировал в ПС, стал там своим. И когда пришло время
вернуться - просто не смог. Не смог никогда. Наш  мир.  Производный,  стал
для него лишь комбинацией слов, за которыми не было ни образа, ни чувства.
И механизм возвращения перестал действовать. Его тело до сих пор лежит...
   - У меня хорошо развит  инстинкт  самосохранения.  Я  сделаю  все,  что
нужно, и вернусь.
   (Вот не следовало бы прерывать старшего. Сказывается дурное воспитание.
Сдерживаться надо, Остров.)
   - Но там ты встретишь дорогих тебе людей. Много. Больше, чем их  сейчас
в нашем мире. И они будут просить тебя остаться.
   - Я попрошу их обождать еще. До неизбежного.
   (Пространство Сна - неизбежное последнее пристанище каждого из нас - на
долгое время или навечно.)
   - Хорошо. Теперь последнее: нет ли здесь  чего-то,  что  заставит  тебя
возвратиться в любом случае?
   - Есть. Дочь.
   - Она сильнее тех, кто там, в ПС?
   - Да.
   - Но спокойна ли твоя совесть перед уходом?
   - Н-ну... есть неясность отношений с одним человеком.
   - Она тяготит тебя?
   - Я не сказал, что это "она".
   - Я имел в виду неясность, а не человека. Это может помешать тебе  там,
в работе?
   - Не думаю.
   - У тебя есть еще какие-нибудь вопросы, сомнения?
   - Наверное, нет... Нет.
   - Помнишь ли ты свой первый этап?
   - Да. Зайду к маме.
   - И второй?
   - Буду искать свидетелей. Людей, близко стоявших к Груздю. Чтобы узнать
о нем все возможное, что сможет облегчить  поиски.  Сорокопута,  Зурилова.
Потом займусь  Боричем.  Пока  он  совсем  не  пропал.  Или,  может  быть,
свидетелей - потом, а Борича - в первую очередь. Увижу там по обстановке.
   - Ты послал уже упреждающие формулы для настройки?
   - Конечно.
   - Ну - желаю удачи. Удачи. Удачи... И вот что: лучше все же  поторопись
с Боричем, тут его тело нас беспокоит - организм немолодой...
   Такими  словами  напутствовал  меня  Корявый  Дуб,  когда  серый  туман
вневременной внепространственности уже поглощал меня.



СВОЯ ДОРОГА

   Последним, что я успел еще услышать, погружаясь в сон, были  торопливые
слова  второго  провожавшего  -  Жокея  Мысли:  "Только  что   узнали   от
родственников Груздя: он последние дни часто вспоминал о детстве, о родных
местах. Учти..."
   Но я уже перестал быть в яви. Я ушел своей дорогой. Как всегда,  сперва
- в самые дорогие времена, к самым близким людям.  Когда  я  переселюсь  в
Пространство Сна навечно, то наверняка чаще всего меня можно будет застать
там.


   Мать сидела за столом, но, против ожидания, была дома не  одна.  Второй
стул занимал Борисов, Николай Акимович. Комдив.  Старый  друг.  Он  был  в
форме, со своими ромбами в петлицах, орденом Красной Звезды и медалью  "XX
лет РККА". На столе стояла бутылка рислинга, два бокала  и  тарелка  груш.
Все, как в добрые и очень старые времена там, в Производном  Мире  -  или,
иными словами, при жизни.
   Увидев меня, мать не  удивилась,  но  обратилась  ко  мне  с  некоторой
настороженностью:
   - Ты не окончательно, я надеюсь?
   - Привет, вояка, - сказал Борисов, знавший меня с моих малых лет.
   - Привет, товарищ комдив, - сказал я. И ответил матери: - Нет.  -  Чуть
было не добавил: "Хотя  -  как  знать?  Тут  ведь  тоже  убивают,  и  тоже
навсегда". Но вовремя удержался: не надо огорчать